В обзорном выступлении молодого Толстых, психолога и философа, тоже разделялись две позиции: позиция примитивная, антипедагогическая, где ребенок изображен простейшим механизмом типа прямой ременной связи: увидит ребенок хорошее - станет хорошим, увидит плохое - станет плохим. (Я не видел "Лидера", но противопоставление таково: фильм жизненной правдой воспитать не может, он может воспитать утешительной ложью.)
Более четко говорится о том, что воспитывать надо положительными героями. Но что есть положительный герой? Что есть положительный пример? Кого мы должны воспитывать?
Кого воспитывает "Руки вверх!" В. Грамматикова: Лену Бессольцеву или Железную Кнопку? Или Лохматого, который говорит: "Что главное в человеке?" - и Рыжий ему отвечает: "Сила!".
Итак: путаница. Что есть сегодня положительный герой - культ грубой силы или его противопоставление силе души? Эта путаница выдается за четкость идейной позиции, при этом четкая идейная позиция авторов выдается за нечеткую. Путаница, начатая Карагановым, продолжалась и пошла вглубь. Но мы разобрались, кто что снял, с помощью зала, и кто кого собирается куда воспитывать, думаю, разберемся тоже.
Я в гуще событий. Происходят сдвиги. Проводится реформа. Поднялись люди. Родители. Педагоги. Они ведут работу вокруг "Чучела". Комсомол. Кинофикация. И все это активно, страстно до слез, до спора, до пафоса.
У нас - провинция. Запустение. Пустой зал. Случайное появление высоких особ. Правительственная недосягаемость по неважному вопросу. Но не оттого ли, что воспитание - это вопрос острый и сегодняшний? Не оттого ли, что это вопрос полемики? Не уход ли это от ответственности?
Постановление ЦК партии не выполняется, и никуда от этой ответственности не уйти.
(Говорил все не так, возмутил Караганов. Он делал вступительное слово - с высот Секретариата приветствовал Пленум, так сказать, оказывал честь. Потом, кокетничая, сказал, что он в детском кино не понимает и что Володя Грамматиков понимает в 15 раз больше него. Вы ставьте вопросы, а мы будем их смело ставить перед Госкино. Вот б..! Что такое? Уже нет секретарей Союза, это уже Правительство СК СССР! Он был столь правительственно недосягаем, что можно было подумать, будто работа в Секретариате Союза тоже секретна. Он как бы отвлекся от... (чего?) и спустился до детского кино. Глупый фарс и более ничего. Куда "ничевокам" 20-х годов -вот новые "ничевоки".) Говорил, едва сдерживал волнение. Врезал Караганову (жаль, его не было), врезал Чулюкину и Грамматикову. Зачем? А вот без всякой цели, ибо у этого сборища нет цели, но там сидели люди из разных республик. Пусть хоть знают, что не все кончено!
Выступление, как всегда, всем понравилось. Интересно, что отразится в стенограмме. Думаю то, что я говорил, записать было нельзя. Жаль, что уехал и теперь не поправлю стенограммы.
Вообще, если быть принципиальным до конца, надо предложить людям, действительно имеющим отношение к кинематографу и к детскому кинематографу в частности, либо решать, зачем эта нужна комиссия по детскому кино и что она делает, либо уйти из нее.
Союз стал департаментом Госкино - и это только раздутые штаты комитета, а вовсе не Союз.
Меня выбрали в бюро режиссеров (надо полагать, что это большая честь!). Председатель бюро - Г. Панфилов. Может быть, тут-то можно сделать? Или тоже, наверно, ничего нельзя. Нечего терять время. Надо работать!
07.12.84 г.
Начал новую (красную) тетрадь, а эту еще не закончил. Ай-яй-яй!
Не годится! Не годится! А когда разобрались,
Оставлять страницы! Копии исчезли!
Так ведь могут завестись
Синие синицы! Списков нету, копий нету,
Они ищут по страницам Всяких мух и блошек, Они любят небылицы И не любят кошек!
И пошла работа! Отвечать теперь за это Крысам неохота.
Кошки тоже их не любят Жалуются совам, А они синичек губят Способом не новым.
Они жалуются совам, Те бегут к собакам, Ну а те идут к коровам, А коровы к ракам.
Совы сразу, как узнают, Сообщают крысам, Крысы сразу прибегают, Составляют список.
Снова списки составляют, Копии снимают, А куда их отправляют, Вновь никто не знает!
Только лишь его составят, Копии снимают, А куда потом отправят, Даже крот не знает.
Все бегут за круглый стол, Открывают пренья, Составляют протокол, Выражают мненья.
Все потом тот список ищут, Крот аж землю роет, Волки по дорогам рыщут, Волки волком воют.
Протокол идет по кругу, В каждом взгляде вызов, Ставят все на нем с испугу Подписи и визы!
Все от страха поднялись На стену полезли,
Все в работе на износ, Не хватает суток, Все целуются взасос И звонят кому-то.
И откуда-то звонят! Кто-то с кем-то, как-то... Ну оттуда говорят: "Требуются факты!"
Фактов не было и нет, Есть одни ответы, Все кричат: "Гасите свет!" И давайте счеты!"
Все считают в темноте, Все работе рады, Все на должной высоте, И у всех оклады! Остается навести Кой-какие справки, Кое-что чуть-чуть сместить, И внести поправки.
Все кипит и бьет ключом, Цифры все подбиты, А синицы не при чем, И давно забыты.
А синицы уж давно В синьку превратились Только это все равно, Все в разгул пустились.
Пригласили поросят Заказали мошек, Крысы делают крысят, И целуют кошек!
Принимают подношенья Все кроты и раки, Выясняют отношенья Волки и собаки.
А коровы напились, Молоко разлили, Поросята завелись, И крота избили!
Совы тихо, под шумок Получили ордер, Кот был спрятан под замок, Волку дали орден.
Я в конце-концов ушел Все это без толку Только тихо подошел И поздравил волка. Я сегодня что-то плох, Больше так не буду. Только жалко - кот издох, И его забудут.
06.04.85 г.
Есть некий ужас в лингвистическом родстве слова "передача" (телевизионная) с передачей (в больницах) или с передачей (в тюрьмах). А есть еще передача в пионерский лагерь. Массовая культура и ее механизм делают человека больным и затворником.
22.10.85 г.
Та тетрадь кончилась - новой нет. Только сейчас понял, что произошло с Олегом Целковым во Франции. После своих клоунских лиц, не имеющих признаков ни национальных, ни сугубо временных, во Франции у Олега прорезалась русская тема. Хотелось бы думать, что это "тоска по Родине", но думаю, что все иначе: он там русский художник - это спрос, и Целков вынужден "оказаться русским". Его фигуры, бабы, солдаты - это живые герои платоновского "Котлована". Удивительность Олега в том, что и тут, резко сменив тему, форму, он остался собой, это все равно Олег Целков с его открытием цвета, снова локального, снова неожиданного и снова праздничного, но уже особо - тона вроде бы приглушенные - это уже не его "Бабы" - красная и зеленая - но сама приглушенность, моно-хромность все равно цветовой удар. И глаза перекочевали из клоунских масок - они кажутся отверстиями в картинах...
Снимаюсь как сумасшедший. После "Чучела":
1. Марио (певец из Италии) - "Герой ее романа" ("Мосфильм", Ю. Горковенко).
2. Режиссер театра - "Искренне Ваш..." ("Мосфильм", А. Сурикова).
3. Семен Лукич - "Эй, на линкоре!" ("Ленфильм", С. Снеж-кин).
4. Адвокат - "Суд да дело" ("Ленфильм", И. Хейфиц).
5. Д'Аннунцио - "Народный комиссар" ("Мосфильм", А. Зархи).
6. Милиционер - "Чегемский детектив" ("Мосфильм", Светлов).
7. Человек за рулем - "Этика водителя" ("Ленфильм", документальный фильм, Гена).
8. Критик - "Начни сначала" ("Мосфильм", А. Стефанович).
9. Филдс - "Соучастие в убийстве" ("Мосфильм", Усков-Краснопольский).
10. Ларсен - "На исходе ночи" ("Ленфильм", К. Лопушан-ский).
11. Выходит "Операция "С Новым годом"" ("Проверка на дорогах"), Локотков ("Ленфильм", А. Герман).
(В трех ролях еще сниматься, в пяти - озвучивать.)
12. Дрессировщик - "Реквием по филею" ("Мосфильм", Е. Цымбал).
И, может быть, придется сыграть у Бортко. (Хотя не надо бы.)
Пора кончать свой актерский сезон и начинать писать и готовиться к новой работе, а то так вся жизнь уйдет на всяких Цымбалов и Лопушанских, на Хейфицев и Зархи!!!
Красная тетрадь. 1984-1985
В конце 1984 года Быков уехал в санаторий. Там и начал эту тетрадь. Накопившаяся усталость, напряжение борьбы за фильм "Чучело" вылились в вялотекущий бронхит. Впервые за двенадцать лет Быков купил путевку и отбыл в Сочи. Сын учился, и я не могла составить мужу компанию.
Он взял с собой пишущую машинку, дневники, наброски сценария "Поцелуй на прощание". Перезванивались мы почти ежедневно. Но тем не менее через две недели он сорвался из санатория и прилетел домой. "Ты даже можешь со мной не разговаривать, главное, чтобы я знал, что мы рядом".
И потекла прежняя жизнь с ее хлопотами, волнениями, непрекращающейся работой. В очередной раз Быков пытался организовать свою жизнь без лишних дел, лишней работы, все спланировать. Но мешало этому, по его мнению, легкомыслие (ему всегда казалось, что легче сделать, чем отказаться) и привычка все делать одновременно: сниматься и снимать самому, писать, выступать, записывать пластинки, вести передачи. Это подчас приводило к тому, что "поезда сталкивались", по его выражению, копились усталость, разочарование. Он как-то одно свое письмо подписал: "Твой Рол-мул". Это была констатация его десятижильности, а порой, может быть, и упрямства в решении тех задач, которые он перед собой ставил.
Год 1985 - год Быка. "Каким он будет, мой год, я ведь Быков", -пишет он в дневнике. Тем временем картина "Чучело" не сходит с экранов страны, продолжая завоевывать республики и регионы. И хоть в Крыму один партийный начальник обещал Быкова посадить, если он приедет, добралась картина и до Крыма. Семнадцать миллионов зрителей посмотрели фильм при пятистах с небольшим копиях.
Быков, помня слова своего учителя М.И. Ромма о том, что надо быть лоцманом своей картины, использовал любую возможность, чтобы как можно большему числу людей показать "Чучело", рассказать о картине, чтобы на возглас тех, кто не принимает его работу, восклицая "Это не наши дети!", найти аргументы, сделать этих зрителей своими союзниками. "Нет, это все наши дети, но они обделены нашей любовью, заботой, вниманием, воспитанием", - убеждал не без успеха Быков.
Для редакции журнала "Юность" Быков написал большую статью, она называлась "До и после "Чучела"". И действительно, жизнь разделилась на время до и после. Судьба картины еще больше вовлекла его в вопросы школы, образования, искусства для детей и юношества. Дружба с консультантом картины Артуром Владимировичем Петровским, академиком, автором психологического словаря, свела его со многими педагогами-новаторами, которые по своей судьбе были "чучелами".
Работая с журналистом "Литгазеты" А. Сабовым над проектом "Европейский групповой портрет", Быков, человек далекий от политики, стал интересоваться проблемами мировыми. Знакомство с академиком Велиховым привело его на Конгресс мира в Данию. Наша страна, названная президентом США империей зла, по убеждению Р. Рейгана подлежала уничтожению. Что мог думать об этом сын человека, прошедшего три войны? Быков видел многие беды своей страны, но он любил ее горькой любовью и не мечтал о капитализме для нее, а, как многие люди его поколения, хотел видеть социализм с человеческим лицом. Беседы с такими серьезными учеными, как Велихов и Раушенбах, давали пищу его уму, формировали планетарное мышление.
После работы над "Чучелом" и всей борьбы, связанной с выходом картины, Быков заскучал по ролям. Очень скоро одно за другим пришло три предложения со студии "Ленфильм", любимой еще со времен "Шинели". Иосиф Хейфиц снимал "Суд да дело" по повести Б. Васильева и предложил роль адвоката-фронтовика, который, защищая героя фильма, умирает в зале суда, - фронтовик защищал фронтовика. Дебютант Сергей Снежкин (а дебюты всегда привлекали Быкова) предложил роль в новелле "Светлая минута" (в прокате "Эй, на линкоре!"). Лукич - ветеран флота, неунывающий душа-человек, живой, с юмором, подружившись с больным пареньком, взбаламутил всю палату, но именно благодаря ему все почувствовали плечо друг друга и флотское братство. И третье предложение было от Константина Лопушанского, снявшего до этого фильм "Соло" и позиционирующего себя учеником Тарковского. Он запустился со сценарием Вяч. Рыбакова и Б. Стругацкого "На исходе ночи" (в прокате "Письма мертвого человека"). В сценарии не очень было ясно: фильм ли это об атомной войне или о крупной аварии, либо о чудовищном эксперименте, который провели военные. Но Быков, несмотря на эту невнятность, согласился играть. Трагическая роль. Ученый потерял своих близких и, обреченный сам, спасает брошенных детей. Есть что играть и над чем думать. Общаясь с академиком Велиховым, Быков узнал от него, что вместе с другими учеными тот разрабатывал возможность проведения эксперимента в пустыне, который мог бы быть моделью "ядерной зимы". При взрыве большого количества топлива закрывается на какое-то время солнце. При атомной войне наступает "ядерная зима", когда из-за взрывов лучи солнца не могут проникнуть на землю и все живое гибнет. Это все просчитывалось учеными, эксперимент должен был показать миру невозможность такой войны.
Забегая вперед, скажу, что этот фильм увидел, приехав в Москву, американский телемагнат Тед Тернер. Он поцеловал Быкову руку и сказал: "Я не обещаю, что каждый американец увидит этот фильм, но треть американцев посмотрит, это в моих силах", и слово сдержал. А Грегори Пек - мировая звезда, снявшийся в фильме об атомной войне "На последнем берегу", - сказал: "Я горжусь, что я одной профессии с вами".
Работа над ролью была мучительной и по условиям производства: вся картина снималась на развалинах, в грязи, два месяца пришлось сидеть в сыром подвале, - и по сумме нерешенных сценарных проблем. Он выложился на этой работе до дна и уже ближе к концу слег с обширным инфарктом. Его роль у Лопушанского озвучивал другой актер, потому что выехать из больницы в Ленинград Быков не мог. Но добился, чтобы группа приехала в Москву, я от его имени посылала телеграммы на "Ленфильм", Сизову на "Мосфильм", в Госкино СССР. Его выпустили на два дня, ночевать он возвращался в больницу и, рискуя получить второй инфаркт, озвучил свою роль. Быков не мог допустить, чтобы его герой говорил чужим голосом. Слишком дорого стоила ему эта работа.
И все же результатом был успех за рубежом, Государственная премия на родине. Студия потрудилась, чтобы вытащить картину, которая вырвалась из рук режиссера. Смонтировал ее Семен Аранович, закадровый текст написал Алексей Герман.
Но это еще не все. У режиссера Е. Цымбала мы снялись в новелле "Реквием по филею", Быков играл забавного укротителя тигров, я -директора рынка. Сандрик Светлов предложил сыграть милиционера в экранизации "Чегемского детектива" Фазиля Искандера, и мы на несколько дней вырвались из Федоровского городка под Питером, где в ледяном подвале шли съемки Лопушанского.
Режиссеры В. Краснопольский и В. Усков, вызывавшие уважение и симпатию Быкова, предложили ему роль в фильме "Соучастие в убийстве". Это было, по словам Быкова, предложение санаторно-курортного типа. Оно дало ему возможность отвлечься от тяжелых съемок у Лопушанского. Он с радостью согласился сыграть одну из главных ролей - следователя Филдса, профессионала своего дела, человека неоднозначного, метящего на должность повыше. Хороший костюм, душистый табак в трубке, красивые машины, интерьеры, доброжелательная атмосфера в группе, понимание и контакт с режиссерами, да еще возможность увидеть Западный Берлин плюс поездка в Румынию, где работал в торгпредстве отец моего сына. Ролан договорился с ним встретиться, чтобы поговорить об усыновлении Паши. Но тот не пришел, а Ролан стал фактическим отцом Павла Санаева.
В один из дней группа выехала на натуру. Лил страшный ливень, в кромешной тьме в машину, в которой ехал Ролан, врезался съемочный автобус и улетел в кювет. Чудом все остались живы.
Мысли об экологии детства как заповедной зоне человечества не оставляют его, их мы найдем и в этом году. Ролан собирался писать книгу, но были и другие замыслы. Быков сочиняет монофильм, пишет стихи, спорит заочно с психологом Игорем Коном, размышляет о монархизме Гоголя, сочиняет новые сцены для сценария "Приключения Васи Куролесова". На "Мосфильм" ему дорога закрыта. Сценарий купила киностудия им. Горького. Там теперь за главного редактора Людмила Голубкина, перешедшая туда из закрытой "Юности". Она уговаривает Быкова ставить. Но его останавливает то, что он чужак на этой студии. "Свой" Василий Шукшин дважды растил бороду для Степана Разина, но до дела так и не дошло - нет производственных мощностей. Ради них он пошел на "Мосфильм". А откуда они возьмутся для "варяга" Быкова, для его "ситцевого мюзикла", каким виделся ему Куролесов?!
Год Быка при всех сложностях был годом Быкова. Выходили роли, сыгранные раньше. Складывались роли этого года. "Чучело" продолжало завоевывать зрителя.
Появилась надежда: может, наконец, выйдет на экран одна из самых дорогих картин Ролана. После пятнадцати лет "ареста" ожил его Локотков, командир партизанского отряда в фильме Алексея Германа "Операция "С Новым годом!"". Картина вышла с новым названием "Проверка на дорогах" и проверку временем выдержала. Оставалось ждать выхода "Комиссара" Александра Аскольдова.
30.11.84 г. Санаторий
Санаевой
Впишу на первый лист Я первую строку.
Я снова жду и жажду вдохновенья. Я снова чистый лист, Хоть на своем веку
Не раз, как в первый раз, испытывал волненье.
Свободно входит стих,
Шум моря за окном,
И строки, словно волны, набегают.
Я, слушая, притих
И чувствую одно:
Меня все мысли дня под вечер настигают.
И с каждою волной,
И с каждою строкой,
Как на берег, кидаюсь я обратно.
Хочу к тебе одной,
Что без тебя покой!
Зачем, меж тем, я здесь - мне непонятно!
Я вышел на балкон. Осенняя луна
Ярка в ночи, но свет и вял, и бледен.
И, навевая сон,
Бежит внизу волна,
Пейзаж осенней ночи тих и беден.
Волна, и вновь волна -
Так день пройдет за днем,
Я стану сам полуночным прибоем.
Изведаю сполна
Всю соль и горечь в нем,
Мы с ним помчим в ночи и берега умоем.
Ну что ж, я спать пошел, Умыты берега...
Тут вовсе не тепло, хотя и Сочи...
Тебе там хорошо,
Вокруг тебя снега,
А тут все юг вокруг, мой друг...
Спокойной ночи!
01.12.84 г.
Приехал вчера в Сочи, дозвонился Лене и маме, написал первое стихотворение и лег спать. Я боялся, что будет скучно, но за окном море и солнце, никого на берегу, кричат чайки. Я вдруг испугался, что из 26 дней пошел уже второй. Отдохнуть мне хочется, настроение пока не рабочее.