1 сентября я начинаю в Берлине трёхмесячные съёмки у режиссёра Александара Петровича, фильм "Групповой портрет с дамой". Роль, которая мне близка душевно. К тому же действие происходит в то время, которое застало поколение моей матери - поколение, жизнь и поступки которого меня восхищают и трогают. При распределении ролей стало ясно, сколько в Германии отличных театральных актёров. Во Франции было бы труднее найти таких исполнителей для этого фильма.
В личной жизни у меня всё настолько хорошо, что мне уже почти безразлично, что о нас пишут. Наша совместная жизнь придаёт мне уверенности.
Я желаю второго ребёнка, несмотря на выкидыш в январе.
Берлин, 30 сентября 1976 года
Я как-то подумала, что меня вовсе не ранит, когда тут моего мужа выставляют как жиголо или дурня. Нужно однажды чётко объяснить, что Даниэль жёстко работает по своей профессии. Он телерепортёр на политические темы. Делал сюжеты из Бельгии и Анголы, а теперь снимает в Аргентине и Парагвае. Французское, бельгийское и швейцарское телевидение сразу покупали его репортажи.
Я уже десять лет не снималась в Германии. Материал, который мне предлагали в последние годы, был неприемлемым, он мне просто не нравился. Это было связано либо с моими старыми немецкими фильмами, либо с молодым немецким кино. Для этого кино я просто не создана. Если мне предлагают что-то вроде "Ложного движения" Вима Вендерса, я нахожу, что это никуда не годится. "Групповой портрет с дамой" - тут мне понравился роман, хотя мне поначалу было тяжело его читать. Для меня важнее всего сценарий, потом - режиссёр, потом - актёры. У Бёлля мне понравился материал. Потом я увидела, что Александар Петрович понимает образ Лени, её мысли. И тогда я согласилась. Я захотела играть эту Лени, быть ею так хорошо, как могу. Выбор ролей был для меня непростым, потому что это почти мужское кино. 70 процентов хороших ролей написаны для мужчин.
Эта Лени всегда рискует - тем, как она живёт, и как она чувствует, и как она любит. Только так она может выстоять. А что касается Роми Шнайдер - она выстояла несмотря на всё то, что делали с ней 15 лет подряд.
Во Франции я живу "нормальнее", чем здесь. Потому что меня иначе воспринимают и оставляют в покое. Во Франции никто мне не навязывается на улице. Или - очень редко. А здесь, я должна сказать прямо, уже в 15 лет для меня создали образ, который давно живёт сам по себе, и мне его с себя уже не стряхнуть. Но он ничего не имеет общего со мной, с личностью Роми Шнайдер.
Желания? Что касается карьеры - да. Я абсолютно европейская актриса. Но с удовольствием снялась бы в хорошем американском фильме.
Послевоенный мир Лени, который я совсем не могу ощутить в мои 38. Что-то я знаю от моей матери. И это сильно трогает меня. Она знает это время, и мне есть чему поучиться.
Нет смысла, чтобы Давид сейчас приехал ко мне: я же должна три месяца работать по двенадцать часов в день.
После роли Лени я делаю перерыв на год. Потом запланированы четыре фильма. История одной женщины, больной раком; её преследует человек со встроенной в голову камерой. Фильм будущего.
Затем идёт фильм Франсиса Жиро, с которым я делала "Адское трио", - "Банкирша", а потом у Клода Соте "Простая история".
Я надеюсь, что за три месяца съёмок мне удастся улучить момент, чтобы погулять по Берлину. Мне ещё ни разу не удавалось побродить по Ку’дамм.
Надеюсь, берлинцы всё ещё такие, какими я их знаю. Это всегда была публика, особенно приветливая ко мне. В этом городе я прожила больше двух лет.
Начало письма Генриху Бёллю о встрече в Кёльне
6 декабря 1976 года
Многоуважаемый господин Бёлль, я уже давно хотела сесть в поезд или в самолёт и смело поехать или полететь к Генриху Бёллю - я этого не делала из трусости или боязни Вас обеспокоить, помешать Вам.
Многоуважаемый господин Бёлль, писать Вам для меня очень трудно - но теперь я одна и нервно сгибаюсь, как складная табуретка, перед Генрихом Бёллем, который... если бы пришёл на распределение ролей, наверняка отказал бы мне в роли Лени... Знаете ли, мне ещё есть чему поучиться, сделать какие-то шаги и побороться за личную жизнь...
Многоуважаемый господин Бёлль, теперь я начинаю снова, и кроме "Многоуважаемый господин Бёлль" не знаю что сказать...
25 октября 1976 года
Я была на частном просмотре фильма "Битва за Берлин". Мне важно было наблюдать поведение людей во время бомбёжек - для моего фильма "Групповой портрет с дамой".
Декабрь 1976 года
За три года я снялась в десяти фильмах. Хотела оглушить себя работой. Но вот уже год как у меня снова есть личная жизнь. Я хотела бы прерваться хотя бы на год. Когда я работаю в отъезде, то разговариваю с Давидом по телефону каждый день.
9 декабря 1976 года
По сравнению с другими городами мира Берлин - чопорный и почти сухой. Но мне это не мешает. То, что выглядит серым и сухим, меня словно обнимает. И даже возбуждает. Мне здесь всегда нравилось.
30 декабря 1970 года
Я попытаюсь впредь меньше сниматься в кино. Профессия придавала смысл моему существованию. Но теперь, уже год, есть у меня и личная жизнь.
Конец 1976 года
Клод, я хотела бы, чтобы ты написал историю про женщин. Мне уже надоели эти бесконечные истории про парней.
Конец 1976 года
Я хочу перед камерой снова и снова быть другим человеком, постигать проблемы, конфликты, чувства и побуждения других женщин; более того - жить их жизнью. Это возможно только если вместе с конкретными характерами меняется и вся среда.
Только стремление хорошо делать своё дело, выстоять перед критическим взглядом зрителей - вот что меня наполняет.
6 января 1977 года
Самым важным человеком в моей жизни был и остаётся Ален Делон. Когда я в нём нуждаюсь, он сразу же протягивает мне свою руку. И сегодня это так: Ален - единственный мужчина, на которого я могу рассчитывать. Он помог бы мне в любую минуту. Ален никогда не бросал меня на произвол судьбы, и сейчас это по-прежнему так.
17 января 1977 года
Вообще-то говоря, я была чужой в своей стране, пусть и в других обстоятельствах. Для Парижа моё выступление в "Нельзя её развратницей назвать" оказалось приятной неожиданностью, а Берлин обиделся на меня за то, что я больше не была приторной и сентиментальной Зисси.
20 января 1977 года
Мы снимаем в Розенау, под Цветтлем в Нижней Австрии. Я собираю в кулак свою последнюю энергию, вот проклятье. Пытаюсь не позволять себя согнуть.
Производство - это же месиво, вязкая грязь. Час за часом стараешься противостоять этому как немецкий солдат, и потом вдруг является некто и заявляет: не-е, это всё снято не так. Теперь мы сделаем что-нибудь другое.
Эта проклятая дерьмовая пресса когда-нибудь меня просто уничтожит.
Лени вытаскивает из себя всё. Вот и я такая же, неустрашимый борец-одиночка, если дело идёт о моей работе. Когда я поехала к Бёллю, то ужасно волновалась. А это были лучшие четыре часа всего моего времени в Германии. Я убеждена, что фильм получится хороший.
Есть настоящие и ненастоящие актёры. Саму себя я считаю настоящей. Со всеми ошибками, со всеми особенностями, со всей силой и со всем честолюбием, со всеми страхами и с моей боязнью сцены, которая не проходит никогда.
Моя величайшая тревога - однажды проснуться совсем пустой, ничего больше не способной выдать, потому что отдано уже всё.
Мой первый шаг к настоящей актрисе был - отказаться от четвёртого фильма про Зисси, хотя они мне предлагали миллион марок наличными. Тогда обо мне говорили: "Всё, тебя пора сдать в сумасшедший дом".
Фассбиндер хотел снимать меня в "Иммензее", но мне это не понравилось. Другой, уж-ж-жасно мелодраматический проект, который мне потом предложил Фассбиндер, тоже не стоил внимания.
В Берлине меня просто осаждали. Пожалуйста, запишите точно так, как я скажу: я хочу, чтобы кроме публики мною вообще никто не интересовался. Я хочу, чтобы меня больше ни о чём не расспрашивали, и не таращились на меня, и не фотографировали. Моя жизнь принадлежит мне. Раньше мне нравилось быть принцессой. Я воспринимаю свою особу куда менее серьёзно, чем о том думают. В 1977-м я вообще не хочу сниматься. 1978-й, год, когда мне стукнет сорок, должен принести что-то совсем новое в профессиональном смысле.
Я очень хотела бы познакомиться с Лив Ульман и режиссёром Ингмаром Бергманом. Я ценю Лив Ульман как вообще одну из лучших актрис.
Я совершенно не способна жить для себя - только для других.
Писатель Хайнар Кипхардт говорит: "Любовь - это всегда двое. Поэтому любовь - всегда печаль. Мысль теряет свободу, и порой нести свое "я" бывает слишком тяжело".
К концу моего нового фильма я - женщина 65 лет. Я бы хотела и выглядеть на 65 лет. Но это не получится, потому что под маской всё равно лицо 38-летней. Вот и выходит, что всё - только игра, но ведь это меня и возбуждает.
Вот вам мои 38 лет - и всё тут.
19 февраля 1977 года
Но прежде всего меня восхищает, как эти тонко чувствующие женщины обходятся с "Медиум Фильм". Это для меня что-то новенькое: работать с режиссёром и автором - женщинами. Уже по этой причине я взяла крошечную роль, на одну минуту, в фильме "Тысяча песен без звука" с Эвой Маттес и Клаудией Холлдакс.
25 мая 1977 года
Лени очень заметная и очень немецкая личность. В этой роли я могла пользоваться какими-то чертами своей собственной сущности, которая так и осталась немецкой.
Моя работа здесь - не исключительно профессиональная. Я привнесла в роль Лени много своего, личного. Детские впечатления, например. Конечно, к концу войны мне было всего шесть или семь лет. Но благодаря моей матери, моей семье я очень остро ощущаю это время. Лени - очень отстранённая, очень немецкая личность. Многие мои собственные черты, так и оставшиеся немецкими, я передала этому персонажу. Самое интересное в этом фильме - то, что трагедия 1939-1945 годов показана здесь с точки зрения побеждённых: ведь до сих пор её изображали со стороны победителей.
Раматюэль, 30 июня 1977 года
Я хотела бы в Германии прямо сейчас играть (если вообще играть) U. М. , или кого-то вроде Ревентлов , или что-то подобного калибра, и ничего проходного, потому что мне больше не нужно себя испытывать: я просто уверена! (С настоящей режиссурой!) О более или менее неудавшейся Лени (без моей вины, как ты знаешь лучше всех) мы ничего говорить не будем. Всё это я уже отодвинула.
21 июля 1977 года
Я родила девочку. Я так счастлива! Мне было всё равно, мальчик или девочка, лишь бы здоровое дитя. Её будут звать Сара Магдалена!
15 августа 1977 года
Я так рада, что ребёнок родился здоровым. Но я уверена, что это у меня - последний.
21 декабря 1977 года
Я не получаю ни одного предложения интересной роли на моём родном языке.
6 апреля 1978 года
Я отказалась от роли Лулу в одноимённой драме Франка Ведекинда у итальянского режиссёра Лилианы Кавани.
Это же безумие - подгонять себя под такую юную девочку: она же могла бы быть моей дочерью.
Июнь 1978 года
Я знаю, почему я вернулась во Францию. Здесь я чувствую себя хорошо, здесь я - дома. Если мне будет пятьдесят и Клод Соте захочет меня, потасканную, какой я тогда буду, то я пойду к нему. Это объяснение в любви.
31 августа 1978 года
"Простая история".
Я должна была сыграть в этом фильме: он ведь тоже отчасти про меня.
Мы полностью отдаёмся друг другу, что вообще-то не ново, но на этот раз нам и слова уже не нужны. Довольно одного взгляда, и тут же получаешь ответ на невысказанный вопрос.
Осень 1978 года
Нельзя заставить быть счастливым. Счастье охватывает тебя, и тогда можно его удержать - например, работой, вообще деятельностью. Но талант - это вопрос любви.
Февраль 1979 года
Все тени исчезли. Тени мужчин, которые мне говорили, что любят меня, а на самом деле не давали мне ничего. Тени неврозов, которые принуждали меня глотать таблетки, чтобы пересилить себя и освободить голову для работы. Я никогда ещё не была так счастлива, как теперь. Я жила под навязанной мне установкой, что меня предадут и бросят на произвол судьбы. Моему счастью угрожали со всех сторон. По-видимому, меня никто не мог так любить, как Даниэль.
3 февраля 1979 года
"Сезар". Не может этого быть... такая честь мне, я же этого совсем не заслужила... есть так много других... Спасибо. Спасибо.
15 апреля 1979 года
Смерть Харри. Мне следовало лучше о нём позаботиться.
Конец апреля 1979 года
Мне сорок лет. Если мне предлагают играть семнадцатилетнюю, как в "Лулу", мне просто смешно. Я вернула сценарий.
Эту женщину в "Простой истории" я понимаю: в ней много моих собственных чувств.
Сегодня дело обстоит так, как будто я подстроила Зисси каверзу. Я выглядела так, что люди могли подумать, будто корона - у меня в кармане.
Непонимание исключить нельзя. Даже в лучшей роли. Ведь себя видишь иначе, чем тебя видит режиссёр, иначе, чем тебя видит публика.
Почему я не могу писателю, такому как Дрист, открыто сказать, что он мне нравится? Я имею в виду художников, авторов. Об этом было бы тут же сказано, что я объясняюсь ему в любви или делаю непристойное предложение.
Почему меня никак не оставят в покое? Я не могу высказываться как того от меня ожидают. И это называется - у меня плохой характер, поскольку я не та женщина, которая всегда говорит "да". Если я поднимаю брови, то на самом деле выгляжу злой. Я только спрашиваю себя: а что могли бы начать вытворять другие, при моём-то чувстве свободы? Она же принадлежит мне.
Актрису следует судить только по её ролям. Не пущу на порог больше ни одного фотографа.
Осень 1979 года
"Свет женщины".
Монтан и я, мы оба - перфекционисты. Наши страхи объединяются. Мы работаем жёстко.
25 февраля 1980 года
В роль Кэтрин Мортенхоу ("Прямой репортаж о смерти") я не могу входить без смущения. Вы же знаете, как дорого продавались в прессе мои приватные фотографии, например после выкидыша. Всё равно где.
26 февраля 1980 года
Конечно, я играла эту роль в "Прямом репортаже о смерти" не без смущения. Добрые три четверти этой героини имеют отношение ко мне самой.
Этот фильм для меня - нечто большее, чем просто очередной фильм, правда.
Не так уж много существует возможностей у звезды оградить себя от вторжения в личную жизнь. Не люблю я слова "звезда", я просто хочу иметь право хорошо работать.
Есть такие посягательства, от которых мне едва ли удастся защититься. Я знаю, какую высокую цену платят за мои фото из личной жизни. Я считаю, это безвкусно. Не знаю, как защищаются другие. Может быть, мои коллеги делают это более умело. Или лгут. Но и эта женщина в этом фильме, внезапно став предметом общественного интереса, беззащитна. Именно в этой точке мы с ней и пересекаемся.
С проектом Фассбиндера "Замужество Марии Браун" ничего не вышло. Мне сначала не понравился сценарий. А потом мы потеряли друг друга из виду.
Вернуться на сцену? Я бы охотно сделала это, и как раз в Париже или Берлине. Не знаю, почему здесь. Всегда говорят о "берлинском воздухе". Но я его боюсь. Мне надо найти для этого и мужество, и время. У меня есть предложение от Боя Гоберта работать в театре. Но об этом я ничего не могу сказать. Если я это приму, то должна быть такая пьеса или роль, где меня бы никто ни с кем не сравнивал. Новая, современная пьеса. Это я бы сделала с удовольствием. Только мне необходимо доверие.
10 апреля 1980 года
Я хочу учиться, развиваться, узнавать, что во мне скрыто. Не хочу злиться на себя. Не хочу больше выносить бесцеремонность немецкой прессы. Любой вопрос о моей профессии, о моей работе, но только не о личной жизни! Мой сын Давид умеет читать и проглатывает всё, что бы обо мне ни написали. Почему я должна позволить его травмировать? Что происходит между мной и моим мужем, никого не касается. Мой долг - оградить моих детей.
Съёмки "Банкирши".
Апрель 1980 года
Наверняка ты просыпаешься утром и говоришь себе: сегодня я не буду нервничать сама и никого раздражать тоже не буду. И ты идёшь с этим решением на студию. Всё напрасно! Ты трясёшься от страха и становишься невыносимой для себя и для других.
22 мая 1980 года
"Банкирша".
Я, конечно, суперпрофи, но в то же время - просто ребёнок. Но я вижу столько взрослых, которые не могут хорошо чувствовать себя в своей собственной шкуре, что уж лучше я останусь ребёнком. Никогда не могла бы жить так, как Ханау .
Шёнау, лето 1980 года
Моя мамулечка, - вся моя любовь, все мои мысли! Я пишу здесь, в твоей постели, и здесь, в своей постели, ты скоро снова будешь счастливо спать - в своём прекрасном убежище. Этого я желаю тебе и нам всем, кто тебя любит, от всего сердца. God bless - твоя Роми-Роземари.
30 августа 1980 года
26 августа умерла моя бабушка, похоронят её 3 сентября. Не хочу привлекать внимание на панихиде, она бы тогда потеряла своё собственное значение из-за моего присутствия. Этого моя бабушка совсем не заслужила. Приеду несколькими днями позже и навещу одна её могилу.
Май 1980 года
"Банкирша".
Я основательно подготовилась и много прочла о Марте Ханау, разговаривала и с людьми, которые её знали. Но решение всегда за тем, в чьих руках камера, и вовсе не всё нужно слушать, о чём говорят люди, и не всему можно верить. Вы не можете себе представить, что за возмутительные вещи написаны о Марте Ханау. Её человечность меня восхищает. Лучше скажем так: она была так человечна, эта маленькая женщина, что стремилась наверх при любых обстоятельствах - но не любой ценой.