Жоан Морад, отец Лусианы, с ней категорически не соглашался и неизменно называл отца своего внука "грязным старикашкой".
Такое определение вполне подходило к персонажу, сыгранному Миком в фильме "Человек с Елисейских Полей", съемки которого начались в ноябре того года. В этом фильме, где также снимались Энди Гарсия, Джулианна Маргулис, Анджелика Хьюстон и Джеймс Кобурн, Мик сыграл роль лощеного владельца фирмы, принимающей на работу мужчин для эскортного обслуживания богатых дам. "Мы исцеляем раны одиноких женщин, страдающих от эмоциональных потрясений и душевной боли", – говорил Мик персонажу Гарсии.
"Только женщин?" – спрашивал Гарсия.
"Называйте меня старомодным", – отвечал Мик.
"Дело не столько в ответе, сколько в том, как Мик его подает. Так произнести эту реплику мог только Мик Джаггер", – писал критик Роже Эбер в следующем году, после выхода фильма на экраны. В целом фильм "Человек с Елисейских Полей" получил смешанные отзывы и провалился в прокате. Но это не помешало Эберу включить его в десятку лучших фильмов года, в частности благодаря "отважной безмятежности" Мика.
Исполняя эпизодические роли, Джаггер уже не стремился к мировой известности в качестве актера. Свой интерес к кино он теперь проявлял за камерой.
Вместе с Лорном Майколсом, создателем "Субботнего вечера в прямом эфире", Мик продюсировал фильм "Энигма" и привлек таких актеров, как Кейт Уинслет, Дугрей Скотт и Джереми Нортэм, а также несравненную Саффрон Берроуз. (Мик появляется в кадре ненадолго, в роли танцующего офицера ВВС; в другой эпизодической роли снялась его дочь Лиззи.)
Поскольку фильм посвящен тому, как во время Второй мировой войны союзники взломали секретный код используемой нацистами шифровальной машины "Энигма", Мик приобрел одну такую машину на аукционе "Сотбис" и показал ее начальству студии "Парамаунт". "Очень полезная штука для демонстрации, помогает сдвинуть дело с мертвой точки, – объяснял он. – Она доказывает, что это не просто теоретическая чушь. Машина на самом деле существовала и работала!"
На съемочной площадке Мик-продюсер настраивал актеров на рабочий лад своими вариациями на хиты 1940-х Томми Дорси, Бенни Гудмена и Гленна Миллера. "Мик понимал то, что не понимают некоторые продюсеры: актерам важно почувствовать дух той эпохи и времени, важно вжиться в исполняемую роль, – говорила Уинслет. – Это говорило о внимании к деталям и много значило для актеров, ведь звучали песни военного времени, каким его видел Мик".
Режиссер Майкл Эптед ("Дочь шахтера", "Гориллы в тумане") привык к тому, что Мик появляется на площадке в четыре часа дня, то есть через девять часов после начала съемок. "В иные дни он только раздражал, как и все продюсеры, – вспоминал Эптед. – Но в другой раз я смотрю на него и думаю: "Блин, да это же Мик Джаггер!""
Мик и сам понимал, что он, "кажется", раздражает и отпугивает даже самых известных режиссеров и актеров. "Но я об этом как-то не думаю. Я стараюсь познакомиться с людьми в их рабочем окружении и забываю, кто они за пределами площадки, – размышлял Мик. – Ну, то есть если бы я все время орал и скакал в грязных одеждах, как я выступаю на сцене, это немного утомляло бы. Не станешь же кричать посреди декораций: "Ну что, у всех все в порядке?!""
Стараясь привлечь внимание знаменитостей к фильму "Энигма", Мик усердно обменивался сплетнями с директорами радиостанций на кинофестивале "Сандэнс" и пожимал руку принцу Чарльзу на премьере для королевской семьи в Лондоне. Но, несмотря на все его усилия, фильм собрал в американском прокате менее 35 миллионов долларов, что Мика нисколько не смутило. "Когда любишь работу, ее можно делать и за очень маленькие деньги", – сказал он.
Впрочем, Мик никогда не забывал про деньги – особенно про то, как скрывать их реальное количество. Испугавшись, что в нью-йоркском суде по делу о признании отцовства ему придется назвать сумму своего состояния, Мик наконец-то подписал соглашение с Лусианой Морад. Он обязался выплатить ей 5 миллионов и выделять 25 тысяч в месяц на содержание Лукаса.
Мику разрешили заключить соглашение по телеконференции из Лондона, и он устроил из этого настоящее представление, немало позабавив судей. Когда его попросили назвать свой адрес, Мик сказал, что это поместье Старгроувз на острове Мустик в Карибском море (настоящий "рай для налогоплательщиков").
"Стар… что?"
"Старгроувз, – повторил Мик заплетающимся языком. – Хотите, чтобы я продиктовал по буквам?"
После ему задали вопрос, не пьян ли он и не принимал ли недавно наркотиков.
"Не-е-е-ет", – протянул Мик с иронией в голосе.
Не подписывает ли он соглашение против своей воли, под угрозой?
"О не-е-ет".
Половина присутствующих содрогались от хохота.
Лусиана, которая к тому времени уже вела свое популярное телешоу на бразильском телевидении, вздохнула с облегчением. "Я не хотела идти в суд, – говорила она. – Мне это далось с большим трудом. Мы оба чувствовали себя дураками, вынужденными платить за услуги адвокатов. Каждому пришлось пойти на небольшие уступки. Мне – на эмоциональные, ему – на финансовые".
Поскольку они жили далеко друг от друга, Мик вряд ли собирался так уж часто видеться с Лукасом. Но он проводил время с ним в Лондоне и Нью-Йорке, звонил по крайней мере раз в неделю и, как и других своих детей и внуков, заваливал его подарками на день рождения и Рождество. "Мик – чудесный отец! – удовлетворенно восклицала Лусиана. – И он много знает о детях, потому что у него самого их много!"
По поводу же их совместного будущего Лусиана говорила следующее: "Я буду восхищаться Миком всегда. Он такой сексуальный пожилой мужчина. Мне даже его морщины кажутся сексуальными. Но сейчас я хочу с ним только дружить. У нас общий ребенок, и ради ребенка нам нужно поддерживать дружеские отношения".
Высказывания Лусианы по поводу встреч с пожилыми мужчинами начинали походить на слова Карлы Бруни. "Теперь я стараюсь держаться подальше от женатых и вообще от мужчин, которые встречаются с кем-то еще. У всех женатых мужчин должно быть написано на лбу большими буквами слово "Женат"". Но Лусиана также признавала, что попасть под обаяние Мика очень легко. "Он такой сексуальный. Каждый раз, как он со мной разговаривает, это нечто. Интересно, будет ли и Лукас так же сводить девчонок с ума?"
И все же оставался невыясненным вопрос – неужели Лусиана забеременела только для того, чтобы завлечь Мика в ловушку? "Глупо думать, что я забеременела специально. Я не такая девушка!" – повторяла она, возмущаясь даже скрытыми намеками на подобную хитрость.
Усердно работая над четвертым сольным альбомом, Мик с напускной скромностью утверждал, что теперь его связывает с женщинами лишь "дружба". "Я уже привыкаю к одиночеству, – говорил он. – Теперь большинство ночей я провожу, обнимая лишь грелку. У меня для нее есть даже кашемировый чехол от "Барберри"…"
Но его слова никого не обманывали. После разрыва с Джерри Мик принялся с удвоенной силой ухаживать за молоденькими девушками. "Мику не нравится быть одному, и ему не нравится возвращаться домой, – говорил Кит Бэджери, личный шофер Джаггера на протяжении четырнадцати лет. – Он отправляется на ужин, затем на две-три вечеринки и в три часа ночи все еще названивает по телефону, пытаясь кого-нибудь найти…"
Бэджери регулярно получал ключи от номеров отелей по всему миру под разными псевдонимами (особенно любимыми были Мистер Арчер и Дэвид Джеймс), а потом подвозил Мика с девушкой к черному входу.
Даже в тех редких случаях, когда Мик ночевал в гостинице один, он обязательно оставлял на стойке регистрации длинный список своих требований. Кроме четырех бутылок вина (две красного, две белого), разных сортов пива, свежезаваренного яванского кофе, свежесрезанных цветов в каждой комнате, окна спальни должны были закрывать листы черной фотобумаги. "У меня очень чуткий сон", – объяснял Мик.
Имена большинства подруг Мика того периода неизвестны. Бэджери вспоминал, что одна девушка была из Челси, другая из Ноттинг-Хилла. Одной из самых странных знакомых оказалась некая француженка, которую Мик совершенно случайно встретил на улице. Они обменялись телефонами, после чего Мик месяца три появлялся в ее квартире в Западном Лондоне, всякий раз принося с собой еду из китайской закусочной. "Лично я считаю это признаками одиночества, – делал вывод Бэджери. – Можно заниматься сексом семь дней в неделю, но при этом в жизни отсутствует что-то очень эмоционально важное".
Когда же Мику не удавалось кого-нибудь "закадрить", он проводил ночи в клубах вплоть до самого утра. Писатель Доминик Мохан вспоминает типичный случай, когда Джаггер в два двадцать ночи сидел в клубе "Кабаре", расположенном в подвале дома в лондонском районе Сохо. В одном углу потягивала шампанское супермодель Кейт Мосс, в другом "болтался" Ронни Вуд; и вдруг диджей решил поставить песню Jumpin’ Jack Flash ("Джек-попрыгунчик"). Тут из тени вышел Мик и стал подпевать. "Он надувал свои самые знаменитые губы на свете, приглаживал руками волосы, вертелся на каблуках, хлопал в ладоши и вилял бедрами… – вспоминал Мохан. – Все мы видели, как пьяные гости на свадьбе подражают Джаггеру, но это был оригинал".
Приковав к себе глаза всех присутствующих, Мик продолжил танцевать под звуки песен Satisfaction и BrownSugar ("Коричневый сахар"). "Получилось очень смешно для пожилого мужчины с морщинами, – говорил Мохан. – Когда он заводится от внимания публики и забывает о том, где находится, он просто становится ходячей карикатурой".
Джерри, уставшая делить дом в Ричмонде с Миком ("Я сказала ему, что пора заканчивать!"), соглашалась с Бэджери в том, что Мик "боится оставаться один". "Мне кажется, ему сейчас очень трудно, – говорила она. – Ну, то есть он как наркоман. Уверена, что скоро он найдет кого-нибудь еще, кому можно будет изменять. Бедный Мик".
Этим "кем-то" оказалась очередная модель, изящная, как статуэтка, блондинка Софи Даль, дедушками которой были известный детский писатель Роальд Даль (автор повестей "Чарли и шоколадная фабрика" и "Джеймс и гигантский персик") и английский актер Стэнли Холлоуэй (более всего известный по роли отца Элизы Дулитл в фильме "Моя прекрасная леди" 1964 года), а бабушкой – легендарная голливудская актриса Патриция Нил.
При этом Мик все еще пытался запретить своей семнадцатилетней дочери Лиззи заниматься модельным бизнесом и уговаривал ее вернуться в школу. Но когда Лиззи и ее двадцатитрехлетняя подруга Софи вышли на сцену нью-йоркского караоке-бара, чтобы спеть песню You’re So Vain ("Ты так тщеславен") Карли Саймон, папа не стал церемониться и охотно познакомился с подружкой дочери.
Другая дочь Джаггера, двадцатидевятилетняя Джейд, не слишком радовалась новой пассии отца. "Только не приводи домой своих молодых подруг, папа, – говорила она – По крайней мере тех, кто моложе и крупнее меня. Пожалуйста".
Софи, пышнотелая модель весом восемьдесят два килограмма, прославилась благодаря пикантной рекламе духов "Опиум". Но к моменту встречи с Джаггером она похудела на двадцать два килограмма и преобразилась в изящную красавицу восьмого размера.
Вскоре Мик стал названивать ей по телефону и предлагать провести время в каких-нибудь не слишком известных клубах и ресторанах. "Мик с Софи сидели на заднем сиденье и часто смеялись, – вспоминал шофер Джаггера Кит Бэджери. – Однажды ночью он так налег на нее, что мне пришлось покинуть машину, чтобы им не мешать. Автомобиль какое-то время раскачивался, а потом она вышла". Софи вернулась домой, а Бэджери сел обратно. Мик облизал губы и сказал: "Это была Софи".
Тот факт, что он старше ее на тридцать четыре года, а она на шесть лет моложе его дочери Джейд, Мика нисколько не смущал. Но этого нельзя было сказать об американской бабушке Софи Патриции Нил. Актриса, сыгравшая в 1963 году в знаменитом фильме "Хад" вместе с Полом Ньюманом и получившая "Оскар", отнюдь не отличалась пуританскими взглядами; за пятьдесят лет до этого в легенды вошла ее скандальная связь с женатым Гэри Купером. Но Джаггер ей не нравился как человек, и она строго наказывала своей внучке не иметь ничего общего с ним. "Держись подальше от этого негодяя", – говорила она без обиняков. "Если Софи встречается с ним, то она просто сошла с ума. Софи такая милая девочка. Я сказала ей, что этот нехороший человек разобьет ей сердце. Терпеть его не могу".
Американский актер и режиссер Гриффин Данн, давно ухаживавший за Софи, разумеется, тоже был не в восторге. Когда он узнал, что Мик с Софи уединились в номере лондонского отеля "Лейнсборо", ночь в котором стоит 2000 долларов, он поспешил разорвать с ней отношения.
Через семь месяцев, в августе 2001 года, Софи сама оставила Джаггера, успев перед этим подать ему идею, как назвать новый сольный альбом. Для человека, более чем годящегося ей в отцы, Софи была "Богиней в дверном проеме" (Goddess in the Doorway).
Мик между тем не стал терять зря времени и на парижском показе мод познакомился с еще более юной моделью, шестнадцатилетней шведкой Каролиной Винберг. Они обменялись телефонами, и несколько последующих дней Мик буквально терроризировал ее своими звонками. Позже он отрицал этот факт и утверждал, что это она названивала ему, выпрашивая билеты на концерт. "Смешно даже предполагать, будто я преследовал Каролину", – говорил он.
Но Каролине было не смешно; она утверждала, что позвонила Мику только один раз и никаких билетов не спрашивала. "Он позвонил мне первый. Я нашла его очаровательным, и мы хорошо поболтали… Он часто звонил и говорил, что хочет встретиться, но я отвечала отказом. Он хотел, чтобы я ездила вместе с ним по гастролям. Мик мне нравился как друг, но в роли любовника я его не рассматривала. Мик же одного возраста с моим дедушкой".
"Ему почти шестьдесят, – вторила своей дочери ее мать Камилла, которой исполнился сорок один год. – Когда мужчина в таком возрасте ухаживает за семнадцатилетней красоткой, совершенно понятно, чего он добивается. Его поведение зашло слишком далеко и даже немного пугает. Каролина не хочет, чтобы он ее преследовал".
Меньше всего Мику сейчас хотелось думать о том, что через пару лет ему исполнится шестьдесят. Но именно об этом напомнил всем британский журнал для пожилых людей "Сага", опубликовав его фотографию на обложке сентябрьского выпуска. В статье, перемежавшейся рекламными объявлениями о спокойном отдыхе в поселках для пожилых и о продаже ортопедических кроватей, Мик рассуждал на самые разные темы, от музыки до съемок фильма "Энигма".
Оказаться на обложке журнала "Сага" и поделиться своими планами перед миллионом его читателей были бы рады многие звезды на шестом десятке лет, от Твигги до Голди Хоун и Стинга, но появление в нем Джаггера многим журналистам показалось почему-то особенно смешным. В Daily Mail его назвали "Джеком-попрыгунчиком в кресле", а в британском Vogue окрестили "пенсионером с обложки".
Мик выступил с публичным заявлением, в котором говорил, что "очень разочарован" этой шумихой вокруг его интервью журналу "Сага", хотя на самом деле был не столько "разочарован", сколько кипел от злости. "Я думаю, что глупо вести себя все время, будто тебе семнадцать, но это не значит, что нужно превращаться в старую развалину, сидеть в пабах и вспоминать о том, что было в шестидесятые".
Мик все еще страдал от уязвленного самолюбия в своем шато Ла-Фуршет, когда в его кабинет вбежал один из работников и попросил срочно включить телевизор – несколько секунд назад в одну из башен-близнецов Всемирного торгового центра в Нью-Йорке врезался самолет. Как и миллионы людей по всему миру, Мик с замиранием сердца вглядывался в картинку и с ужасом наблюдал, как во вторую башню врезается еще один самолет.
"Телефон, срочно, – крикнул он. – Лиззи! Она в Нью-Йорке!"
"Я стала одной из четырех тысяч женщин… И никогда не чувствовала себя виноватой".
Карла Бруни-Саркози
"Я никогда не влюблялся сильно, до безумия. Я просто не очень эмоциональный человек".
Мик
"Мик любит Кита, вы же знаете. Они все равно что семейная пара".
Джерри Холл
Глава девятая
"Как начнет дрыгать задом – не остановишь"
Мик запаниковал. Лиззи жила на Манхэттене, в модном районе Трайбека, всего лишь в пятнадцати кварталах от места трагедии. Семнадцатилетняя дочь Джаггера была на показе мод в Турции, но как раз в этот день собиралась вернуться домой.
Мысли в голове Мика путались. Он схватил телефон и позвонил в нью-йоркскую квартиру дочери. Никто не отвечал. Тогда он попробовал позвонить по сотовому, но опять ответа не было. В отчаянии Мик набрал номер Джерри, которая тогда находилась в их доме в лондонском пригороде Ричмонд. Джерри залилась слезами. Она тоже не могла дозвониться до дочери или хотя бы до ее кавалера, южноафриканской модели Дамиена Ван Зила.
Несколько часов они старались дозвониться хотя бы до кого-нибудь, кто видел их дочь, но безуспешно. "Я был в шоке, – вспоминал Мик. – Меня охватило ужасное чувство обреченности". Телефонные линии были перегружены, но Джерри наконец удалось связаться с Лиззи через семью Ван Зила в ЮАР. "Это было очень странно", – признался Мик.
Лиззи тоже пребывала в шоке. Как и многие жители Нью-Йорка, она своими глазами видела крушение башен, но находилась в целости и сохранности.
За последние тридцать лет Мик немало раз бывал в Нью-Йорке и даже жил там некоторое время, поэтому он очень сочувствовал ньюйоркцам. "Мне очень нравится этот город, – говорил он. – Мне он ближе, чем любой другой город в США, и я очень хорошо знаю его. Да, действительно ощущаешь некую близость с ним, особенно в трудные времена". Как и многие его американские знакомые, и не только жители Нью-Йорка, Джаггер испытывал, по его словам, "ужасное чувство потери. Америка всегда была местом, где мы считали себя в безопасности, и очень трудно признать, что больше это не так".
Долгое время он приходил в себя. "Многие говорят, что не могли ничего делать несколько недель, и у меня тоже было такое ощущение. Моя жизнь, то, чем я занимаюсь, – все это казалось таким банальным. Но после шока и траура нужно возвращаться к реальности… Нельзя идти у террористов на поводу и менять свой образ жизни. Им бы этого и хотелось. Это победа".
"Люди лишились почвы под ногами, – продолжал он, – но нельзя терять надежду и присутствие духа. Да, ты скорбишь, сидишь как приклеенный перед телевизором и смотришь канал CNN чаще, чем следовало бы… но, в конце концов, нужно продолжать делать то, что делаешь".