Марица упрямо вскинула голову, но ничего не ответила. Влад Третий смотрел на нее со странным выражением лица - похоже, ему по душе был строптивый нрав принцессы.
Он встал, обошел вокруг стола, бесцеремонно отодвинув плечом Стефана, который зачем-то попытался заступить ему дорогу, склонился в изящнейшем поклоне перед принцессой и протянул ей руку.
- Соблаговолит ли высокородная принцесса потанцевать с недостойным?
- С удовольствием, мой венценосный гость и брат. - Марица приняла руку Влада.
Наставница Каролина следила за своей воспитанницей. Пока что та не сделала ни одной ошибки. Если, конечно, не считать, что бесцеремонно перебила короля. Хотя такого глупца и перебить не грех. Ему бы вообще заткнуть рот навеки - чтобы сам не позорился и страну не позорил. Но, к сожалению, тут Каролина тяжко вздохнула, сие не в ее власти. Хотя удовольствие от такого деяния она, безусловно, получила бы немалое.
Принцесса и ее спутник уже танцевали. Церемонная древняя хота как нельзя лучше подходила под ее настроение - два шага и поворот, скрестить правую руку с рукой партнера. Опираясь на него, приподняться на цыпочках, обойти его за спиной… Скрестить другую руку, скользнуть пальцами по воздуху рядом со щекой…
Марица вздрогнула - пальцы Влада скользили не по воздуху, а по ее щеке от виска до шеи. Объятия стали чуть сильнее, тело партнера чуть ближе. О нет, все оставалось в рамках приличий, но…
- Не думаю, что мой брат будет в восторге от вашей смелости, господин мой господарь Влад…
Тот улыбнулся принцессе - нежно и незнакомо.
- Главное, моя греза, чтобы ты была в восторге…
Марица никогда не отказывалась от балов, однако назвать ее разбалованной тоже было бы неправильно. И уж тем более было бы неправильным сказать, что светская развязность ей хорошо знакома - скорее наоборот. Партнера по танцам почти всегда избирал для сестры король. И этот партнер почти всегда старался вести себя как можно более незаметно - чтобы не вызвать, само собой разумеется, королевского гнева.
О принцессе и ее чувствах никто не думал. Придворные спасали свою шкуру, а король успокаивал свою совесть.
- Должно быть, вы желанный гость на любом балу? И дамы, могу поклясться, от вас без ума…
Влад горько усмехнулся:
- В последний раз я танцевал на балу долгих девять лет назад. И моей дамой была престарелая камеристка первой статс-дамы, любовницы моего отца. С тех пор и по сю пору мне неведомо, довольны ли мною дамы… Разве что я стал осторожнее и стараюсь не наступать им на ноги и подолы платьев…
- Долгих девять лет, мой господин? Должно быть, вы тогда были совсем юны?
- Сопливый мальчишка, принцесса… Мне едва исполнилось одиннадцать.
- Но отчего же вы больше не посещали балов?
- Мы с братом были в плену, принцесса… Отец отдал нас как заложников, чтобы не злить турецкого пашу и гарантировать себе спокойную старость без набегов янычар…
Марица ахнула. Подобного предательства она себе и представить не могла. Как это - отдать собственных детей? Выменять их на несколько лет свободы.
- Предатель…
Очередная фигура танца вплотную приблизила партнера - принцесса ощутила тепло его тела и какую-то холодную злую силу, исходящую от него.
- Нет, просто король… - худые плечи Влада шевельнулись. - Какая разница, каким способом, но ему удалось на какое-то время отсрочить разграбление страны. Пусть и в обмен на наши с Раду жизни…
Принцесса подняла глаза на собеседника. Тот не пытала гневом, не был опечален. Он был спокойно-холоден, как статуи в дворцовом саду. Холоден и равнодушен.
Хоту сменила гальярда - однако Влад не торопился менять партнершу, как это предписывали правила. Он сомкнул пальцы на запястье принцессы и повел ее широким шагом по кругу… Марица не решалась задать следующий вопрос, не решалась упомянуть о судьбе отца Влада или его брата. "Молчание, детка, - в таких случаях повторяла матушка Каролина, - всегда означает, что ты внимаешь собеседнику, ставя его слова выше своих и его самого выше самой себя. Молчание заставляет умного открывать душу, а глупца - молоть языком…"
- Мы пробыли в Порте все эти годы… Раду там и умер. Он был решительным, мой братец, и всегда лез в драку, даже тогда, когда делать этого не следовало… Говорят, что он ввязался в перепалку с сыном самого наместника… И тогда янычары подняли его на копья. А потом еще живым похоронили…
- Какой ужас! - не столько прошептала, сколько простонала Марица.
Ей было и понятно холодное равнодушие Влада, и непонятно. Ей казалось, что за маской отстраненности господарь прячет боль, не утихающую ни на минуту, а эта холодность, в свою очередь, не дает гневу разгореться в его душе, удерживает чувства, остужает голову… Словно ему стоит усилий просто оставаться в рамках благопристойности и не сносить все вокруг в припадках чудовищного гнева.
- Ужас, принцесса? Ничего ужасного - в Порте царят иные понятия о человеколюбии и цене жизни. То, что для нас варварство, для них - забавы солдат на привале. То, что для нас героизм, для них - никчемная трата силы. То, что для них послушание, для нас - рабская покорность… Увы, их мир и наш столь различны, что, кажется, и примириться никогда не могут…
- Но как же вы вернулись, господин мой господарь Влад? Как взошли на трон?
Музыка утихла. Утомленные музыканты ждали знака, что можно отложить инструменты. Король Матьяш кивнул и виолы отправились отдыхать в свои футляры, а их хозяева покинули хоры над залом.
- Здесь жарко, - хмуро заметил Влад.
- Август, - пожала плечами Марица. - В эту пору бывает куда жарче. Однако мы можем выйти в сад, пока музыканты отдыхают.
Несколько куртин и две усталые от лета аллеи можно было назвать садом весьма осторожно. Впрочем, солнце село уже достаточно давно, и под дубом было почти прохладно. Скамья без спинки огибала узловатый ствол дерева, где-то в кроне возились, устраиваясь на ночлег, птицы… Хотя, быть может, то готовилась выйти на охоту дворцовая сова, на содержание которой тратилось в год целых два талера - столько же, сколько на чистку столового серебра.
(Марица припомнила, как всего месяц назад вместе с матушкой-наставницей подробно изучила все статьи дворцовых расходов. Равно как и доходов. Содержание совы ее позабавило, а чистка котлов на дворцовой кухне изумило: котлы после готовки чистить было в пять раз дороже, чем серебро, для которого выписывался из далекой Руси специальный мастер, отягощенный мешком специального песка.)
Принцесса опустилась на скамью и знаком предложила гостю расположиться рядом. Влад не стал стесняться. Теперь между ними оставалось пространство едва ли больше ладони. Правая рука господаря Влада решительно скользнула по талии девушки, а левая завладела пальцами руки.
Отчего-то такая беспардонность принцессу совершенно не смутила и не обидела. Ей показалось, что гостю так проще приступить к рассказу, - он словно опирался на нее, чтобы мысленно вернуться к горьким для него событиям.
* * *
- В тот год зной опустился на земли Валахии в середине апреля. Засуха погубила надежды на урожай, люди гибли. Отец заручился помощью своих союзников, молдавского князя Штефана, князя Трансильвании Игнаци… Ведь вместе хорошо обороняться не только от осман, но и от голода. Лето страна пережила относительно благополучно. Но осенью войско Мехмета Второго вторглось на землю моей родины. Друзья и союзники исчезли, словно снег под лучами солнца, мы остались против османов одни. Но султану, как потом оказалось, не нужны были наши земли - лишь деньги, казна, прибыль. Обобрав страну до нитки, войска осман двинулись в обход Валахии и Трансильвании на север, намереваясь вторгнуться в самое сердце Европы. А чтобы отец не спорил и не посылал вслед войско, чтобы не было угрозы с тыла, турки захватили с собой нас с братом. Раду было шесть, мне минуло одиннадцать.
Марица слушала, не сводя с Влада глаз. Боль, которая терзала все его существо, каким-то неведомым образом передалась и ей. Воспоминания о неведомом ей мальчишке заставляли сердце истекать слезами, а вот глаза остались сухими. Она почувствовала, отчего столь сдержан рассказ господаря Валахии - так он не давал гневу затопить всю душу. Принцесса чувствовала, каких сил стоит ему такая невозмутимость… А Влад, сжимая в ладони прохладные пальцы Марицы, ощущал, как боль, что терзает его восьмой год, если не отступает, то утихает, пусть и на время.
- Нельзя сказать, что наместник Порты жалел нас или, напротив, мечтал умертвить. Полагаю, ему не было особого дела до нас, двух пленников - еще двух, шатающихся по тюремному двору. Нас не морили голодом, но следовало проявить немалую смекалку, чтобы первыми получить свою миску похлебки и ломоть лепешки. Нас намеренно не унижали, но что могли сделать двое мальчишек, внезапно оказавшиеся среди бывалых воинов?
Перед глазами принцессы встал тюремный двор - грязный песок, перемешанный сотней босых ног, сухой карагач у самой стены, немилосердное палящее солнце. Двое парнишек, прижимающиеся спинами, чтобы противостоять всему миру. Быть может, на самом деле все было иначе, но отчего-то эта картина заставила сердце девушки биться сильнее.
- А год назад, когда Раду вырос почти с меня, случилось… то, что случилось. Драку разнимала охрана - уж эти точно не церемонились. Единственное, что отличало похороны Раду, - так это деревянный гроб, в который положили его тело. Обычно пленников закапывали в землю без всяких церемоний. Но брат все же был королевских кровей…
Марица более выдержать не могла - ее плечи сотряслись от рыданий, слезы не закапали, а полились из глаз.
- Ну будет, принцесса, - пробурчал едва слышно Влад. - Не стоит его оплакивать, мальчишка-то гниловатый рос. Даже подумывал ислам принять, в янычары метил, оправдывал Мехмета.
- Но он же был твоим братом, господин мой Влад… Как же не оплакивать его?
Зазвучала музыка.
- Утри слезы, добрая принцесса. И пойдем танцевать - ты такая красавица, когда танцуешь. Глаза сияют зеленым светом, лицо расцветает…
Марица потупилась. Никто и никогда прежде ей ничего подобного не говорил. И никто так не смотрел на нее, никто так нежно не обнимал… Девушке показалось, что она словно тает в объятиях господаря Влада.
- Ну вот, слез уже не видно… Я закончу рассказ, а ты тем временем совсем успокоишься. Иначе, боюсь, твой брат объявит моей Валахии войну…
Марица сквозь слезы улыбнулась:
- Думаю, господин мой Влад, он не объявит - ибо им движет лень, он никогда не сделает даже лишнего шага, не говоря уж о чем-то большем.
- Тем лучше… Но вернемся. Брат был похоронен, я стал ожидать, когда настанет мой черед. Однако меньше чем через месяц меня выпустили и даже препроводили под родной кров - отец почувствовал приближение смерти и потребовал, чтобы меня доставили в столицу. В противном случае король Валахии грозился перестать считать действующим мирное соглашение между ним и Портой и собрать войско… Отчего-то глупый наместник испугался. Так я вернулся на родину и взошел на престол. Но решил, что никто из моих обидчиков не увидит наступления следующей весны. Поклялся, что такая же судьба постигнет и обидчиков моего брата. И слово свое сдержал…
Марица с испугом посмотрела в лицо Влада. Тот был по-прежнему спокойно-холоден. Девушка готова была уже встать и уйти во дворец, но сильные пальцы собеседника сжали ее руку почти до боли.
- Я слово свое сдержал. И теперь меня чаще зовут не Влад Валашской, или Влад, сын Дракона, а Влад Цепеш…
* * *
Давно утих бал. На дворец пала глубокая ночь. Сова, что жила в дупле дуба и состояла на жаловании, облетела весь парк и мирно устроилась спать, не забыв сложить добычу в нижнюю часть дупла, дабы полакомиться мышкой на завтрак.
Замолчали лютни и валторны, даже высокие двери умолкли, устав скрипеть. Южная башня затихла последней, едва Марица поведала свой наставнице историю их гостя.
- Цепеш? - ахнула матушка Каролина. - Сажающий на кол… Так вот кто это…
- Ты о чем, друг мой?
- Доходили слухи, детка, что кто-то по кличке Цепеш устроил резню прямо в поместье наместника османского, что в Сигишоаре. Опоил, рассказывали, маковым настоем, а потом вместе с подручным усадил на кол всех, не пожалев даже малых деток наместника. Трое долгих суток умирал на колу осман проклятый, стоны оглашали все вокруг, а город словно вымер…
- Матушка, какой ужас! Но это же не он, не Влад Валашский сделал?
- В одиночку, дитя мое, думаю, такого не сделать. Но кротким нравом твой избранник уж точно не отличается…
- Да он вовсе не мой избранник, Каролина! Я и видела-то его сегодня впервые!
- Дитя, не надо считать меня слепой старухой. Он тебе мил, это заметно. Да и ты для него, словно ангел, с небес сошедший. Отчего бы, скажи на милость, он тебе все это рассказывал? Неужели просто так, поболтать с красавицей в вечернем саду? Или все же почувствовал в тебе душу родную?
- Ох, матушка-наставница…
Марица покачала головой. Хорошо, что во тьме не видно, как запылали ее щеки. Конечно, Влад Валашской ей мил, да и трудно было бы не увидеть в нем истерзанную, измученную душу. Да и красив он, господарь Валахии, тут тоже нет смысла с собой спорить. Однако если то, что рассказала матушка Каролина, правда…
"Ну что ты, в самом деле, дурочка? Каким должен вырасти человек, который отдан врагам как заложник? Отдан трусливым отцом, только чтобы избежать набегов… Конечно, жестоким, конечно, мстительным. Удивительно, что его страшная слава тянется за ним только в сплетнях, а не живой рекой крови течет у него из рук… Подумай сама - этому человеку досталась страна, полная лжецов и льстецов, бездельников и предателей. Откуда я это знаю? Если Валахия похожа на Венгрию - то так оно и есть. Половина бояр наверняка готова предать в любой момент, а вторая половина, увы, уже не раз это делала…"
- Что замолчала, дитя мое?
- Задумалась о Валахии, матушка-наставница… Решаю, насколько похожа она на нашу страну и насколько отличается.
- Ничем, детка, не отличается, - вздохнула Каролина. - Быть может, еще беднее люд и, уж точно, еще подлее бояре. Но отчего ты думаешь об этом?
- Пытаюсь понять, что подвигло Влада на деяния, о которых не говорит, по твоим же словам, матушка, только немой.
- Это и подвигло, дитя. Он молод, но понимает, что глупо перевоспитывать тех, кто, доживши до седин, не нажил ни чести, ни ума… Страну окружают враги, заходят в любой дом, как в свой собственный, обирают и убивают его подданных. Как же тут не восстать правителю, руки которого связаны этими подлецами?
- Но смерти, матушка… Он же проливает реки крови…
- Не дело в ночи о таких вещах рассуждать, дитя. Думаю, будет куда умнее выслушать его самого и тогда решать…
- Что решать, наставница Каролина?
- Решать, дитя, чьей невестой ты станешь - Господа Бога нашего или Влада из рода Драконов по прозвищу Цепеш.