Не сказать, что я сильно удивилась предложению помочь. Уверенные в себе барышни, казалось, вообще ничего не боятся в этой жизни - не то, что я, трусиха и коротышка. А тут еще выпала возможность "поразвлечься" на стрелке. Меня одолевали совсем другие сомнения: а вдруг с ними из-за меня что-то случится? А вдруг мне придется тоже базарить, а я как всегда начну мямлить, буду выглядеть глупо, ляпну что-нибудь не то, и мы окажемся неправы (я прекрасно знала, как гопники умели "подтягивать за базар", то есть, выражаясь интеллигентно, придираться к словам)? А вдруг Ромашка мне не все рассказала, и вообще сама во всем виновата, и теперь мы окажемся в глупом положении, из-за чего девчонки и сами мне наваляют, а потом еще и опозорят перед всей школой? Ведь свою "впрягу" я до сих пор побаивалась, несмотря на доброе ко мне отношение.
С такими мыслями я ехала в троллейбусе, сопровождаемая школьными авторитетами, попутно рассказывая известные мне подробности ситуации.
Поникшая Ромашка встретила нас на остановке и сильно удивилась, увидев мое сопровождение. Пока мы шли в темноте трущоб к Ромашкиному двору, где и была назначена "стрелка", она рассказывала свою историю. Девочки внимательно слушали, анализируя ситуацию, прикидывая свои дальнейшие действия.
- Вы вот что, идите вперед, мы сначала посмотрим издалека, если че - тоже подтянемся, нежданчиком, - диктовала план действия Катя. Мы с Ромашкой покорно кивали.
Как у меня дрожали коленки! Я шла к толпе бритоголовых, словно смертник на эшафот. У подъезда стояло человек восемь, среди них - двое девочек. Это были такие же "малолетки", как и мы с Ромашкой, поэтому незримое присутствие "взрослых" Кати с Леной хоть как-то утешало.
- Ха, это че, типа твоя впряга? Заебись, еще одна неформала, - издевались гопники, - ну че, говори, хули весь лифт своей ебланкой Земфирой изрисовала? И че так вырядилась вообще?
- Пацаны, - начала я, стараясь побороть дрожь в голосе, - ну че вы к девочке пристали, не стыдно, толпой такой, сами же тоже в подъездах рисуете, че она вам сделала-то? А своей одеждой она ж никого не трогает.
Тем временем нас уже обступили со всех сторон: мы стояли в круге. Гопники пересмеивались, их "тёлки" пялились своими наглыми быковатыми глазами.
- Ах, блядь, не трогает? Хули она весь район позорит! Ходит, как уёбище, нахуй надо, щас переодевать будем, - с этими словами их "заводила" потянулся к моим ушам, - а это у тебя че за хуйня? (тогда в ушах у меня было лишь три сережки, считай - вообще почти нету), - все висит, все болтается, хуй знает как называется, - продолжил он, несильно дергая меня за ухо.
И тогда появились они - наши спасительницы. Я уже и не надеялась на это, решив, что они передумали.
- Здорово, пацаны, че за базар? - небрежно начала Катя.
- А вы кто? - растерялся гопник при виде "взрослых" и "реальных" девчонок, на таких королев их мокрощелки только мечтали походить. Катин расчет был верен: элемент неожиданности выбил этих отморозков из колеи.
- Мы за девчонок, - уверенным тоном произнесла Катя, кивнув в нашу сторону, - вы че, охуели на них наезжать толпой. С нами базарить будете.
- Да мы это, ну хули они так ходят-то… - замямлил "главарь банды".
- Короче, стрела переносится в наш район, завтра устроит? - уверенностью Кати я искренне восхищалась.
- Да какая стрела, мы ж их просто шугануть хотели, мы ж ниче не сделали, - оправдывался подонок.
Они еще о чем-то поговорили на своем гоповском языке, компания из восьмерых шакалов стушевалась перед великолепной парой подруг. В итоге от стрелы те трусы отмазались, пообещав больше не трогать Ромашку.
Было уже совсем поздно, и нам с моей "впрягой" надо было успеть на последний троллейбус. На прощание мы с Ромашкой украдкой поцеловались (но чтобы не спалиться), это был обязательный ритуал.
В тусклом свете троллейбуса я любовалась своими спасительницами: они виделись мне мистическими ангелами-хранителями, прекрасными валькириями.
- Девчонки, спасибо, выручили. Нам бы без вас пиздец был, как отблагодарить? - у меня не хватило бы никаких слов, чтобы выразить свою благодарность.
- Да забей, че ты, мы за своих что ли не впряжемся, - небрежно бросила Катя. Но в их глазах я заметила гордость.
Уже на следующий день все на тусовке знали о вчерашнем событии. На меня смотрели с искренним восхищением, наперебой расспрашивая о подробностях.
Я отвечала неохотно. Мне стало как-то противно, что ли. Я разочаровалась, от недавней эйфории не осталось и следа, смотрела на них совершенно новыми глазами. Теперь я поняла, откуда была та неудовлетворенность нашей компанией. Вроде все хорошо, все друг друга любят, мы весело проводим время, у нас общие интересы.
Ну почему никто не поехал, когда Ромашка была в беде? Теперь я видела их истинную суть: это были домашние детишки, трусливые, сбившиеся в никчемную стайку, пытающиеся казаться крутыми. Настоящих личностей-то там и было всего несколько человек. А мне хотелось чего-то настоящего, чтобы рядом были люди, готовые пойти до конца, а не притворяться.
Недаром меня давно тянуло на другую тусовку - она располагалась в паре кварталов выше по улице, в красивом скверике. Это были "настоящие неформалы": панки, скинхеды, металлисты, хиппи. Тогда все тусовались вместе, не разделяясь на мелкие группировки, просто каждый сам выбирал, кем ему быть. Более того, скажу: среди панков, например, или хиппи могли попадаться люди совершенно разных национальностей, а тех же скинов это, похоже, не особо задевало.
Но вклиниться туда не было никакой возможности, я лишь любовалась ими издали, завидуя их настоящей, неподдельной безбашенности (как мне тогда казалось, я вообще любила идеализировать все и вся): знакомых в той тусовке у меня не водилось, а к нам они не относились всерьез, считая Мумий Тролля попсой. Ну не заявиться же мне туда просто так, сказав "ребята, а можно с вами". Теперь, после вчерашних событий, мне захотелось туда еще больше.
Мир всегда откликается на наши желания, какими бы нелепыми они не были. И обязательно подкидывает совершенно непонятные нам, неожиданные способы их осуществления.
12
Я продолжала ходить на тусовку, уже просто по инерции, не испытывая огромной радости при встрече с "друзьями". С Ромашкой все как-то тоже само собой сошло на нет: не было официального разрыва, просто постепенно стали общаться все меньше. Теперь мои приятельские отношения сводились лишь к узкому кругу: одноклассница Оля да разгильдяйка Вика, с которой мы по-прежнему вместе прогуливали уроки и слонялись без дела по городу в поисках приключений, иногда заходили в гости к каким-нибудь знакомым в надежде опустошить холодильник.
Был один парень - Паша. Он особо не тусовался ни с кем, лишь изредка навещая наше "благородное собрание". Его настоящей страстью была музыка, и все свободное время он посвящал разучиванию сложных партий на гитаре у себя дома. Вот у него-то мы чаще всего и гостили.
Конечно, в душе он тоже был проблемным подростком. Но если нам с Викой удавалось сбегать с уроков без всяких зазрений совести и не получая нагоняй от родителей, за Пашей строго следили. Но, в отличие от нас, с одноклассниками у него отношения складывались наихудшим образом, он был предметом насмешек и нередко отхватывал люлей, не умев постоять за себя, будучи слишком добродушным для разборок парнем. Поэтому причины для прогулов у него были гораздо более весомые.
Однажды он тоже взорвался. Одним хмурым утром, не желая идти в школу, при этом выслушивая очередные нотации от мамы, он с отрешенным взглядом пошел в ванную. Вскоре благородная родительница нашла там свое чадо с разбитой в кровь головой, распростертым на полу. Парень просто с разбегу ударился башкой о кафельную стену. Это был какой-то дикий протест, крик отчаяния. Теперь мы с Викой навещали Пашу только в больнице.
Так и проходили наши будни. Волосы тем временем потихоньку отрастали некрасивыми лохмотьями, забривать голову уже надоело. Чтобы хоть как-то приукрасить свой образ, я придумала (а точнее, подсмотрела где-то) новую прическу: мультяшные колючки, торчащие в разные стороны (нечто подобное было у Горшка из Короля и Шута). Прибавился еще и яркий макияж: густая черная обводка вокруг глаз. В придачу я накреативила с джинсами: так художественно их изорвала, что теперь дырок было больше, чем материала, украсив всякими значками и плетеными из бисера крокодильчиками. Без этих колючек и боевой раскраски я просто чувствовала себя голой: это был некий щит, футляр, защищающий мою ранимую душу. Но тогда, разумеется, я об этом не думала. Я просто казалась себе жуткой уродиной без всех этих атрибутов.
И вот в один из дней, во время урока литературы, к нам в класс зашла девушка лет двадцати трех (ну просто старуха по нашим меркам). Тогда я даже не догадывалась, сколь значимую роль она сыграет в моей жизни, из скольких передряг вытащит, несмотря на мое ослиное упрямство и бурное сопротивление, не рассчитывая даже на благодарность.
А тогда я видела просто взрослую девушку с белесыми волосешками, небогато одетую: уставшие джинсы, заправленные в женские ботиночки на шнуровке, какая-то неприметная кофточка. Только еще я заметила множество массивных серебряных сережек у нее в ушах, что, конечно же, внушало доверие.
- Так, дети, послушайте объявление, - объяснила нам визит незнакомки классуха.
- Привет, - бодро начала гостья, - меня зовут Василиса. Вы когда-нибудь слышали о ролевых играх? - движение толкиенистов и ролевиков в нашем городе тогда было в новинку, и все отрицательно покачали головами.
- Клуб "Авалон" приглашает вас интересно провести свободное время, - продолжала она, - если вы хотите окунуться в атмосферу средневековья или мир фэнтези, проявить себя, развить актерское мастерство и научиться фехтовать - это к нам.
Тем временем Василиса пустила по классу фотоальбом, который все принялись с интересом разглядывать. На фотографиях красовались какие-то малолетние "рыцари" в немного смешных самодельных костюмах, девочки в длинных платьях. Но что больше всего меня привлекло - несколько фоток с конными прогулками. Я с детства обожала лошадей, и так захотелось покататься.
Этот клуб, как я узнала позже, был неудачной попыткой одного предпринимателя заработать на ролевом движении, как-то организовать, собрать всех воедино и приподнять немного денег. А Василиса - одна из основоположников течения в нашем городе - была наемным "мастером", т. е. организатором игр. Тогда она, недавняя выпускница педа, еще только искала свое место в этой жизни, пытаясь найти интересный способ заработка.
Вход на игру стоил совсем недорого - двадцать рублей. Несколько моих одноклассниц взяли номер Василисы (правда, никто из них так и не пошел), я тоже записала цифры на обложке тетрадки.
Созвонились ближе к выходным, она сказала, что сама проводить не сможет, посоветовала прийти на остановку "Площадь революции" в назначенное время, так как там договорились встретиться еще несколько ролевиков, чтобы ехать вместе. С ними-то я и могла добраться до полигона, не заблудившись. Василиса пообещала, что их я узнаю без труда.
Я долго сооружала костюм, мама с удовольствием мне помогала. Еще совсем недавно (но, по меркам подростка, аж в другой жизни) мы с одноклассницей Олей фанатели от Зены. Поэтому костюм получился в духе сериала: кожаный, сшитый мамой, корсет-жилетка на шнуровке, лоскуты леопардовой пушистой ткани наподобие юбки, леопардовые же накладки на руках и ногах, перемотанные кожаными ремешками. На голову мы сплели кожаный хайратник, украшенный бисером (такой ободок вокруг головы). Образ завершили множество старых маминых украшений и акулий зуб, который я недавно купила на передвижной ярмарке.
Аккуратно уложив мой "прикид" в рюкзачок-торбу ("бэг", как мы тогда говорили - это был священный атрибут любого неформала, с которым нельзя было расставаться ни за какие коврижки. Бэг хранил в себе самое ценное: блокнотик, какие-нибудь безделушки, школьные тетрадки, также был необходим для переноса алкоголя), я отправилась к назначенному месту встречи.
На остановке стояло несколько парней: все, как на подбор, в берцах (это армейские ботинки), в черных или рваных голубых джинсах, за спинами у всех гордо торчали самодельные мечи из стеклопластика.
- Ребят, привет, вы на игру едете? - поздоровалась я, сразу поняв, что именно с ними я и должна встретиться.
- Ага, ты с нами? - их немного удивил мой панкообразный прикид, но не сильно.
Лицо одного из них мне смутно показалось знакомым. Невысокий широкоплечий парень, темноволосый, с правильными чертами лица, глубоким голосом и каким-то природным магнетизмом. Его все называли "Урук", а в простонародье - Вадик. Ну конечно! Этот парень жил в Олином дворе, и в детстве мы часто вместе играли в пионербол.
Забегая вперед, надо сказать, что Вадик - один из самых порядочных, честных и чистых душой людей, которых я когда-либо встречала в жизни. Его отец был художником, а мама - очень приятной и доброжелательной женщиной, немного напоминала мою, но, в отличие от моей, никогда не гоняла Вадика за учебу. Он был очень талантливым и умным парнем. И единственное, что ему мешало в последствии найти место под солнцем - природная лень и отсутствие амбиций.
Полигон представлял из себя огромную территорию на окраине города, бывшую когда-то оптовым складом. Там было несколько больших железных ангаров, которые, служили нам импровизированными крепостями и городами. Какая-то подсобка была переоборудована в "кабак": там имелась даже барная стойка и несколько столов со скамейками (там-то мы и могли переодеться, но многие даже не стали заморачиваться на костюмы, оставшись в своем обыденном образе). Также на территории располагалась небольшая конюшня с тремя-четырьмя лошадьми.
Нас встретила Василиса, одетая в длинное зеленое платье, сопровождаемая огромным бурят-монгольским волкодавом. Собрав скромные взносы (но большинство даже платить не стало), девушка обрисовала суть игры, раздала роли. Сценарий был основан на фэнтезийных книгах, несколько государств воевали, нужно было добывать какие-то камни всевластья. Мой прикид, пожалуй, оказался самым эпичным, и мне досталась роль шаманки в одном из диких племен (в котором оказался и Вадик) - что было очень почетно.
Играть было интересно, хотя я никак не могла до конца разобраться в хитросплетениях сюжета, не зная ни одной тематической книги, которые там все так любили.
Чтобы создать волшебный шар предсказаний (а он позволял получать у мастеров игровую информацию, недоступную остальным), я придумала красивый ритуал с огнями и танцами, помогали мои "соплеменницы". Эта театральная постановка мастеров очень впечатлила, и волшебный шар (на самом деле это был стеклянный шарик со снеговиком, в котором сыпался снег, если его потрясти) мне был торжественно вручен.
Домой мы поехали с Вадиком вместе. По дороге он сделал заманчивое предложение:
- Слушай, скоро ГрОБ приезжает (Гражданская оборона), хочешь пойти? Там все будут, - что такое этот ГрОБ я, конечно, не знала.
- Да можно, а сколько билет стоит? - мне было все равно, что это за концерт. Но там ведь будут все!
- Да забей, так пролезем, - пообещал Вадик таким тоном, что все сомнения отпадали.
После того концерта и знакомства с вожделенной тусовкой меня и понесло во все тяжкие.
13
Тем временем уютная осень как-то резко скурвилась, градус заметно понизился, и уже зима вступила в свои владения, сразу расщедрившись на обильные снегопады.
Я шла на концерт, а сердце мое ликовало: наконец-то я познакомлюсь с вожделенной тусовкой "настоящих" неформалов.
У входа во дворец культуры уже было не протолкнуться: человек пятьдесят ждали, когда, наконец, откроют двери. Я сначала растерялась от множества незнакомых лиц, и некоторые разглядывали меня с любопытством, еще бы: новый персонаж. А там уже практически все друг друга знали.
Найти Вадика не составило труда: как я уже говорила, в эпоху без сотовых у многих была какая-то особая чуйка друг на друга. Он стоял в окружении нескольких ребят, они о чем-то весело и непринужденно болтали. Его вообще везде любили, видимо, за искренность и благодушие, за природное обаяние.
- О, здорова! - приветствовал меня он, попутно представив остальным и протягивая бутылку семьдесят второго портвейна.
Вскоре мы уже весело резвились в сугробе, кидались снежками и хохотали, распаленные алкоголем. Когда мы, запыхавшись, сели с Вадиком передохнуть, среди приятельской болтовни меня вдруг понесло сетовать на жизнь - видимо, подначивал выпитый портвейн.
- Вадик, меня никто не любит и не понимает, - тоскливо призналась я в своей "беде", главной проблеме всех подростков.
- Как никто? А как же я? - при этих словах Вадик по-дружески приобнял меня. Конечно, он не имел ввиду любовь к девочке, подразумевая лишь хорошее человеческое отношение. Но я тогда все поняла буквально, и никто раньше не говорил мне таких слов. А сама уже осознала, что влюблена в Вадика по уши.
Наконец тяжелые двери отворились, и часть толпы двинулась ко входу, предъявляя билеты охране. Вадик же повлек меня совсем в другую сторону, куда отправилось еще несколько человек. Там, с обратной стороны дворца культуры, располагалось окно в туалет, железная решетка которого была заботливо отогнута сердобольными скинами.
Я чувствовала себя партизаном, пролезая между прутьями решетки. Наконец, мы проникли в зал.
На сцене горланил какой-то бородатый хайратый мужик в некрасивых очках, явно нетрезвый, аккомпанируя себе на расстроенной гитаре. Конечно, мой детский ум тогда был не в состоянии воспринять творчество одного из величайших поэтов двадцатого века - Егора Летова.
Зато тогда мне понравилось новое развлечение: хаотично прыгать и толкаться на площадке для стоячих мест в окружении обезумевшей толпы. Немного устав от таких упражнений, я присела отдохнуть в кресло. Тогда мне сразу протянул бутылку водки какой-то скинхед.
- О, панкушка, - благодаря моему внешнему виду все решили, будто я именно панкушка, что мне очень льстило, - хлебни.
Пока я заливала в себя огненную воду прям из горла, стараясь не морщиться, парень расшнуровывал ботинки. Скины носили те же берцы, только шнуровали их определенным образом, без перекрещивания, поперечным способом, и обязательно белыми шнурками. Дизель (так его звали) снял берцы в надежде просушить шерстяные носки (видимо, связанные заботливой бабушкой).
После концерта меня нашел Вадик.
- Пошли на вписку, сегодня у Джона хата свободна.
По дороге на "вписку" я все же остановилась у телефона-автомата, Вадик меня подождал. В глубине души мне было жалко маму, беспомощно наблюдающую за моими прогулами и гулянками допоздна.
- Мам, я сегодня не приду, в гостях буду, - это был первый случай, когда я ушла на ночь без спроса.
- Доча, ты с кем? Куда ты? Давай домой!
Я бросила трубку, не став объяснять, куда направляюсь.
В "гостях" были уже совсем другие "угощения". Видимо, приличные напитки - водка и портвейн - у всех уже закончились, и мы стали бодяжить косметический спирт "Троя". Он был одной из самых популярных жидкостей, благодаря своей дешевизне (стоил семнадцать рублей). "Троя" отдавала какими-то не то огурцами, не то травой.
Вместо закусона мы просто закуривали или занюхивали волосами ближнего.