Я знаю это. Ибо сразу после Освобождения я сумел благодаря серьезным реформам спасти страну от грозившего ей смертельного потрясения. Ибо сегодня я должен вновь поставить на ноги страну, вырвав ее из того печального положения, куда завели ее партии. Ибо в течение десяти лет я руководил процветанием страны, ее прогрессом, ее валютой с таким успехом, с которым не может сравниться ничто из ее прошлого на протяжении более полувека. Ибо несколько позже мне удалось в последний момент удержать страну от падения в пропасть, в то время как единодушная и ожесточенная кампания против моей власти, проводившаяся всеми привилегированными группами общества, патологическая пассивность, внезапно охватившая страну, забвение своего долга почти всеми, на ком лежала ответственность, толкали страну к анархии. Вот почему, будучи во главе Франции как в периоды спокойствия, так и в периоды ураганов, я всегда ставил на первый план моей деятельности и моих забот экономические и социальные проблемы. Им я посвящал добрую половину своего труда, приемов, визитов, речей на протяжении всего времени, пока бремя забот о нации лежало на моих плечах.
С самого начала и затем на всем протяжении пути идея, которой я руководствовался, – это прежде всего здравый смысл. Наша страна сможет устроить свою внутреннюю жизнь и рассчитывать на внешнюю деятельность, только приведя свою активность в соответствие с ритмом эпохи. В эру господства промышленности она должна быть промышленной страной. В эру международного соревнования она должна обладать способностями к соревнованию. В эру науки и техники она должна развивать научно-исследовательскую деятельность. Но для того, чтобы много производить, чтобы качество товаров облегчало их продажу, чтобы постоянно обновлять благодаря изобретениям продукцию заводов и полей, стране необходимы современные и глубокие преобразования.
Всеми силами стремясь осуществить обширные преобразования структуры и привычек страны, я относился с великим уважением к тому, что наши отцы в течение долгого времени сделали для нее. Бесспорен тот факт, что благодаря тысячелетним усилиям экономика Франции обладает элементами прочности и творческого развития.
Теперь недостаточно делать хорошо то, что делалось ранее, надо делать это лучше, чем другие.
Развитие, рост производительности труда, конкурентоспособность, концентрация – вот, совершенно очевидно, те направления, которые отныне надо придать французской экономике, ранее традиционно осмотрительной, консервативной, распыленной и пользовавшейся протекционизмом государства".
Девиз Шарля де Голля во французской экономике – "накопление – мать инвестиций", позволяющих модернизировать производство для создания и выпуска более лучших и дешевых товаров, чем другие страны. Накопить инвестиционный капитал де Голль хотел тремя способами – ограничением потребления, девальвацией франка и развитием внешней торговли. Ограничить потребление можно только путем повышения цен, увеличением налогов и сокращением пособий. Твердая национальная валюта привлекает инвестиции, является гарантом экономического развития и кредитов, имеет и социальную направленность. Развитие внешней торговли ведет к быстрому развитию экономики, контактирующей с экономиками других стран. Нужна открытая конкурентная борьба – "международная конкуренция является рычагом, который может поднять наши предприятия, заставить их работать производительно, привести их к объединению и увлечь их к борьбе за пределами страны".
То, что ждало Францию в 1958 году, де Голль назвал порогом катастрофы, и спасти ее могли или чудо, или банкротство.
Де Голль выпустил государственный заем, позволивший выключить печатные машины, выпускавшие новые и новые банкноты. Он обратился за помощью к нации, и французы подписались на 330 миллиардов франков. Произошло быстрое урегулирование государственных расходов и внешних платежей, повысилась кредитоспособность Франции, в которую стали возвращаться капиталы, платежный баланс начал приходит в равновесие, стало успокаиваться общество. Заработная плата была заморожена, как и цены на сельскохозяйственные продукты, и цены розничной торговли, повышены цены на бензин, заморожены кредиты. Расходная часть бюджета была значительно сокращена, увеличился экспорт, рост цен составил менее 1 % в месяц – инфляция пошла на спад, появились признаки стабилизации. С разъяснением политики государства де Голль обратился к нации:
"Сейчас принимаются меры по стабилизации нашего экономического, финансового и валютного положения. Мы хотим остановить падение в пропасть инфляции и заложить основы, на которых будем строить наше благополучие и нашу мощь. Я требую от всех категорий французов взять на себя часть жертв. Франция взяла старт в гонке за процветание. Я ручаюсь, что она выиграет эту гонку, только если будет решительной и не сойдет с дистанции.
Правительство будет принимать во всех областях меры, которые оно сочтет необходимым для жизни нации, путем опубликования ордонансов, имеющих силу закона".
Де Голль назвал инфляцию "наркотиком, который чередуя состояние тревоги и опьянения, ведет общество к смерти". "Сломав" инфляцию, де Голль девальвировал франк на 20 % – "наш франк стал твердым и его твердость была провозглашена во Франции и признана за границей; франк стал свободно обмениваться на другие твердые валюты. Позднее были выпущены новые франки, менявшиеся на старые в соотношении 1:100.
Во внешней торговле де Голль сокрушал многолетние барьеры протекционизма, теперь они "не культивировали посредственность". Он опять обратился к народу:
"Вождь Франции и глава республиканского государства, я буду осуществлять верховную власть во всей ее полноте, которая предоставлена мне отныне, и в том новом духе, который она мне предписывает.
Французский народ поручил мне вести его, потому что он не ищет легкого пути, а хочет идти по пути усилий и обновления. Я решил действительно и полностью привести наши дела в порядок. С завтрашнего дня мы начнем проводить в жизнь целый комплекс финансовых, экономических и социальных мер, которые поставят нацию на основу истины и суровости. Нашей стране придется пережить испытание, но восстановление, которое нами намечено, окупит все.
Без этих усилий и этих жертв мы останемся страной, плетущейся в хвосте, вечно колеблющейся между драмой и посредственностью. Наоборот, если мы добьемся успеха, то какой этап мы пройдем на пути, ведущем нас к вершинам".
Через полгода усилий французской нации по подъему экономики Шарль де Голль смог опять обратиться к народу:
"Удача, настоящая и прекрасная удача, которая иногда выпадала на долю нашего народа, снова возвращается к нему. Полностью обновленная Франция возобновляет свой исторический бег.
Чтобы страна имела прочное основание для строительства своей мощи, мы должны полностью и до конца привести в порядок нашу экономику, наши финансы, нашу валюту. Это мы и собираемся теперь сделать на удивление всему миру.
Я хорошо знаю, чего это стоит всем категориям населения, особенно самым низкооплачиваемым! Я отлично знаю, что битвы всегда выигрывает пехота. Я отлично знаю, что величие Франции всегда создавала только масса ее детей.
Несмотря на неприятности, испытанные всеми, несмотря на то, с чем пришлось смириться рабочим, земледельцам, торговцам, буржуа, служащим, чиновникам и многим ветеранам войны, воля французского народа, решившего избавить себя от беспорядка, инфляции, нищеты, проявляется в полной мере. Уже появились новые признаки подъема. Можно быть уверенным, что условия жизни французов в том, что касается производства, оплаты труда, цен, торговли, валюты, социальной гармонии, будут стабилизированы еще в этом году. А уже потом техника, труд и накопления завершат дело всеобщего процветания".
1959–1962 годы стали во Франции "годами триумфа экспансии в условиях стабильности". Среднегодовой прирост промышленного производства составил более пяти процентов, как и сельскохозяйственного. Золотовалютные запасы страны в 1962 году превысили очень солидную сумму в 4 миллиарда долларов, весь внешний долг был погашен, рост цен остановился на трехпроцентной отметке. Жизненный уровень французов ежегодно повышался на 4 %, безработица составила менее 1 % работоспособного населения страны.
Основа для дальнейшего преобразования государства была создана, и де Голль его начал:
"Власть осуществляется в условиях свободной демократии, когда у каждого человека и каждой группы есть свои права, когда все совершается в открытую и с помощью голосования, когда власть не прибегает ни к тюремному заключению, ни к конфискации имущества строптивых собственников, ни к принудительному труду, ни к ссылке непокорных рабочих и служащих. Задача государства у нас состоит не в том, чтобы силой надеть на нацию железный ошейник, а в том, чтобы направлять ее развитие. Однако, хотя свобода остается одним из главных рычагов экономической деятельности, последняя тем не менее имеет коллективный характер, непосредственно влияет на судьбы нации, повседневно затрагивает общественные отношения. А это требует импульса, гармонизации, правил, которые могут исходить только от государства. Необходим дирижизм – управление экономикой. Я решился на это".
Де Голль и его соратники определили цели, темпы развития, условия развития экономики, объемы финансового участия государства и области этого участия, меры и законы воздействия. Правительство меняло налоги, условия кредитования, таможенные тарифы, строило жилье, порты, аэродромы, дороги – железные и шоссейные, занималось электричеством, газом, нефтью, углем, поддерживало работу ученых, обеспечивало занятость населения переменой профессий. Де Голль писал о экономических возможностях Франции и ведущих стран мира:
"Речь шла не о том, чтобы создать все заново, как это было в свое время в Соединенных Штатах, население которых росло по мере обнаружения гигантских запасов полезных ископаемых; или в Великобритании, оказавшейся богатой углем именно тогда, когда он обусловливал развитие промышленности; или в Германии, богатой рурским и силеским углем, географически однородной и пересеченной параллельно текущими судоходными реками; или как в России, владеющей благодаря Сибири самыми разнообразными ресурсами; или как в Японии, принуждаемой к этому перенаселением страны; или как в Италии, располагающей для крупных заводов Севера сводной рабочей силой Юга.
Наша экономика уже давно была создана в соответствии с нашими возможностями, а последние совершенно не менялись. И хотя мы уже производили много, причем во всех отраслях, теперь вопрос стоял о том, чтобы производить товары дешевле и лучшего качества. А это требовало модернизации оборудования, новой организации производства, при которой сократились бы общие расходы, это требовало не бояться конкуренции. Способствовать экономической экспансии, развитию капиталовложений, экспорту – вот роль моего правительства в этой области. Это дело длительное".
В течение 1958–1962 годов власти вложили в экономику 75 миллиардов новых франков. Развернулось строительство в провинции, заводы и фабрики строились там, где это способствовало развитию местной экономики. Количество предприятий уменьшалось за счет слияния и укрупнения. Во Франции работали 16 атомных электрических станций, строились самолеты и ракеты. Большие усилия были брошены на совершенствование сельского хозяйства – на техническую оснащенность, рационализацию кредита, организацию сбыта, укрупнению и слиянию мелких хозяйств. Де Голль писал:
"Речь шла о том, чтобы добиться от земледельца производства нужных продуктов, отправки их на продажу в нужном виде, по установленному курсу туда и тогда, куда и когда нужно. Речь шла о том, чтобы создать сеть "Рынков регионального значения", где продукты будут продаваться оптом и в розницу. Речь шла об организации сельскохозяйственного обучения и консультаций специалистов, а также о том, чтобы облегчить отход от деятельности престарелым земледельцам. Следовало создать для крестьян специальную систему социального страхования".
Де Голль хотел, чтобы "общий интерес считался превыше привычек и претензий отдельных категорий", старался показать французам, что "конечная цель усилий, направленных на процветание, состоит не столько в улучшении условий существования тех или иных французов, сколько в строительстве благоденствия, мощи и величия Франции".
5 февраля 1962 года Шарль де Голль обратился к французскому народу:
"Никто в мире, за исключением ослепленных злобой поборников старого, не может не признать мощного развития Франции. Каждый из нас ощущает это, когда едет по стране, даже просто глядя в окно. Никогда Франция столько не производила, столько не строила, стольких не обучала.
Никогда уровень жизни рядового француза не был так высок, как сегодня. Никогда и нигде не было так мало безработных, как сейчас у нас. Никогда не были так прочны наши валюта и кредит, как они прочны сейчас, когда вместо того, чтобы брать займы, мы сами даем в долг самым богатым.
Однако, сталкиваясь с материальными и человеческими реальностями там, где царит страсть к наживе, где ничто не может быть достигнуто окончательно и бесповоротно, и где все, чего бы они ни добились, стремятся к еще большему, я каждый день убеждаюсь, что экономика, как и жизнь, – это сражение, в котором никогда не бывает окончательной победы".
Социальные проблемы во Франции почти всегда разрешались радикальным образом – Революция конца XVIII века это показала ясно и точно. Де Голль всегда мечтал о социальном мире в стране и обществе. Он хотел "мира и сотрудничества между трудом и капиталом":
"Современному машинизированному обществу недостает духовной пружины, которая гарантировала бы его равновесие. Социальный строй, предлагающий трудящемуся удел инструмента или колесика, пускай и удовлетворительно оплачиваемого, вступает, на мой взгляд, в противоречие с самой природой человека и даже противоречит здравому смыслу производительности. Не оспаривая вклада капитализма в благополучие не только отдельных лиц, но и общества в целом, следует отметить, что эта система несет в себе элементы постоянной неудовлетворенности большого числа лиц. Правда, некоторые стороны смягчают крайности строя, основанного на принципе невмешательства его в экономику, но не излечивают человека от ощутимой моральной неполноценности. С другой стороны, коммунизм, если в принципе он препятствует эксплуатации человека человеком, порождает отвратительную тиранию, навязанную личности, и погружает жизнь в мрачную атмосферу тоталитаризма, далеко не достигая по уровню жизни, условиям труда, снабжению товарами, по общему техническому прогрессу результатов, которых можно достичь в условиях свободы. Осуждая и тот и другой противостоящие друг другу режимы, я считаю, что обстоятельства диктуют нашей цивилизации создание нового строя, при котором человеческие отношения регулировались бы таким образом, чтобы каждый принимал прямое участие в результатах деятельности того предприятия, куда вкладывается его труд, чтобы каждый мог с достоинством нести свою долю ответственности за ход коллективного дела, от которого зависит и его собственная судьба.
Со всеми вместе я констатирую, что машина в наши дни господствует над вселенной. Отсюда начинаются самые крупные дебаты века: будет ли рабочий класс жертвой или извлечет выгоду для себя от механического прогресса? Отсюда вышли вчера самые широкие движения: социализм, коммунизм, фашизм, которые захватили большое число народов и расчленяют других. Отсюда приходят в данный момент штандарты противоположных идеологий: либеральной, марксистской, гитлеровской. Все это ставит социальный вопрос на передний план".
Де Голль считал, что рабочий должен быть заинтересован в успешной работе своего предприятия. Он говорил о "теории участия" в производстве капитала, труда и управленческого персонала. Все три стороны должны иметь свою часть прибыли, создающейся совместным трудом. Предприятием должен управлять комитет, в котором были бы представлены все три стороны. В 1959 году де Голль издал закон, по которому рабочие должны были участвовать в прибыли своей компании, иметь возможность купить ее акции. В 1967 году он издал еще один закон по этой проблеме, но окончательно решить ее ему не удалось:
"Государство представляло весьма существенные налоговые облегчения следующим предприятиям:
на которых коллективные договоры с профсоюзами содержали пункт об отчислениях от прибылей; которые вводили систему участия в капитале и самофинансировании; на которых создавалось общество, где каждый инженер, каждый рабочий, каждый служащий был и членом и акционером. Закон пока еще не делал участие в этой ассоциации обязательным.
Зато против нас совместно действовали предубеждения предпринимателей и предубеждения профсоюзов, окостеневших во взаимной оппозиции, когда первые полагали возможным благодаря своему твердому сопротивлению удержаться в своих крепостях, а вторые находили оправдание своей деятельности исключительно в защите требований трудящихся и в отказе осуществлять иную деятельность, которая могла бы быть позитивной.
Но несмотря ни на что, в разделяющей классы стене была пробита брешь. Расширяя ее, можно в дальнейшем придти к такому положению, когда решительная реформа относительно принципа участия позволит дать современному обществу новую базу для существования".
Идею участия всего народа в прибылях Шарль де Голль называл "третьим путем". Он говорил о ситуации в мире и Франции второй половины ХХ века:
"Вот общество, я говорю о французском обществе, в котором машина стала абсолютной хозяйкой и ускорителем неслыханной трансформации. Общество, в котором все то, что является материальным порядком, условием труда, существованием семьи, перемещением, информацией и т. д., все это, не менявшееся со времен античности, меняется теперь все более и более быстро и полно. Общество, которое лет 50 назад было аграрным и которое на полных парах становится индустриальным и городским; общество, которое сейчас располагает информацией, средства которой колоссальны, которые действуют каждую минуту и которые используются по существу против любого авторитета, начиная, если хотите, с моего, и которые бьют исключительно на сенсацию, драматизм, скандалы; общество, которое знает, что над его головой висит настоящая ядерная опасность уничтожения. Как можно представить себе, чтобы такое общество было невозмутимым и глубоко удовлетворенным?"
Человек начинает искать выход из такой ситуации – и не находит то, чего нет:
"Капитализм, говорят, благодаря прибылям, пробуждает инициативу, создает все больше и больше богатств, которые распределялись свободным рынком, поднимает уровень жизни всего социального корпуса. Только вот: собственность, управление, прибыли предприятий в капиталистической системе принадлежат только капиталу. Тогда те, кто не владеет им, находятся в отчужденном состоянии внутри деятельности, которой они содействуют".
Шарль де Голль потратил много сил на прокладывание "третьего пути", который должен был бы привести созданное им "новое общество" к благоденствию – благодаря участию в прибыли согласно доли всех сторон в деле. Он хотел поставить во главе новой структуры Сенат, функции которого в этом случае существенно менялись. Он писал: