Хорст великолепно танцует, и я танцую с удовольствием. Мама меня бранила за то, что я всё время танцую с ним и некоторые другие господа лишены такой большой чести, поскольку я им отказывала. Может, дело было вовсе не в этих самых господах, а в своре репортёров: им хотелось щёлкнуть меня пару раз не только с Хорстом, но и с другими партнёрами.
Всё. Больше ничего и не было.
Мама меня распекала, укоряя в том, что я не исполняю своих обязанностей и что эти обязанности также относятся к кино. Я согласна.
Я сначала надула губы. Но вскоре до меня дошло. До меня вообще-то быстро доходит. Правда, с Хорстом получилось не так быстро. Но хотела бы я видеть молодую девчонку, которая, если она на балу с мамой, сумела бы выйти сухой из воды, без единого просчёта. Мне просто не повезло, что мы попались на глаза фотографу.
Жаль, конечно, что я не могу сделать ни шагу без контроля. Приезжаю с мамой на бал, устроенный киношниками, и потом об этом говорят: "Ага, этой девице из Гайзельгаштайга не разрешается выезжать одной". Еду одна, как, например, в прошлом году на бал кино во Франкфурте, - тут же пишут: "Ага, теперь она выезжает одна. Теперь мы увидим, с кем она танцует, сидит рядом, выпивает и уезжает!"
Это ужасно. Потом мама меня утешает, говорит:
- Нужно выдержать. Это - цена твоего успеха. Вот если бы у тебя не было успеха и никто не интересовался бы тобой, - это бы тебе тоже не подошло...
Она права, конечно.
Что всё время злит юную девушку - так это постоянные увещевания. "Делай то, не делай этого, сядь прямо, не кури так много!" Но не устраивать же из этого греческую трагедию.
Мама меня всегда ободряет:
- Говори "нет", если тебе что-то не подходит. Протестуй, стой на своём!
А если у меня часто не хватает на это мужества, так это оттого, что две трети людей, с которыми я вместе работаю, - в возрасте моих родителей. И даже ещё старше. Это проблема, и немалая.
Хорст Буххольц, Альфред Вайдеманн, Херберт Райнекен, Хельмут Койтнер - вот только четверо, кто мне ближе по возрасту. Но, скажем, О. Е. Хассе, который мне очень по сердцу, - он же мне в отцы годится! Йозеф фон Баки, Эрнст Маришка, Харальд Браун - всё это поколение отцов, и нельзя же в конце концов вечно притворяться могучей взрослой тёткой.
Поэтому мама для меня - предохранитель, как на линии высокого напряжения. В последние месяцы я кое-что проглотила, и это даже довело меня до слёз: прочла, что когда мы снимаемся вместе с мамой, гонорары платят якобы меньшие, чем когда я работаю одна.
Я уже несколько раз была на переговорах, когда прокатчики и продюсеры нас уговаривали, а мы с мамой объясняли, что не хотим и не будем больше сниматься вместе. После чего следовали аргументы, требования и заверения, что мы, живые или мёртвые, хотим мы этого или нет, должны играть вместе.
На картине "Китти и большой свет" маме удалось забастовать. А в других случаях - нет.
Но мы из-за своей профессии живём перед взором общественности как на ладони. Поэтому я могу понять, что нас критикуют со всех сторон. Что нравится одному - не нравится другим, и если утверждают, например, что я каждый день звоню всем немецким писакам по очереди только затем, чтобы сообщить что-нибудь новенькое и остренькое и назавтра красоваться в газетах, - то хоть тресни...
Много чего мне в моей жизни уже приписали понапрасну. А будет ещё больше. Что-то будет забыто, что-то останется. Но я счастлива, что мне, невзирая на молодость, уже что-то удалось. Благодаря маме, которая мной руководит, благодаря Дэдди, который мне помогает.
Те девять фильмов, которые я уже сделала, проложили мне путь. Это было тяжело - в нынешнее время, в подходящих ролях занять и удержать своё место. Именно это меня занимает больше всего.
То, что путь был выбран правильно, показывает резонанс фильма "Робинзон не должен умереть". Я опасалась, что публика не пойдёт на этот фильм! Однако меня радует, что даже самые придирчивые критики на этот раз не так уж придирались. Правда, радость премьеры в Кёльне была омрачена: в тот же самый день в Штутгарте хоронили Эриха Понто - он был так мил со мной, когда мы вместе снимались в Мюнхене.
Мои дальнейшие планы скоро будут выполнены. 20 апреля мы начинаем в Мюнхене "Монпти": режиссёр Хельмут Койтнер, мой партнёр - Хорст Буххольц. Я очень радуюсь этому фильму. К счастью, снимать в павильоне будем только десять дней. А всё остальное - в Париже, на натуре.
В другом фильме, его мы снимем уже в 1957-м, снова с Альфредом Вайдеманном, меня зовут Скамполо. Скамполо ужасно темпераментная - ничего похожего я ещё никогда не играла. Моя героиня переживает на острове Искья чудесную историю. Хоть я и совсем бедная девочка, не принадлежу никому и зарабатываю свои лиры как гид, в меня влюбляется один мужчина, большой и красивый; его сыграет Пауль Хубшмид. Денег, правда, и у него немного, но мы любим друг друга. Вот что самое важное.
Съёмки начнутся в конце 1957-го на острове Искья.
1957, 11 февраля - 5 марта
Слишком много впечатлений
Путешествие в Индию и на Цейлон
Программа путешествия, в котором Роми участвовала вместе с матерью Магдой Шнайдер, отчимом Хансом-Хербертом Блатцхаймом и ещё девятью немецкими туристами, включала четыре недели непрерывных впечатлений, столь сильных, что за короткое время она не могла их толком воспринять. План, рассчитанный по часам и минутам, гнал их из города в город, из отеля в отель, от одной достопримечательности к другой. Осмотр города и окрестностей, посещение монастырей, круиз, снова аэропорт - и в другой город. В Калькутте, почти на середине путешествия, Роми вынуждена по состоянию здоровья сделать перерыв. Кроме того, она досадует, что её отчим, как владелец отелей и ресторанов, интересуется индийскими гостиницами больше, чем культурными достопримечательностями. Последние две недели она проводит на Цейлоне, в Коломбо. На обратном пути, а это 3000 километров лёта и 1000 километров на машине, она участвует в торжественной премьере фильма "Зисси, молодая императрица" в Афинах. Журналистам она говорит только одно: "Спросите маму, она вам всё опишет".
Однако она делает короткие путевые заметки.
11 февраля 1957 года мы отправились в большое путешествие. В Бомбее мы остановились на три дня. Не успели мы прибыть в город, как начались большие приёмы.
Но самым интересным для меня оказалось посещение индийской киностудии. Мы ещё посмотрели несколько индийских фильмов, правда, только фрагменты. Потому что пять-шесть часов - а именно столько длится нормальный игровой индийский фильм - для нас, европейцев, просто невыносимы. Кроме того, собственно действие сильно отодвинуто на задний план.
Бенарес. Город тысячи монастырей. Город паломников, нищих, факиров, чудотворцев, кающихся, умирающих, туристов, торговцев, больных - всё это произвело на меня сильное впечатление. Там есть тесный переулок, который ведёт от Золотого монастыря к Монастырю обезьян. Проход такой узкий, что можно прикоснуться к обеим стенам, просто раскинув руки. Под ногами там - болото и тьма вонючих насекомых. Переулок битком набит нищими и калеками, вплотную прижатыми к стенам домов, так, что можно едва втиснуть ногу между детьми, хромыми, припадочными, идиотами. Самое ужасное, что все они тянут руки и просто хватают людей, если кто пытается пройти мимо. Чтобы хоть что-нибудь выклянчить, они цепляются за одежду. Продираешься сквозь них, а ноги утопают в грязи.
Бенарес. Самое известное место паломничества такое грязное, что европеец едва может себе это представить.
Ночами напролёт видела я во сне этих людей, истощённых как скелеты, валяющихся в грязи.
Дарджилинг. Едем на джипе к Тигриному холму: оттуда открывается единственный в своём роде вид на Гималаи. Там мы наблюдаем восход солнца. Багровое солнце медленно поднималось над горами, и это было невообразимо прекрасно. Я этого никогда не забуду.
Нас пригласил махараджа Джайпура. Такие дворцы бывают разве что в сказках. Сначала мы прошли через прекрасный парк, там бесчисленные садовники ухаживали за цветами и газонами. Во дворце множество башен, похожих на японские. Много зданий из дерева.
Что мне ещё запомнилось?
Что крошечный монастырь в Бенаресе - из чистого золота; что Тадж-Махал великолепен; что индийские кинозвёзды носят причёску на прямой пробор, а кожа в проборе выкрашена красным гримом; что украшения в крыльях носа у дам должны воспламенять мужчин; что рис "карри" на вкус - совсем другой, чем мы привыкли; что в Дарджилинге, на высоте 2000 метров, очень холодно, а в Коломбо термометр показывает 40 градусов в тени, а вода - 30 градусов. Я всё это испытала. Послушная детка!
Если я торчу на этих гнусных вечеринках и ничего не говорю, люди наверняка думают: вот глупая гусыня! Но что я должна говорить? То же, что говорят другие? "Как вы поживаете?" "Very glad to see you" ?
Мне нужно хорошо подумать.
Собственно отпуск начался в Коломбо, на острове Цейлон. Здесь мы провели две недели. И ничего не делали, только гуляли, плавали и спали. Отель расположен посреди джунглей. Едешь на машине, и перед тобой переползают дорогу громадные ящерицы. По пути мы видели полчища обезьян, они населяют улицы и вообще ничего не боятся. А слонов тут почти так же много, как у нас - собак.
Вот опять я прихожу к тому, что знаю точно. Речь о моём свадебном путешествии. Не так скоро, конечно, но я точно хочу снова на Цейлон, последний райский уголок на этой земле. На этот остров блаженства, который висит на краю Индии, как жемчужина на мочке уха.
Прощаемся с Индией после долгого путешествия по чайным плантациям.
В Афинах премьера "Зисси-2" прошла с огромным успехом. А перед тем греки придумали для меня красивый сюрприз. Они узнали от моей мюнхенской портнихи мои размеры и незадолго до премьеры доставили мне греческий костюм. Я его, конечно, надела на премьеру.
В последнюю ночь, при полной луне, мы поехали в Акрополь. Два года тому назад я уже была в Греции. Тогда меня не знал ни один человек.
Мне лучше бы быть поспокойнее и не так много говорить; у меня же совсем другой темперамент, чем у мамы. Всё происходило слишком быстро, и было слишком много впечатлений. Думаю, ими можно потом питаться всю жизнь. У меня всё бывает так, что проходят месяцы, пока я приведу в порядок все воспоминания. Если бы я просто рассказывала про это, то получилась бы беспорядочная бессмыслица. Нужно время, тогда я обдумаю, чему научилась в путешествии. Лучше бы всё делать медленно, потом выбросить кучу лишнего, а остаток основательно рассмотреть. Ну, я это сделаю... как-нибудь позже.
Так много всего было в последние недели. И напоследок ещё - Афины. Премьера в присутствии короля и королевы, а потом... Потом мы наконец дома. Я безумно рада быть в Берхтесгадене, в моей собственной комнате, где я могу быть совсем одна. Знаете ли вы, что это такое, если ты где-то имеешь собственную комнату, про которую знаешь, что она всегда твоя? Туда можно заползти, закрыть за собой дверь и быть в уединении, существовать только для себя одной. Я люблю маленькую комнату в Берхтесгадене, могу тут лежать и читать, и следовать за своими собственными мыслями...
1958, 13 января - 5 февраля
Мой американский дневник
Путешествие в Нью-Йорк и Голливуд
Поводом к трёхнедельному путешествию Роми и её матери в Нью-Йорк и Голливуд стала премьера картины "Юность королевы"; компания "Уолт Дисней" выпустила фильм в прокат под названием "История Вики" в Нью-Йорке и многих других городах Америки. За двенадцать дней в Нью-Йорке Роми восемь раз выступила по телевидению и пять раз по радио, дала бесчисленные интервью известным американским обозревателям и киножурналистам. Она посещает Метрополитен-опера, танцует на Венском оперном балу в "Уолдорф-Астории", поднимается на смотровую площадку Эмпайр-стейт-билдинга. В Голливуде её приглашают крупные киностудии, она встречает там Софи Лорен, Курда Юргенса, Мела Феррера, Фритци Массари, Эриха Поммера и многих других.
В своём "Американском дневнике" Роми ежедневно подробно описывает всё, что происходит с ней в этой стране.
Вторник, 14 января 1958 года
Я в Америке. Невозможно поверить! Ровно в 6.30 по нью-йоркскому времени мы трое - мама, Лео Хорстер и я - рейсом SAS приземлились в аэропорту Айдлуайлд. Холод жуткий, ветер свистит в ушах. Я не выспалась, но ведь это не важно: я - в Америке! Конечно, немножко волнуюсь. Только мы выходим из самолета, как пять фотографов уже тут как тут. Один из них бросается ко мне: "Я - Деннис, я ваш друг, хочу всё время быть с вами". Это Деннис Стак, известный американский фотограф, как мне объясняет Лео. И потом все они кричат: "Пожалуйста, покажи ноги!" И я должна задирать юбку, в такой холод. Но мне это кажется забавным. Линн Фарнол и Чарльз Левис тоже здесь, они представляют Диснея. Едва мы входим в здание аэропорта, нас обволакивает ужасная духота. В этой жаре мы должны ждать битый час, пока досматривают все наши тринадцать чемоданов. Потом мы отправляемся в отель "Плаза".
Ничего подобного я ещё не видела. Это вообще не отель, это целый город. У нас с мамой номера 1632, 1634 и 1636. Комнаты громадные, и мне нужно чуть ли не полчаса, чтобы добраться через холл от моих апартаментов до маминых. Всюду стоят цветы. От Уолта Диснея, от Пауля Конера, от Дэдди и ещё от многих других. В 9 часов приходит первый репортёр, а в 10 появляется молодой человек с фотоаппаратом и представляется как Хорст Буххольц. Я сначала думаю, что это розыгрыш. Но его на самом деле так зовут, он фотокорреспондент Ассошиэйтед Пресс.
В 15.30 начинается моё первое телевизионное шоу. Если честно, я немножко дрожу. Но - напрасно, потому что всё проходит хорошо. К концу являются ещё пять фотографов, от Интернэшнл Ньюс Сервис, и ещё - здешний корреспондент журнала "Штерн". И потом мы немножко пошлялись по Нью-Йорку. Это что-то невероятное. Тут ходят по улицам норковые манто - запросто.
Среда, 15 января
В 5.30 я уже должна вставать. И при этом не выглядеть усталой: мне же нужно быть на моём первом американском телеинтервью. Оно начнётся в 7, но надо приехать самое меньшее за двадцать минут, чтобы гримироваться. Я бы предпочла сама привести себя в порядок, и люди на телестудии мне это позволяют - так мило с их стороны! В 7.20 у меня - четыре минуты, и потом еще в 9.40 - восемь минут. С моим английским дело идёт уже получше. Но нужно всё время держать ухо востро. Вопросы следуют один за другим, и все хотят получить точные ответы.
В 11 часов мы уже у Петера фон Цана: он делает с нами радиоинтервью, причём запись должна пойти на немецком радио в тот же вечер. Надеюсь, Дэдди его услышит. В 12 часов - ещё журналисты, по списку. Времени у меня хватит только взглянуть в зеркало и вымыть руки. В 12.30 мы завтракаем с представителем Юнайтед Пресс Джеком Гавером. Перед тем, как всё это продолжается, я полчасика отдыхаю в своём номере. Было бы неплохо часок поспать. Но я же не для того приехала в Америку, чтобы тут спать. Губная помада, пудреница, тушь для ресниц - и вперёд, на следующее интервью. Мама всё делает просто супер! Она не так устала, как я, и только выглядит немного бледной.
В три часа дня мы - в редакции "Лэдис Хоум Джорнэл"; тут я опять должна "показывать свои ноги" и приклеить на себя сияющую улыбку. И, наконец, я хочу зайти в пару магазинов и не рассказывать без конца, что бы хотела сыграть в Америке. И мы идём по магазинам. Фотографы тут же, не отстают. В "Бергдорф-Гудман" я вижу чудненький голубой костюм, и не так уж дорого. Всего 68 долларов. Меряю его, и он сидит на мне как влитой. Прямо в нём и выхожу.
В 16.45 - следующая встреча. С Полом В. Бекли из "Геральд Трибюн". По-моему, он очень милый, но спрашивает почти то же самое, что и все его предшественники-журналисты. Надо сказать, мой английский явно идёт в гору. Хотя мне и приходится просить: говорите, пожалуйста, помедленнее! И вот теперь, после этого последнего интервью, я уже совсем без сил. Сейчас хоть китайский император попросил бы меня дать ему интервью - я и его отправила бы подождать. Роми надо отдохнуть!
Лео и мама очень трогательно заботятся обо мне. Они запихивают меня в первое же такси, и мы мчимся в "Плаза". Прежде чем уснуть, я ещё успеваю подумать про этого таксиста: просто загадка, как это ему удается просачиваться по таким запруженным улицам. Против этого потока мюнхенский Штахус даже в пять вечера - час пик - сплошное кладбище. Вот уж точно.
Четверг, 16 января
Опять - вставать с петухами! Впрочем, я сомневаюсь, что в этом море домов вообще водятся петухи. Маме можно остаться в постели. Я рада, что мне не надо убирать все мои вещи: пусть валяются, а Грета всё приведёт в порядок. Лео нанял для нас с мамой настоящую камеристку. Грета - замечательная! Всё лежит на своем месте. А это вовсе не так просто с нашим количеством всякого хлама.
Лео и я после завтрака опять едем на телеинтервью. Я должна в 8 утра напялить на себя бальное платье! Нет, как вам это нравится? Но по телевизору ведь не видно, что сейчас не вечер. В 10 часов мы снова в отеле. Прыг под душ, быстро переодеваться, и вот нас уже ожидает Фред Хифт из "Варьете".
В 11.30 - запись для немецкого радио. Интервью со мной и с мамой должно транслироваться в будущее воскресенье. Как здорово мама говорит по-английски! Но всё же нам обеим не помешает наш английский надраить до блеска. Следующий пункт программы: интервью и ланч с Майком Макки из "Ньюсуик" в отеле "Алгонкин".
В 15.30, минута в минуту - радиопередача для "Монитора".
В 16.30 - интервью с мистером Бэлдом для мощного "NANA-Синдикэта".
В 18.30 - обед в привилегированном "Клубе 21".
А в 20.40 - спектакль "Моя прекрасная леди". Это что-то фантастическое! Жаль только, что у меня глаза просто закрываются. И только далеко за полночь я падаю в постель. Жутко устала! А завтра с утра мне надо к парикмахеру. После бесконечных причёсываний для бесконечных интервью - не могу больше даже просто слышать это слово! - у меня на голове какие-то крысиные хвостики.
Пятница, 17 января
Наконец выспалась. Потом сидела битых два часа у знаменитого парикмахера Антуана в "Заксен Варенхаус". Чувствую себя как будто родилась заново. Наконец мы с мамой и Лео идём в "Транслюкс-Театр". Я должна подписать с господином Рихардом Брандтом, владельцем этого заведения, и господином Лео Сэмюэлом, шефом прокатной компании "Буэна-Виста", договор на премьеру фильма "Юность королевы": здесь фильм пойдёт в двух залах "Транслюкса", на 52-й и 85-й улицах, вблизи немецкого квартала, под названием "История Вики". Потом быстро - в "Сарти". Отличный ресторан! С нами вместе обедает Ирен Тирер из "Нью-Йорк пост". Она мне советует попробовать кекс с кетчупом. Плюх! И пятно от кетчупа - на моем светлом костюме.
Но тут же появляется официант с горячей водой и салфеткой в руке; он, кстати, бегло говорит по-немецки. Только я дожевала последний кусок - и вот уже еду в такси навстречу довольно-таки напряженному занятию: три часа сидеть в редакции "Лэдис Хоум" на фотосессии.