Команды речных судов также проявили растерянность и панику. Корабли плохо маскировались, нередко допускалась их скученность, да и информация о заминированных участках поступала несвоевременная и не всегда точная. Некоторые "сведения" зачастую основывались на слухах и домыслах. Поэтому взрывы на волжских плесах гремели постоянно, и каждые сутки гибли по 4–5 кораблей. Но, несмотря на чрезвычайно трудные условия, судоходство на Нижней Волге оставалось весьма интенсивным. В пути находились десятки буксиров, пароходов и барж с грузами и людьми.
28 июля положение на Волге обсуждал Государственный Комитет Обороны. Было принято решение об установке зенитного вооружения на судах. На корабли назначались помощники капитанов по военной части, в обязанности которых входило командование боевыми расчетами. Уже в следующие дни в Сталинградском порту закипела работа. На нескольких пароходах срочно приваривали броневые листы к рулевым рубкам, грузили 37-мм зенитные пушки и пулеметы, матросы затаскивали на борт ящики с боеприпасами. Но оружия везде не хватало, и поначалу смогли наскрести только на 16 судов. В то же время бакенщики получили приказ сократить число и замаскировать навигационные ограждения на реке. Из речного транспорта в срочном порядке были изъяты 16 пассажирских и 7 буксирных катеров для переоборудования в тральщики.
Невзирая на опасность, тяжелые нефтеналивные баржи медленно ползли вверх по течению. 29 июля на участке Астрахань – Камышин в пути находилось в общей сложности 220 000 тонн нефтепродуктов. В этот день пароход "Коллективизация" под командованием капитана A.C. Чеснокова следовал вверх по течению с тремя нефтебаржами на буксире. В районе поселка Соленое Займище, в 40 километрах южнее Ахтубинска, судно внезапно атаковали два Не-111. Несколько бомб попали в баржи, остальные взорвались по левому борту корабля. При этом осколками был убит механик Ф.С. Востриков. Героическими усилиями матросов горящие баржи удалось отцепить и продолжить путь с одной уцелевшей.
Что собой представляло плавание по Волге летом 1942 года, наглядно показывает пример с пассажирским пароходами с громкими именами "Михаил Калинин" и "Вячеслав Молотов".
30 июля около 21.00, когда летний день клонился к закату, шедшие рейсом из Астрахани, они причалили к пристани Владимировка (Ахтубинск). Пассажиры спешно выходили на причал, на их место садились новые. Кроме того, к судам прицепили баржи с солдатами, направлявшимися на фронт. Около 22.00 пароходы отдали швартовы и продолжили путь вверх по течению. Солнце скрылось за горизонтом, и реку постепенно окутывала тьма. Все знали, что в это время над Волгой появляются немецкие самолеты, поэтому в 22.45 было принято решение стать на якорь около берега, поросшего ивами, и замаскироваться. Верхние палубы кораблей были закиданы ветками, что давало надежду оказаться незамеченными с воздуха. Пассажиров высадили на берег, вахтенные матросы и солдаты в баржах напряженно наблюдали за звездным небом. И вскоре опасения подтвердились.
После 23.00 с запада послышался нарастающий гул авиационных моторов, хотя разглядеть сами силуэты бомбардировщиков не удавалось. Все замерли в страхе, надеясь, что пронесет. И действительно, гул стал постепенно стихать. Но тут произошло неожиданное. Прямо с парохода "Вячеслав Молотов" в небо взвилась сигнальная ракета, ярко осветив степные окрестности и притаившиеся у берега суда. Одновременно с этим вторая ракета взвилась с берега рядом с "Калининым"! Тут же началась паника, сидевшие на берегу пассажиры бросились врассыпную подальше от кораблей, солдаты начали спешно хватать оружие, готовясь к бою.
Через несколько минут послышался свист падающих бомб и грохот взрывов. В небо взметнулись водяные столбы и огненные султаны, пароходы осыпали комья грязи. После этого солдаты отчетливо увидели на фоне звездного неба темный силуэт еще одного бомбардировщика, заходящего в атаку с юго-запада. Часть бойцов открыла беспорядочный огонь из винтовок и автоматов, но самолет упорно шел на "Михаил Калинин", и вновь послышался леденящий кровь вой падающих бомб. На сей раз взрывы подняли тонны воды за кормой судна, окатив ей палубы и военную баржу. Одновременно второй самолет сбросил бомбы рядом с "Молотовым".
Не дожидаясь нового захода, капитан "Михаила Калинина" приказал поднять якорь и, едва тот оторвался от речного дна, дал полный вперед, отваливая от берега. В то же время командир воинской части собрал группу бойцов с противотанковыми ружьями и, перебравшись с ними на верхнюю палубу парохода, приказал занять удобную позицию для стрельбы. И вот вновь послышался нарастающий гул моторов, и появился силуэт самолета. Солдаты, а их было 30 человек, подняли стволы ружей вверх и, замерев, следили за его приближением. Главное было не сорваться и не начать палить вразнобой. И вот в момент, когда уже были отчетливо видны широко раскинувшиеся крылья и два работающих мотора, командир прокричал: "Залп!" И тут случилось невероятное: из брюха бомбардировщика сверкнуло пламя, и через секунды он вспыхнул в ночном небе, как факел, после чего резко повернул на запад и стал стремительно удаляться, оставляя за собой едва различимый шлейф дыма…
Возможно, это был Не-111 унтер-офицера Вальтера Йона из 6-й эскадрильи KG55 "Грайф". В этот день он вылетел с аэродрома Краматорска, имея задание атаковать корабли на Волге, и не вернулся. Весь экипаж бомбардировщика с тех пор считается пропавшим без вести. Это была первая потеря немцев в ходе атак речного транспорта на Волге. А пароходы "Вячеслав Молотов" и "Михаил Калинин" не получили во время этого налета серьезных повреждений. Воинские части потеряли убитым одного пулеметчика, которого похоронили ранним утром прямо на берегу.
31 июля пароходы подошли к Сталинграду. Тут глазам матросов и пассажиров предстало страшное зрелище. Повсюду виднелись торчащие из воды и горящие баржи с нефтью, кое-где горящее топливо текло по реке, отравляя все вокруг едким черным дымом. Самого города из-за этого чадящего ада почти не было видно. И здесь же между нефтяными пятнами и плавающими обломками сновали суда и буксиры, непрерывным потоком перевозящие грузы с одного берега на другой. Вскоре в дымке показался порт. Когда корабли достигли причала, баржи с солдатами отцепили, быстро прошла высадка и посадка пассажиров, после чего "Калинин" и "Молотов" поспешили отправиться дальше вверх по Волге. Но до безопасных вод было еще далеко.
В этот же день 31 июля немецкие бомбардировщики совершили налет на речную пристань Маркс, расположенную на левом берегу Волги, в 60 километрах северо-восточнее Саратова, а также продолжали атаковать суда и нефтекараваны на участке между Камышином и Никольским и минировать фарватер.
В конце июля 4-й воздушный флот Рихтхофена усилил атаки против Волжского судоходства. В частности, к операции подключилась KG27 "Бёльке". В ночь на 1 августа экипаж Не-111 "1G+CR" из 7-й эскадрильи в ходе боевого вылета над Волгой обнаружил и атаковал нефтекараван, идущий вверх по течению. В результате прямых попаданий две баржи водоизмещением 250 и 800 тонн вспыхнули и затонули. На следующую ночь этот же "Хейнкель" снова появился над рекой, на сей раз сообщив о потоплении двух крупных речных кораблей водоизмещением 800 тонн каждый. После чего благополучно вернулся на аэродром Курска. Таким образом, только в течение двух дней жертвами этого самолета стали четыре судна!
В эти дни у Садковского Яра в результате бомбардировки затонул грузовой теплоход "Осетия", который вез в Сталинград кавалерийских лошадей. На Бабаевском перекате, около острова Ступинский, подорвался на мине пассажирский теплоход "10 лет "Комсомольской правды". Судно пошло под воду так быстро, что все пассажиры и члены команды погибли. Лишь капитану A.B. Семикову чудом удалось спастись. В районе Камышина подорвался на мине и утонул буксирный пароход "Союзный ЦИК". При этом погибла почти вся команда, а также трое детей.
В этой обстановке у многих речников стали сдавать нервы. Опасаясь гибели, десятки матросов бежали с судов во время стоянок в городах, капитаны нередко затягивали выход в рейс под предлогом "дополнительного ремонта" и других причин. В связи с этим Наркомату речного флота пришлось ввести на судах должность комиссара. В их обязанности входило вести политическую работу среди судовых команд и контролировать выполнение капитаном инструкций вышестоящего начальства.
Однако и для немцев конец месяца выдался неудачным. 30 июля в ходе атаки кораблей на Волге, севернее Сталинграда, зенитным огнем был поврежден Не-111Н-6 "1G+DR" лейтенанта Карла Бёренфёнгера из VII./KG27. Самолет дотянул до линии фронта, но до своего аэродрома не сумел долететь. "Хейнкель" упал на землю в районе деревни Островерховки, в 18 километрах южнее Харькова, и весь его экипаж погиб. В тот же день на аэродром в Курске не вернулся и Не-111Н-6 "1G+DK" лейтенанта Шульца из 2-й эскадрильи KG27. В 20 километрах западнее Богучар он был атакован ночным истребителем. После этого летчики сообщили, что выпрыгивают на парашютах. Затем выяснилось, что два члена экипажа – Зигфрид Шульц и бортрадист унтер-офицер Альберт Гейзенбергер – погибли, а дальнейшая судьба двоих других – штурмана обер-ефрейтора Зигфрида Панниера и бортмеханика обер-ефрейтора Вильгельма Шторка – осталась неизвестной.
А в следующую ночь во время боевого вылета на атаку кораблей на Волге был подбит и упал в районе Артемовска, не дотянув 50 километров до аэродрома в Краматорске, Не-111 фельдфебеля Пауля Риттера из 8-й эскадрильи KG55. При этом сам Риттер успел выпрыгнуть на парашюте, остальные же члены экипажа бомбардировщика погибли. Таким образом, в течение суток люфтваффе потеряли сразу четыре бомбардировщика – охотника за кораблями.
Один из пилотов 2-й эскадрильи KG27 "Бёльке" вспоминал о боевом вылете над Волгой: "В одну светлую лунную ночь, когда мы могли хорошо различать как реку и города, так и суда на реке, я летел на высоте около 200 м над Волгой. Мне удалось "положить" две бомбы по 250 кг вблизи от одного судна, правда, без какого-либо видимого результата. Разрывы снарядов русской легкой и средней зенитной артиллерии были далеко позади меня, без попаданий. При очередном заходе я приказал своему штурману обстрелять из бортового пулемета цель впереди по курсу, в то время как я пытался сбросить другие две бомбы. Это было роковой ошибкой, потому что я представлял для русских весьма хорошую цель. Так и случилось: мы получили попадание по полной программе. Радист закричал: "Рули управления снесло! Пет, они вроде бы опять здесь!" Несмотря на весьма опасную ситуацию, мы расхохотались. Счастливый случай оставил нашу машину управляемой. Нам удалось выкрутиться, и я поднялся на высоту 4000 м". После шести часов полета "Хейнкель" благополучно приземлился в Курске. Затем в ходе осмотра в левом руле была обнаружена дыра диаметром 60 сантиметров, а корпусе – множество мелких осколочных пробоин.
4 августа Не-111 из I./KG100 и II./KG26, вылетавшие из Крыма, сбросили в Волгу еще 28 мин, шесть из которых взорвалась преждевременно при падении на отмели.
Пассажирский пароход "Тургенев" еще в последние дни июля вышел из Астрахани, направляясь в Сталинград за ранеными. Путь до Енотаевки прошел без приключений, но вот, не доходя до Копановки, матросы увидели за кормой приближающийся самолет. Он шел низко над рекой с юго-востока. Вахтенные некоторое время гадали: чей он, наш или немецкий? Все сомнения развеяла бомба, отделившаяся от брюха самолета. Огромный столб воды поднялся по левому борту, осыпав палубу множеством осколков.
Не успели матросы "Тургенева" опомниться, как самолет развернулся и, сделав второй заход, обстрелял корабль из пулеметов. Трассирующие пули пробили верхнюю палубу и вызвали пожар в салоне 2-го класса. На сей раз матрос Александр Раков отчетливо видел лица немецких летчиков, кресты и свастику на фюзеляже. Через две минуты "Хейнкель" пошел на третий заход и сбросил еще одну бомбу, которая взорвалась за кормой судна. В результате были сильно повреждены палубные надстройки. После того как бомбардировщик скрылся за горизонтом, капитан "Тургенева" связался по рации с пароходством. Был получен приказ возвращаться в Астрахань на ремонт. Таким образом, из-за налета рейс к Сталинграду был отложен на несколько дней.
В начале августа пароход "Тургенев" вновь отправился в путь. На сей раз все матросы были настороже, с опаской поглядывая на солнечное июльское небо. Река представляла собой удручающее зрелище. Повсюду по поверхности плавали нефтяные пятна, перемежающиеся со скоплениями глушеной рыбы. Время от времени мимо бортов проплывали обломки кораблей, спасательные круги и изуродованные трупы людей. Кое-где виднелись торчащие из воды остовы затонувших судов. Путь до Каменного Яра прошел без происшествий, и до пункта назначения оставалось около 120 километров. Но тут впереди показался стоящий на якоре пароход "Виктор Хользунов", вышедший из Астрахани на трое суток раньше. Его капитан Евгений Кистович сообщил, что Волга выше Каменного Яра заминирована и продолжать путь слишком опасно.
"Тургенев" застопорил ход и остановился рядом с "Виктором Хользуновым". В реку с грохотом полетел якорь. Стоящие на якоре посередине реки суда представляли собой легкую мишень для бомбардировщиков. Но все было тихо, и мирный степной пейзаж не предвещал никаких приключений. Вскоре была спущена шлюпка, и капитан отправился на ней к своему коллеге. Вместе они связались по рации со Сталинградским портом, и им оттуда приказали, чтобы "Виктор Хользунов" срочно шел дальше, невзирая на минную опасность. На этом короткое свидание двух кораблей закончилось. "Хользунов" обошел с кормы "Тургенева" и направился по фарватеру. Из трубы повалил густой черный дым, и судно стало удаляться на северо-запад. Но тут произошло неожиданное. Через каких-то 200 метров перед носом парохода поднялся огромнейший столб воды, и эхо мощного взрыва раскатами прокатилось по степи.
Матросы на "Тургеневе" с ужасом увидели, как "Виктор Хользунов" начал быстро погружаться носом в воду, уцелевшие члены команды прыгали за борт. Прошло еще несколько секунд, и корпус тонущего судна с треском переломился, кормовая часть на короткое время встала на ровный киль, а затем стала неумолимо уходить вниз. Вскоре над водой остались только клубы дыма и пара, а также отчаянно барахтавшиеся матросы. Капитан "Тургенева" сразу же приказал спустить все шлюпки и приступить к спасению уцелевших. Через полчаса на реке все стихло, и уже ничто не напоминало о катастрофе, кроме всплывшей на поверхность глушеной рыбы и растекшегося огромного пятна мазута…
Николай Ермаков – в 1942 году штурман парохода – вспоминал:
"Когда мы пришли в Сталинград, нас хотели поставить под элеватор для загрузки зерном. Но потом пришел приказ: перевезти, то есть эвакуировать, аэродром. Нас стояло три парохода: "Тургенев", "Лядов" и наш. Погрузились мы, и надо было отплывать, но двигатели на нашем пароходе заглохли, и, как мы ни бились, завести не могли. "Тургенев" и "Лядов" ушли без нас, а мы заночевали. Утром капитан пришел из радиорубки. Мы смотрим – он белый как полотно. Спрашиваем его:
– Что с тобой?
– Взорвался "Лядов"…
Но вот двигатели нашего парохода заработали, и мы пошли. Стали подходить к месту взрыва парохода "Лядов". Капитан сбавил ход… Все были очень взволнованы и напряжены. Свободные от вахты вышли на палубу. Пароход наш идет очень медленно, мы смотрим по сторонам. Каждую минуту ожидаем взрыва, беспокойство растет. Но все же проскочили благополучно. Доплыли до Владимировки – места назначения груза, и тут же занялись разгрузкой. Работали без отдыха: целыми днями разгружали, а ночью скрывались".
В небе часто доносился гул моторов, и гремели взрывы. После разгрузки пароход, на котором плавал Ермаков, вернулся в Сталинград и пришвартовался у Речного вокзала. Когда погрузка пшеницы была в самом разгаре, начался налет немецкой авиации на город. Одна фугасная бомба взорвалась в 50 метрах от порта. Далее Ермаков вспоминал: "Когда кончилась погрузка, директор зернохранилища сказал нам: "Не знаю, какая ваша судьба? Пять пароходов погрузили, и от мин и вражеских бомб все пошли на дно с пшеницей и людьми". Естественно, подобная информация не улучшила настроения морякам, но вечером судно вновь отправилось вверх по Волге. Корабль дважды подвергался налетам, но все же добрался до места назначения.
Другим судам повезло меньше. Подорвался на мине и затонул пассажирский пароход "Коммунистка" с четырьмя сотнями пассажиров на борту. Корабль ушел под воду столь стремительно, что большинство людей не успели даже покинуть каюты. В итоге спастись и добраться до берега удалось только каждому пятому. Погибли также теплоход "Ильич", грузовой теплоход "Татария" и др.
Всего с 25 июля по 10 августа по заминированному участку Волги прошли 302 судна речного флота, из которых 69 подорвались на минах либо были потоплены самолетами, в том числе 12 больших пароходов и 19 нефтеналивных судов. Таким образом, затонул каждый четвертый корабль. При этом погибли сотни людей, затонуло значительное количество грузов, по реке разлилось 115 000 тонн нефтепродуктов! Это был очевидный успех 4-го воздушного флота Рихтхофена.
Минирование и бомбовые удары серьезно затруднили движение по Волжскому речному пути, который стал одной из важнейших коммуникаций, питавших фронты под Сталинградом и обеспечивающих перевозку нефтепродуктов из Баку в центральные районы СССР. Командование Сталинградского дивизионного района ПВО сформировало Волжскую оперативную группу ПВО. На пристанях, пароходах, буксирах и баржах были установлены более 300 зенитных орудий и пулеметов. По заданию ГКО в Сталинград прибыл народный комиссар речного флота З.А. Шашков с группой работников наркомата. Для обеспечения водных перевозок на участке Сталинград – Астрахань и функционирования переправ в районе Сталинграда была создана оперативная группа работников управления Нижневолжского речного пароходства (НВРП).