До чего же длинный переход на станции метро "Франклин Рузвельт". Немыслимо длинный. Идешь, идешь, направо, налево, прямо, опять направо, опять налево… А где-то впереди музыка… Ближе, ближе. За поворотом смотрю - двое. Виолончель и аккордеон. Один черненький, тоненький, бородатый, другой - волосы до плеч, в свитерочке. На земле перед ними шапка, картуз. Бросают франки, довольно бойко. Человек десять, как и я, остановились, слушают. Хорошо играют. Что-то серьезное. Не знаю только что. И кто кому аккомпанирует, тоже не знаю. Виолончелист без смычка, щиплет струны пальцами, как на арфе. До сих пор звучит в ушах их музыка.
А напротив - во всю стену плакат. Жюльен Клерк. Певец. Во Дворце спорта. Молодая, улыбчатая, многозубая физиономия. Кудри до плеч. Такой же, как эти ребята. Только он во Дворце спорта, а они в метро "Франклин Рузвельт"…
Ах, ах, вздыхает моя жена, видишь? Вижу, говорю я, но сколько раз я тебе говорил, ребята собираются в Непал, там новый гуру, проповедник, появился, вот и собирают деньги… А рядам, как нарочно, почти впритык к Жюльену Клерку реклама какого-то "Анти-клуба" - река Меконг или какая-то другая, а на ней джонка. И довольно мелкими буквами: Париж - Бангкок - 8 дней - 3200 франков, Париж - Гонконг - 11 дней - 3800 франков… Мое месячное "континентское" жалованье, плюс у сына, Витьки, 800 франков одолжу - и в Гонконг! А? Теперь мне это куда легче сделать, чем в свой киевский гастроном сбегать за батоном к чаю…
Постоял я, бросил свой франк и пошел дальше… Нельзя больше стоять, тороплюсь на встречу с тобой, читатель. Давно уже пора прогуляться нам с тобой по Парижу. Но все, как говорится, недосуг. То Испания подвернется, то норвежский домик со своей библиотекой. Потом, после Норвегии, две недели в Израиле, а между ними еще несколько дней во Франкфурте - книжная ярмарка, тоже есть о чем поговорить, о советском павильоне, например. А до Испании еще Амстердам ("Ночной дозор" Рембрандта, музей Ван Гога…) и совсем не мертвый, слишком даже не мертвый (смерть туристам!) Брюгге с почти неведомым нам Мемлингом.
Но сейчас мы в Париже. Стоит, блядь, мессы. Ей-Богу, стоит. И не сердись на меня, друг, за прорвавшееся словцо, вряд ли знал его Генрих IV, но в устах одного моего друга (не скажу какого, все этого барда знают) оно прозвучало так к месту и не вульгарно, что я на минуту подумал, а не назвать ли мне так свои записки. Но вовремя одернул себя. Хотя, если уж говорить о названиях, то, ей-Богу, нисколько не хуже хемингуэевского "Праздника, который…". Ладно, хватит, точка. За мной…
Ни в какие музеи заходить не будем, просто доедем до Конкорд, от "Франклина Рузвельта" две остановки, там пересядем на direction Marie d'Issy и вылезем на рю дю Бак.
И дальше не торопясь, разглядывая витрины, останавливаясь у газетных киосков, сворачивая в боковые улички, возвращаясь назад, пойдем по бульвару Сен-Жермен в сторону Буль-Миш, бульвара Сен-Мишель.
Сен-Жермен, самый, самый что ни на есть парижский бульвар. По нашему понятию это, конечно, просто улица (бульвар - это бульвар Шевченко в Киеве, аллея тополей посередине улицы, отгороженная решеткой, или Леси Украинки - это бульвары…), здесь же скромные липы вдоль тротуара, и вообще не верьте парижанам - у них есть avenue Franco-Russe - три дома слева, три дома справа - вот и всё. (Правда, в Ялте есть проспект Павленко - тупичок метров сто длиной…) Растут себе, значит, скромные липки, по одну сторону они, по другую магазины. С москвичками ходить невозможно. "Не отворачивай голову, когда с тобой разговаривают, шею свернешь". - "Ну и сверну, что поделаешь". И не слушает меня, не может оторваться от… От чего? От всего…Не будем разглядывать "шмотки" (оставим их какой-нибудь женщине-писательнице, у нее лучше получится), глянем лучше на то, от чего я сам до сих пор млею.
(Читатель, примирись с тем, что ты сейчас обнаружишь, - я впал в детство… Совершенно серьезно, в определенном возрасте это наблюдается. По-французски называется tomber en enfance. Так вот, я впал в enfance, и впереди тебе не раз придется сталкиваться с моим впадением.)
Корабли… Корветы, фелюги, каравеллы, клиперы, фрегаты, крейсера, авианосцы. Продаются в больших коробках с картинками такой реалистической, будоражащей кровь силы, что хочется тут же, немедленно, купить весь флот. Это желание - купить все - возникает и при созерцании всех марок существующих автомобилей - нет, не в салонах "Рено" и "Фиат" на Елисейских полях, я не хочу больших автомобилей, это хочет сын - я хочу маленькие, и маленькие мотоциклы, и паровозики, и электровозы, и спальные вагоны не существующего уже Orient-Express (Агата Кристи!), и "боинги", "миражи", "фантомы"… В Японии, говорят, даже "МиГ-25" есть.
Стоит всего два доллара. Здесь его нет, и я купил "раму", "Фокке-вульф" 189 А-2, ту самую, которую по утрам мы так ненавидели в Сталинграде, проклятый, все видящий, все снимающий рекогносцировщик-корректировщик.
Все вышеупомянутые корабли надо клеить самому. Об одной из таких Санта-Марий я как-то написал рассказ. Как привез я из Америки одному мальчику такую каравеллу, как с его папой мы долго ее клеили, а потом мальчик со своим товарищем стали играть в мяч, и каравелле крепко тогда досталось. У рассказа есть теперь продолжение. Оба мальчика выросли, у обоих теперь окладистые бороды, и вот один из них, оказавшись в Америке, решил искупить свою вину - прислал мне из Лос-Анджелеса такую же точно каравеллу. Через десять лет. Сейчас она украшает шкаф одной, увы, забывшей меня киевлянки. А вообще они, эти каравеллы, украшают не только шкафы, они украшают жизнь, поверьте мне…
Солдатики… Всех национальностей и всех эпох. У нас на Родине этот вид развлечения не популяризуется (каких делать солдатиков? Советских и каких? Кто с кем будет воевать? И кто победит? А вдруг не наши?), здесь же есть все, начиная от римских легионеров и наполеоновских гренадеров до… советских пехотинцев. Правда, на них можно разориться. Какой-нибудь маршал Даву или Ней (а есть и они) может стоить и сто, и двести франков.
Вчера в нашем доме был двойной праздник - 2 февраля - десять лет внуку, Вадику, и 34-я годовщина окончания Сталинградской битвы. Мне подарили солдатиков, идущих в атаку, и маленькую стреляющую пушку. Вадику же… Всего и не перечислишь. И какой-то электрический автодром, и авианосец "Клемансо", и набор чего-то оптического (мама с бабушкой, конечно, ничего лучшего не нашли, как купить шорты и кеды…), и верх ребячьего восторга (конечно, я придумал) - маска президента Французской республики Валери Жискар д'Эстена. Ее рвали из рук в руки, все примеряли и конечно же фотографировались. Я с грустью смотрел на это… Подумать только, я просто зашел в магазин, где продают всякие забавные нелепости, и спросил - combien coute Giscard? - почем Жискар? - тридцать шесть франков - ответили мне. Представляете себе такую же картинку в Москве - почем Брежнев?
Но свернем на одну из боковых улочек, ведущих к Сене, на рю Бонапарт, или рю Сен-Пер, или рю де ла Сен. Старинные вещи… В этом магазине все морское: карты, астролябии, компасы, секстанты - полный набор Жюля Верна. В этом - оружие. Всех веков, кавалерии и инфантерии. И все настоящее. Панцири, шлемы, хвостатые каски, самурайские и Карла Великого мечи, шпаги, сабли, рапиры, пистолеты и арбалеты, мушкеты и мушкетоны. И бешено дорогие. Немецкая серая каска со шпицем, периода первой войны, - шестьсот франков - прекрасное дамское пальто.
Магазины кукол - опять всех веков и народов… Магазин марионеток - нет, не Ли Сын Манов и Тхэу, а арлекинов и пьеро. Магазин будд, тотемов и африканских божков из эбенового дерева (вспомнился писатель Вадим Кожевников, привезший из Китая, по словам его жены, "мешок Будды"). Магазин морских чудищ - сушеных осьминогов, звезд, морских коньков и монстров - маленьких каких-то акул с открытым ртом, очень похожим, говорят, на мой. когда мне вырвали зубы, чтоб вставить новые, прекрасные. Магазин птичек, попугаев и колибри… Собачий магазин… Но это уже мы попали на набережную Сены, возле Пон-Нёф. А если перебежать улицу, над самой Сеной, вдоль каменных парапетов - букинисты!
Букинисты!!! (восемь восклицательных знаков). Час, два, пять, десять, можно целый день бродить, разглядывать, листать, прицениваться, торговаться, уходить, возвращаться, опять торговаться и наконец купить "L'Illustration" за 1916 год (Верден!), "Signal", немецкий журнал, издававшийся во Франции в годы этой войны (присланные мне из Парижа номера, посвященные Сталинграду, хранятся в архивах КГБ, отобрали при обыске), открытки с видами Парижа времен Сары Бернар, картинки, гравюры, портреты киноактрис вплоть до Мери Пикфорд и Пири Уайтт, когда они были еще хорошенькими, карты, ордена, деньги, марки (это, правда, лучше покупать по субботам и воскресеньям на рынке неподалеку от Champs Elysees), ну и книги, книги, книги… Книги, книги…
Стоп! Остановись, несчастный! Французы тебя на смех подымут. За это вот все, что ты написал… Зулусы приехали!
Витрин не видали, рты раззявили. Да, не видали! Да, раззявили! Да, дикари, скифы мы с раскосыми и жадными глазами. И всё хотим купить. И покупаем. Не так, правда, как эмиры с Персидского залива и их жены, но приходите как-нибудь на Gare du Nord к отходу московского поезда - зрелище, достойное кисти не знаю кого, не было такого художника… "Нет, нет, проводник не пропустит", - с тоской и ужасом во взоре стонут уезжающие, глядя на эвересты своих чемоданов, и тут же жалобно: "Знаешь, сколько заказов? Тому то, тому то. Без этого не приезжай. Одних джинсов на пол школы. О таможне и думать боюсь. Третью ночь снится…" А раскормленный, рыластый проводник только ухмыляется, знает все наперед, ждет, когда потная, потерявшая от волнения голос хозяйка всех этих памиров сунет дрожащими руками полста, а то и побольше ему в карман. Прожженные бестии, за своей пол-литрой тоже небось жалуются: "И тому надо, и тому надо…"
Да, книги, книги, книги…
Есть такой магазин FNAC. На рю де Ренн. Я боюсь его как огня. И как кролик в пасть к удаву. Где бы я ни оказался, ноги всегда приводят меня в конце концов к нему - в этот трехэтажный, будь он трижды проклят, магазин, где книги на двадцать процентов дешевле. Вот и несут туда ноги, сами сворачивают на рю де Ренн.
Счастье, что у меня еще плохо с французским языком. Говорю об этом без тени улыбки. Ограничиваюсь пока книгами с картинками - фотоальбомами, путеводителями, справочниками, словарями и - о-о-ох! - по искусству. По искусству… Жить не хочется, когда видишь эти чудеса полиграфии, одной рукой и не подымешь. Я не говорю уже о всех Микеланджелах, Босхах и прочих Матиссах, а "Франция поверх крыш"? Летал, черт, на самолете со своим "каноном" над всеми Бургундиями, Пикардиями и Нормандиями и нащелкал, гад, так, что дух захватывает. А "Любимый Париж" ("Paris que j'aime")? А такая же любимая Флоренция, Венеция, Севилья, половина городов Европы? Ночной Париж… Таинственный Париж… Старый Париж… Мосты Парижа… Париж вчера и сегодня… Уходящий Париж… Стон рвется из моей груди. Сам хватаю себя за руку. Не надо! Не надо! И уже у кассы…
А детские книжки! Все эти Алисы в Стране Чудес, братья Гримм, Перро, русские сказки (Билибин!), шотландские, восточные, норвежские… И в немыслимом количестве комиксы.
О них, о bandes dessinees, отдельный разговор. Считается, что это гибель для детей. Начинается, мол, с комиксов и, минуя книги, кончается телевизором. А читают все, от мала до велика; стесняясь, подсмеиваясь над собой, но читают. Вот и я влип. Ах, куплю для Вадика - купил и не смог оторваться. Увлекся абсурдными историями - а я-то думал, что только стрельба и погони, - и не замечаешь, как время летит… Техника рисунка безукоризненна. От традиционной диснеевской до прекрасного иллюстративно-графического реализма, лаконичного, броского, с лихими ракурсами, полными динамики.
Рухнул я, взяв в руки "Необыкновенные похождения Адель Блан-Сек" - "Адель и чудовище"… Начинается все с того, что 4 ноября 1911 года, в Музее естествознания парижского Ботанического сада, в 23.45 вылупился из яйца цыпленок ихтиозавра. Вылупился, разбил окна и стал летать по Парижу. Подняты на ноги все, вплоть до Клемансо и Армана Фальера, президента республики. Газеты задыхаются от сенсации. Монстра видели там-то, он похитил того-то и того-то, кто-то его даже сфотографировал. А тем временем в Лионе… И пошло накручивание.
Фантазия у авторов неиссякаемая, но для меня прелесть всех этих нагромождений в самих рисунках. Очень конкретных, привязанных к месту. Узнаешь дома, улицы Парижа, Лионский вокзал, Jardin des Plantes, Pont-Neuf, и сделано все с превеликим знанием топографии и прочих городских архитектурностей, соткано из мельчайших деталей тех, бэльэпошных лет - такси, вывески, газеты, моды… Первый класс! Все вместе я назвал бы документальной фантастикой - милый моему сердцу жанр. Текст и рисунки Жана Тарди, надписи и цвет - Анны Делобель. Жму им руки. Покорили.
Но допустим, все это развлечение, всякие эти Адели, похождения пиратов, сыщики и разбойники, но в таких же картинках, и отличнейших, "История Франции". Ну как ее не выучить. Сама в рот лезет. На прилавках появились крестовые походы. Куплю! Ну а заодно и новую Адель - "Демон Эйфелевой башни"…
Что поделаешь, tomber en enfance…
(Донос членов семьи: купил не только "Историю Франции" и эту идиотскую Адель, а еще и "Похождения лейтенанта Блюбери", где от сплошной стрельбы и всех этих "Bum!", "Bzzzt!", "Rumim!" голова кругом идет. И продолжает утверждать, что рисунки его, видите ли, пленили. Не меньше ста франков потратил, а тут соображаешь, как подешевле кофточку купить.)
Согласен! Виноват! Каюсь! Взорвать бы этот FNAC к чертовой матери! Подговорить, напоить бы какого-нибудь террориста - давай туда со своей бомбой. И что же? Ноги уже несут на угол Сен-Жермен и Сен-Бенуа в магазинчик поменьше, но не хуже. И таких "не хуже", думаю, не меньше тысячи в Париже, а то и побольше.
Но нет, мы не зайдем в магазинчик "не хуже" (называется он, кстати, "Hune"), Бог с ними, со всеми этими комиксами, все мозги прожужжали, спасу нет, мы пойдем в "Deux Magot". Это рядом, сядем за столик где-нибудь в уголке, где потише, закажем кофейку, две порции Crocq'monsieur (зажаренную в гренках яичницу с ветчиной) и тихонько себе побеседуем. О Париже… "Deux Magot" - место знаменитое. Сейчас слава несколько приупала, но в период Сартра и Бориса Виана здесь собиралось все самое интересное, философски-бурлящее в Париже, здесь и рядом, в кафе "De Flore", родился знаменитый экзистенциализм. Не миновал этого уголка и Хемингуэй. Теперь же назначаю друзьям свидания - я.
Закурим по "Голуаз" и поговорим, значит, о Париже. Как таковом. Постараемся избежать банальностей, как то: древний и вечно молодой, красивый, притягательный, мечта и центр художников, жемчужно-перламутровые закаты, хотя это и действительно так.
Десятилетний Вадик, сидя как-то в такси и глядя по сторонам, сказал: "Маленький город, но хороший!" Я в этом "маленьком" городе прожил уже два с лишним года.
Какие-то районы знаю хорошо, какие-то люблю, какие-то нет. На моих глазах вторгалось уже и вторгается немало чужого, чуждого (только что открылся Центр Помпиду в Бобур, истинными парижанами встречен был в штыки, ну а как была встречена Эйфелева башня?), разрушаются, сносятся старые дома, нет больше "Чрева Парижа" - Les Halles, громадную дыру, "trou", на его месте до сих пор не знают, как и чем заткнуть, гибнут, сохнут старые деревья (газы, отходы!), заболели чем-то неизлечимым и были выкорчеваны старые липы на Place des Vosges, и все же… Дух, душа этого немолодого, но всегда юного (ай-ай-ай, и не стыдно?) города все та же.
Есть в нем, в этом городе, одно качество, которое ощущаешь с первой же минуты, первой секунды. В нем легко дышится. И сразу в нем становишься своим. Можешь быть в чем угодно - в рваных штанах (ну, это модно, допустим), в бурнусе, сари, горностаевой мантии, просто в трусах, никто на тебя не обернется (только я оборачивался), никто к тебе не подойдет. Единственно, что осуждается, это если ты войдешь не в те двери в автобусе - вот тут осудят все.
Дух свободы! Вот чем дышишь в Париже. Посмотрите на прохожих, на эту парочку, сидящую на скамейке, а то и просто на траве, на работягу, принимающего свой аперитив у стойки, на школьников, бегущих из школы, на ярмарочного зазывалу, да, наконец, на этих пташек возле Пигаль - как естественны, непринужденны, по-парижски грациозны они. Только возраст, природный стыд и плохой французский останавливают меня, чтоб не пригласить вон ту, в высоких, выше колена, сапогах к столику, думаю, тем для разговора нашлось бы больше, чем, ну, допустим, с покойной мадам Фурцевой.
Напротив нас, на той стороне маленькой площади, на паперти Сен-Жермен де Прэ, старейшей парижской церкви, какие-то юнцы в масках разыгрывают средневековую мистерию. Стоит небольшая толпа, хлопают. А кончат они, появится фокусник. Смейтесь не смейтесь, но я не меньше часа стоял возле него и терялся в догадках, как он все это делает, а главное, почему его никто не гонит. Не гонят и художников, расставивших вдоль ограды, чуть подальше, увы, не очень-то оригинальные, такие же, как на Тэртр, на Монмартре, картины, не гонят и труппу молодых акробатов, кувыркающихся прямо на тротуаре (нарушая порядок и движение пешеходов!), и пожирателя огня, горящей пакли - никого не гонят… А в Киеве молодой, здоровый дружинник с красной повязкой вырывает из рук жалкой старушки корзинку с фиалками, фиалки в урну (любит чистоту, порядок), а старушке: "Чтоб духу твоего здесь не было, спекулянтка чертова! Марш отсюда!"