– Что случилось? – тревожно прошептал наблюдатель, когда в комнату вошли его товарищи. – Побег не удался?
– Разумеется, удался. Что с тобой? Ты что, заснул? Все пятеро благополучно выбрались из туннеля.
Часы показывали десять вечера, и за окном было темно, хоть глаз выколи. В запасе у беглецов было около десяти часов, прежде чем их отсутствие могло быть обнаружено. Они могли успеть уйти очень далеко. В это время им нетрудно будет сесть на автобус. Как раз сейчас многие возвращаются из кино или пабов. Если один-два молодых человека незаметно смешаются с толпой, кто их заметит?
Когда все остальные обитатели лагеря мирно спали, строители туннеля, не принимавшие участия в побеге, старательно заметали все следы своей деятельности. Когда на следующее утро станет известно о побеге, все закоулки лагеря тут же будут тщательно обысканы. Поэтому наши товарищи изо всех сил старались затруднить охранникам работу. Наконец, они старательно замаскировали вход в туннель, поставили над ним кровать и легли спать, надеясь на лучшее.
Единственное, чем мы могли помочь беглецам, – скрывать их отсутствие как можно дольше. В Суонвике нам не приходилось по утрам выстраиваться на поверку. Нас пересчитывали, когда мы покидали наши комнаты, отправляясь на завтрак. Мы решили, что пять человек должны незаметно проскользнуть обратно в свои комнаты, после того как их посчитают, а затем снова выйти, чтобы их посчитали второй раз вместо отсутствующих. Таким образом, наши беглецы получали в свое распоряжение еще двенадцать часов свободы. Пока все шло хорошо, и мы надеялись, что этот наш трюк тоже сработает.
Война длилась уже довольно долго, и беглецы с обеих сторон демонстрировали дьявольскую изобретательность. Насколько я знаю, несколько трюков так и не были раскрыты, и сейчас еще не время говорить о них – кто знает, вдруг они еще могут пригодиться заключенным? Но о некоторых хитростях я бы хотел рассказать.
Во время поверки мы стояли в два, а иногда и в три ряда. Решено было соорудить чучело и поставить его между двумя пленными вместо беглеца, чтобы казалось, будто на поверке присутствует должное количество пленных. В канадском лагере мы пользовались этой хитростью в течение четырех дней, и у нашего беглеца, таким образом, была солидная фора. Лицо чучела было изготовлено из мыла и раскрашено. Оно было так искусно сделано, что на первый взгляд казалось лицом человека. Главная трудность с этим чучелом состояла в том, что нужно было как-то незаметно принести его на поверку, а потом так же незаметно унести обратно. Значит, это должно было быть разборное чучело.
Нам удалось решить все проблемы, связанные с использованием чучела, и мы могли бы использовать его бесконечно, однако канадцы, наученные горьким опытом, поумнели. Они поймали беглеца, но скрыли от нас этот факт. Они хотели выяснить, каким образом нам удается поддерживать нужное количество заключенных, несмотря на то что один из пленных отсутствовал, поэтому на следующей поверке они заставили нас маршировать мимо охранников. Наше мылолицее чучело маршировать, разумеется, не могло, поэтому количество заключенных тут же уменьшилось на одного. Загадка разрешилась, когда охранники обнаружили останки чучела. После этого на всех поверках мы должны были ходить строем и выкрикивать свои имена.
Скрывать отсутствие одного человека было относительно просто, но когда бежало сразу несколько пленных, задача многократно усложнялась. Однако во время большого побега из лагеря номер 10 к северу от Онтарио в марте 1940 года пленным удалось скрывать отсутствие двадцати восьми человек! И вот как они это сделали: роя туннель для побега, пленные прорыли еще несколько соединявшихся друг с другом ходов, связывавших различные бараки. Поскольку поверка проводилась не одновременно во всех бараках, а в порядке очереди, то как только она завершалась в одном бараке, необходимое количество человек поспешно переползало по туннелю в следующий барак и так далее. К сожалению, в этом случае все беглецы были пойманы, а туннели обнаружены.
Каждый успешный побег влек за собой неприятные последствия для пленных, оставшихся в лагере. Начинались бесконечные проверки и обыски. Однажды в Канаде мы вынуждены были простоять всю ночь под дождем на площади перед бараками, пока охранники не нашли подземный ход. Еще несколько бессонных ночей мы провели в канадском лагере Боуманвиль после того, как охранники обнаружили отсутствие одного пленного. В таких случаях нас вызывали по одному, сравнивали лица с фотографиями из досье. Только после этой проверки пленному разрешалось лечь спать. Поскольку канадцы, проводя такую проверку, всегда вызывали заключенных в алфавитном порядке, мне катастрофически не везло. Буква, с которой начиналась моя фамилия, шла в конце алфавита, и я ложился спать одним из последних.
В Канаде побег из лагеря для военнопленных считался преступлением, в отличие от лагерей британских, где отдавалось должное спортивной стороне мероприятия и где побег считался проверкой на сообразительность. В Канаде в случае побега одного заключенного все остальные его товарищи лишались своих "привилегий". К примеру, на неопределенное время закрывалась столовая, или переставали показывать фильмы, или нас лишали прогулок. Поскольку такого рода деяния считались коллективными наказаниями, запрещенными Женевской конвенцией, мы строчили жалобы в Красный Крест. Формально там поддерживали наш протест, но на деле существовало много способов наказания пленных, и Красный Крест тут был бессилен. Через некоторое время нам, разумеется, постепенно возвращали все наши "привилегии"… до следующего побега. А побеги происходили регулярно, потому что, хотя шансы на успех были невелики, своими побегами мы доставляли неприятность врагу: чтобы предотвратить новые побеги, требовалось усилить охрану лагерей и задействовать немалое количество охранников, другими словами, этих солдат нельзя было послать на фронт. Таким образом, регулярно устраивая побеги, мы делали то, что в наших силах, чтобы помочь нашим товарищам, сражающимся на фронте.
Глава 9
"ТУДА И ОБРАТНО?"
К счастью, ночь, в которую наши беглецы покинули лагерь, выдалась не очень холодной, несмотря на то что на дворе стоял декабрь. В запасе у наших беглецов было около десяти часов, а если нам удастся скрыть их отсутствие во время утренней поверки, то и больше. Но как только побег будет раскрыт, в лагере немедленно поднимется тревога, поэтому для беглецов очень важно было отойти от лагеря на возможно большее расстояние. Это нужно было сделать также и потому, что жители окрестных селений прекрасно знали друг друга и с подозрением смотрели на каждого незнакомца.
Первым из туннеля выбрался фон Верра, за ним последовали Крамер и Маннхардт, которые направились в северо-восточном направлении. Они шли по дороге, прячась от проезжающих машин и пешеходов. Через два часа пути, удалившись от лагеря, по их подсчетам, на расстояние около пяти-шести миль, Крамер и Маннхардт решили рискнуть и сесть на автобус. Они направились к ближайшей остановке и залезли в автобус, следующий в Ноттингем.
Автобус, который, как они знали, совершал регулярные рейсы между Ноттингемом и Дерби, был переполнен, поэтому никто не обратил на беглецов внимания, за исключением кондуктора, который потребовал купить билеты.
– Два до Ноттингема, пожалуйста, – сказал Крамер и протянул кондуктору мелочь. Он очень тщательно заучил эти слова.
– Туда и обратно?
Это был непредвиденный удар. Крамер очень плохо знал английский язык, и понятия не имел, о чем спрашивает кондуктор.
– Да, – осторожно ответил Крамер.
Кондуктор покачал головой и обратил свое внимание на других пассажиров, которые входили в автобус. Затем он вернулся к нашим беглецам и снова повторил свой вопрос:
– Туда и обратно?
– Два до Ноттингема, – повторил Крамер и почувствовал, как у него на лбу собираются капельки пота.
Не получив внятного ответа, кондуктор адресовал этот угрожающий вопрос Маннхардту, который ограничился коротким "да" и уставился в окно, словно дальнейшее развитие событий его ничуть не интересовало.
Кондуктор снова покачал головой и дал каждому по билету. Беглецы так и не узнали, были ли эти билеты лишь в одну сторону или нет, но, во всяком случае, стоили они не слишком дорого. Заметив, что кондуктор не сводит с них глаз, Крамер воспользовался подвернувшимся шансом и сумел незаметно покинуть автобус. Это случилось в пригороде Ноттингема. Маннхардт продолжил путешествие в Шеффилд, где они договорились воссоединиться. Однако подозрения кондуктора к этому времени настолько окрепли, что он велел водителю притормозить у полицейского участка и сообщил о странном пассажире. Маннхард попытался сбежать, но полицейские окружили его и, в конце концов, сообща одолели. Поскольку Маннхардт был не из тех, кто позволит себя арестовать, завязалась драка, следы от которой можно было потом видеть на его теле.
Очутившись в Ноттингеме, Крамер "нашел" велосипед, с помощью которого собирался добраться до Шеффилда. Однако велосипед оказался неисправен. Когда Крамер попытался нажать на педаль, соскочила цепь. Он свернул в переулок, чтобы посмотреть, нельзя ли починить велосипед, как вдруг перед ним материализовались пара полицейских. Они задали Крамеру несколько вопросов, на которые тот не смог убедительно ответить. "Вам лучше проследовать с нами в участок", – предложили полицейские. Крамер решил не сопротивляться. Когда дорога пошла под гору, он неожиданно вскочил на велосипед и ринулся вниз, оставив полицейских в сотне ярдов позади. К несчастью, вскоре дорога снова пошла в гору. Крамер изо всех сил нажимал на педали, но его "позаимствованный" велосипед скоро встал как вкопанный. Через секунду в глазах у него потемнело – из соображений безопасности один из настигших его полицейских набросил на голову Крамера свой плащ. Беглеца сковали наручниками. В полицейском участке пришли к выводу, что Крамер – беглый военнопленный. Отрицать это было бессмысленно.
Все это случилось через три часа после того, как беглецы покинули туннель. Преимущество, на которое они так рассчитывали, стремительно таяло. По нашим расчетам, побег должны были обнаружить не раньше, чем через десять часов, а нас вытащили из постелей в полночь. После поверки обнаружилось, что отсутствует не один, а сразу пятеро пленных.
Вся полиция страны немедленно была поднята по тревоге, а телетайпы и телеграфы повсюду разнесли новость: "Четыре военнопленных немецких офицера совершили побег из лагеря номер 13 в Суонвике". Чуть позже были сообщены их имена, звания и детальное описание внешности каждого беглеца. Наверное, только сами беглецы не знали о поднятой вокруг них шумихе. Они все еще рассчитывали на преимущество в несколько драгоценных часов и наивно полагали, что до следующего утра они могут не предпринимать особых мер предосторожности, поскольку до утренней поверки их вряд ли хватятся.
Тем временем Вагнер и Вильгельм направлялись на запад. Сделав большой крюк вокруг лагеря и городка Суонвик, они прошли несколько миль по полям и лишь через несколько часов осмелились выйти на дорогу. Добравшись до первого населенного пункта, они остановились у заправочной станции в надежде поймать какой-нибудь грузовик. Машина за машиной проезжали мимо, а беглецы даже не пытались остановить их. Вагнер хоть и был знаком с американским обычаем ловить попутные машины, голосуя на дороге, но не был уверен, что это принято в Англии. Время шло, и Вагнер уже решил рискнуть, когда рядом вдруг притормозил вожделенный грузовик. Водитель вышел, чтобы заправить машину.
– Куда вы направляетесь? – спросил его Вагнер.
– В Ливерпуль.
– А нам как раз туда. Подвезете?
Водитель взглянул на двоих молодых людей. Они не вызвали никаких подозрений, и он согласился подбросить их до города.
– Ладно, залезайте, – сказал он, показывая на кабину грузовика.
Однако это совсем не устраивало Вагнера. Вильгельм просто не в состоянии был просидеть несколько часов в полном молчании, а любое его слово могло стать роковым. Кроме того, Вагнер не слишком доверял своему английскому, подозревая, что не сможет выдержать долгий разговор, особенно если водитель начнет задавать вопросы. Он протянул водителю пачку сигарет.
– Мы очень устали, – сказал Вагнер. – Можно нам расположиться в кузове?
Водитель, уже предвкушавший приятную беседу, нехотя взял сигареты и откинул борт грузовика. Беглецы забрались в кузов и устроились среди пустых ящиков. Водитель поднял борт, сел в кабину, и грузовик тронулся.
– Пока все идет хорошо, – сказал Вагнер.
– Будем надеяться, что удача от нас не отвернется, – отозвался Вильгельм.
И действительно, некоторое время удача была на их стороне. По ровной дороге грузовик стремительно несся к месту своего назначения. Беглецы устроились так, чтобы видеть местность, через которую они проезжали. Они закурили, и время от времени посматривали в карту, которая была у Вильгельма. Это была простенькая карта из школьного атласа, но там была отмечена дорога, по которой они теперь двигались. Они миновали Бакстон и Стокпорт и около трех часов утра въехали в пригород Манчестера. Тут на всем лежал отпечаток недавнего воздушного налета: повсюду пылали пожары, многие дома лежали в руинах. Отсветы пламени озаряли людей, копошащихся у развалин.
Грузовик медленно прокладывал себе путь по улицам, заваленным обломками зданий. Два немецких летчика в кузове грузовика чувствовали себя весьма неуютно. Сейчас они впервые видели, во что превращались английские города после налета люфтваффе. Всего несколько месяцев назад они сами бомбили такие же города.
– Если бы они только знали… – прошептал Вагнер.
– Они бы с удовольствием перерезали нам горло от уха до уха, – мрачно сказал Вильгельм.
Через некоторое время, которое показалось двум беглецам вечностью, грузовик покинул разрушенный город и снова набрал скорость. Манчестер остался позади, впереди лежала дорога на Ливерпуль. Беглецы растянулись в кузове, надеясь немного поспать, но едва они успели закрыть глаза, как грузовик неожиданно остановился.
– Вряд ли это очередная заправка, – сказал Вильгельм, и они осторожно выглянули из кузова.
Увиденное не слишком их обрадовало. Грузовик был остановлен полицейским патрулем, и теперь двое полицейских о чем-то разговаривали с шофером. Но наши беглецы не теряли оптимизма. В конце концов, никто еще не знал об их побеге, а шофер мог и не упомянуть о двух пассажирах, ему ведь не разрешалось брать попутчиков.
Они увидели, как шофер снял кепку и почесал в затылке. Вагнер напряг слух, стараясь расслышать разговор, а потом с замиранием сердца уловил слова "сбежавшие фрицы". Вагнер не слышал, что ответил шофер, но его жест в сторону кузова был достаточно красноречив. Вагнер схватил товарища за руку.
– Они идут сюда, – прошептал он.
Через минуту борт грузовика был откинут.
– Эй вы, вылезайте, – раздался решительный голос.
– А в чем дело? – осведомился Вагнер, призвав на помощь весь свой английский язык.
– Проверка удостоверений личности.
Разумеется, у беглецов не было никаких удостоверений, и тут даже Вагнер с его английским не мог надеяться выйти сухим из воды. Все подозрительные личности, не имевшие при себе удостоверений, препровождались в полицейский участок для установления личности. Нашим беглецам не оставалось ничего другого, как во всем признаться. На ночь их разместили в одиночных камерах, а на следующее утро отправили назад, в лагерь номер 13, где они заняли карцеры по соседству с Крамером и Маннхардтом.
Но фон Верра все еще был на свободе.
Глава 10
"МНЕ НУЖЕН САМОЛЕТ!"
Первым прошел через туннель лейтенант Франц фон Верра. Он был основной движущей силой всего предприятия, проделал большую часть работы, и поэтому именно он первым вышел на свободу.
20 декабря вечерняя поверка закончилась к половине девятого. Пятеро беглецов и их помощники отправились прямиком в угловую комнату, где под полом скрывался вход в туннель и, не тратя времени, принялись за работу. Фон Верра облачился в голландскую летную форму, а поверх нее напялил грязную робу, в которой он рыл туннель в течение последних шести недель. Тем временем остальные открыли вход в туннель и зажгли свет. Молча пожав руки товарищам, фон Верра нырнул в туннель.
"Удачи!" – донеслось ему вслед. "Да уж, удача мне понадобится", – подумал он. Туннель был очень узким, и фон Верра медленно продвигался вперед, отталкиваясь локтями. Сейчас он с благодарностью вспоминал физические упражнения, которые нас заставляли проделывать на площади перед бараками. Теперь они сослужили ему хорошую службу. Добравшись до вертикальной шахты туннеля, фон Верра встал на ноги. "Выключите свет!" – прокричал он по вентиляционной трубе. Свет погас, и фон Верра принялся за работу.
Было около девяти часов вечера. Фон Верра энергично ковырял землю большой ложкой. После десяти минут тяжелой работы ложка наконец вышла на поверхность. Фон Верра положил на голову квадратный кусок картона и постепенно начал надавливать на верхний слой почвы. Слой дерна подался, и выход из туннеля был открыт. Фон Верра осторожно отложил в сторону картонку со слоем дерна, которой последний из беглецов должен был закрыть выход из туннеля.
Фон Верра с легкостью выбрался из туннеля. Луна еще не взошла, и вокруг царила непроглядная тьма. Однако фон Верра заметил, что выход из туннеля находится именно там, где он и должен был находиться по нашим расчетам, – на тропинке, разделявшей два заброшенных сада. Позади на некотором расстоянии темнел наш барак.
С того места, где он стоял, фон Верра не видел сторожевой вышки, а это означало, что и часовой на вышке не мог видеть фон Верру, даже если бы вдруг включил прожектор. Все шло в соответствии с нашим планом, но не стоило терять времени, и фон Верра отправился в поход. Пригнувшись, он миновал забор лагеря, затем побежал прочь.