А вот еще одна "пружина" армейской и политической машины Наполеона – Антуан-Мари Лавалетт. Он был одним из наполеоновских адъютантов. Иногда эту должность полагают чуть ли не "лакейской". Особенно в среде боевых офицеров. Расфранченный "адъютантик", который путается под ногами – ходячий образ в художественной литературе. Между тем это не совсем так. Конечно, адъютант – это не командир батальона, который ходит под пулями. Но для полководца хорошие адъютанты – люди очень нужные. Они – те, кому он верит безусловно. Адъютант должен уметь быстро разобраться в ситуации – военной и политической – и точно доложить. Ведь в гуще сражения кто-нибудь из подчиненных может, к примеру увлечься и докладывать: "Ура, мы ломим! Дайте еще подкреплений – и будет победа". Так было, к примеру, под Бородино. Ней был уверен: еще немного – и он сломит русских. А было все совсем не так. Вот адъютант и должен разобраться: что и как. Лавалетт был именно из таких людей.
Приведу кстати из жизни Лавалетта занятный эпизод, который вполне подойдет для авантюрного романа. Во время "Ста дней" Наполеона Лавалетт перешел на его сторону. После того, как все кончилось, вернувшиеся Бурбоны стали разбираться с "изменниками". "Под раздачу" попал и Лавалетт. Адъютанта императора посадили за решетку. Ему светила "вышка". Из попыток добиться помилования ничего не вышло. За день до казни к нему допустили на свидание жену – Эмилию Богарне, племянницу Жозефины. Через некоторое время она вышла, закрыв лицо, опустив голову и сгорбившись, спотыкаясь на каждом шагу… И ушла. Как вы, наверное, уже догадались, когда утром пришли за арестованным, – поняли, что казнь отменяется. Потому что в камере находилась Эмилия Богарне. А Лавалетт прямым ходом двинул в Америку.
Вот такую команду подобрал в итальянском походе Наполеон. Все они были с ним до конца. До своего или императорского.
В итальянском походе проявилась еще одна черта Наполеона – абсолютно наплевательски относиться к международному праву Конечно, это право во все времена являлось фиговым листком. Любые договоры всегда и везде нарушаются, когда это кому-то становится выгодным. Но Наполеон даже не делал и вида, что воспринимает всю эту гуманитарную канитель всерьез. Не придумывал никаких оправданий. Или почти не придумывал. Так, в Италии, как и потом в других войнах, он не обращал ровно никакого внимания на такую "мелочь", как нейтралитет тех или иных государств. К примеру, Тоскана была нейтральной. Ну, и что с того? Нужно ему было занять это герцогство – он его и занял. И даже не пытался обосновать свое хулиганское поведение. Когда в том же походе требовалось занять Венецианскую республику, он нашел замечательный повод: на ее территории найден убитым один французский солдат. Как сказал много лет спустя мудрый китаец Мао Цзэдун, "винтовка рождает власть". И попробуй, поспорь с этим. Особенно, если у тебя нет винтовки.
Двигаясь по Италии, занимая города и области, Наполеон по мере сил воплощал в жизнь свой принцип: война должна сама себя кормить. Он и его маршалы со спокойной совестью брали в захваченных городах все, что считали нужным.
Не только припасы и воинское снаряжение. А вообще – все, на что падал взгляд. Включая произведения искусства. Вообще-то это называется "грабеж". Но с другой стороны, так уж повелось издревле. Только к концу XVHI века этот увлекательный процесс стал прикрываться разными словами вроде "контрибуций" и прочими словесными фиговыми листочками. А Наполеону прикрываться было некогда. Он просто и честно грабил.
Население относилось к этому по-разному. Иногда пыталось возмущаться. Так, в городе Луго местные жители убили нескольких особо обнаглевших французских драгун. Наполеон отреагировал на это сурово. Город был отдан на разграбление, все жители, подозревавшиеся в нелояльности, были перебиты. Но обычно все проходило мирно. Большей частью – никак. Наполеон, прямо скажем, не особо лестно оценивал жителей завоеванной страны: "дряблый, суеверный, трусливый, увертливый народ". В это же время он выработал свои основные правила поведения в оккупированных землях: ненужных жестокостей не допускать, а любое сопротивление подавлять без пощады. Это прекрасно работало в "цивилизованной" Европе. Но вот в более "крепких" землях такое не прошло. В Испании и России эти методы с треском провалились…
Особенный размах увлекательное дело экспроприации приобрело в Папской области. Напомню, что тогда римский Папа был не только главой Католической церкви, но и светским государем. Формально он им и теперь является (Ватикан считается независимой территорией), но тогда это было всерьез. Папская область занимала довольно обширные (по итальянским меркам) и богатые (по любым меркам) земли.
Папа, по понятным причинам, являлся одним из самых яростных противников французской революции. Еще бы! После того, что творили в новой Франции со священниками, трудно представить, чтобы он стал бы относиться к этой стране как-то иначе. В общем, Понтифик изо всех сил поддерживал австрийцев. И это ему вышло сильно боком. Войска Наполеона вторглись в Папскую область. Разбитые войска папы драпали так быстро, что французы просто не могли за ними угнаться. А в городах ребята Наполеона бодро экспроприировали ценности и произведения искусства. В общем, Папа запросил пардону. На тот раз он отделался сравнительно легко. Его территорию здорово обкорнали, а закрома изрядно почистили. Но он все-таки остался светским государем. До поры до времени. Наполеон сохранил ему власть и из чисто политических соображений. Сам он в почтении к церкви никогда замечен не был. Но Наполеон помнил уроки Вандеи. Лозунг восставших крестьян был – "защита веры". Пусть Бонапарт и не слишком уважал итальянцев, но все-таки…
Были еще сражения, и были еще походы по итальянской земле. В конце концов примерно половина Италии оказалась под властью Бонапарта.
Нельзя сказать, что Наполеон вел себя как обычный захватчик. На занятых землях он во многом повторял то, что до него во Франции уже проделали революционеры. Например, ликвидировал феодальные порядки, которые население уже изрядно достали. Поэтому жители порой возмущались, а порой и встречали его цветами. Раз на раз не приходился.
Некоторые европейские романтики, сочувствовавшие идеям французской революции (а таких было множество, как и в XX веке сочувствовавших большевикам) все еще думали, что он несет Италии "свободу, равенство и братство". Но Наполеон мыслил куда более конкретно. Так, во время переговоров с австрийцами Бонапарт заявил, что рассматривает Средиземное море как французское. То есть Италия теперь "могла отдыхать".
Впоследствии из завоеванных земель была создана марионеточная Цизальпинская республика. Но до этого произошли еще кое-какие интересные события.
3. Вот – новый поворот
Нет сомнений в том, что именно итальянский поход окончательно определил дальнейшую судьбу Наполеона. Он прославился на весь мир, его полководческий гений ярко проявился в этой кампании. Во Франции Наполеон стал знаковой фигурой, с которой невозможно уже было не считаться. Его личная популярность росла среди народа. Но и это еще не все. Молодой генерал, который отправился в итальянский поход фактически нищим, стал весьма состоятельным человеком. Уже находясь на острове Святой Елены, он писал, что получил в Италии около 300 000 франков. По тем временам – сумма весьма серьезная. Но многие историки ехидничают: он просто забыл вставить еще один нолик… Вообще-то Наполеона никогда не интересовали деньги сами по себе. Уж кем-кем, а жадным он не был. Но стоит вспомнить, что Бонапарт всегда ощущал себя главой клана. И теперь-то он мог быть уверенным, что его мама и другие родственники не останутся бедствовать.
Сподвижники Бонапарта тоже не упустили возможности поправить свои дела. К их рукам тоже прилипли немалые суммы, и теперь они были готовы идти за Наполеоном в огонь и в воду.
В итальянском походе Наполеон по-настоящему осознал, что удача просто идет к нему в руки! Он может сделать то, чего не делал никто и никогда! Он попирает основы военной науки – и побеждает! Как говорят игроки: "карта идет". Значит – надо продолжать играть. И выигрывать!
Но есть еще одно очень серьезное обстоятельство. В завоеванной Италии Бонапарт обрел огромную власть. Он распоряжался там, как хотел. Издавал законы, смещал неугодных ему правителей. Качал деньги из завоеванных городов. В общем, Бонапарт вел себя как хозяин "всея Италии". Именно "всея" – потому что государства, даже оставшееся незахваченными, пикнуть теперь не смели. А вдруг и до них очередь дойдет? Фактически он вел себя не как генерал воюющей армии, а как наместник. А точнее – как независимый правитель.
Вместе со своими сподвижниками он занял роскошный замок Монбелло под Миланом. По сути, это уже было нечто вроде "двора". В замке шли непрерывные праздники. На них блистала наезжавшая сюда Жозефина. Как отмечают современники, только теперь она по-настоящему осознала, что сделала правильный выбор. Это был праздник победителей. Наполеон и его приближенные были молоды, богаты и уже почувствовали сладость славы. На них пока еще не легла усталость от нескончаемых войн. Как отмечают очевидцы, это был веселый и беззаботный двор. Все казалось достижимым. Ветер дул в их паруса. Завтра снова война, завтра снова в поход? Ерунда! Били тех, побьем и этих.
Вот тут-то Наполеон познал вкус власти. Настоящей. В самом деле, что ему была Директория? Да в гробу он ее видал! Что они могли ему сделать? Генералы на других театрах военных действий воевали из рук вон плохо. К тому же постоянно требовали денег и всего прочего. А он сам отправлял деньги в Париж и ничего себе не требовал. А с деньгами во французской казне был тогда полный швах. Так что он был Парижу нужен, а не тот ему. Наполеон все меньше и меньше стал обращать внимание на руководящие указания центра. Вот пример. Парижским руководителям все меньше и меньше нравился слишком уж "борзый" генерал. Они попытались отработать эту ситуацию по классическому римскому принципу: "разделяй и властвуй". Директория решила разделить Итальянскую армию на две самостоятельные единицы, каждой из которых ставились самостоятельные задачи. Что же Наполеон? Он их попросту послал. "Положение армии Республики таково, что вам необходимо иметь командующего, пользующегося полным вашим доверием; если это буду не я, вы не услышите от меня жалоб…"
Тон письма не должен обманывать. В Париже сидели не идиоты. Они отлично понимали, что вопрос ставится так: "или я тут буду главным, или все пойдет к черту". Бонапарт остался единоличным хозяином Италии.
Как потом, уже в ссылке на острове Святой Елены, признавался Наполеон, именно тогда он и стал задумываться: а с чего бы это он должен трудиться на благо "этих адвокатов"? Которых он искренне презирал, да которые и сами ни на что путное не были способны. К чему стараться, если они все равно всё пустят прахом? Поставлять деньги для их пьянок-гулянок, которые изумляли весь Париж? Стоило поискать себе занятие поинтереснее.
Впрочем, формально дела обстояли пока более-менее мирно. Он не шел на открытый конфликт. Ему слали директивы. Он отписывался рапортами, написанными по всей форме. Но мы уже видели, что за этой внешней субординацией стояло на самом деле. В Париже тоже прекрасно понимали, что их директивы Хозяин Италии если как-то и использует, то только в одном известном месте. А поступает – по-своему. И началась пока что "подземная", но от этого не менее упорная война. Наполеона с Директорией. Во время которой Бонапарт раскрылся еще с одной стороны…
Во время пребывания в Италии Наполеон заодно уж заплатил и по кое-каким старым счетам. Корсиканским. Несколько лет назад его буквально пинком выкинули с родного острова. Теперь ситуация несколько изменилась.
Впрочем, личного здесь было немного. В политике и войне Наполеон в "личной" злопамятности и мстительности до поры до времени не был замечен. В отличие, скажем, от своего будущего врага – императора Александра I, многие действия которого имели причиной личную ненависть к сопернику – императору французов. Бонапарт же, занимаясь государственными делами, старался гнать от себя все человеческие чувства. В том числе – гнев. Но получалось это не всегда. И, как мы увидим дальше, приводило обычно к очень неприятным последствиям.
Разобраться же с Корсикой потребовала политическая ситуация. Паоли, фактический глава Корсики, как уже упоминалось, заигрывал с англичанами. И даже пригласил их войска на остров. Он заигрался. Многовековой опыт показывает, что англичан куда проще пригласить, нежели потом выставить. Но Паоли, привыкший считать своими врагами итальянцев и французов, как-то не замечал, что в результате его героической борьбы за самостийность остров фактически снова угодил в зависимость от чужеземцев. Это было ясно уже многим на Корсике. Поэтому Паоли стремительно терял популярность.
Наполеона наличие английской базы возле своих берегов не особенно устраивало. Он успел обзавестись на острове своими информаторами и прекрасно представлял себе, что там происходит. Он не стал влезать в крупную военную авантюру, а для начала послал на Корсику своего доверенного человека. Тот набрал разных отморозков из числа пастухов, обильно снабдил их оружием и итальянским золотом и начал нечто вроде партизанской войны. Судя по тому, что "партизан" не выловили и не повесили местные жители, акции Паоли упали до нуля. Наполеону осталось послать туда две роты солдат – и все было кончено. Гордые бритты поспешно погрузились на корабли и скрылись за горизонтом. Корсика стала французской. Кстати, снова о личных счётах. Наполеон и пальцем не тронул своего обидчика. Несмотря на то, что тот по мере сил упорно продолжал гадить французам. Вот только сил у него больше не было.
Позже Наполеон скажет: "Я никогда не делаю бесполезных вещей". Паоли был ему больше не опасен. Ну, и черт с ним. Бонапарт уже достаточно "офранцузился", чтобы не играть "в вендетту".
Сам Наполеон на родном острове даже не показался. Теперь он "играл" за Францию, и Корсика была для него лишь почти незаметной фишкой в новой большой игре. Знаменательно, что именно во время итальянского похода Наполеон изменил написание своей фамилии. До этого он подписывался по-итальянски: Buonaparte. Теперь переменил написание на французский лад – Bonaparte. Под которым его запомнил весь мир.
4. Великий актер на дипломатической сцене
До сих пор Наполеон большей частью достигал своих целей, двигаясь как танк по минному полю. Подорвался – значит, не повезло. Прорвался – глядишь, что-нибудь и выйдет. В герои подобным образом выбиваются то и дело. Правда, чаще всего посмертно. Но вот в великие государственные деятели таким путем выйти невозможно. Ведь против лома нет приема – если нет другого лома. А другой лом рано или поздно найдется.
Наполеон был азартным игроком. Но это качество не предполагает, что человек всегда ставит "на всё". Что всегда лезет на рожон. Таким "безбашенным" игроком был, к примеру, шведский король Карл XII. (Тот, с которым воевал Петр Великий.) Одержав блестящую победу, Карл тут же благополучно пускал псу под хвост все ее плоды.
Наполеон действовал иначе. Потому как был гением, а не просто одаренным в военной области "отморозком". Теперь у него уже была цель – выбиться из-под власти "этих адвокатов" – Директории. Вряд ли у него имелся конкретный многоходовый план захвата власти.
По правде говоря, подобные многоходовые планы существуют только в сказках про "сионских мудрецов" или в "Кратком курсе истории ВКП(б)". На самом деле всегда и всюду дело обстоит сложнее.
Дело, конечно, не обходится без дипломатических игр. В чем суть дипломатии? Путем переговоров достичь наибольших выгод для себя в ущерб другим. Никакой честной игры здесь нет и быть не может. Все эти переговоры, пакты, договоры – всего лишь сватки хитрецов, где каждый руководствуется только собственной выгодой и рассчитывает обхитрить другого. Чтобы, выбрав момент, нанести удар в спину… Так происходит и во внешней политике, и во внутренней.
В данной ситуации Бонапарту требовалось, говоря современным языком, "приподнять" свой рейтинг. А для этого успешно проведенную войну требовалось столь же успешно завершить. Самому. Потому что, как хорошо запомнил Наполеон, даже самые блестящие победы забываются общественной памятью довольно быстро. Особенно если пресса – не под контролем. В данном случае требовалось самому лично заключить мир. Поставив тем самым жирную точку. И это право Наполеон вырвал, хотя потрудиться пришлось немало и, к тому же, окончательно испортить отношения с Директорией. Зато здесь он развернулся!
Мы уже знаем, что европейская политика XVIII века была весьма респектабельной. А уж дипломатия – тем более. Дипломатические игры, как правило, вели представители высшей аристократии своих стран. В то время это была, что называется, "одна тусовка". Повязанная родственными узами и прочими тесными связями. Международная элита. Добрые знакомые, стоящие высоко над своими народами. Да и споры шли не то чтобы очень горячие, они не затрагивали жизненных интересов. Так, по-мелочи. И тут появляется человек, который по старым правилам играть не желает.
"Старые правила" – это бесконечная и неспешная "торговля", уточнение формулировок, казуистика. Попытки "нагреть" противника, втерев ему какой-нибудь двусмысленный пункт договора. Примерно так, как теперь поступают недобросовестные продавцы строящихся квартир.
А Бонапарт ведет себя иначе. И побеждать прожженных дипломатов, кроме искусных, собственно дипломатических финтов, ему помогает выдающийся актерский талант.
Лицедеем Наполеон был великолепным. Причем в манере игры он далеко опередил свое время. У профессиональных актеров считалось тогда нормой играть на сцене аффектированно. Вздымать и заламывать руки, говорить трагическими голосами, принимать красивые позы – словом, заниматься тем, что теперь называется "театральщиной". Но Наполеон играл не на сцене, он пришел исполнить главную роль в мировой драме. Потому-то Бонапарт лицедействовал в ином, вошедшем в моду гораздо позже реалистическом стиле.
Одним из его коронных номеров были сцены "безумного гнева". Вот один из примеров.
Дело происходило в октябре 1797 года. Наполеон вел переговоры с австрийским посланником по поводу заключения мира после итальянской компании. Разговор шел о чисто житейских вопросах, всегда возникающих после войны: кому что достанется. Австрия потерпела поражение, но не была разгромлена. Поэтому договаривались "по-хорошему". Часть из захваченного Наполеон собирался отдать австрийцам. Вот и решали – что. Во время военных действий Бонапарт одним маршем своих войск уничтожил существовавшую тринадцать веков Венецианскую республику (флот которой, кстати, когда-то был хозяином Средиземного моря). Для того, чтобы договориться с Веной, Наполеон кое-что из венецианских территорий решил отстегнуть и австрийцам.