Если сцену с матерью убрать, то ничего не изменится. Главный недостаток - вопрос меры. (Не в метраже мера, а в градусе.)
За счет несбалансированной меры - есть спады. Дело даже не в метраже.
Сцены с дедом я бы не возвращал. Говорилось, что много драк - они сокращены, но остались. Это заданность. Это не свойственно детскому характеру. Сейчас эта жестокость заложена с самого начала. История с оркестром. Картина не принимается.
Итак, картина "Чучело" не принята. Со словами: "Причин, по которым картина может не быть, много. А картина одна. Продолжаем делать ее. И делать только лучше", - Быков пришел в монтажную.
О мещанстве
Суть мещанина - в замене высокого низким: осторожности - трусостью, бережливости - жадностью, прямоты - хамством, дружбы - круговой порукой, любви - прелюбодеянием. В этом суть опошления жизни.
"Искусство убивает мещанина!" (писал Герцен). Сегодня мещанин убивает искусство, его позиция кажется ему основополагающей, свои амбиции он поднимает чуть ли не до чувства национальной гордости.
Мещанский взгляд на искусство, мещанские взгляды в искусстве.
- Ты слушай, когда тебе народ говорит! - говорил мне пьяный.
"Здесь были Маша и Петя Хайлов - семейство ело и отдыхало" (Маяковский).
Достоинство заменяется престижем. Достоинство имеет отношение к самому идеалу, престиж вовсе не предполагает сугубо косвенно самого идеала - это результат, можно иметь престиж и не иметь достоинств. А можно иметь достоинства и не иметь престижа. Да и сами достоинства уже делятся на ранги престижных и непрестижных. Перерождение ткани - духовный рак! (Перерождение материи духовной.)
Вещи - их цена, удобство, красота, индивидуальность, время, свежесть моды, но когда молятся на вещи, то их цена - деньги, престиж (полное неудовольствие) и т.д. Вещизм - это самое древнее стяжательство. Я обожаю хорошие вещи, я уважаю тех, кто их делал, и тот, кто посылает вещам проклятие, - посылает проклятие тем рабочим рукам, которые их делали, тем мастерам и прочим. Но я ненавижу, когда икону делают вещью, а вещь иконой, когда иконой спекулируют, а на вещь молятся.
Я бы понял красотку, которая хотела бы похудеть для того, чтобы надеть красивую юбку, но...
"Слышал - вас Молчанов бросил, будто он предпринял это, видя, что у вас под осень нет приличного жакета..."
В искусстве актера - не гнев, а злость: о таком актере говорят - пошлый актер?
14.11.83 г.
Победы нелегко даются
Цена победы дорога,
Я становился на рога,
Везде, где толпами сдаются!
Я рыл, летел и бил веслом,
Молчал, рычал и вновь молчал,
Я был змеей, овцой, ослом,
И все далек еще причал.
И предо мною проходил
Тоскливых лиц печальный ряд,
Сова и сонный крокодил,
И сорок сусликов подряд.
Ты хоть кричи, хоть не кричи,
Вокруг тебя железный круг,
Идут по кругу палачи,
И каждый самый лютый друг.
Друзья? Какие там друзья,
Толпа, бегущая кругом,
Там где-то дыба, где-то дом,
И ничего понять нельзя.
Нет, мне о том не рассказать,
Не написать и не прочесть,
Тут надо веники вязать,
И над окопами потеть,
Тут надо только пулемет,
И побыстрей, хотя бы взвод.
Глаголевой Н.Н.
Веселенькой бабульке
Все было нипочем!
Веселая бабулька
Служила палачом,
Хоть палачей видали
Эпохи и века,
Такой лихой бабульки
Не видели пока.
* * *
Ничего не прошу, я прошу у тебя только ясности,
Я хотел бы без фальши прожить свой оставшийся срок,
Я весьма сомневаюсь в своей абсолютной прекрасности,
Но каков бы я ни был, я, так же, как ты, одинок.
Мы бываем с тобой и чужими, и искренне близкими,
Может, маятник этот и есть средь людей маета,
И высокие мысли бродят рядышком с самыми низкими,
И за проблеском чувства лишь привычка и суета.
Может, это и так, только все-таки как ни убийственны
Эти смены сомнений и веры, а правда проста.
Без тебя не нужны ни победы, ни слава, ни истины,
Без тебя даже самая полная чаша пуста.
Без улыбки твоей я теряю к себе уважение,
Свет мой - свет твоих глаз, радость в милом до боли лице,
Остальное, поверь, это суетной жизни движение.
Это было и будет и в начале, и в самом конце.
Может, это все факт одного моего самомненья,
Может быть я, как многие, просто набитый дурак.
Я люблю тебя очень и плыву среди моря сомнения
И не верь, что бывало или нынче бывает не так.
27.11.83 г.
Положение опять тяжелое. Надо, по-моему, сделать вот что. 1. Более ничего не сокращать. 2. Практически в этом варианте утвердить только метраж, оставив перезапись нетронутой. 3. Можно будет заменить планы уже после сдачи фильма. Тут же, как только картина уедет обратно. 4. Единственное - это что сделать с прологом? 5. Отрезать и тут же вставить. 6. Поехать с Гришей и с прессом и на обратном пути все переклеить.
(Совещание по этому поводу в воскресенье вечером.)
И далее в течение нескольких дней добиться приема У Алиева.
Как же оставить метраж утвержденным, что потом убрать? (Как быть?)
Вульман должен поручить Грише или Марику отвезти картину: ул. Горького, д. 4, на своей машине или на машине Мукасея. Стоп! Все по порядку!
1. Метражно - подготовить так, чтобы можно было привести к сданному метражу.
2. До печати копии Мукасею и Смедовичу обеспечить отсутствие возможности просмотра.
3. Вообще на это время уехать.
4. Техническая комиссия. (Когда?) Просмотр Чаадаевым вечером во вторник. (Если не удастся сделать)
5. Важно точно рассчитать метраж.
6. Написать письмо Ермашу, завезти утром. Написать копию Алиеву. Заехать к Алиеву и к Ермашу. Зайти к Сизову.
(Как успеть озвучить?) Возможно сделать и иначе.
(Тут опасность того, что я могу быть обвинен как действующий не теми методами.)
Финал - перезаписывать так, как есть. Сдача. В понедельник:
1. Я еду к Ермашу с письмом к 8.45 утра (такси к 8.15).
2. От Ермаша к Алиеву (или наоборот по приходе на работу).
3. Если не удастся - операция "Гриша".
4. Картина может быть показана на техкомиссии (14.00) - помощникам.
5. Давайте напечатаем на одной копии. (Перезапись не имеет значения.)
Только пролог убрать нельзя. (Получится, что я вообще не выполнил замечаний.)
Сдавать с прологом или без?
Обязуюсь не выйти за метраж 3400 метров и прошу сохранить пролог.
09.12.83 г.
Надо обязательно, пока жив Ермолинский (а вдруг он умер), поговорить с ним. Но Милка Голубкина, кажется, что-то говорила... Хорошо бы узнать о "Собачьем сердце", хорошо бы узнать, что он издал, есть ли материал о Булгакове, которых он не смог или не захотел напечатать. Очень бы хотелось собрать фотографии Булгакова и всех окружавших его людей. Неужели ничего не известно о его первой жене?
Завтра (нынче сегодня) надо доделать финал. Не спал всю ночь, читал о Булгакове: очень ермолинская запись - очень его беспокоит щепетильная сторона дела. Он очень деликатен, очень, об этом пишет и Крымова, но его щепетильность иногда столь самонадеянна, что за него делается неловко. Мог бы меньше бояться, что загородит Булгакова.
Стоит записать все перипетии, связанные с "Чучелом", - фантасмагория, да и только! Не знаю, чем кончится, но надо всем витает некий дух. Логика происходяшиего вышла из подчинения и у них, и у меня. Все происходит как бы само собой. Никак не могу поверить, что будет премьера и будет фильм, но самое интересное, что будет!
В Испанию пока не еду. Со здоровьем плохо. Легкие, кажется, никогда не очистятся. Болят зубы. Все время плохо с сердцем.
Что-то важное происходит вообще! Что-то важное, не такое, как всегда!
Странно! Очень странно и ново!
15.12.83 г.
13.12 - закончил 13-ю часть. Переклеивал кадрики, что, в общем, ничего не меняло, уничтожая огрехи, оставляя сами грехи; собственно, дожимал старое решение - иного нет и на иное не решился. В тот же день вылетел, вернее, выехал в Смоленск, на два концерта. Приехал утром в Москву, а в 20.00 уже вылетел в Оренбург - оттуда на машине (ночью) в Орск (там еще 10 концертов). Пытаюсь залатать раны в бюджете: ремонт, шуба, подарки, книги - все это растрясло все мои "сбережения" и я в долгах. Одной-двумя поездками не отделаюсь - тут придется поработать. Но вернемся к тем баранам, которые уже пошли на шашлыки.
1. Картина принята в 3432 метра.
2. Картина принята с потерей полутора кадров ("крест" и наезд на прачку).
3. Наконец разрешили вставить конец 1-й части и "Чучело", часть вторая.
4. 28.01.84 г. - назначена премьера в Доме кино (в Москве).
5. 26.01.84 г. - предполагается премьера в ЦДРИ.
6. В акте о приемке остается 1 серия.
Н.Т. Сизов угрожал Быкову, что он как директор студии запретит пускать его на "Мосфильм" и, если он сам не хочет сократить картину (что будет лучше), это сделают за него другие. На это Быков сказал: "Вас, очевидно, Николай Трофимович, дезориентирует мое скромное звание заслуженного артиста. Вы меня поставили куда-то в конец очереди. Но я там не стою. И картину защитить сумею. А в монтажную никто ко мне не войдет. Приказ ваш о моем недопущении стоит недорого, десятка. Я заплачу. А если кто-то войдет в монтажную - убью. И говорю заранее - чем. Монтажным прессом". (Пресс для склейки пленки - довольно тяжелая вещь.) Когда последний раз Быков был вместе с Н. Сизовым у Ф.Т. Ермаша - председателя Госкино СССР, то, пытаясь быть более демократичным, Филипп Тимофеевич в разговоре, нажимая на Быкова, подпускал матерок, а Быков в "пылу" как аргумент стал подпускать его тоже. Когда вышли от Ермаша, Быков сказал Сизову: "Как-то я в пылу перебрал". На что Сизов сказал: "Нет, почему, все нормально. У тебя были аргументы". Понять этих людей можно, их партбилеты лежали в Московском городском комитете партии, которым руководил член Политбюро В.В. Гришин, который сказал: "Не хотел бы я, чтобы картину увидел мой внук". Но ради этого убивать картину Быков не согласился. Пришлось писать письмо Андропову. Это письмо, короткое и ясное, смысл которого заключался в том, что картина нужна государству и защитить ее может только государство, Юрию Владимировичу передал его первый помощник - генерал Шарапов. Ю.В. Андропов, лежа в больнице ЦКБ, сказал: "Надо помочь Быкову". Дальше действовал Шарапов. В день премьеры за несколько часов мы примчались в Дом кино, прошел слух об отмене премьеры. Все в порядке - афиша висит. Премьера была в двух залах. Шарапов пришел с помощником К. Черненко - Л. Печеневым. Они смотрели картину в Белом зале. Когда не стало вскоре Андропова и жизнь "Чучела" была на волоске, Печенев стал помогать (Черненко ненадолго встал во главе государства). А дальше она сама завоевывала пространство.
Никто не понимает Ни Солнца, ни Луны, Кино теперь снимают, Как на людях штаны.
Из разговоров по дороге в Орск
- Г... он такой: то широкий, то жадный.
Во время войны на фронте издавалась газета "Моему сыну" - там писалось о том, как идет война, как воюют... Эти листки отцы посылали домой.
В первый день войны был взят в плен кайзеровский полковник:
- Неужели вы думаете, что вы победите? - спросили полковника.
- Победим мы вряд ли, - ответил тот, - но воевать вас научим.
- Все говорят: надо бегать. Ну что ж, стал бегать. Бежал, бежал, гляжу - первый в очереди.
Был ливень. Солдат кормили. "Хороша каша!" - "У меня был суп!" - "Ты что?" - Выяснилось: он ходил обедать к немцам и никто, включая его самого, этого не заметил. А у немцев был суп.
Вопрос к пьяному (у него десятилетний сын): - Сын пьет?... - И на очередную рюмку: - Оставь ребенку! (Действовало!)
Я этим годом отомстил Другим годам ушедшим, Мой этот год в себя вместил День с миром сумасшедшим. Мой этот год зачтется мне На том далеком свете, Где в затемненной тишине Идут с молитвой дети!
07-08.01.84 г.
Подготовка к Пленуму Союза кинематографистов. Я, словно древний старец, проваливаюсь в сон.
09.01.84 г.
Сегодня "Чучело" показывают на Пленуме - интересно, что будет? (Или ничего?)
Иду с прежним Минотавром
На расправу
Да знаю я дороги, Таврий,
Я здесь живу!
27-28.01.84 г.
Завтра премьера в Доме кино. Если говорить честно, я никак не мог представить себе, что ее может не быть. Но средь всей этой свистопляски не мог представить себе, что она будет.
Картина вызывает бурное одобрение. Серия просмотров показала, что она обретает достоинство, начинается ее судьба. Конечно, еще все возможно, но на сегодня - первый этап победы.
Очень дорогими были слова на тарификационной комиссии. Говорили, понимая картину вполне. Наша режиссура повернулась ко мне лицом. Меня все-таки поражает, что это для них неожиданность. Уверен, что я ранее не понимал, что "Айболит" ими не оценен. А "Черепаха", "Телеграмма" и "Автомобиль..." были для них периферией. Поэтому и "Нос" не был принят. Тут сработал механизм отношения.
Картина "Чучело" - наиболее близка нашей режиссуре, ее, так сказать, номенклатурному прейскуранту. Тут они разбираются в цене. "Айболит" же не имел еще ценника.
"Чучело" сегодня и сражение со студией и Госкино - уже вполне высота и особенно в глазах людей.
Пусть так! Но со времени "Такой любви" и "Айболита" утекло много воды. И пусть окружающие много не поняли из того, что я делаю, но в общем был спад. Не внутри - был спад на "выходе", как говорят повара.
Хотя - обо всем этом когда-нибудь потом.
Что же я скажу завтра? Или не задумываться, а высказаться спонтанно? Ясно одно: как и картину, которую я делал, исключая их из сознания, так и завтрашнее выступление не должно включать в себя нашу кутерьму.
Если придут Шарапов и Велихов, Прокофьев и Мишин (боюсь, что их не будет), могло бы "иметь место" некоторое (со вкусом) излияние. Но встать над суетой надо в любом случае. Мы в храме, мы перед ликом, что нам дрязги.
(Но ведь были изгнаны из храма!..)
Да! Но я не думаю, что сегодня в этом дело.
Итак:
Хотелось бы очень коротко сказать о детстве, о духовности, о спасении, о чуде доброты. Хотелось бы - не соображаю!
Ночь. Весь день звонили, спрашивали о премьере. Слухи шли, что ее отменили. Звонил Вульман, сообщил, что копию Сизов не дает... да... это все да!!! Но все-таки премьера будет! (Состоится!)
Сегодня на плечи художника ложится особая ответственность, во-первых, за все, что происходит в мире. Самоустранение от решений глобальных вопросов - особая опасность жизни людей. Нет прощения художнику - как нет прощения убийце. Можно понять, но не простить вину художника, если он не вмешивается в жизнь.
Пафос нашего времени - действие, действенность, деятельность. Оно сменило время фразеологии.
Ответственность и действенность. Смелость и честность. Иметь позицию - основное.
Боже! Ничего не приходит в голову как программа.
Начнем с конца.
Мукасей - четвертая картина, реанимация классического стиля - спокойствие, требований много.
Маркович - дебют, поздравить с дебютом. Только юмор.
Губайдулина - композитор, широко известный в мире, человек этически близкий картине.
Курганский - каких мастеров вырастил "Мосфильм". Владимир Курганский - "мосфильмовец", и он за смену перезаписал картину - 13 частей.
Суеверный страх перед сердечной социальной проблемой, страх в том, что в ее решении, в самом факте решения есть уже крамола.
04.12.84 г.
Я, словно древний старец, Проваливаюсь в сон, Как у ручья скиталец, Когда вернулся он.
Когда усталость множит Болезни и года, Когда нас не стреножат Печаль или беда. Люблю тебя, как прежде, Быть может, не любил.
28.04.85 г.
Глава II: "Жизнь в гомосфере"
1. Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев предлагает ввести новый термин, определяющий выделение общих проблем человеческого духа:
"Цивилизация, техническая цивилизация, НТР - все это хорошо усвоено. А вот духовная культура, культура, духовное начало - понятия достаточно расплывчатые"
И действительно, мы легко рассуждаем о бездуховности, но как только речь заходит о духовности, сразу же цепенеем: от духовности так близко до духовенства, а от него до "опиума для народа", что само слово "духовность" означает порог, дальше которого мы идти не решаемся. Хотя вовсе напрасно - душа человека, душа народа категории вполне живые для нашего времени. Но, наверно, Д.С. Лихачев прав:
"Я давно уже остро ощущаю необходимость найти точный термин, который вмещал бы в себя комплекс понятий, связанных с внутренним миром человека, его развитием, его тончайшими и сложнейшими системами связей людей между собой, человечества со всей природой планеты и Вселенной. Нечто всеобъемлющее, как ноосфера Вернадского, как биосфера, но заключающего в себя иную основу - человечность, гуманность, одухотворенность".
[Собственно, это довольно общо, ибо определение духовности и духовного начала - это и взаимоотношения человека с самим собой, это постижение идеала и вся область отношений Бога и врага человеческого - вот ведь чему важен адекват. Если заменить религиозную фразеологию, то гомосфера сразу же должна быть определена как сфера жизни духа в самом главном его проявлении: в борьбе Добра и Зла. Но эти понятия никогда не могли заменить Бога и Сатану, ибо тут уже речь идет о Воле добра и зла и примате Добра над злом, тут уже есть понятие греха - вины перед добром, понятие благодати, измерения, стоящего над законом, понятие единовластия и т.д. Так что "гомосфера" Вернадского остается понятием столь широким, что расплывчивость понятия не исчезает, а главное, мы так и не сможем заговорить ни о чем "божественном".] И далее Д.С. Лихачев:
"Вы понимаете, я веду сейчас речь об очень важной, четко просматриваемой области важнейших жизненных интересов, стремлений, нужд и надежд народа, людей, каждого человека. Именно человека, а не абстрактной усредненной статистической личности. Это огромная сфера, охватываюшая гуманистическую сущность общества". Вот! И, я даже бы сказал, всего живого, всего сущего на планете и даже во всей Вселенной. (Вот: и тут же возникло библейское слово "сущего" - по краю ходит академик!) "Человекосфера"... или для подобия с принятыми уже понятиями этой категории - на международной латыни - гомосфера!
...Термин найден!