Хитрость эта долго бытовала в литературе, порой становясь весьма изощренной. Замечательный русский писатель Лесков не только выдавал свои рассказы за чужие, будто бы услышанные или найденные "в тумбочке" - он давал к ним свои комментарии, нарочито нелепые, неверные, еще раз убеждая читателя, что события - подлинные, а их публикатор - лицо случайное, не имеющее никакого отношения к их созданию: вон какую чушь несет, ничего даже не понял в происходящем… о каком авторстве может идти речь?
Лихачев замечательно подметил и описал всю сложность отношений между автором и его творением - что полезно не только авторам всех эпох, но и ученым, и взыскательному читателю.
В своих трудах Лихачев разобрал и весьма важную проблему взаимодействия соседних культур. Агрессивно ли их общение - или плодотворно? Мы знаем и те, и другие случаи. Лихачев словно уже предвидел проблемы, которые возникнут на границах культур. Лихачев определяет два типа границ между культурами. "Если граница сохраняется как зона общения, - пишет он, - она обычно и зона творчества. Зона формирования культур".
Такие границы некоторые из нас еще помнят. Потери их переживались трагически. Помню, я написал статью "Русскому языку шел акцент". Как приятно было вдруг шутливо - и ни для кого не обидно - перейти на акцент соседнего дружеского народа: "Эт-то ошень тороко!" или - "Паслюшай, дарагой!" Кроме любви к соседу, чувства уюта ничего другого здесь не было. Настали времена, когда любая шутка опасна. Русский язык, ставший вдруг в некоторых странах "языком агрессора", страдает и гибнет.
Лихачев предвидел такую ситуацию и обозначил все четко. Он писал: "Если граница - зона разобщения, она консервирует культуру, омертвляет ее, придает ей жесткие и упрощенные формы".
Главная научная заслуга Лихачева - в возвращении нам семи веков древнерусской литературы. И до него многие блестящие ученые занимались Древней Русью, но картина, созданная им, наиболее полная и убедительная.
В своей книге "Великое наследие: Классические произведения литературы Древней Руси" Лихачев страстно убеждает нас (а также своих многочисленных оппонентов): русской литературе без малого тысяча лет! Она старше английской, французской, немецкой! Начало ее относится ко второй половине X века, возникла она с появлением христианства, учреждением церкви, необходимостью проповедничества, требующего письменности и литературы. Одним из питающих ее источников был фольклор, существовавший и раньше. Письменность пришла из Византии, тогдашней столицы христианства, от Кирилла и Мефодия, через южнославянское влияние, в основном через Болгарию (не случайно Лихачев столько внимания уделял болгарским рукописям). Итак - письменность пришла на Русь из Болгарии, от переведенных там византийских рукописей. Культура речи, философский язык возник вместе с первыми церквями, первыми службами, с переводом и освоением Библии.
К тому времени, когда Лихачев начал "открывать" нам великую древнерусскую литературу, уже была знаменита архитектура древнерусских церквей, славилась иконопись - а главным источником познания древнерусской литературы для большинства из нас была опера "Князь Игорь", с ее весьма упрощенным переложением "Слова о полку Игореве". Лихачев "отмыл" для нас великую древнерусскую литературу, как гигантскую запыленную фреску. До него древнерусская литература считалась лишь достоянием пыльных архивов и источником скучных диссертаций. Лихачев показал нам - литература первична, а все другие искусства произошли от нее.
Основа литературы, по Лихачеву, - "героическое". К примеру - знаменитая, одна из древнейших, "Повесть временных лет" 1111 года (Ипатьевский список) говорит о походе Мономаха на Дон, когда слава Мономаха дошла до Рима.
Лихачев показал нам, "ленивым и нелюбопытным", величие жизни, величие человека далеких веков. Его существование, его сознание было значительно выше, чем сейчас. Не случайно даже в могилу его клали головой на запад, чтобы он лицом встречал солнце, участвовал в великих явлениях природы. Лихачев приводит древний "Апокриф о Адаме и Еве", где говорится: "От облака - мысли… от ветра - дыхание".
Однако главное содержание древнерусской литературы - мировая история. Словно с огромной высоты мы видим движение людских масс. Герои древнерусских летописей - конкретные лица, проявившие и прославившие себя в истории: Борис и Глеб, Александр Невский, Дмитрий Донской, Сергий Радонежский.
Русская история не предстает "затерянным островом", она вписана в мировую, их события взаимосвязаны. Несомненно - первоисточником знаний о мировой истории служили переводы с греческого, а также и другие источники, отраженные и многократно переработанные в летописях.
"Чтение о житии и погублении Бориса и Глеба" предваряется и определяется ходом всей мировой истории.
"Повесть о Горе-Злосчастии", о пьянице и игроке, дошедшем до последних ступеней падения, начинается с Адама и Евы.
В летописях отражены главные события тех веков: битвы с половцами, смена князей, отнюдь не всегда бескровная, завоевание Константинополя турками, присоединение княжеств к Москве.
Лихачев отмечает в летописных сводах мифологизированность, повторяемость, присущую жанру мифа. Александр Невский выходит с малой дружиной против бесчисленного войска захватчиков - и врагов побивает ангел, спустившийся с небес.
Точно также, в другой летописи, побеждает князь Довмонт. То есть, отмечает Лихачев, в древнерусской литературе, особенно героической, наблюдается стремление вовсе не к созданию живого портрета, а скорее - к канонизированию, к созданию образа великого воина, с Божьей помощью побивающего врагов.
Наиболее полно и ярко, как отмечает Лихачев, в летописях отражены две самые главные для Руси исторические эпохи - время Владимира Красное Солнышко, время принятия христианства (X век) и сражения с половцами. И вторая эпоха - XVI–XVII века, драматическая история независимости Новгорода.
Лихачев отмечает чрезвычайно пышное "кружево слов" на этих старинных, но сохранившихся листах, многозначительность, некоторую зашифрованность, таинственность. Безымянные авторы то и дело приводят образчики мировой мудрости, побуждают восхищаться ею. Величие содержания подчеркивается и великолепием издания, роскошью оформления не только обложек, но и страниц.
Однако в те далекие века возникают и другие - не государственные, а скорее народные жанры - "Повесть о Дракуле" и "Хождение за три моря" Афанасия Никитина.
Интересно повторяющееся в разных летописях сказание "Герасим и лев" - о святом Герасиме, к которому шли дикие животные, а лев даже лег на его могилу и охранял ее. Возвышенная и в то же время трогательная история, чрезвычайно в те времена популярная, судя по повторяемости ее в разных летописных сводах.
Наряду с торжественностью, государственностью древнерусских книг, Лихачев отмечает и проникновение в них жанров глумления, скоморошества - живая душа народа пробивается через каноны. Прежде всего тут выделяется "Моление Даниила Заточника", о проходимце, который глумится над святостью и благополучием, своими неприличными шутками преступает все запреты. Возникает тема нестандартной личности, индивидуальности, выбивающейся из канонов. Сюда же можно отнести и "Повесть о Горе-Злосчастии", герой которой проиграл в кости все, что мог, пал чрезвычайно низко и даже не раскаивается.
Самое удивительное, что и столь "низкие" жанры отнюдь не преследовались, и неоднократно переписывались, наряду с каноническими, и столь же тщательно издавались. Это говорит о необычной свободе древнерусской литературы - видно, и в "свободных жанрах" видели смысл. Даже Иван Грозный в своих сочинениях любил надевать на себя маску "юродивого", великого грешника.
Одно из главных творений древнерусской литературы, подробно изученное, прокомментированное и в 1950 году изданное Лихачевым - "Повесть временных лет", о начале русской земли и народа, о становлении Русского государства, о его победах и поражениях.
История в "Повести временных лет" изложена со времен Всемирного потопа, от Ноя и его детей - Сима, Хама и Иафета, от которых произошли все люди, западные, восточные, южные племена. Из повести следует, что славяне (словене) жили по Дунаю. Расселение - и разделение их на отдельные ветви шло под напором волохов (академик А. А. Шахматов считает, что так летописец называет западных франков). Ляхи расселились вдоль Вислы, поляне - по Днепру, дреговичи - на Двине, древляне - в лесах около Ильменя, где и возник потом Новгород. Основателями Киева названы поляне Кий и Хорив.
Однако общее понятие "славяне" сохраняется. В "Повести" говорится, что славянам платили дань другие народы: чудь, неря, весь, мурома, черемисы, мордва, печора, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, либь. Говорится о столкновениях южных славян (полян) с половцами, о вражде с хазарами: хазары сначала угнетали славян, потом славяне победили хазар и обложили их данью.
Много и подробно говорится о княжеских раздорах - как, например, Ярослав победил Святополка и Болеслава, о ссоре Владимира и Рогнеды, когда малолетний сын Изяслав вступился за мать с мечом в руках.
Но главное, определяющее содержание "Повести" - походы русских князей в центр Европы, на богатейший и могущественный Константинополь. Знакомый нам по школе (благодаря Пушкину) "вещий Олег" предстает тут перед нами во всей красе: он поставил свои корабли на колеса и на парусах подошел к Константинополю с суши, где не было укреплений - и великий город пал перед ним. Миф о гибели его от коня - тоже из этой летописи.
"Повесть временных лет" - галерея портретов русских князей. Здесь - и знаменитые пиры князя Владимира, где "множество от мяс, скота и зверины". Тут и отважный Святослав, прославившийся на все времена восклицанием: "Иду на вы!" Этот же Святослав, захватив город, не обратив внимания на дары побежденных, богатства и яства, взял в руки лишь захваченное оружие, чем поверг горожан в ужас. В "Повести" указаны точные даты самых важных событий, княжеских правлений и их походов. "Повесть", безусловно, важнейший источник для изучения древней истории и литературы, "поле боя" множества талантливых ученых, своими разными, порой противоречивыми толкованиями "Повести" сделавших себе большое научное имя.
В "Повести" указаны важнейшие даты:
898 год назван годом обретения славянской письменности, созданной Кириллом и Мефодием.
907-й - год похода князя Олега и договор с греками.
911-й - год появления кометы, вызвавшей самые различные толкования, появление нового текста договора Олега с греками и смерть Олега от коня.
Достоверность изложения тех событий уже не раз обсуждалась самыми именитыми историками и филологами. Академик Обнорский исследовал текст приведенного в "Повести" договора Олега с греками в 907 году и счел перевод его неискусным, во многом противоречивым и непонятным.
Академик Алексей Александрович Шахматов, предшественник Лихачева в изучении древнерусской литературы, считал, что договора 907 года вообще не существовало и он скомпилирован задним числом на основе договора 911 года по какой-то политической необходимости.
Распутывать невероятные хитросплетения "Повести временных лет", объяснять причины различных нестыковок - давнее занятие филологов и историков. И Лихачев внес в эту работу значительный, если не главный, вклад.
В "Повести временных лет" называются даты призвания варягов - 859 и 862 годы. Само слово "Русь" автор считает варяжским - так называлось одно из варяжских племен. Почему же среди скандинавских племен во время создания "Повести" не оказалось такого племени? Да потому, утверждает автор "Повести", что все это скандинавское племя переселилось к нам и в Скандинавии из этого племени никого не осталось. Воля автора проявляется все настойчивей: для подтверждения своей теории он даже вставляет "Русь" в более древние хроники и перечисления варяжских племен, где раньше такого слова не было. Чем же объясняется такая настойчивость автора? Политическим заказом?
"Вот именно!" - утверждает Лихачев и убедительно доказывает это в своем исследовании "Повести временных лет", объясняя все странности, нестыковки и натяжки, обнаруженные им в тексте, "государственным заказом", вызванным политической необходимостью тех лет.
По Лихачеву, задача "Повести временных лет" такова. Византия, принесшая на Русь христианство, со временем стала тяготиться излишним диктатом удалых русских князей, и им приходилось проводить свою политику весьма хитро - не теряя "религиозного покровителя", но и отстаивая самостоятельность. Когда Византия в очередной раз прислала в Киев своего митрополита, князь Ярослав в противовес ему канонизировал, ввел в ранг святых Ольгу, а также братьев Бориса и Глеба. Братья приняли мученическую смерть от руки своего старшего брата Святополка - и культ Бориса и Глеба стал усиленно насаждаться на Руси, вытесняя византийское влияние.
И в конце концов - на трон духовной власти взошел Иларион, первый русский митрополит в Киеве. Однако почувствовав силу, он не только перестал подчиняться Византии по линии духовной, но стал править и политикой, и вот уже церковь стала распоряжаться княжескими делами. Игумен Киево-Печерского монастыря Феодосий проклял Святослава и стал возносить молебны за Изяслава, его старшего брата. Когда, наконец, наступило примирение князя с монастырем, оно оказалось весьма полезным для обеих сторон. На радостях Святослав дарит землю на берегу Днепра для Успенского собора Киево-Печерского монастыря, и монастырь, расширив свои владения и влияние, становится самым влиятельным центром православия на Руси.
Чрезвычайно важен образ автора "Повести временных лет". Очевидно, что она создавалась не одно десятилетие, в ней собраны и волей автора "подогнаны под заказ" значительно более древние летописи. Рука автора, его воля явно прослеживается в "Повести". Так кто же он? Изучая этот вопрос, Лихачев вступает в спор из одним из главных авторитетов древнерусской истории, академиком М. Д. Приселковым. Академик Приселков, один из мировых авторитетов по древнерусской литературе, называет возможными авторами (составителями) "Повести временных лет" двух великих летописцев - Илариона (автора замечательного "Слова о Законе и Благодати") и Нестора. Некоторые исследователи даже отождествляют их, считая, что под разными именами скрывается один автор.
Лихачев уверенно называет автором "Повести временных лет" Нестора. Авторство Илариона Лихачев отрицает. Иларион писал намного раньше, во времена противоборства княжеской власти и духовенства. "Повесть временных лет" написана уже абсолютно "в государственном русле", с прославлением великой и могучей княжеской власти. Поэтому автором "повести" может быть только один великий летописец - Нестор, писавший уже во времена полного согласия духовных и светских властей. Присутствие четкого "государственного заказа", "княжьей воли" Лихачев доказывает тонкими, а для некоторых специалистов спорными аргументами. Однако в его изложении, написанном весьма талантливо, его аргументы кажутся убедительнее. Лихачев потому и оказывался не раз победителем в филологических спорах, что писал ярче, эмоциональнее других, его мозг быстрее находил нужные аргументы и цитаты. И он замечательно показал на примере Нестора, как сила и талант могут влиять на историю, создавать мифы, нужные в данный момент, и притом - убедительные.
Влияние Византии, столь благотворное прежде, с развитием сильной княжеской власти кажется уже гнетом.
И Нестор блистательно выводит происхождение России и ее правящих князей от варягов. А Византия вроде и не имеет к нам прямого отношения! Блистательный политический ход. С происхождением князей от варягов, от Рюрика сразу решается и другой щекотливый вопрос: где корни? В далекой Скандинавии! Иначе - пришлось бы исследовать корни князей в местной почве, и наверняка у большинства из них выявилось бы происхождение самое простое, а так - далекий Рюрик их пращур! Таинственно и значительно. Таким образом гениальный Нестор решил так легко сразу два острейших вопроса: подарил князьям безупречное, хотя и несколько таинственное происхождение - и подвинул Русь от "руководящей" Византии к Скандинавии.
В "Повести временных лет" сообщается о Труворе, варяжском предке русских князей в Изборске, о варяге Рюрике, правившем в Новгороде в давние времена, о правлении в белозерских вотчинах варяга Синеуса. Нестор объявляет этих варягов родоначальниками всех русских князей.
Лихачев в своей книге четко показывает нестыковки этого мифа и объясняет необходимость его возникновения в ту пору. Нестор уверенно - но без достаточных оснований - называет всех этих трех варягов родными братьями (для того, чтобы провести столь нужную идею "братства" всех русских князей).
Лихачев защищал кандидатскую диссертацию на тему "Новгородские летописные своды XII века" и поэтому вполне веско заявляет, что новгородские летописные своды имеют антиваряжскую направленность (для новгородцев эти соседи были весьма некстати) и ни о каком варяжском княжении в "сводах" не говорится.
Лихачев подвергает сомнению весьма популярную (и по сей день!) идею варяжского происхождения русского дворянства, считая ее лишь гениальной выдумкой автора. С этой красивой легендой многие не хотят расстаться и сейчас. А может - они и правы? В филологии - как и в литературе - порой все решает талант пишущего. Главная научная победа Лихачева, конечно, не над Нестором - тот сделал свое дело блестяще, направил историю "в нужное русло", его уже никак "не переспоришь". Тут важнее победа Лихачева над прежними неоспоримыми авторитетами филологии, создание своей теории и своего имени. Увы, это не проходит безболезненно. Новое имя, новая теория часто воздвигаются на чьих-то "костях". Только со стороны филология кажется тихой, пыльной наукой - на самом деле там кипят страсти, и бескровным это дело назвать нельзя: победа одного означает поражение другого, порой - с риском потери авторитета и даже доброго имени. Такую "филологическую трагедию" Лихачеву предстоит в скором времени испытать и самому. Но не с "Повестью временных лет" - тут особо "кровопролитных" филологических боев не случилось (хотя большинство ученых придерживаются "варяжской версии").
Главная задача Нестора состояла в апологетике православия, в демонстрации ее спасительной силы. Нестор, в числе прочих источников, использует "Корсунскую легенду" - о князе Владимире, давшем Руси православие. "Корсунская легенда" на первый взгляд ужасна, в ней говорится о том, как Владимир обесчестил дочь корсунского князя на глазах у родителей, потом убил и родителей, потом был врагами ослеплен, но после крещения - прозрел, не только буквально, но и духовно. Нестор считает, видимо, что "Корсунская легенда" отнюдь не хула, а хвала: именно только так, показывая ужас и тьму дохристианской жизни, можно доказать необходимость и живительную силу православия. Основная идея Нестора величественна, и главное, необходима молодому государству: последний из призванных к христианству, русский народ должен стать первым в историческом процессе!
Лихачев, споря с Нестором, указывая реальные причины его "исторических фантазий", тем не менее восхищается его талантом и "государственным умом", приводит нам примеры замечательной художественности, порой взятых из фольклора или других летописей.
Замечательно живописно, хоть и жестоко изображено сожжение Ольгой города Коростеня с помощью горящих птиц.