Кроме того, – продолжал царь, – существует огромная разница в качестве войск. Все греки – свободные люди, а все мои воины – рабы, безропотные и покорные. Таких солдат, как мои, привычных всецело подчиняться чужой воле и живущих в постоянном страхе порки, можно заставить идти в сражение против превосходящего по численности врага, но я не верю, что на это способен свободный человек. Я не верю, что можно заставить войско греков встретиться с армией персов лицом к лицу. С какой стороны ни смотреть, твое мнение необоснованно и порождено невежеством и поразительным высокомерием.
– Царь! Я заранее знал и опасался, – отвечал Демарат, – что, высказав правду, оскорблю тебя. Я не стал бы говорить, что думаю о спартанцах, если бы ты не приказал мне быть откровенным. Надеюсь, ты не подозреваешь меня в чрезмерной пристрастности к людям, которых я восхвалял; ведь они мои злейшие враги, навсегда изгнавшие меня с родной земли. А твой отец приютил и защитил меня. Искренняя благодарность за его милости побуждает меня давать оценки, благоприятствующие твоему делу.
Как ты справедливо заметил, я не буду сражаться один против двадцати или десяти воинов; даже против одного, если не возникнет крайняя необходимость. Я не говорю, что любой спартанец может успешно противостоять десяти или двадцати персам. Если в бою один на один они не превосходят других воинов, то, когда организованы в отряд, даже маленький, их превосходство не вызывает сомнений.
Если говорить о свободе как причине того, что их трудно повести в безнадежное сражение, то эту свободу нельзя считать неограниченной, похожей на свободу дикарей, где в бою каждый дерется по своей воле для собственного удовольствия. Свобода греков определяется законом. Спартанские воины – не чьи-то рабы, подгоняемые бичом, – в этом ты прав, но все они преисполнены чувства долга, который обязывает их повиноваться. Власть закона над ними гораздо сильнее, чем власть бича над твоими подданными. Кодекс чести предписывает им сохранять ряды, твердо удерживать свои позиции, сражаться или погибнуть.
Вот какова правда о них. А если мои слова кажутся тебе глупыми, в будущем я промолчу.
Я честно высказал все, что думаю, потому что ты приказал мне это сделать. Тем не менее я искренне желаю, чтобы все твои замыслы исполнились.
Опасность, которую могла бы представить маленькая армия Спарты бесчисленным войскам Ксеркса, показалась царю нелепой, и он не рассердился, услышав предупреждения Демарата, а, улыбнувшись, отпустил советника.
Оставив в крепости Дориска военный гарнизон и губернатора, Ксеркс направился вдоль северного побережья Эгейского моря. Огромные орды людей и животных, заполонившие все дороги, пожирали все съедобное, что попадалось им на пути, и выпивали все ручейки и речки. Однако провианта и воды все равно не хватало, и пришлось разделить войско на три колонны. Одна продолжала путь вдоль берега, вторая маршировала в глубине страны, а третья – между ними. Так войска могли опустошать более обширную местность. Кроме того, все мужское население этих областей, способное носить оружие, заставляли присоединяться к армии, топтавшей их земли, – армии оборванной, морально и физически ослабленной, страдающей от голода, жажды и невзгод. Этот поход, возможно, был самым гигантским преступлением против прав и счастья человека, какое только было совершено на земле.
Время от времени армия останавливалась по разным причинам; иногда – чтобы выполнить религиозные обряды, предназначенные умилостивить высшие силы земли и воздуха. Наконец, все три колонны добрались до Стримона, где должны были вновь воссоединиться, там уже был построен мост. В жертву реке принесли пять белых лошадей. Неподалеку, в месте под названием Девять Путей, Ксеркс решил принести человеческие жертвы божеству, которого персы почитали властителем земных недр. Несчастных людей, предназначенных в жертву этому божеству, закапывали живыми. По приказу Ксеркса воины схватили девять юношей и девять девушек из местных жителей и похоронили заживо!
Медленно продвигаясь, армия достигла канала, прорытого через перешеек Афонского мыса. Ближайшим к этому месту городом был Акант. Флот прибыл к месту встречи почти одновременно с армией. Ксеркс осмотрел канал, остался очень доволен и щедро наградил главного инженера по имени Артахей.
К несчастью, через считаные дни после этого и за несколько дней до входа флота в канал Артахей умер. Царь счел это событие большой бедой и серьезным предупреждением: плохая судьба ожидает все дела, в которых он полагался на таланты этого инженера. Ксеркс отдал приказ подготовиться к пышным похоронам, и в должный час тело торжественно опустили в могилу. На месте захоронения был возведен величественный монумент, для чего пришлось собрать механизмы со всей армии.
Находясь в Аканте, Ксеркс заставил местных жителей устроить грандиозное пиршество для всей своей армии, что разорило их. Войско уничтожило не только все съестные припасы окрестных обитателей, но и все, что им пришлось закупить в отдаленных районах. Во время пиршества солдаты расположились группами прямо на земле на открытом воздухе, но для Ксеркса и знати построили огромный шатер, расставили роскошную мебель, накрыли столы золотой и серебряной посудой, подобающей торжественной церемонии. Все, что местные жители наживали годами прилежного труда, – продовольствие, золото, серебро – оказалось на столах в царском шатре. Когда взыскательные и жадные гости насытились, Ксеркс со спутниками покинули шатер, воины разбрелись, терпеливо поджидавшая толпа местных жителей разрушила шатер и, расхватав свое золото и серебро, исчезла в далеких лагерях.
Персы разорили поборами местное население. Те, кто избежал насильной вербовки в армию Ксеркса, покидали свои дома и уходили прочь в надежде в другом месте найти средства к существованию. Когда Ксеркс приказал флоту пройти канал, а армии продолжить поход, он оставил за собой разоренную, обезлюдевшую страну.
Ксеркс направился к порту Терма, расположенному в северо-западном уголке Эгейского моря, последнему месту встречи армии и флота перед вторжением в Грецию.
Глава 7
Подготовка греков к обороне
Греки. – Два выдающихся государства Греции. – Греческие цари. – Происхождение обычая двоецарствия. – Близнецы. – Совет Дельфийского оракула. – План, как удостовериться в том, кто старший. – Разногласия в обществе. – Компромисс. – Характер спартанцев. – Их высокий моральный дух. – Афиняне. – Город Афины. – Спарта и Афины бросают вызов персам. – Земля и вода. – Пустые таблички. – Леонид. – Его жена обнаруживает надписи на табличках. – Три шпиона. – Тревога в Афинах. – Греки обращаются за советом к Дельфийскому оракулу. – Ответы. – Различные толкования пророчеств оракула. – Афинский флот. – Фемистокл. – Предложенный союз. – Собрание спартанцев и афинян. – Посольство в Аргос. – Аргив отвергает предложение спартанцев. – Посольство на Сицилию. – Требования Гелона. – Послы отправляются на остров Керкира. – Фессалия. – Река Пеней. – Темпейская долина. – Фермопильское ущелье. – Вопрос должен быть решен. – Посланцы из Фессалии. – Переговоры. – Решение защищать Олимпийское ущелье. – Флот уходит в плавание. – Совет царя Македонии. – Греки отступают к Фермопилам. – Ксеркс посещает Фессалию. – Прекрасный вид на равнину. – Ксеркс в Олимпийском ущелье
Теперь мы должны на время оставить Ксеркса с его армией и обратить внимание на греков: выяснить, как они готовились к борьбе с врагом.
Двумя греческими государствами, наиболее отличившимися в событиях, связанных с вторжением Ксеркса, были Афины и Спарта. Афины располагались близ полуострова Пелопоннес, а Спарта лежала в центре долины в южной части полуострова. Каждый из этих городов служил центром маленького, но очень энергичного и могущественного государства. Оба государства были независимы; каждое установило свою особую форму правления; в них были свои законы, обычаи и традиции. Государственные системы, определяющие характер обществ, были в высшей степени не похожи.
Афины и Спарта, хотя и назывались республиками, имели правителей, по исторической традиции называемых царями. Однако на деле эти цари были скорее военачальниками, командующими армиями, чем суверенными правителями государств. В те дни этих правителей их народы называли tyrarmus, от чего произошло современное слово тиран. Однако понятие tyrannus не имело оскорбительного значения, какое ассоциируется с его современным производным – деспот; это производное не является синонимом древнего слова. По этой причине историки обычно используют слово "царь", что не отражает истинного смысла.
С древних времен в конституции Спарты сохранился странный закон, по которому в стране всегда должны быть два царя, правящие совместно, как римские консулы в более поздний период. Этот обычай поддерживался представлением о том, что при подобном разделении исполнительной власти остается меньшая вероятность ее превращения в деспотическую. Однако согласно древним легендам, двоевластие обязано своим происхождением следующим событиям.
В очень ранний период в истории Спарты, когда ее народ, как и в других государствах, был привычен к одному правителю, умер один царь, оставив жену по имени Аргея и двух детей-младенцев, своих преемников. Дети были близнецами, а отец умер почти сразу после их рождения. В то время царский титул не был полностью наследственным: после смерти царя народ собирался и решал, кому быть преемником. Но если не существовало необыкновенной причины, выбирался старший сын прежнего монарха. И в этом случае народ решил, что царем должен стать старший сын.
И тут возникла серьезная трудность: как определить, кто из близнецов старше? Они были так похожи друг на друга, что ни один посторонний человек не мог различить их. Мать сказала, что тоже не может различить их и не знает, кто родился первым. На самом деле ее утверждение не соответствовало истине. Мать знала, кто первенец, но хотела видеть царями обоих сыновей.
Растерянные спартанцы обратились за советом к Дельфийскому оракулу. Оракул, как обычно, дал двусмысленный ответ: избрать царями обоих наследников, но высшие почести воздавать первенцу. Ответ, принесенный посланцами в Спарту, только усугубил ситуацию: как воздавать почести первенцу, если никто не знает, кто родился первым?
Кто-то из судей предположил, что Аргея знает, кто из детей старше. Поэтому нужно посмотреть, кого она купает или кормит первым. Этот план был одобрен. Судьи послали во дворец прислужницу, которой поручили следить за матерью; так смогли установить очередность рождения близнецов. С того момента оба мальчика считались принцами, но тому, который родился первым, отдавалось предпочтение.
Когда дети достигли возраста, нужного для правления государством, они не различались ни по внешности, ни по силе, ни по своим достижениям; и тот, кто считался младшим, был мало расположен подчиняться брату. У обоих были друзья и сторонники, образовавшие соперничающие партии; в стране возникли серьезные гражданские разногласия. Наконец пришли к компромиссу: власть поделили, и возникла система двух правителей, передающих наследственные права по двум линиям от отца к сыну через многие поколения. Разумеется, это приводило к бесконечной ревности и разногласиям, а зачастую к открытым конфликтам между двумя соперничающими линиями рода.
Спартанцы были земледельцами, возделывали долину в юго-восточной части Пелопоннеса, орошаемую водами реки Эврот и ее притоков. Они жили очень просто и гордились своим суровым образом жизни, отвергающим роскошь и утонченность. Мужество, дерзость, пренебрежение тяготами жизни и способность безропотно переносить жестокие и длительные страдания – вот качества, которые они ценили. Спартанцы презирали богатство точно так, как другие народы презирают изнеженность и щегольство. Их законы препятствовали торговле, чтобы одни люди не становились богаче других. Их одежда была простой, дома – неуютными; питались они черным хлебом из муки крупного помола, а деньги делали не из золота и серебра, а из железа. При этом они были самыми стойкими воинами в мире.
Но при всей простоте образа жизни они были очень гордыми. Все земледельческие работы в их государстве выполнялись рабами, а свободные граждане, занятые военной службой, были так же благородны, как аристократия любого другого народа. Иногда и в наши дни, когда деньги так высоко ценятся, люди сохраняют гордость, несмотря на свою бедность. Спартанцы гордились бедностью. Они могли стать богатыми, если бы захотели, но они презирали богатство, свысока смотрели на все излишества и роскошь. Кстати, к труду они относились с тем же презрением. Однако спартанцы были очень взыскательны ко всему, что касалось военного снаряжения, хотя оно было довольно простым и грубым; и даже в военных походах их сопровождали рабы.
Афиняне были совершенно другими. В их государстве сформировались высшие слои общества, интеллектуальные и утонченные. Афины славились пышностью архитектуры, храмами, цитаделями, скульптурами и разными общественными организациями, которые превратили страну в интеллектуальный центр Европы, густонаселенный и богатый, с обширными торговыми связями и мощным флотом. Короче говоря, спартанцы были суровыми, неукротимыми и лишенными изящества. Афиняне были богатыми, интеллектуальными и утонченными. Могущество обеих наций было почти равным, и они оставались вечными соперниками.
В Греции было много других городов и государств, но в то время Афины и Спарта были самыми значительными и решительными в своем отказе подчиниться персидскому господству. Отношение Афин и Спарты к персам было так хорошо известно, что Ксеркс не послал свой ультиматум в эти два полиса. Несколькими годами ранее, когда в Грецию вторгся Дарий, он посылал ультиматум в Афины и Спарту, но его требования были с негодованием отвергнуты. В те времена существовал обычай посылать в знак подчинения превосходящей силе немного земли и воды, что являлось формой передачи своей страны под власть заявившего на нее права правителя. Когда Дарий отправил своих послов в Грецию с призывом к капитуляции, послы по установившейся традиции потребовали, чтобы греческие правительства послали царю земли и воды. Как мы уже сказали, афиняне с возмущением отказались подчиниться. Спартанцы не удовлетворились простым отказом, а схватили послов и бросили в колодец, заметив, что землю и воду для царя Персии они могут найти в колодце.
Греки узнали кое-что о планах Ксеркса еще до того, как получили его ультиматум. Первая информация была передана спартанцам Демаратом, когда тот еще находился в Сузах, следующим способом. В те дни существовал обычай писать стальным острием на воске, нанесенном тонким и ровным слоем на металлическую или деревянную пластинку. Такие надписи легко читались. Демарат взял две пластинки и, удалив с них воск, нацарапал короткое сообщение о будущем нашествии персов на поверхности металла. Затем он восстановил слой воска, чтобы скрыть буквы, и послал обе пластинки Леониду, царю Спарты, с его посланниками. У них было с собой много различных предметов, поэтому обыскивавшая их персидская стража не обратила внимания на чистые таблички, и посланники благополучно добрались до Леонида.
Леонид, истинно спартанский воин, не привыкший к тонким ухищрениям, не придал значения чистым табличкам и отложил их, не поняв, что они могут означать. Но его жена Горго оказалась более любопытной. Она внимательно осмотрела таблички, осторожно удалила немного воска и заметила буквы. Взволнованная и обрадованная, Горго продолжала работу, пока не удалила весь воск. В результате появилось сообщение, и Греция была предупреждена.
Услышав, что Ксеркс в Сардах, греки послали туда трех переодетых гонцов узнать как можно больше о персидской армии и планах царя. Но этих гонцов раскрыли, схватили и пытали до тех пор, пока они не сознались, зачем их послали. Гонцов уже собирались убить, когда о них узнал Ксеркс. Он отменил казнь, приказал провести пойманных греков по всему лагерю и позволить осмотреть все до мелочей. Затем царь отпустил гонцов, приказав вернуться в Грецию и рассказать обо всем, что они видели. Как заметил Ксеркс, греки сдадутся гораздо быстрее, если узнают, как велика сила персов, которой бессмысленно сопротивляться.
Афины, находившиеся севернее Спарты, должны были первыми подвергнуться нападению. Весь город охватила тревога, когда население узнало о приближении армии Ксеркса. Некоторые ударились в панику и хотели покориться; другие пришли в ярость и выкрикивали угрозы и оскорбления. Предлагались и обсуждались планы обороны; в конце концов послали гонцов к оракулу в Дельфы, чтобы узнать свою судьбу и получить божественное указание, как лучше избежать опасности. Гонцы услышали страшный ответ, предрекавший ужасные бедствия обреченному городу. Один из жителей Дельф предложил им обратиться к оракулу еще раз со смиренной просьбой дать совет, как избежать надвигающейся опасности или хотя бы преуменьшить ее. На второй вопрос посланники получили ответ таинственный и неясный: благополучие города связывалось с Саламином и "деревянными стенами".
Посланники вернулись в Афины и доложили полученный ответ, смысл которого озадаченный народ никак не мог понять. Когда-то афинская крепость была обнесена деревянным забором, и некоторые подумали, что это и есть упомянутые "деревянные стены". Следовательно, необходимо вновь построить частокол, укрыться в цитадели, дождаться там персов и защищаться.
Другие решили, что эти слова относятся к кораблям: оракул имел в виду, что следует отправиться навстречу врагам и дать бой на море. Саламин, упомянутый оракулом, – остров неподалеку от Афин, к западу от города, между Истмом и Коринфом. Те, кто полагал, будто "деревянные стены" означают флот, думали, что решающий морской бой должен произойти у Саламина. Это толкование в конце концов победило.
Флот афинян состоял почти из двухсот кораблей. На строительстве этих кораблей для Афин настоял влиятельный общественный деятель по имени Фемистокл. Когда в государственной казне накопилось много денег – доходы с нескольких шахт, принадлежавших городу, – поступило предложение разделить деньги между гражданами, что дало бы маленькую сумму каждому. Фемистокл воспротивился, настаивая на том, чтобы на эти деньги правительство построило и снарядило флот. Его план был одобрен, флот построен и теперь мог послужить Афинам и сразиться с персами, хотя их военно-морские силы превышали афинские в шесть раз.
Необходимой мерой было создание конфедерации греческих государств или тех из них, кто хотел бы объединиться, а также формирование объединенной армии. Более мелкие государства либо уже подчинились персидскому правлению, либо размышляли, что безопаснее: покориться надвигающейся сокрушительной силе или присоединиться к афинянам и спартанцам в их почти безнадежных попытках сопротивления. Афиняне и спартанцы на время забыли о собственных разногласиях и ссорах, чтобы разработать необходимые меры для создания широкой конфедерации.
Все это происходило в то время, когда Ксеркс медленно двигался от Сард к Геллеспонту и от Геллеспонта к Дориску, как было описано в предыдущей главе.
Собрание афинян и спартанцев постановило разослать послов во все государства Греции, а также в соседние страны с просьбой присоединиться к союзу.