- Сопровождать вас будет мой друг Тагами-сан! - представил ей Хидэо местного сэнсэя и объяснил происхождение их дружбы: - Раньше Тагами-сан жил в нашем городе, работал в нашем университете…
Сам Хидэо ехать не мог.
- Я занят! Я - член оргкомитета.
- И я занята! - эхом повторила из-за его плеча Намико - она собиралась посвятить весь день распаковке багажа.
Выбравшись из Фукуоки, шоссе побежало среди гор.
- Здесь много заброшенных старых шахт, - сказал Тагами, на правах знакомого севший рядом с ней. - Шахтёры на Кюсю больше не требуются. Их детям приходится становиться электронщиками. На нашем острове активно развивается электронная промышленность. Есть даже планы сделать Кюсю силиконовым островом, вроде американской силиконовой долины.
Автобус въехал в невзрачный шахтёрский посёлок, с трудом протиснулся через слишком узкую для него улочку… На окраине стоял квартал новых восьмиэтажных розовокирпичных корпусов, глядевших иностранными чужаками среди окрестных деревянных домиков.
- Институт выстроен десять лет назад специально для того, чтобы готовить инженеров для силиконового острова.
Асфальтовая дорожка вела по настоящему японскому саду. Поток струился по вырытому экскаватором руслу, впадал в маленький прудик, припахивающий водопроводной хлоркой. Свежеотёсанные серые камни и сформированные по-японски, горизонтальными пластами, молодые сосенки прилежно пытались изобразить старину. И каменный фонарь на берегу пруда смотрелся древностью, хотя ясно было, что его ноздреватая поверхность отделана не веками дождей и ветров, а машиной. Садик был единственным хранителем старины в институтском городке. Всё остальное, не стесняясь, демонстрировало свою новизну. В нарядном вестибюле с мраморным полом Тагами коснулся пальцем экрана компьютера, и прямоугольник с названием его факультета развернулся в подробную схему офисов и лабораторий.
- Институт имеет специальное разрешение министерства каждые четыре года полностью обновлять свои компьютеры, - начал сэнсэй гордо. А закончил смущенно: - Нам надо чем-то привлекать студентов, институт-то новый!
Сэнсэй вёл экскурсантов по просторным комнатам, наполненным новёхонькой дорогой аппаратурой. Сквозь стеклянные стены просвечивали похожие на космические корабли сверхчистые залы. Их оборудованию позавидовали бы крупные электронные центры, но это были учебные лаборатории, - так говорил сэнсэй онемевшим от восхищения иностранцам. В тамбуре, пропускавшем людей в герметичную зону, студенты привычно надевали белые комбинезоны, надвигали на лица маски и шли в зал делать настоящие микросхемы - ребят готовили к работе на силиконовом острове всерьёз. Об этом собирался прочесть свою лекцию Тагами. У входа в аудиторию он включил кондиционер, проектор, видеомагнитофон… Возле учебного корпуса стоял большой ангар институтского спортивного зала, рядом с ним - футбольное поле, плавательный бассейн.
- Нам надо чем-то привлекать студентов! - ещё раз повторил Тагами.
Ванна бассейна была помельче, чем в северном университете, южане низкорослы. Но в столовой кормили так же вкусно - в Японии всюду кормят хорошо. В полдень поток, текущий в японском садике, иссяк и камешки русла, мгновенно обнаружили своё родство со строительным щебнем.
- В обеденное время в водопроводе не хватает напора, с водой у нас неважно, - объяснил Тагами. - Вы видели, наверное, баки на крышах всех домов, мы всегда держим запас воды.
По дороге в гостиницу автобус завернул в парк аттракционов. Как и положено силиконовому острову, Кюсю предпочитал развлечения технические. Парк назывался "Мир космоса". На облицованном пластмассой космодроме девушки в металлических мини-юбочках погрузили посетителей в космический корабль. Кораблём работал кинозал с трясущимися креслами и большим экраном, по которому мчались прямо на визжащую публику метеориты. Высадившись на неизвестной планете, путешественники отправились в вагончиках по пещерам, где их атаковали пластмассовые монстры. Повизгивая от страха, космонавты с облегчением вернулись на родную землю в капсуле, сброшенной с вышки в воду.
- Парк развлечений очень полезен для города вообще и для института в частности, потому что привлекает молодежь, - говорил Тагами. Со студентами в электронном институте явно были проблемы. - Наш институт новый, никому не известный. Жители Кюсю привыкли отдавать своих детей в университет Фукуоки. У него хорошая репутация, он подбирает всех городских детей острова. Что нам остается? Деревни? Но оттуда много не возьмешь, людей там мало. Да и редко доходят деревенские до университета. У меня всего одна студентка с Кюсю. Одна из Кореи. А я мог бы взять пятерых… - Он помолчал. - Может, Вы подыщете для меня несколько способных студентов в России?
Остаток дня она провела, гуляя по Фукуоке. На метро добралась до станции со старинным названием Хаката. Отсюда начинается старый город Тенджин. Но лето - не лучшее время для путешествий по Японии. Она передвигалась перебежками от магазина к магазину, благо в каждом работал кондиционер. Слева и справа стояли храмы, Фукуока - город старинный. Шинтоистский шраин она оставила без внимания - на вымощенном камнями дворе негде было укрыться от солнца, разве что улечься в узкую тень разомлевшего на жаре каменного барана. Буддийский храм ей понравился больше - среди широколиственных деревьев прятались деревянные постройки, дававшие плотную тень. За её спиной ласково зажурчала незнакомая речь. Пожилая женщина, стоявшая на высоком крыльце, кланялась и улыбалась, жестом приглашая войти. Приглашение было принято с удовольствием - из открытой двери тянуло прохладой.
Женщина взглядом указала на ноги гостьи - пришлось снять туфли. С наслаждением ступая босыми ногами по чистым, прохладным доскам, она прошла по длинному коридору, уставленному простыми креслами, как в конторе или больнице. Женщина предложила ей сесть в одно из них.
- Отдохни, голубка! - услыхала она из детства тихий голос бабушки - японское лето дохнуло рязанской деревней. И пахло в храме, как в бабушкиной избе, сухим деревом и свежевымытым полом. Женщина, согнувшись в поклоне, пригласила её к столу, поставила на чистую клеёнку запотевший кувшин с китайским чаем. Пока она жадно пила заломивший блаженным холодом напиток, японка хлопотала в отдалении, не глядя в её сторону, не мешая. Невероятным усилием воли она заставила себя встать. Но женщина не спешила отпускать её, едва заметно указывая взглядом куда-то в угол. Там пряталась кабинка туалета, умывальник с душистым мылом, чистое полотенце… Прощаясь, она постаралась поклониться по всем японским правилам. И с нежностью подумала о провинциальной доброте, одинаково милой хоть в Фукуоке, хоть в Рязани. Ей показалось, что жара спала, хотя электронное табло на улице по-прежнему показывало плюс тридцать шесть.
Соломенно-деревянные запахи сменились соево-рыбными. Улица, уходя от храмов, перетекла в торговый квартал, рассыпалась десятками ресторанчиков, напомнивших об ужине. Западный стиль, заставлявший сидеть на высоком стуле, опустив набухшие горячей кровью ноги, совершенно не подходил к южной японской жаре. Она отдала предпочтение стилю японскому, с наслаждением скинула туфли, шагнула на татами, удобно устроилась на подушке… Кондиционер веял прохладой, тихо булькал аквариум с рыбами. Одну из них можно было выбрать, чтобы на кухне её зажарили. Кажется, именно это пыталась объяснить ей юная официантка, подбежавшая к ней немедленно, едва она села. Девушка ожидала заказ. Нечитаемое меню помочь не могло - провинциалы писали по-японски не только названия блюд, но и цены, благо такая возможность имелась. Пластмассовые модели стояли на уличной жаре. И бестактное тыканье пальцем в тарелки соседей - хочу вот это! - не спасло. Столики были разделены бамбуковыми перегородками, невысокими, но достаточными для того, чтобы скрыть обедающих. И она произнесла единственное, что могла - сашими! И ужаснулась - сырая рыба в жару! Страхи оказались напрасными. Ломтики сашими были розовыми и свежими, словно рыбу только что выловили. Значит, есть сырую рыбу в Японии можно смело всегда. И всюду - в столице, в провинции…
Заказ в японском ресторане, как пароль. И отзыв на него обычно бывает обильным. Но здесь изобилие оказалось особенно щедрым. К неизбежному рису с мисо-супом ресторанчик добавил курицу, редьку и корни бамбука, сваренные в соевом соусе, стаканчик с яичным соусом с зелёными шариками гинкго, дырявые белые ломтики солёного корня лотоса. Через полчаса она поднялась с подушек свежая, сытая. И уплатила всего тысячу йен - провинция. Улица просочилась между ресторанчиками и устремилась к стекло-бетонным небоскрёбам. Здесь пахло уже не соей и рыбой, а пирожными и гамбургерами - грубый Запад побеждал хрупкий Восток. Она пила кофе в почти парижском кафэ и думала, что монастырский чай куда лучше подходит к жаркому японскому лету. Витрина магазина электроники ослепляла даже среди блеска торговой улицы. Несколько этажей телевизоров от крох размером с ладонь до гигантов, бесконечные ряды компьютеров, видео, стерео… От восхищения её отвлекло тихое "дзинь!" У входа в магазин стоял невысокий мужчина, сухой и жилистый, в коротком чёрном кимоно. Голову его укрывала большая плетёная шляпа, похожая на плоскую корзину. Устойчиво расставив ноги в японских сандалиях, мужчина стоял, встряхивая маленький тёмный колокольчик. Другой рукой он держал чёрную деревянную чашку, где поблескивала мелочь - монах собирал пожертвования на храм. Подавали скупо. В чашке было совсем немного денег. Вернувшись к электронному магазину через пару часов, она вновь услыхала звон. Тень небоскрёба подвинулась, оставляя монаха под едким японским солнцем, но он не сделал даже шага, чтобы укрыться. Его рука всё так же мерно встряхивала колокольчик. Непреклонное "дзинь" падало чёткими каплями. Она стояла, глядя на чёрную фигуру, несовместимую с сияющей витриной. Несовместимую? Но изготовление микросхем, как бряканье колокольчиком, дело нудное, методичное.
- Понимаешь, они кричат! - жаловался ей как-то знакомый директор русского электронного завода. Работницы поточной линии не выдерживали монотонной работы. - Уж мы им и разгрузку устраиваем под музыку, и гимнастику, а они всё равно, случается, вскакивают и кричат, - сетовал директор. И улыбался: - Девочки хорошие, молодые… У нас сам Фидель Кастро был, ему понравилось - конвейер длиной в километр, а за ним одни блондинки!
Конечно, русский Левша подковал блоху. Одну. Но гнать микросхемы миллионами на монотонном конвейере русским блондинкам трудно. А вот японским брюнеткам хоть бы хны - иначе не было бы у них такого магазина. И не кричат они, наверное. И брак не выдают. Ведь они одной крови с монахом, что весь день встряхивал на жаре колокольчик с точным, неизменным интервалом в две секунды - она проверила по часам. И лицо монаха под шляпой-корзиной было всё тем же - каменным, словно ничего ему не стоило простоять весь день на жаре.
Вечерело. На улице зажглись неоновые вывески. Она смотрела на немыслимую мельтешню мелких палочек и точек иероглифов и думала: японцам, которые умудряются всё это прочитать и даже написать, что им стоит какую-то микросхему сделать?
Спонсор
Грузный колокол.
А на самом его краю
Дремлет бабочка.
Бусон
Трава должна склоняться, если подует ветер.
Не будешь гнуться, не выпрямишься.
Японские пословицы
Элегантный, величественный японец вошёл в зал заседаний в окружении членов оргкомитета. Простые участники конференции при виде кавалькады прекратили беседы и замерли по стойке "смирно".
- Спонсор! Это наш спонсор! - шлейфом шелестело вслед шедшим. - Большой босс из фирмы Ниппон Стил Корпорейшн! А Ниппон Стил финансирует конференцию!
Мужчина шествовал среди всеобщего почтения, выпрямив спину, не готовую к поклонам. Кланялись ему. Заметив её, спонсор отделился от свиты.
- Вы из России? Сэнсэй Кобаяси просил Вам помочь. Мы решили покрыть Ваши расходы на отель из средств Ниппон Стил!
С некоторых пор для всего мира понятие "русский учёный" стало означать "нищий". Но винить в этом надо было русское правительство. А элегантному спонсору, который, улыбаясь, стоял перед ней, следовало сказать "спасибо". В этой стране ей только то и оставалось, что говорить "спасибо" - на острове Хонсю, на острове Кюсю… Спонсор благосклонно выслушал её благодарности и привычно заторопился - он должен срочно идти! О, нет, не на конференцию! - мужчина улыбнулся снисходительно - ему ли слушать этот научный лепет! Его ждали действительно серьёзные дела. Через открытую дверь комнаты оргкомитета было видно, как местные сэнсэи, сидевшие за длинным столом, упруго вскочили и согнулись в поклоне при появлении босса. Он окинул хозяйским взором стол и повелительно сказал что-то сопровождавшему его парню. Тот умчался и через несколько минут вернулся с большой картонной коробкой, выгрузил из неё печенье, конфеты, банки с питьём. Сэнсэи благодарно заулыбались.
- Мы тоже можем угоститься за счет фирмы Ниппон Стил! - подошедший к ней старенький профессор из Германии издал коротенький смешок.
С профессором познакомил её Хидэо во время завтрака в гостинице. Тогда карман брюк старичка оттопыривало яичко, прихваченное со шведского стола. Хидэо, заметив её насмешливый взгляд, сказал тихонько:
- Он на пенсии. В средствах ограничен. А так он сможет не тратиться на обед.
Старичок, игриво глядя на неё, залопотал весело:
- Какое хорошенькое на Вас платьице! И знаете, что мне нравится больше всего? Вырез!
А Намико увела её в сторонку, сказала, глядя на резвящегося старичка:
- Он мне не нравится. Но Хидэо так его уважает…
Теперь профессор по-свойски подцепил её под ручку и увлек в фойе к длинному столу, где для участников конференции было приготовлено кофе с печеньем. Уразумев, что его новая знакомая из России, профессор немедленно принялся рассказывать, что при Гитлере он был лётчиком и бомбил Ленинград. А там в это время голодали в блокаде её папа и мама.
- Вы на меня не сердитесь? - бессмысленно, как младенец, улыбался он.
Бывший летчик был слишком стар. И доклад, который он произнёс сегодня утром, был стар. Но организаторы конференций неизменно поручали профессору доклады. И оплачивали его расходы.
- Я слышал, спонсор и Вам оплатит гостиницу! О, как Вам повезло! Как Вы счастливы теперь! - ахал старичок, наливая себе вторую чашку кофе. - Вообще-то я кофе не пью! - морщился он. - Но здесь, знаете ли, бесплатно…
Профессор рассказывал, как понравился ему обычай японских магазинов выставлять множество продуктов для пробы.
- Вчера в полдень я отправился не в ресторан, а в магазины и бесплатно пообедал!
Кофейная пауза закончилась, народ нехотя потянулся в зал заседаний. Она разглядела в полумраке всего несколько белых лиц, почти потерявшихся среди смуглых рядов японцев. Япония всегда посылала на международные научные конгрессы многочисленные делегации, и уж тем более не поскупилась, коль мероприятие проводилось дома, на Кюсю. Усевшись в кресла, японцы привычно сбрасывали ботинки, устраивали их аккуратными парами и привычно засыпали. Докладчик рассказывал что-то давно знакомое. Да его никто и не слушал, на конференции ездили не слушать, а говорить - доклад засчитывался как научная работа. Пробравшись мимо засыпающих сэнсэев, она села рядом с французами. Они тут же обратились к ней, как к японскому старожилу, им нужен был эксперт по японской кухне - обсуждался предстоящий нынешним вечером банкет.
Первый, кого она увидела в банкетном зале гостиницы, был элегантный спонсор. Он рассаживая публику, робко лепившуюся при стеночке. Занятие это было трудное, умственное - лоб спонсора прорезала морщина озабоченности и напряжения. Подойдя к толпе, он окидывал её хозяйским взором, выбирал нужную персону и уводил её к подобающему столу. Народ смущался, спонсор - ничуть. Он был занят нормальным делом - сортировкой по иерархии - большой босс из фирмы-спонсора Ниппон Стил имел на это право. Первыми он забрал начальников из оргкомитета во главе со стареньким профессором, усадил их за центральный стол у самой сцены. Простые оргкомитетчики были рассредоточены по флангам, чтобы создать достойную раму для начальства. Начальственных жён определили за столы во втором ряду, позади мужей. В одиночестве дамы приуныли, их дорогие кимоно и вечерние платья, лишённые тёмного обрамления мужских костюмов, поблекли и слились в одно тоскливое пятно. Следующий ряд спонсор заполнил почётными приглашёнными, выделив среди них серенькую даму - племянницу начальника богатой американской фирмы. Наконец, решив, что остальная публика интереса не представляет, спонсор махнул рукой и уселся на припасённое для себя место в первом ряду. Нерассаженные восприняли отмашку спонсора, как сигнал, и начали устраиваться по своему разумению, но не ближе четвёртого ряда. Свободный стул для неё нашёлся в пятом ряду за одним столом с пятью японскими сэнсэями, молчавшими дружно, плотно.
Пока официанты во европейских фраках разносили японскую еду, спонсор, поднявшись на сцену, открыл банкет торжественной речью, посвященной достижениям фирмы Ниппон Стил. Уходя, он пригласил на сцену немецкого профессора. Старичок привычно придвинул микрофон и стал рассказывать неприличный анекдот времён своей юности, нащадно путаясь, он уже и анекдоты стал забывать. Поднимаясь к себе в номер после банкета, она увидела в зеркалах лифта роскошную фигуру спонсора. Рядом с ним улыбался немецкий профессор, раскрасневшийся от съеденного и выпитого.
- Мы идем в мой номер пить сакэ, - объяснил спонсор. - У меня есть хорошее сакэ, на банкете такого не подавали. Пойдёмте с нами!