19 мая - Святой Николай, именины Селиванова. За городом около канала для орошения нашли кабачок, сговорились с девушками и решили там устроить именины. Мы целую неделю расхаживали свободно по окрестностям и по городу, но вышел казус: старик "губернатор" шёл по городу и не поприветствовал полковника - начальника этапа, а тот распорядился не выпускать нас из казармы, только по особым разрешениям, так что празднование не состоялось. Полковник предупредил, что за нарушение приказа - тысяча лир штрафа. В других помещениях отбывает карантин много солдат, ежедневно для развлечения устраивается сеанс кино, а через день театр-варьете, комедии, артисты от фашистских организаций.
Карантин отбывает и группа русских мальчиков, вывезенных итальянцами из России. В антракте один мальчик подошёл ко мне и спрашивает: "Господин тененте, вы русский?" Ответил утвердительно. Я ему сказал: "Милый мой, где бы ты ни был, помни всегда, что ты русский!" У мальчика были слёзы на глазах, и он обещал не забывать, что он русский. Недалеко от казармы женский монастырь, где отбывает карантин ещё и около 40 русских девушек, работавших у них на кухнях и столовых. Итальянцы вообще поступали с населением очень благородно и вывезли многих в Италию.
Получили письмо из Рима: переводчики уволены, остались лишь двое русских из Испании - Белин и Юренинский, и ещё двое русских из Болгарии. Из Гомеля приехали офицеры с этапа, рассказывают, что 19 мая был налёт авиации на Гомель - 40 самолётов, сброшено 400 бомб, дом, где помещался штаб корпуса, разрушен; на станции бомбы попали в итальянский эшелон, были убитые и раненые.
29 мая. Карантин закончен, мы опять свободно гуляем. Заказали душ, помылись, но прибежал какой-то офицер и сказал, что мы больше не имеем права пользоваться душем, так как наш карантин кончен. А души прекрасные: сверху льётся струя горячей воды и можно мыться сколько угодно.
В 6 часов вечера нам был устроен ужин, приказано спешить, так как уезжаем в Рим. В канцелярии этапа выдали документы и жалованье за 29 дней по фронтовым ставкам (500 марок - 3500 лир, втрое больше, чем в тылу). В 8 вечера нас привезли на вокзал, специально для нас задержали этапный поезд (традотгу). В 11 часов вечера - пересадка в Больцано, сдали вещи в багаж, старик-"губернатор" ухитрился оборвать замки в своём "гробу", в багаж его не приняли, и пришлось мне и другим ему помогать.
В 20-ти километрах от Больцано наш поезд задержали, так как впереди взорвались три вагона с немецкими снарядами, и в 2 часа ночи на грузовиках нас отвезли на следующую станцию, дальше мы двинулись без приключений. Утром пересадка в Болонье, поели на станции пирожных, выпили вина. В Рим приехали в 5 часов вечера, остановились в отеле-пансионе "Альберго-Рома" на виа Реджина Джиованна ди Булгария (улица королевы Иоанны Болгарской, дочери короля). Мы с Фиакко пошли в русскую церковь в гости, Фиакко даже так расщедрился, что угостил меня мороженым. В том отеле я прожил несколько месяцев, но ушёл из него - из-за клопов.
Утром явились в "дистритго Рома Дуэ" (воинский начальник Рим-2). Там, между прочим, по мобилизации формировался 73-й пехотный Туринский полк, а я на головном уборе носил эмблему с королевской короной и цифрой 73. Были случаи, когда офицеры меня принимали за однополчанина этого полка и мне приходилось их разочаровывать. Нас принял майор Боджини (говоривший шёпотом после ранения в горло, милый человек, мы его знали и раньше). Он сразу же направил нас к полковнику Канали в Военное министерство, в управление Генерального штаба. Полковник нас благодарил за службу. Раздолбал какого-то переводчика, молодого человека, за то, что он не писал своей матери. "Албанцы" - Фиакко и два сержанта - отправляются к себе на "родину" в Албанию, а мы, "испанцы", остаёмся в Риме. Всем месяц фронтового жалованья, месяц бесплатного проезда в трамваях и автобусах, и карточка, дающая право десять раз бесплатно посетить театры и кино (шли фильмы такие скучные, что я пошёл раза два всего лишь). Получил в соответствующем учреждении (Анона) карточки на хлеб и прочие продукты.
Вечером Селиванов, Юренинский и я пошли в гости к генералу Туркулу, нас хорошо угостили, вернулись ночным автобусом, циркулирующим каждый час. Нам было странно: Туркул ругал последними словами немцев (мы с ним были согласны), и мы полагали, что он защищает политику западных союзников, а потом немцы его вывезли из Рима. Видно, он жил с семьей (жена и дочь) в Риме хорошо: открыл шкаф, набитый папиросами "Тре стелле" (три звезды) - это высший сорт, в продаже его нет. Мы с Селивановым решили избегать генерала Туркула - это скользкий и непонятный человек, и мы больше его не видели.
На следующий день дошли с визитом к герцогу Лейхтербергскому, просидели у него часа три, он прекрасный художник, много картин в доме. В первое же воскресенье посетили князя Никиту Александровича - мы, "испанцы", и два "болгарина" - один даже Корниловского полка, женат на болгарке ("болгары" отправляются к себе в Болгарию).
Все дни, пользуясь отпуском и чудной погодой, посещал достопримечательности "Вечного города", а там есть на что посмотреть, это самый интересный город в мире. Мне отец Николай Заханевич советовал осматривать побольше церквей, где очень много интересного. Испанские храмы какие-то мрачные, а итальянские - радостные, цвета светлые.
16 июня. Вышел погулять и поехал автобусом к собору Святого Петра. Смотрю - народ идёт к Ватикану, и я пошёл, много военных. Оказалось, что сегодня четверг и аудиенция у папы исключительно для военных. Большой зал был полон военных и монашек из госпиталей, меня посадили на ступеньку папского трона, а потом принесли скамейки, и я сел в первом ряду. Вышел папа Пий 12-й - это был последний настоящий папа, так как следующий папа, Иоанн 13-й, и нынешний, Павел 6-й - либералы, отстаивающие принцип "сосуществования" с сатаной - коммунизмом. Папа Пий 12-й анафемствовал всех, кто сотрудничал с коммунизмом.
Папа прошёл по рядам собравшихся, перекрестил каждого, я ему поцеловал руку - такую выхоленную, как у барышни. Было на аудиенции человек 300, военные не становятся на колени перед папой - только гражданские лица и монашки преклоняются. При входе получили красивые чётки в футляре с папским гербом. Мне потом говорили в Мадриде - почему я не получил удостоверение о том, что был на папской аудиенции, мог бы деньги зарабатывать. Конечно, это была шутка. Я эти чётки привез в Мадрид и подарил старушке хозяйке пансиона, где жил, - племяннице знаменитого папы Льва 13-го.
Получил бон на приобретение летнего обмундирования и прочих носильных вещей в Унионе Милитаре (это нечто вроде нашего Экономического общества офицеров, где продают только офицерам по предъявлении удостоверения). В Гомеле мы с Селивановым сдали на полевую почту по 5 тысяч лир - я на его имя, а он на моё имя, чтобы получить в Риме. Пошли на почту получать деньги, мне сказали, что моё военное удостоверение не годится, однако начальник почты оказался настолько любезным, что нашёл двух свидетелей, которые удостоверили мою личность, что я действительно "соттотененте Габриэли" (испанский же паспорт не годился - так как в нём фигурировали мои истинные имя и фамилия).
25 июня 1943 года. Падение Муссолини. Вечером манифестация по этому случаю, даже с красными флагами. Какие-то типы раздавали участникам по 50 лир. Пока что революция проходит бескровно, но на всякий случай немцы вывозят свои семьи. За Туркулом приехал какой-то тип по фамилии Муханов, личность подозрительная, с камионом, и увёз Туркула со всем имуществом в Германию. Пришли мы в Русское собрание, а нам говорят: "а вождь-то тю-тю!.." Он доверием у нас, русских "испанцев", не пользовался ни в Париже, ни в Мадриде. Он не послал воевать в Испании ни одного дроздовца, строил козни против генерала Миллера, всей душой преданного русскому национальному делу.
Около нас вся улица покрыта карточками из соседнего фашистского учреждения. Оказывается, за Туркулом приехал и Романов, молодым бывший в Галлиполи в каком-то военном училище (в Париже он путался с сектантами и ничьим доверием не пользовался, потом стал священником и уехал в Аргентину, где и скончался).
По утрам мы ходили в казармы кавалерии, туда, где при римлянах помещалось "Кастро Преторико" (императорская гвардия). Туда мы приходили для усовершенствования в итальянском языке под руководством кавалерийского майора. Один из наших задал ему вопрос: "Как мы должны поступать, если нас во время манифестации заставят отдавать почести красной тряпке?" Майор ответил: "Вынимайте пистолет и стреляйте!.." Занятия заключались в том, что мы сидели в баре и пили вермут.
В Риме мы жили прекрасно. Обедали в Офицерском собрании, помещавшемся во дворце "Испания", чуть ли не XVII века. Обеды дешёвые и хорошие, деньги были в изобилии. Вечером мы часто ужинали в знакомом ресторанчике около базилики Санта Мария Маджоре, встречались с отцом Николаем Заханевичем. Рим я изучил хорошо: папские музеи (их семь в Ватикане), музей при базилике Иоанна Латеранского, собор Святого Петра, базилику Святого Павла вне стен Рима, осмотрел массу интереснейших церквей, некоторые очень старые и знамениты на весь мир. Посетил главный иезуитский храм Иисуса (Джезу), где похоронен Игнатий Лойола - его гробница вся в золоте и лапис-лазури, богатство потрясающее. Сколько зла причинили иезуиты нашему Православию! Они извратили заветы своего основателя, который был человеком святой жизни, а его последователи были палачами, особенно в Польше, и польские ксендзы - это ИХ достойные ученики и последователи. Что проделывали поляки над православными за 20 лет польской самостоятельности после 1-й мировой войны! Уничтожили около 1500 православных храмов, издевались над волынскими крестьянами. И когда немцы напали на Польшу в 1939 году, то волынские крестьяне не обнаружили никакого желания защищать "Речь Посполиту".
Погода в Риме была чудесная. Только бывало неприятно, когда дул из Африки "сирокко", это паровая баня, моешься несколько раз в день - и бесполезно. Спасал летний костюм. После приезда в Рим мы решили чествовать русскую колонию, купили массу вина и закусок, я стал откупоривать бутылку красного шипучего вина - штопор сломался. Сладков нашёл на кухне другой штопор, встал около меня и стал открывать бутылку - вино тёплое, брызнуло мне на новенький костюм, потом отдал его в чистку, но лёгкие пятна остались, не было химических веществ…
Когда мы приехали в Рим и явились в Военное министерство, то первый, кто нас встретил, был наш старый знакомый полковник Риччи. Мы по наивности полагали, что за его темные комбинации его отдали под суд, но ошиблись…
9 августа нас вызвали в Военное министерство; нас встретил полковник Бочинелли, заместитель полковника Канали, и сказал, что мы должны позаботиться о визах на предмет отъезда из Италии. Нам, "испанцам", визы не нужны. Нас интересовало поступление в русские национальные части. О нас хлопотали и итальянцы, и немцы, но приказ Гитлера, воспрещающий русским белым участвовать в войне, оставался в силе. Нам оставалось одно: лететь "домой", в Испанию - самолёты летали раз в неделю, по четвергам, для нас бесплатно.
10 сентября немцы заняли Рим после нескольких выстрелов из маленьких орудий. Западные союзники уже в 120-ти километрах от Рима, наступают от Сицилии, в Риме могла спуститься дивизия американских параппотистов. Итальянцы сосредоточили в Риме и окрестностях несколько дивизий против союзников. Идём обедать в Офицерское собрание мимо казармы, часовые на местах, а идём после обеда - солдаты разбежались, мальчишки вытаскивают винтовки - мы были в штатской одежде.
18 июля отметили Испанский национальный праздник. Утром наши пять русских "испанцев" в итальянской офицерской форме пошли в испанскую церковь Монтсеррат, где похоронен король Альфонс 13-й и испанские папы Калликст 2-й и Александр 6-й Борджия. Представились испанскому послу Фернадес-Куеста, он посадил нас сзади себя во втором ряду. От посольства Испании при Ватикане было обильное угощение после службы, столов не хватило, и скатертями были застланы гробницы в саду - пировали на костях предков. После обеда отправились в посольство при Квиринале, помещавшемся в старинном дворце. Там было народу человек 300 - и священники, монахи разных орденов, семинаристы. Масса вин и тортов, голодные набросились на это, а один офицер из посольства пригласил нас, русских, в отдельную комнату, нам подали вина и тортов, и мы мирно беседовали, провели часа два очень приятно.
Между прочим, среди военных священников были и монахи. Идёт по улице монах-доминиканец или францисканец в своей рясе из рыжей верблюжьей шерсти, в сандалиях на босу ногу, на рукавах рясы офицерские галуны и на круглой шляпе тоже. Мы подшутили над Сладковым, сказав ему, что таких монахов-офицеров нужно приветствовать, что он и проделал, а мы хохотали над ним потом. В итальянской армии старшие офицеры говорят младшим "ты" и обязаны приветствовать старших, начиная с чина капитана. Но к нам, почтенным "испанцам" с кучей орденских ленточек на груди, старшие всегда обращались на "вы".
На следующий день после испанского праздника мы направились в казарму "Макао" для практики в языке.
Дошли до министерства финансов - и вдруг сирена, а через несколько минут - взрывы бомб. Переждали на улице.
20 Сентября в подворотне и добрались до Офицерского собрания во дворце Барберини. Было три волны бомбардировщиков - как говорили, бомбили около 500 самолётов. Американцы бомбили район товарной станции, и пострадала базилика Святого Лоренцо, было 1700 убитых и около трёх тысяч раненых. Воды в Риме не было дня два, а в некоторых районах и дольше - действовали лишь водопроводы римских времён, с Альбанских гор вода проведена в фонтаны, где за ней стояли огромные очереди. Мне заведующая отелем тайком, по знакомству отпускала по бутылке в день.
Мы с Селивановым и Ларионовым переселились ближе к Ватикану, нашли две комнаты на Кампо ди Фиори (Цветочное поле) на площади ди Бишоне, там стоит памятник средневековому философу Джордано Бруно, сожжённому инквизицией. Я в отдельной комнате по 15 лир в день, Селиванов с Ларионовым в двойной комнате за 25 лир в день.
25 июля, воскресенье. Вечером манифестация, во главе правительства стал маршал Бадолио, король сбежал в Швейцарию. Висят национальные флаги: зелено-бело-красные, посреди национальный герб вырезан (герб Савойской династии). Город фактически во власти толпы, но в общем спокойно. К офицерам прекрасное отношение со стороны всех. Я зашёл в булочную - забыл хлебную карточку, хозяин говорит: "Пожалуйста, берите хлеба, сколько хотите". В табачных лавках (табак и соль) давали по 20 папирос, потом по десять, продавщицы мне несколько раз предлагали ещё папирос, как офицеру.
Через несколько дней после бомбардировки получили приказ - по утрам являться на место службы в Дистрикт № 2, сидим там несколько часов в садике, пишем письма, болтаем, потом на трамвае едем обедать в Офицерское собрание.
14 августа опять бомбардировка по тем же кварталам, было сброшено около 500 бомб, бомбы рвутся с маленьким шумом, но действие их сильное. Говорят, что обеими бомбардировками Рима руководил американский генерал-еврей. Днём и ночью американская авиация совершает налёты на итальянские города, Милан, Сицилия в их руках, и Неаполь тоже. На вокзале в Риме встретил капитана Виола, бывшего моего начальника, он ехал из Сицилии из отпуска. Говорит мне: "Нет у меня больше дома, разрушен". В Риме тревога по два раза в день. В 6 часов вечера по радио передавали обращение маршала Бадолио к стране: Италия не может больше сопротивляться, и он подписал с англо-американцами перемирие. Вечером американцы сбросили на Рим ещё несколько бомб. Две бомбы попали в сад при Ватикане, недалеко от нас…
Мы должны будем улететь в Испанию 13 сентября. Пришли в министерство авиации в отдел транспорта - закрыто. Военное министерство эвакуируется, укладывают вещи. Магазины закрыты, базаров почти нет, население мало радуется - в общем, новый "февраль". Население считает своими врагами не американцев, а немцев. Изредка слышна пулемётная стрельба, на перекрестках улиц орудия. Издалека доносится орудийная канонада. Офицеры надели штатское - я с трудом купил в магазине поношенный костюм, из визитки сделали пиджак. Костюмы распроданы, даже старьё. Наш майор надел костюм из дешёвенькой материи. Трудно достать чемодан, но я случайно купил в магазине. Маршал Бадолио, как говорят, сбежал к англичанам. Приказ всем военным: сдать в 24 часа оружие, каски и противогазные маски. Я выбросил свою каску и противогаз ещё в Луганске, а потом нашёл другие в Випитено, где мы отбывали карантин.
Встретил "губернатора" - с него за потерянный пистолет вычли 340 лир. Он не унывает, говорит: "Мне губерния обеспечена". Больше я его не видел и дальнейшей судьбы его не знаю. С трудом разыскали полковника Канали, он пришёл с нами в Дистрикт Рим-2 и приказал выдать нам жалованье за три месяца - но фельдфебель, сославшись на закон, выдал нам лишь за два месяца.
В Испанию улететь невозможно, так как воздушного сообщения с ней теперь нет. В испанском консульстве получили свидетельство о национальности - мы под защитой испанского флага. Немцев в Риме почти нет, они на окраинах. С немцами фашистские батальоны. Стало известно, что немецкие парашютисты со Скорцени освободили Муссолини из заточения в Абруццских горах. Немецкие части под командованием фельдмаршала Казерлинга занимают Северную Италию, там будет формироваться национальная итальянская армия, и многие туда стремятся - посылают к черту перемирие, подписанное маршалом Бадолио. Итальянские солдаты неплохие, но офицерство не на высоте положения. Мы не собираемся оставаться в Риме на съедение американцами, может быть, и мы ещё пригодимся. Вошли в контакт с немецким посольством, которое идёт нам, русским "испанцам", навстречу. По приказу коменданта Рима генерала Шпейера нам выдали документы на отъезд в Мюнхен - для поступления в русские национальные части.