- Бедный Чарли стал жертвой козней своих врагов. Их у него немало. Но это ни в какие ворота не лезет. Вооруженное ограбление! Да у него денег побольше, чем у иного банкира.
- Фрэнк, что я могу сделать для нашего общего друга мистера Луканиа?
- Сущий пустяк. Его дело должен рассматривать судья, являющийся убежденным демократом.
- Разве все настолько серьезно, что дело дойдет до суда?
- Вероятно, так и будет. Некий доброжелатель мистера Луканиа постарался на славу.
Хиннес осторожно спросил:
- Ну что же, есть свидетели и… потерпевшие?
- Потерпевший только один, - уточнил Костелло, - мы с ним все уладим, вы даже не беспокойтесь об этом, Джимми. Все, что нам надо, - дружеское, вернее сказать, сочувственное, что ли, отношение суда.
- Справедливое, - подсказал Хиннес.
- Вот-вот. Справедливое.
Хиннес откинулся на спинку кресла:
- Нет проблем, Фрэнк, я позабочусь об этом.
- В какую сумму обойдется решение этого вопроса?
Хиннес прикрыл один глаз:
- Порядка пятидесяти тысяч.
Костелло не стал торговаться:
- Сегодня же пришлю вам человека.
- Купюры должны быть мелкие…
- Разумеется, мистер Хиннес.
…Около восьми часов вечера Мартин Крейвек, служивший кассиром в банке на 37-й улице, возвращался из полицейского участка. Он провел там целый день. Почти четыре часа продолжался допрос и протоколирование показаний. Еще полтора часа судебный врач-медэксперт осматривал телесные повреждения. К таковым была причислена болезненная ссадина за левым ухом от удара рукоятью пистолета. Проголодавшийся Крейвек изо всех сил торопился домой, про себя ругая полицейских за медлительность. Вдруг рядом резко затормозил черный "Крайслер".
- Эй, мистер! - окликнули Крейвека. Удивленный кассир остановился:
- Вы меня?
Из машины резво выскочили двое высоких широкоплечих парней, и последнее, что помнил Крейвек, - это свист рассекаемого воздуха. В следующий миг его голова словно взорвалась. Для верности ребята еще раз приложили кассира кожаными мешочками с песком, после чего бросили бесчувственное тело в машину.
Крейвек пришел в себя на каком-то заброшенном складе. Голова тяжело гудела.
- Ну-ка, глянь, очухался дядя или нет? - услышал он грубый, прокуренный голос. В грудь Крейвеку уперся ботинок.
- Идите сюда! Он открыл глаза.
Крейвека подхватили мощные руки. Вплотную к нему подошел коренастый толстогубый тип, по виду напоминавший гориллу.
- Слушай меня внимательно, дядя, - пожевывая спичку, процедил он. - Я говорю только один раз. На суде ты откажешься от показаний. "Ничего не видел, ничего не знаю и не помню". Повтори.
Для большей убедительности толстогубый как следует врезал кассиру по печени.
- Так что ты должен сказать?
- Не видел, не помню, не знаю, - выдавил из себя Крейвек.
- Молодец, - толстогубый нанес ему несколько режущих ударов в живот.
- Хорош месить, Эйби, - сказал один из бандитов, - не видишь, у дяди полные штаны.
Крейвека бросили на пол. Только полчаса спустя он смог подняться на ноги.
Сумка кассира, в которой находилось 8374 доллара, была представлена на суде, как главное вещественное доказательство. Насчет револьвера, изъятого у Чарли Луканиа, адвокат Ричард Дикси Дэвис, лучший друг гангстеров, сразу заявил отвод.
- Мой клиент имеет разрешение на ношение любого оружия, - с апломбом провозгласил адвокат, - это право даровано ему Конституцией. Тот факт, что данный револьвер не был официально зарегистрирован, свидетельствует лишь о том, что мистер Луканиа просто не успел это сделать. Владелец оружейного магазина мистер Чесней, которого я имею честь представить высокому суду в качестве свидетеля защиты, подтвердит под присягой, что данный револьвер был куплен мистером Луканиа вечером, накануне этих прискорбных событий.
Потерпевший Крейвек был словно околдован: ничего не помнил, грабителя не узнал и очень часто путался в показаниях. Судья со своей стороны особенно не настаивал. Чарли Луканиа изображал из себя "жертву полицейской жестокости". Чтобы не марать свое подлинное имя в протоколах, он назвался не Луканиа, а - Лючано, Чарли Лючано. Под этим именем его и оформляли. Приговоренный за несвоевременную регистрацию оружия к штрафу в триста долларов, Лаки Лючано вышел из зала суда с высоко поднятой головой. Желая окончательно избавить свое имя от пересудов, он переехал из отеля "Кларидж" в еще более роскошный отель "Барбизон плаза" на Сентрал-Парк-авеню. Там Чарли начал новую жизнь.
Глава 9
Большая двойная игра
Приближалось Рождество 1928 года. В Нью-Йорк пришла настоящая зима. Уличная грязь скрылась под снежным покровом. Предновогодний театральный сезон на Бродвее был в самом разгаре. Нью-Йорк наводнили всемирно известные знаменитости и заокеанские дивы. Мюзиклы, концерты, танцевальные шоу ежедневно проходили при полном аншлаге. Именно в эти дни жизнь Чарли Луканиа обогатилась новой судьбоносной встречей.
Фешенебельный ресторан "Копакабана" славился на весь Нью-Йорк своим стриптизом. Девушки в этом заведении были как на подбор - молоденькие, стройные, очень красивые. Весьма разборчивые, они удостаивали вниманием только тех мужчин, чей годовой доход составлял как минимум полмиллиона долларов. Известный остряк Уолтер Уинтшелл говорил об этих девчонках следующим образом: "Их прекрасные глаза подобны рентгеновским аппаратам. Сквозь пиджак они видят точное количество долларов в вашем бумажнике". Каждый уважающий себя магнат предпочитал снимать девочек только в "Копакабане". Рынок интимных услуг действовал здесь бесперебойно. Достаточно было передать через официанта задаток любой понравившейся вам танцовщице.
Чарли Луканиа часто бывал в "Копакабане". Его хорошо знали официанты, девушки и сам управляющий Ральф Грэхем. Для него всегда оставляли свободный столик и еще один - для его телохранителей. Как обычно, Чарли появился в ресторане около восьми часов вечера. Заказанный коньяк ему принесли мгновенно. "Сухой закон" находился за пределами этих стен. Весь зал наблюдал за выступлением девушки, которая грациозно и сладострастно исполняла знаменитый "танец живота". Чарли распечатал гаванскую сигару. Вышколенный официант, почтительнейше изогнувшись, поднес ему горящую спичку. Прикурив, Чарли устроился поудобнее и стал смотреть на сцену.
Девчонка была хороша. Он никогда раньше ее здесь не видел. Опытным взглядом Чарли определил, что танцовщица - явно заграничный товар. Американки тощие, а у этой были роскошные формы при идеальной фигуре - редкое сочетание. Чарли заинтересовался. Еще некоторое время понаблюдал за ней, потом взмахом руки подозвал управляющего.
Управляющий подобострастно наклонился к Чарли:
- У вас превосходный вкус, мистер Лючано. Эта девушка - русская графиня. Ее имя Гай Орлова.
- Гай? Но это не русское имя, - заметил сицилиец.
- Совершенно верно, мистер Лючано, это ее псевдоним. Под этим псевдонимом она выступала в лучших кабаре Парижа. Но ведь сейчас центр мира - в Америке. Поэтому она переехала к нам.
Чарли задумчиво произнес:
- Значит, русская…
- О да, - подтвердил Грэхем, - русские женщины красивы. В них есть аристократическая утонченность, которой недостает американкам. Говорю это как специалист.
Будучи завсегдатаем ресторана, Чарли хорошо знал правила поведения. Он вынул из бумажника сто долларов:
- Передайте ей это.
Управляющий ответил слащавой улыбочкой старого ловеласа:
- Немедленно после окончания номера.
Отпустив его, Чарли погрузился в сладострастные грезы. Ему еще не приходилось спать с женщиной эдакого восточного типа. Наблюдая за ней, он ощущал растущее вожделение. Длинные ноги, роскошная задница, пышная грудь - все в этой женщине вызывало желание. Чарли никак не мог дождаться ее ухода со сцены. Наконец, под бурные овации великосветских развратников, Гай Орлова закончила свой танец.
Когда управляющий принес Чарли назад его сто долларов, великий гангстер нахмурился:
- Черт возьми, что она там возомнила о себе, эта девка? Вы сказали ей, кто я?
- Разумеется, мистер Лючано.
- И что же?
Грэхем замялся:
- У этих русских необычный ход мыслей. Наверное, мисс Гай до сих пор считает себя графиней, а не стриптизершей. Она в плену иллюзий. Игра воображения сильнее здравого смысла.
- Ладно, передайте ей тысячу долларов. Только потому, что она КОГДА-ТО БЫЛА графиней, - подчеркнул Чарли. Управляющий исчез и вернулся с запиской: "Я не продаюсь за гроши". В ответ на грозный взгляд сицилийца Грэхем только развел руками:
- Мистер Лючано, к сожалению, я не распоряжаюсь ее телом.
Некоторое время гангстер пытался свыкнуться с мыслью, что шлюха отказалась от тысячи долларов. Упорство этой девчонки начинало ему нравиться. Как сицилиец, он в глубине души считал, что есть вещи, которые сильнее денег. Дружба. Честь. Репутация. Похоже, в характере этой русской имелись кое-какие сицилийские черты. Чарли решил изменить тактику действий.
Гай Орлова сидела возле зеркала и расчесывала свои чудесные каштановые волосы. Любуясь своим хорошеньким личиком, она думала, что с такой внешностью нигде не пропадет. По ту и по эту сторону Атлантического океана богатые мужчины не давали ей проходу, но Гай не устраивало знакомство на одну ночь. С мечтой о любви она, женщина практичная, давно уже рассталась, зато стать женой какого-нибудь миллионера была бы не прочь. За этим она и приехала в Соединенные Штаты, ибо здесь сосредоточились все капиталы мира.
В дверь постучали. Трое носильщиков внесли огромные корзины с розами. "Самой красивой леди Нью-Йорка" - было сказано в записке. Гай жеманно улыбнулась:
- О! Это совсем другое дело.
Чарли вошел к ней, преобразившись из пресыщенного купца в галантного кавалера. Гай обернулась. У Чарли внезапно дрогнуло сердце: вблизи ее красота просто ослепляла.
- Ах, это вы? Но я уже ответила на ваше предложение. Меня оно не интересует. Если бы я принимала все предложения, подобные вашему, то уже давно была бы миллионершей.
- Все продается на этом свете, детка, - ласково сказал Чарли, - все имеет свою цену. Поверь, я знаю, о чем говорю. Мне это известно, как никому другому.
- Мистер Лючано, я много слышала о вас. Вы пользуетесь здесь весьма скандальной славой. Я хорошо понимаю, что значит отказать вам. Но я - русская дворянка, а не шлюха из Гринвич-Виллидж. Это очень большая разница, поверьте. Волею обстоятельств я вынуждена показывать свое тело мерзким толстосумам, которые, глядя на меня, пускают слюни. Но ни один из них меня не достоин.
Чарли усмехнулся:
- А может, я буду достоин?
- Мне надо очень много, - предупредила Гай.
- Неужели вы меня пугаете?
- Вы понимаете, что я имею в виду. Не в моем характере ложиться в постель с кем попало.
Чарли протестующе поднял руки:
- О, нет, я не пытаюсь затащить вас в постель. Это можно сделать без проблем с любой другой. Я пришел пригласить вас на ужин.
- Это уже лучше, - отозвалась Орлова.
- Вы очень гордая, - язвительно заметил Чарли.
- Я обязана быть гордой в силу моего происхождения. Графы Орловы всегда были особами, приближенными к императору. Богатства нашей семьи не уступают вашему состоянию. Мы с вами на равных.
- Так было, - поправил Лаки, - но это в прошлом.
Гай сухо ответила:
- Рано или поздно все станет на свои места. Я получу назад фамильный дворец и поместья.
- Вам придется долго ждать.
Орлова резко возразила:
- Мистер Лючано, неужели вы всерьез верите, что можно построить рай на земле? Чтобы не было ни бедных, ни богатых?
- Имея достаточно денег, можно все.
- Ах, я говорю не об этом! - с досадой сказала Гай. - Вы слишком американизированы, мистер Лючано, несмотря на ваше итальянское происхождение.
- Сицилийское, - уточнил он.
- Да, да, - она рассеянно кивнула, - поймите же: быдло, пришедшее к власти в России, неминуемо должно захлебнуться в собственном дерьме. Ни одно государство не может существовать без элиты. Подумайте, Россию покинули лучшие умы!
- Все это слишком сложно для меня, - пожал плечами Чарли, - я не политик, я бизнесмен. Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном. Кстати, вы принимаете мое приглашение?
На лице Гай застыла вежливая, безразличная улыбка:
- Да.
В отдельном кабинете для них сервировали роскошный стол. К шампанскому "Моэ Шандон", которое в связи с прохибишеном стоило триста долларов за бутылку, подали устриц на льду. Это было только началом лукуллова пиршества. Чарли не сводил глаз с Гай, одетой в сногсшибательное вечернее платье. Ее умение держаться вызывало у него откровенное восхищение.
- Вы хорошо говорите по-английски, - похвалил Чарли.
- Еще я знаю французский и немецкий, - ответила Гай, - так было принято у нас в семье.
- Могу я узнать ваше настоящее имя?
- Конечно. Меня зовут Наташа. Но я прошу вас никогда не произносить это имя. Оно принесло мне одни несчастья.
Чтобы стать ей немного ближе, Чарли попросил:
- Расскажите мне о России.
Глаза Гай затуманились.
- Россия… - вздохнула она, - Россия безгранична. Эта страна не имеет конца и начала. Она, как вечность, молчалива и нетленна…
Чарли уже не различал слов. Ее голос действовал на него как-то странно успокаивающе и затрагивал такие струны его души, о существовании которых он даже не подозревал. С юных лет Чарли считал всех женщин потаскухами, каждая из которых имеет твердую, фиксированную цену. Но теперь пришлось немного пересмотреть взгляды на жизнь. Выяснилось, что он знает все о шлюхах и ничего не знает о женщинах. А еще выяснилось, что между двумя этими словами существует весьма ощутимая разница.
Рождество и Новый год Чарли встречал в компании Гай. Заметив, что он всерьез увлекся одной женщиной, друзья реагировали на это по-разному. Джонни Торрио, который в свое время убрал Джима Колоссимо по аналогичной причине, опасался, как бы Чарли не размяк от любви. Мейер Лански, все в жизни рассматривавший с позиции: выгодно-невыгодно, не уставал поражаться: "Чего он в ней нашел?" Один лишь Багси Сигел, бабник из бабников, сказал: "Понимаю тебя, дружище, ты знаешь, со мной творится то же самое. Есть тут одна блондиночка, я по ней просто с ума схожу", чем безмерно удивил Чарли. Первая ночь, проведенная с Гай в канун нового 1929 года, убедила его, что он не ошибся в выборе. Гай занималась любовью страстно и самозабвенно. Ни одна даже самая опытная проститутка, не могла вызвать у Чарли такую гамму чувств и ощущений. После той грязи, которая его окружала весь день, он отдыхал душой, засыпая в объятиях Гай. Она стала ему необходима.
В мае 1929 года Чарли предложил Гай поехать с ним в Атлантик-Сити.
- Как-то не верится, что мы поедем туда просто так, - проницательно сказала она.
- Чтобы жить в роскошном отеле, нужно много работать, - парировал он.
Чарли ничего не скрывал от своей женщины. Она была в курсе всех его дел. Похоже, ей это даже нравилось. В ее присутствии он часто разговаривал по телефону с известнейшими гангстерами. Особенно ей нравилось слушать компрометирующие сведения о чиновниках. На Луканиа работала специальная команда, которая копалась в грязном белье всевозможных шефов и боссов. Чтобы доставить Гай удовольствие, Чарли подключал параллельный телефон и они вместе слушали, какие половые извращения по вкусу некоему конгрессмену или сколько денег просадил на скачках некий лейтенант полиции.
В ночь перед отъездом Чарли не мог уснуть.
- Тебя что-то беспокоит? - спрашивала Гай.
- В Атлантик-Сити будет большая сходка, - медленно, как бы нехотя ответил он, - такой еще никогда не было. Уважаемые люди съедутся со всей страны. Если я смогу убедить их в необходимости перемен, мое имя войдет в историю.
Гай не на шутку обеспокоилась. Раньше Чарли не говорил ничего подобного.
- Понимаешь, - продолжал он, - я с детства верил в свое предназначение. Vocazione. Не знаю, как мне это приходило в голову, но иногда я чувствовал: еще немного, и я сделаю что-то… - Чарли запнулся, пытаясь подобрать необходимые слова, - чего никто не делал до меня и никто не сделает после. Теперь время пришло.
- Что ты задумал?
- Я хочу создать новую Организацию, в которую войдут все банды Америки. Это будет во много раз круче, чем мафия. Вся нелегальная деятельность сосредоточится в наших руках. Ни один доллар не пройдет мимо нас. Мы будем контролировать бизнес, политику, промышленность во всей стране. Мы купим каждого полицейского, каждого прокурора, каждого судью. Наши люди будут заседать в конгрессе и в сенате. Может быть, нам даже удастся продвинуть своего человека в Белый дом. А что, это Америка, здесь нет ничего невозможного. У нас достаточно денег, чтобы профинансировать избирательную кампанию любого человека. У нас есть люди, обязанные нам. И тогда мы будем править этой страной так, как нам захочется.
Гай невольно отодвинулась. В темноте глаза Чарли горели адским огнем. От него исходила темная, пугающая сила. Почувствовав страх женщины, он засмеялся:
- Вот тогда я смогу нарядить в "бетонные бушлаты" всех этих старых мерзавцев, которые отравляют мне жизнь… Так ты поедешь со мной?
Конгресс гангстеров состоялся 16–19 мая 1929 года в Атлантик-Сити, на территории Никки Джонсона. Без преувеличений можно сказать, что с него началась новая эра организованной преступности в Америке. То, что предлагал Чарли, было просто и гениально. Все преступные группировки должны на равных правах войти в новое сообщество, условно именуемое "синдикат". Управление этой махиной осуществляет Высший Совет, состоящий из семи самых авторитетных боссов, кандидатуры которых единогласно утвердит "высокое собрание". Назначение Высшего Совета - отстаивать интересы всего сообщества в целом, не допускать развязывания междуусобных войн, по справедливости решать споры между бандами и уничтожать всякого, чьи действия создают угрозу безопасности синдиката. Каждый из семи членов Высшего Совета, помимо управленческих функций, головой отвечает за свой, конкретный участок работы, который выделит ему конгресс. Оценив выгоды этой идеи, боссы были готовы носить Чарли на руках. Ведь каждый из них теперь обладал абсолютно неограниченной властью в своих владениях. Любая конкурирующая банда автоматически противопоставляла себя всему синдикату и была заведомо обречена. Кроме того, следует упомянуть еще об одном, очень важном событии. Конгресс гангстеров в Атлантик-Сити вызвал к жизни чудовищного кровавого монстра, который войдет в историю под названием "Корпорация убийств". Ее создателем стал Лепке Бачелтер, поскольку подходящие головорезы нашлись на его территории, в Бруклине.