- Внутренне Михаил Сергеевич и отец были близки. Дружили. Сергей Андреевич не получил систематического образования- ликбез, училище механизации. Но у него была какая-то врождённая интеллигентность, благородство. Определённая широта интересов, что ли. Его всегда интересовали и работа Михаила Сергеевича, и что происходит в стране, за рубежом. Когда встречались, он засыпал его массой дельных, живых вопросов. А сын не просто отвечал, а как бы держал ответ перед отцом - механизатором, крестьянином. Сергей Андреевич охотно и подолгу его слушал…
Очень жалею, что отец Михаила Сергеевича не дожил до того времени, когда сын стал секретарём ЦК. Гордость за сына - мне кажется, она прибавляла ему, израненному фронтовику, сил и воли к жизни.
Следующий сюжет - снова из области мифотворчества. Советские люди не могли поверить, что так запросто развалилась великая держава. Объяснение искали во вражьих происках, в агентурном влиянии на руководителей страны, и в первую очередь на М.С. Горбачёва. В 1994 году в редакцию газеты "Новости разведки и контрразведки" пришёл полковник запаса Службы внешней разведки России и принёс большую статью об агентах влияния. Материал опубликовали, но с некоторыми купюрами. Вычеркнули эпизод, который я, с разрешения автора, помещаю в этой книге.
"В биографии Горбачёва, кроме услужливости к немецко-фашистским оккупантам, хозяйничавшим в Ставрополе с 3 марта 1942 года по 21 января 1943 года, есть до конца не выясненное обстоятельство. В апреле 1945 года в Польше наш боец-сибиряк Григорий Рыбаков во время случайного столкновения на лесной дороге с небольшой группой противника пристрелил одного из них. Просматривая вместе с другим бойцом содержание планшетки убитого, обнаружил в ней документы на русском и немецком языках на имя Горбачёва Сергея Пантелеймоновича и три фотографии. На одной - Сергей Горбачёв в форме лейтенанта-танкиста у советского танка. На втором фотоснимке он был изображён в форме немецкого офицера-танкиста у немецкого танка. Важно отметить, что предателей-перебежчиков гитлеровцы направляли только в Русскую освободительную армию генерала Власова или в другие нацформирования, и никогда - в немецкую армию. Не исключено, что выдававший себя за Сергея Горбачёва был на самом деле заброшенным ранее на длительное оседание обычным агентом, который, попав на фронт, тут же перешёл к своим. На третьем снимке опять он вместе с пожилой и молодой женщинами, а рядом с ней мальчик с весьма приметным чёрным, необычной формы пятном на голове. Документы и фотографии бойцы передали командованию.
В начале 1985 года Рыбаков увидел в газете портрет нового Генерального секретаря М.С. Горбачёва и обнаружил разительное сходство с мальчиком на фотографии, найденной в планшетке убитого немца. Рыбаков написал об этом в Челябинское управление госбезопасности и "своему" депутату Б.Н. Ельцину. Ответа ниоткуда не получил, но вскоре был грозно предупреждён, чтобы помалкивал. Имеется запись подробного сообщения об этой истории, сделанного Г.С. Рыбаковым в присутствии прокурора города".
Ну не могли мириться даже полковники внешней разведки с тем, что в биографии последнего генсека-президента не было тёмных пятен!
Нельзя в связи с этим не согласиться с мнением В. Казначеева, считающего, что при всей привлекательности для читателей "тайных" версий происхождения Горбачёва, всё же необходимо признать: ни одна из них не выдерживает серьёзной критики, и все они являются, скорее всего, следствием неподдельного интереса к фигуре Горбачёва.
Младший брат
В 1947 году, 7 сентября, когда Михаилу Горбачёву уже было шестнадцать лет, родился его младший брат.
"Помню, ранней зарёй отец разбудил меня и попросил перейти в другое место, - вспоминает Михаил Сергеевич. - Я это сделал и опять заснул. Когда проснулся, отец сказал, что у меня теперь есть брат. Я предложил назвать его Александром. Жизнь сложилась так, что уже с 1948 года я жил фактически отдельно от семьи. Брат рос, получая сполна внимание и любовь отца и матери. Другими были его детство и юность. Всё это сказалось и на характере, на отношении к жизни. У Александра всё было иначе. Мне кажется, проще и легче. Мне это не очень нравилось, и я пытался всё подогнать под свои жизненные установки. Долго я с ним "воевал", кое-что удалось. Но всё же Сашка остался самим собой".
Его брат женат, отец двух детей. Военный, он служил в Министерстве обороны в Москве. Долгое время пробыв в чине капитана, Александр лишь много лет спустя был произведён в майоры. При старшем брате-президенте дослужился до полковника.
Почему он не стал пионером-героем
М. Горбачев:
"Войну я помню всю, хотя кому-то это покажется преувеличением. Многое, что пришлось пережить потом, после войны, забылось, но вот картины и события военных лет врезались в память навсегда.
В доме получали единственную газету "Правда". Её выписывал отец. Читал теперь её я. А вечерами читал вслух для женщин - о горьких новостях. Врагу сдавали город за городом, появились в наших краях эвакуированные. Мы, мальчишки, лихо распевавшие перед войной песни тех лет, с энтузиазмом повторявшие: "чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим", надеялись, верили, что вот-вот фашисты получат по зубам. Но к осени враг оказался у Москвы и под Ростовом".
Обильные снега нарушили связь. Почта приходила редко. Радиоприёмников в селе тогда ещё не было. Но когда газеты всё-таки получали, их прочитывали от строчки до строчки. Поздними вечерами женщины часто собирались в чьей-то хате, чтобы побыть вместе, поговорить, обсудить новости, читали полученные от мужей письма. Этими встречами и держались. Но часто такие вечера превращались в неистовый плач, и тогда становилось невыносимо жутко.
Он хорошо помнит, с какой радостью встретили в селе известие о том, что Москва устояла, немцы получили отпор. И ещё - пришла с "Правдой" совсем маленькая книжица под названием "Таня" - о партизанке Зое Космодемьянской. Он читал её собравшимся вслух. Все были потрясены жестокостью немцев и мужеством комсомолки.
С уходом на фронт отца многое по дому пришлось делать ему. А с весны 1942-го прибавились заботы по огороду, с которого кормилась семья. Мать засветло встанет, начнёт копать или полоть, затем передаёт начатое сыну, а сама - на колхозное поле. Потом главной обязанностью подростка стала заготовка сена для коровы и топлива для дома. Лесов в их краях не было: из прессованного навоза готовили кизяк, но он шёл на растопку при выпечке хлеба и приготовлении пищи. Для обогрева хаты заготавливали степной колючий курай. Так вот всё круто изменилось. И они, мальчишки военной поры, перешагнув через детство, сразу вошли во взрослую жизнь. Были забыты забавы, игры, оставлена учёба. Целыми днями - один, по горло всяких дел. Но иногда… Иногда, вдруг, забыв обо всём на свете, завороженный зимней метелью или шелестом листьев сада в летнюю пору, мысленно он переселялся в какой-то далёкий, нереальный, но такой желанный мир. Царство мечты, детской фантазии.
С конца лета 1942-го от Ростова через их места покатилась волна отступления. Брели люди - кто с рюкзаками или мешком, кто с детской коляской или ручной тачкой. Меняли вещи на еду. Гнали коров, табуны лошадей, овечьи отары.
Собрав свои пожитки, ушли неизвестно куда бабушка Василиса и дед Пантелей. На сельской нефтебазе открыли цистерны и всё горючее спустили в мелководную речушку Егорлык. Жгли неубранные хлебные поля.
27 июля 1942 года советские войска оставили Ростов. Отступали беспорядочно. Шли хмурые, усталые солдаты. На лицах - печать горечи и вины. Бомбовые взрывы, орудийный грохот, стрельба слышались всё ближе, как бы обтекая с двух сторон Привольное. Вместе с соседями выкопали на спуске к реке траншею, откуда он впервые увидел залп "катюш": по небу со страшным свистом летели огненные стрелы…
М. Горбачев:
"И вдруг - тишина. Два дня тишины. Ни наших, ни немецких войск. А на третий день со стороны Ростова в село ворвались немецкие мотоциклисты. Федя Рудченко, Виктор Мягких и я стояли у хаты. "Бежим!" - крикнул Виктор. Я остановил: "Стоять! Мы их не боимся". Въехали немцы - оказалось, разведка. А вскоре вступила в село и немецкая пехота. За три дня немцы заполнили Привольное. Стали маскироваться от бомбёжек и ради этого почти под корень вырубили сады, на выращивание которых ушли десятилетия. Вырубили и знаменитый сад деда Андрея.
А через несколько дней вернулась бабушка Василиса. С дедом она дошла почти до Ставрополя, но немецкие танки опередили: 5 августа 1942 года город был занят. Дед кукурузными полями, оврагами пошёл через линию фронта, а бабушка со своими пожитками вернулась к нам - куда же ещё!"
Да, от Ростова и до Нальчика немцы двигались, практически не встречая сопротивления. Советские войска были дезорганизованы. Как-то, когда они познакомились, А.А. Покрышкин, знаменитый лётчик, рассказал, что в августе 42-го ему удалось взлететь с аэродрома на окраине Ставрополя в момент, когда немцы уже подходили к нему.
Но за Нальчиком начали действовать заградительные отряды, в задачу которых входило выполнение приказа Сталина, известного под названием "Ни шагу назад". Действовали они решительно. Из отступавших быстро формировались части, которые тут же направлялись на передовую. В результате огромных усилий под городом Орджоникидзе немецкие войска, рвавшиеся к бакинской нефти, были остановлены и, как оказалось, уже окончательно.
После того как немецкие части ушли дальше на восток, в Привольном остался небольшой гарнизон, потом и его заменили каким-то отрядом - Михаилу запомнились нашивки на рукавах и украинский говор. Началась жизнь на оккупированной территории.
М. Горбачев:
"Первая новость - вылезли на поверхность те, кто дезертировал из армии и по несколько месяцев прятался в подвалах. Многие из них стали служить немецким властям, как правило, в полиции. После возвращения бабушки Василисы нагрянули к нам полицейские. Учинили обыск, всё перевернули. Не знаю, что они искали. Потом уселись на линейку, а бабушке приказали идти за ними в полицейский участок. Так она и шла через всё село. Там её подвергли допросу. Но что могла она сказать? Что муж её - коммунист, председатель колхоза, что сын и зять - в Красной Армии. Об этом и так все знали. Мать во время обыска и ареста вела себя мужественно. Смелость её была не только от характера - женщина она решительная, но и от отчаяния, от незнания, чем всё это кончится. Над семьёй нависла опасность. Возвращаясь домой с принудительных работ, мать не раз рассказывала о прямых угрозах со стороны некоторых односельчан: "Ну, погоди… Это тебе не при красных". Стали приходить слухи о массовых расстрелах в соседних городах, о каких-то машинах, травивших людей газом (после освобождения всё это подтвердилось: тысячи людей, большей частью евреи, были расстреляны в городе Минеральные Воды), о готовящейся расправе над семьями коммунистов. Мы понимали, что первыми в этом списке будут члены нашей семьи. И мать с дедом Андреем спрятали меня на ферме за селом. Расправа как будто намечалась на 26 января 1943 года, а 21 января наши войска освободили Привольное.
Четыре с половиной месяца село было оккупировано немцами, срок по тем временам долгий. Старостой немцы назначили престарелого Савватия Зайцева - "деда Савку". Долго и упорно он отказывался от этого, но односельчане уговорили - всё-таки свой. В селе знали, что Зайцев делал всё, чтобы уберечь людей от беды. А когда изгнали немцев, осудили его на 10 лет "за измену Родине". Сколько ни писали мои односельчане о том, что служил он оккупантам не по своей воле, что многие лишь благодаря ему остались живы, ничего не помогло. Так и умер дед Савка в тюрьме как "враг народа".
Всё-таки спасло нас наступление Красной Армии. О разгроме немцев под Сталинградом в селе узнали от самих немцев. А вскоре их войска, боясь попасть в новый "котел", стали спешно уходить с Северного Кавказа. С каким восторгом встречали мы красноармейские части!"
В своих воспоминаниях Горбачёв пишет: "Войну я помню всю… Многое, что пришлось пережить потом, после войны, забылось, но вот картины и события военных лет врезались в память навсегда". Всего три месяца пребывания немцев в селе Привольном, но как запомнил их одиннадцатилетний пацан! Только ли из-за испытываемого страха? Очевидно, не только это врезалось в память. Вот он вспоминает, как при первом появлении немцев в селе скомандовал старшим по возрасту ребятам, пытавшимся бежать: "Стоять! Мы их не боимся!" Пишет, что восхищался мужеством Зои Космодемьянской.
А что же было на самом деле? По словам его матери, записанным А. Коробейниковым, Миша без устали носил немцам воду в баню, ощипывал кур. Об этом искренне поведала Мария Пантелеевна группе журналистов, беседовавших о военном лихолетье.
A. Коробейников:
- Когда мы услышали от матери Горбачёва её рассказ о "немецкой доле" сына, то на всех это произвело почти шоковое впечатление.
B. Болдин:
- Михаил Сергеевич часто вспоминал те тяжёлые годы, но не очень любил говорить о том, как останавливавшиеся в их доме оккупанты заставляли готовить для них пищу, и Михаилу приходилось часами ощипывать гусей, уток и кур для стола гитлеровцев. О зверствах фашистов Горбачёв не говорил, а вот то, что сотрудничавший с немцами калмык выстегал его нагайкой, врезалось в его память, и он часто вспоминал этот недружественный акт по отношению к будущему Президенту СССР.
Оправдывая его прислуживание оккупантам, некоторые биографы утверждали: да, немцы были врагами, с которыми на фронте сражался его отец. Но он увидел не окарикатуренных персонажей, а живых людей, и это было первым опытом понимания того, что пропагандистские стереотипы упрощают, примитивизируют мир, а значит, и относиться к стереотипам в собственной стране следует осторожно.
Лидер от природы
Два года Миша не ходил в школу. У него не было обуви, а школа в Красногвардейском находилась на расстоянии в 22 километра.
Г. Горлов:
- Михаил рассказывал мне, что он смог снова пойти в школу благодаря своим товарищам, которые в складчину купили ему обувь и книги.
Итак, он снова принялся делать летом 22 километра пешком. Зимой он оставался у тёти в Красногвардейском. Так продолжалось до 1950 года.
Стремление к первенству в нём было болезненно развито ещё в детстве. Одна из его одноклассниц вспоминала: "В первом классе я была отличницей и на Новый год в подарок от школы получила куклу - Деда Мороза. Вечером, возвращаясь домой, услышала чьё-то пыхтение. Оглянулась - стремительно приближается кто-то. Миша бежит! Шапка в руках, шарф на ветру, валенки в разные стороны. Догнал. Повалил в снег. Сел на шею… Обидно было мальчишке, что не его отметили, ведь тоже неплохо учился…"
В. Болдин:
- Уже в детские и юношеские годы в Горбачёве чувствовался лидер. В школе он возглавил пионерско-комсомольскую организацию, верховодил во всех юношеских мероприятиях, участвовал в самодеятельности и сам выступал со сцены. Вспоминая тот период, Горбачёв сказал, что однажды сорвал в школе занятия, выведя всех учащихся на встречу воды, пришедшей по каналам в выжженную солнцем степь. Для тех засушливых мест вода - событие неординарное. Вот почему срыв занятий сошёл ему с рук, ибо его политическое чутьё, возможно, уже тогда было выше, чем у школьных учителей, не догадавшихся отметить это мероприятие, имевшее в то время не только хозяйственное, но и политическое значение. Прощалось многое Горбачёву ещё и потому, что был он отличником, учеником-общественником, а в последующие годы и добрым помощником отца, работавшего на машинно-тракторной станции, которая выполняла все механизированные работы на колхозных полях.
Как и многие в тех местах, Горбачёв рано начал трудиться в поле. Впрочем, это было характерно для тех трудных военных лет: деревня обезлюдела. Война нанесла серьёзные раны селу. Оставила она глубокий след и в характере Михаила. Он часто вспоминал о той поре, рассказывал, как прятался на дальних фермах от угона в фашистскую Германию. Конечно, это были не те зверства, которые немцы чинили в Белоруссии и многих западных российских районах, но и они оставили свою метину в характере Горбачёва.
М. Горбачёв:
"Учёбу в школе я возобновил в 1944 году, после двухлетнего перерыва. Никакого особого желания учиться я не испытывал. После всего пережитого это казалось слишком "несерьёзным" делом. Да к тому же, честно говоря, и идти-то в школу было не в чем. Отец прислал матери письмо: продай всё, одень, обуй, книжки купи, и пусть Михаил обязательно учится. А тут ещё дед Пантелей - надо учиться, и всё тут. В общем, пошёл в школу перед самыми ноябрьскими праздниками, когда уже первая четверть кончалась.
Пришёл, сижу, слушаю, ничего не понимаю - всё забыл. Не досидев до конца занятий, ушёл домой, бросил единственную книжку, которая у меня была, и твёрдо сказал матери, что больше в школу не пойду. Мать заплакала, собрала какие-то вещички и ушла. Вернулась вечером без вещей, но с целой стопкой книг. Я ей опять: всё равно не пойду. Однако книжки стал смотреть, потом читать и увлёкся… Мать уже спать легла, а я всё читал и читал. Видимо, этой ночью что-то в моей голове произошло, во всяком случае, утром я встал и пошёл в школу. Год закончил с похвальной грамотой, да и все последующие годы - с отличием.
О школе тех лет, о её учителях и учащихся нельзя писать без волнения. Да, в общем-то, это и не школа была, если говорить правду. Мало того, что она размещалась в нескольких зданиях села, построенных совсем для других целей. Школа имела в своём распоряжении мизерный запас учебников, всего несколько географических карт и наглядных пособий, мел, с трудом где-то добываемый. Вот практически всё. Остальное было делом рук учителей и учащихся. Тетрадей не было вообще - мне их заменяли книги отца по механизации. Сами мы делали и чернила. Школа должна была обеспечить себя топливом, поэтому держали лошадей, повозку. Я запомнил, как зимой вся школа спасала от голода лошадей: они настолько были истощены и обессилены, что не могли стоять на ногах. Откуда мы только ни тащили корм для них! А добыть его было непросто: всё село было занята тем же - спасало личный скот. Я уже не говорю о скотных дворах колхоза, откуда каждый день увозили трупы животных".
Их сельская школа была восьмилеткой. Прошло ещё почти 20 лет, прежде чем в Привольном построили современную среднюю школу. А в те годы 9-й и 10-й классы пришлось кончать в районной средней школе. Это примерно километрах в двадцати. Жил он на квартире в райцентре, как и другие ребята-односельчане, раз в неделю ездил или ходил за продуктами. Так что в старших классах был уже вполне самостоятельным человеком. Никто не контролировал его учёбу. Считалось, что он достаточно взрослый, чтобы своё дело делать самому, без понуканий. Лишь один раз за все годы с трудом удалось уговорить отца пойти в школу на родительское собрание. Когда пришла юность и он стал ходить на вечеринки и ночные молодёжные гулянья, отец попросил мать: "Что-то Михаил стал поздно приходить, скажи ему…"
С мнением о том, что Михаил Сергеевич с детства обладал некими экстраординарными качествами, не согласен Николай Тимофеевич Поротов - тот самый человек из Ставропольского крайкома КПСС, к которому в 1955 году на приём пришёл выпускник юрфака МГУ Михаил Горбачёв с просьбой направить на работу в комсомол.