Сердце грозного усача при виде маленькой заплаканной (а слезы лились рекой из-за переизбытка чувств) лысой девочки, видимо, сжалось.
- Ну я попробую, но ничего не обещаю, - неохотно согласился он и удалился неспешной походкой.
Я ждала целый час, пока он вернется. Мужик протянул мне обратно мой проездной, на котором красовалась неразборчивая закорючка.
Мы просто прыгали от счастья, обнявшись. Все вокруг пытались разглядеть мое сокровище, я его показывала желающим, но из рук не выпускала (Уже годами позже я усомнилась в подлинности автографа. Скорее всего, усач просто не хотел меня разочаровывать и расписался сам).
Ближе к началу концерта мы переместились к главному входу.
Вы бы видели, что началось, когда открыли двери! Коррида отдыхает! Смотреть по сторонам было некогда. Это был забег на выживание.
Толпа ринулась к сцене, сметая все и всех на своем пути. Каждый хотел оказаться как можно ближе к любимому Илье. Благодаря своей ловкости, выработанной за семь тяжких лет в танцевальном, мне удалось добежать прям до самой сцены, которую оцепил плотным кольцом ОМОН. Подружек вблизи видно не было - но это меня сейчас совсем не волновало.
Мы долго скандировали всем залом имя кумира, прежде чем он появился в клубах дыма на сцене.
Мои чувства на концерте поймет лишь человек, побывавший в обезумевшей толпе, с которой сливаешься в полном экстазе. Песни любимой группы, которой подпевали все без исключения, гулом разносились по всему залу, толпа стала единым организмом.
Под конец никто не хотел расходиться, никто не хотел отпускать Илью, долго кричали хором "еще!" и распевали его хиты. Лагутенко пару раз выходил на бис, потом ушел совсем, мы рыдали. Нам тоже пришлось покинуть зал под давлением омоновских витязей.
Теперь моей задачей было найти девочек. Знаете, в эпоху без сотовых (вы только представьте!), у многих была какая-то чуйка друг на друга, внутренний навигатор, что ли. Поэтому ноги сами привели меня к Оле (она тоже искала меня у выхода, но в толпе найтись было непросто). Вику в тот вечер мы больше не встречали.
По дороге домой мы наперебой делились впечатлениями.
Мама долго выслушивала мой сбивчивый, полный эмоций рассказ, сопровождаемый активной жестикуляцией. Казалось, она была рада за мое счастье. Уснуть я не могла долго.
В ту же ночь раздался телефонный звонок. Резкий, оглушительный, дребезжащий голос красного дискового телефона поднял на уши весь дом, но я успела добежать до аппарата первой.
В трубке послышался голос Вики: "Че, не спишь? Я вот не могу уснуть, давай поболтаем", - предложила она. Родители, поняв, что это ко мне, сильно приставать не стали.
Мы проболтали с ней до самого утра, обсуждая подробности безумного вечера, словно были давними подругами - так мы успели сродниться благодаря совместным переживаниям. Чтобы не мешать спать родителям (а телефон стоял на полочке в коридоре, выходившем в зал, который и был по совместительству спальней родителей. Там раскладной диван служил им постелью), я заперлась в туалете, протянув телефонный шнур под дверью (небольшой щели как раз хватило для этого). Я бросила на бетонный пол полотенце, чтобы было не так холодно сидеть.
Мы договорились непременно встретиться на следующий день после уроков около памятника Ленину.
Так и не поспав, я побрела в школу. "Ты что, не спала совсем? Ох дурёха", - покачала головой мама. В таком возрасте недосыпы практически неощутимы, меня все еще одолевали эмоции после концерта, состояние было возбужденным, я с нетерпением ждала назначенной встречи, умоляя звонок скорее прозвенеть.
А потом все как-то само завертелось. Мы легко знакомились на улице с каждым, кто носил напульсник или футболку с логотипом любимой группы. Вообще, скажу я вам, тогда знакомиться на улице было очень просто, люди охотно шли на контакт. Еще было несколько приятелей, номера которых мы взяли на концерте.
Так зародилась первая в нашем городе фанатская тусовка Мумий Тролля. Постепенно она обрастала все новыми людьми. Местом встреч был назначен уютный дворик в центре, теперь туда можно было прийти в любое время и обязательно кого-нибудь встретить. Мы с Викой были ее основателями и, разумеется, завсегдатаями. Почти каждый день после школы я летела туда, даже прогуливая иногда художку (ну ничего, нагнать я всегда успею - наивно полагала я). Там мы распевали любимые песни, легкомысленно болтали, попивали иногда. Атмосфера была дружественной, мы были влюблены в жизнь.
Порой на огонек заглядывала и Оля, но нечасто. Ей было сложнее отпроситься у мамы.
Нас немного напрягал Олин друг детства (практически родственник, ну так бывает, когда родители дружат) Сёма, его я тоже давно знала. Он выглядел довольно нелепо: долговязый, худощавый и с огромной щекастой головой. Да и бойкостью характера не отличался: скромноватый, не особо разговорчивый.
Сёмы мы немного стеснялись, настолько непредставительно он выглядел. Но ему безумно хотелось находиться в компании, он скупал все, на чем красовался знак МТ - от футболок до брелков и напульсников - в надежде стать своим, и он всеми правдами-неправдами пытался проникнуть в наше "общество". Каждый раз мы безуспешно пытались от него отделаться, но Сёма, несмотря на свою скромность, был невероятно настойчивым и упрямым молодым человеком. В итоге он добился своего - все смирились с его пребыванием в наших рядах и потом даже подружились.
Вскоре, как-то незаметно, к нашей компании стали присоединяться (это были единичные случаи) фанаты Земфиры - певица появилась совсем недавно и сразу завоевала наши сердца. Почему-то считалось, что она на одном уровне с Лагутенко. Я так не думала. Хотя творчество мне ее нравилось, но сравнивать с Главным Троллем страны казалось немыслимым. Вскоре земфироманов стало много: примерно половина нашей тусовки (а насчитывалось уже человек тридцать-сорок).
От них-то и пошла эта лесбийская зараза.
10
На носу был новомодный праздник Хэллоуин. Мы мало что о нем знали, имели лишь смутное представление со слов учительницы по английскому. Намечалась школьная дискотека - многообещающее мероприятие, где можно было от души потусоваться с однокашниками, а если повезет - и напиться.
Мне тогда "очень крупно повезло". Старшаки умудрились протащить чуть ли не ящик портвейна и столько же пива мимо зорких глаз охраны. Мы глушили эти божественные напитки в задымленном туалете школы (мне тогда очень польстило, что на пиршество я была тоже приглашена).
Не имея большого опыта в таких делах, я заливала в себя алкоголь без всякой меры.
- Ты бы притормозила что ли, - заметила старшеклассница Катя, школьный авторитет.
Я тогда решила, что она просто жадничает. Зачем притормаживать, если я не пьянею?
Истинный смысл ее слов дошел лишь в актовом зале, когда я пыталась танцевать. Как меня накрыло! Сначала пришла эйфория и всепоглощающая любовь к окружающим, ужасно хотелось поцеловать одноклассника Сережу, который мне нравился в начальных классах. К счастью, до приставаний к парням дело не дошло. Вскоре картинка совсем поплыла, и я почувствовала рвотные позывы. Кое-как доковыляв до туалета, служившего нам недавно банкетным залом, я наконец обнялась с вожделенным унитазом.
Тогда я еще не знала, что директорша со своей свитой из завуча и психологини шерстит здание школы, кто-то донес про алкоголь. А после недавнего скандала попасться ей было чревато самыми серьезными последствиями.
Происходящее далее я смутно помню: чьи-то руки резко подняли мое беспомощное тельце с заблеванного кафельного пола, потом меня с головой окутали в чье-то длинное пальто, и вот уже ведут по улице в неизвестном направлении.
Среди моих конвоиров я узнала Катю.
- Куда мы идем? - еле сумела произнести я заплетающимся языком.
- Ты где живешь? - сердито спросила Катя.
Объяснить свой адрес стоило титанических усилий. Опять туман. И вот я сижу, прислонившись, к входной двери своей квартиры, мои провожатые нажали кнопку звонка и спешно удалились. Провал.
Очнулась я только в полдень в своей кроватке. Подростковое похмелье - это тоже определенное удовольствие. Никакой адской головной боли, только легкое недомогание и спутанные мысли, что казалось очень веселым и приятным фактом.
Я побрела на кухню, чтобы попить воды из крана, мама хлопотала по хозяйству.
- О, очнулась наконец, спящая красавица, - сдержанным голосом сказала она.
Никакой взбучки, так ожидаемой мной, не было.
- Ну ты и вычудила, дурёха. Хорошо хоть тебя не бросили на улице, домой привели, - продолжала мама, - ну что, понравилось?
Тогда мама впервые видела меня в таком состоянии. Брат любопытно заглядывал на кухню.
- Ну ты и дура, - усмехнулся он. Но в тайне-то, конечно, завидовал.
В тот же день я пошла на тусовку, пообещав сделать уроки позже. Благо, был выходной.
Там меня как всегда радушно встретили, здесь я была в своей тарелке, всеми любима и уважаема (но чего-то моей мятежной душе все равно не хватало, и я никак не могла понять, чего именно, скрытые устремления приняли четкие очертания гораздо позже).
- Бля, опохмелиться надо, так вчера погудели, - я старалась говорить небрежно, но втайне была полна гордости. Ведь это так по-взрослому - опохмелиться.
Тут же откуда-то мне протянули бутылку пива, она была кстати - помогла сбить дичайший сушняк.
К тому времени в нашей компании уже образовалось несколько однополых пар - дело рук земфироманок.
Не имея так привычного сегодня интернета, информацию о любимых музыкантах мы получали из газетных и журнальных статей (чаще всего из жёлтой прессы), сплетен, каких-то немногочисленных передач. Разумеется, в миф о нетрадиционной ориентации Земфиры (а может и не миф, я до сих пор этого не знаю, да и неважно это) все охотно поверили.
Эти пары были чистой воды подражательством кумиру, но тогда, разумеется, никто об этом не думал, всерьез веря в однополую любовь. А некоторые так до сих пор и верят (а вдруг и правда?).
Помимо обезьянничества, это еще и был легкий способ убежать от половых проблем: девочки, обделенные вниманием парней, неуверенные в своей привлекательности, таким образом просто уходили от этих жестоких игр. Простой выход прельщал многих. Признаться, я тоже подумывала об этом не раз.
И тут подвернулась девочка Ромашка. Она первая предложила "мутить", а я подумала - почему бы и нет, другие же мутят, чем я хуже, все еще не представляя до конца, что подразумевают подобные отношения.
Мы были знакомы не очень близко. Конечно, меня к ней даже не тянуло (я до сих пор не представляю, что такое однополое влечение), никаких "бабочек в животе" не водилось. Хотя девочка была яркая: эрудированная, с хорошо подвешенным языком, симпатичная, много рассуждала о "важных" вещах, в компании пользовалась большим уважением.
Было как-то неловко и нелепо сидеть у нее на коленках, при поцелуях я вообще не испытывала никаких эмоций, кроме смущения. К счастью, пока наши "любовные" отношения только этим и ограничивались. Никакой духовной близости тоже не было, мы даже подругами-то стать не могли, просто были на "разных волнах".
Теперь я гордо именовала себя "средним полом", ставя тем самым свою персону за грань (а вернее, выше) глупых межполовых отношений. Я выходила победительницей в борьбе за любовь парней, просто покинув ее. Конечно, себе я тогда не признавалась в понятных теперь истинах.
Лагутенко с этой идеей унисекса, сквозящей во всех клипах, тоже внес свою пассивную лепту, развращая наши воспаленные умы.
Я до сих пор задаюсь вопросом: навязывание подобных идей было четко спланированной пропагандой, рассчитанной на неустойчивую подростковую психику, или просто так сложились обстоятельства, а наши кумиры простодушно следовали новым веяниям?
Так я и обзавелась "девушкой". В школе, конечно, никто знать об этом не должен.
Там только и разговоров было о том, кто как нажрался на Хэллоуине и что после этого делал. Кто-то подрался, кто-то целовался, кого-то загребла директорша.
- Кать, спасибо, что до дома довела, - опустив глаза, благодарила я свою спасительницу, понимая, что накосячила.
- А че с тобой делать, тупой малолеткой? - я была младше на год, огромная разница по тем меркам. Да и выглядела она, высокая и фигуристая, очень взросло. Атаманша школы говорила с напускной строгостью. - Ты че творишь-то?! Ты хоть знаешь, как мы тебя прям перед носом директорши провели? А как долго тащили, ты ж за три пизды живешь, а ты еще брыкалась? Все, блядь, больше тебе не наливать.
Меня ужасно растрогала такая забота с ее стороны. И с чего она вдруг мне помогла? Все же не зря ее так уважают, это настоящий человек.
Тем временем художку я прогуливала все чаще, предпочтя занятиям тусовку (на которой теперь меня коробило одно: мой "роман" с Ромашкой), а однажды ко мне в школу заявилась Вика. Найдя мой класс по расписанию, она караулила меня в коридоре.
- Ты че здесь делаешь? - удивилась я неожиданному визиту, выйдя на перемену.
- Да у нас занятия отменили. Пошли гулять? - она смотрела на меня озорными глазами.
- У меня же еще пять уроков, как я пойду? - такое в голове не укладывалось.
- Да и че, я уже кучу раз прогуливала, давай, пошли.
Долго уговаривать меня не пришлось. Я быстро сгребла вещи в охапку и мы весело побежали навстречу свободе.
Я и заметить не успела, как прогулы вошли в норму. Уговоры и угрозы родителей не действовали. У них постепенно опускались руки, взгляды их были растерянными (такой взгляд мне доводилось видеть и раньше - во время дефолта). Учителя пытались разговаривать со мной, но потом просто закрывали на это глаза (пока что по всем предметам я прекрасно успевала, наработанный годами материал помогал).
Жилось легко и свободно. Кроме нас самих и друг друга никто был не нужен.
Помню, как-то у Оли родители ушли к друзьям на ночную гулянку, и мы (я, Оля и Вика) решили затусовать. Еще Сёма просился, но мы от него отмазались. Распили на троих бутылку водки, украденную Викой у отчима. Ох как нас размотало, еле ползали!
А ночью послышался настойчивый стук в дверь. Оля на четвереньках поползла открывать, даже не спросив, кто.
В квартиру бешенным ураганом ворвалась мама Вики, она каким-то образом вычислила место нашего прибывания (видимо, созвонившись с моей мамой, я-то отпрашивалась на ночевку).
Эта свирепая женщина схватила меня за шиворот, больно отшвырнув в стену.
- Ты, наркоманка проклятая, чтоб я тебя больше близко рядом с моей дочкой не видела, поняла?! Иначе пеняй на себя, я тебе устрою! - зловеще пообещала она, одевая свою распластавшуюся на линолеуме дочурку.
Разумеется, никто ее не послушал. Мы продолжали сбегать с уроков, не разлучаясь ни на день. Жизнь шла своим чередом, беззаботно, пока одним поздним вечером мне не позвонила Ромашка.
- Але, слушай, - взволнованным голосом начала она, - мне гопы стрелку забили, с автомата звоню, домой не пускают, че делать - не знаю, - Ромашка жила в самом опасном районе нашего города, в котором неоднократно находили трупы зарезанных или просто забитых до смерти подростков, - приезжай, а? Я уже остальным звонила (конечно, мы не были по-настоящему близки, и мне она не стала звонить в первую очередь), никто не хочет ехать! - испуганно тараторила она.
- Ромаш, че случилось-то? - растерялась я.
- Да они меня у подъезда ждали, типа закурить попросили, а я ж не курю. Ну они начали там, типа, "че, спортсменка что ли", ну ты знаешь, как они умеют (я не понаслышке знала, как они умеют), потом толкать начали. Доебались типа "это ты весь лифт своей ебучей земфирой разрисовала, теперь блядь все стирать будешь (ребята с ее двора давно были не прочь навешать люлей неформалке, и подошел бы даже самый нелепый повод, была бы отправная точка, чтобы начать "подтягивать за базар"), че, сама отвечать будешь, или впрягу позовешь? (я ясно представляла их издевательский смех при этом, раньше самой доводилось видеть подобное)". Ну я и сказала, чтоб Земфиру не трогали, и что я щас своих позову (видимо, наивная Ромашка была уверена в помощи своих "верных" друзей), а никто не хочет ехать! - она чуть не плакала.
- Хорошо. Скоро буду. На остановке встреть. Умирать - так вместе.
Я быстро оделась и выбежала на улицу, не дождавшись расспросов своей бедненькой мамочки, которая уже ничего не понимала. И откуда эта решимость? Я понимала, что нам пиздец. И никто нам не поможет. В лучшем случае нас просто изобьют, а в худшем… Я старалась об этом не думать. Мне и самой хотелось малодушно слиться, как-нибудь отмазаться от встречи, сказать, что родители не отпускают. Но я не могла. Это было "не по-пацански", как сказал бы какой-нибудь гопник. Ведь Ромашка, как-никак, была моей "официальной девушкой". Я знала, что никогда не смогу себе этого простить, просто не смогу жить дальше с таким стыдом, с этой трусостью.
Я мчалась на остановку, ехать надо было с пересадками (пересадка, как раз, была около моей школы), моля неведомые силы, чтобы все закончилось хорошо. Ведь подростки бессмертны, ведь всегда все бывает только хорошо, правда?
11
В написанное дальше, вы, конечно же, не поверите. "Ну не бывает таких совпадений! Ты нас обманываешь!" - возмутитесь вы. А я скажу вам с "высоты прожитых лет" - бывает. И не такое бывает. Знаете, все в жизни неслучайно, в ней есть свои закономерности, кто-то очень большой и мудрый все видит и устраивает так, чтобы все было правильно. И добро всегда побеждает, как даже самый маленький лучик света всегда побеждает тьму. На этом построен Мир.
Пока я брела, покинув холодный вагончик трамвая, на троллейбусную остановку неподалеку от моей школы (без пересадок до Ромашки добраться было невозможно), меня кто-то похлопал по плечу. Я и так была напряжена, а от неожиданного прикосновения едва не подпрыгнула. Обернувшись, я увидела школьную атаманшу Катю с ее неразлучной подругой Леной. Они просто слонялись без дела в своем районе, решая, как бы провести вечер. Девочки нарядились в черные мини-юбки, кожаные пиджаки (и это в такой-то дубак, осенними вечерами у нас довольно холодно), ботиночки на каблуках со шнуровкой, были ярко накрашены. Словом, сливки районного общества, королевы школы.
- Опа, какие люди, - поздоровалась Катя, - ты че тут делаешь, куда собралась?
Мне неохота было рассказывать всю историю, было слишком страшно и как-то стыдно признаться, что нас кто-то обижает, и я вкратце обрисовала ситуацию, не вдаваясь в подробности.
- Ну че, поедем? - Катя обратилась к своей подруге.
- Ну давай, че нет-то, - с готовностью согласилась та, - все равно делать нефиг.