Впереди были "Долина смерти", деревня Прохоровка и река Псел. Никому из нас не забыть той атаки. Кошмар "Долины смерти", прозванной так из-за тяжелейших потерь, навсегда врезался в нашу память. Экипаж унтершарфюрера Пренцля стал жертвой прямого попадания снаряда, находясь вне танка. Едва мы переправились через реку Псел и взобрались на ее крутые берега, едва мы снова заняли позиции над долиной, как советские танки пошли в контратаку.
Они наступали батальонами и полками. Они шли целыми бригадами и дивизиями. Они целыми батареями подтягивали к нашему плацдарму орудия, залп за залпом обстреливавшие берег реки и занимаемые нами высоты. Танки рвались к нашим позициям в количествах, с которыми нам еще не приходилось сталкиваться на таком клочке земли за все время боев на Востоке. Прохоровка стала не только бастионом к северу от Белгорода, не только стальной преградой на пути потока советских танков. Прохоровка стала могилой для многих храбрецов. Она стала символом обороны до последнего.
Танковые бои между Миусом и Днепром, осень 1943 года
Пожар на Миусе!
Северо-западнее Куйбышево восемнадцать советских гвардейских дивизий при поддержке двух танковых бригад, моторизованных и механизированных частей, примерно семидесяти артиллерийских батарей и многочисленной авиации прорвали фронт и заняли плацдарм на немецком берегу Миуса.
По планам Сталина захват этого плацдарма должен был открыть летнее наступление Красной Армии, став первым шагом на пути к победе. "Украина должна быть нашей! На. запад!"
Танковый корпус СС устремился от Белгорода к Миусу, пройдя за четыре дня более 400 километров.
Что это значило?
Тысячи колесных машин шли своим ходом. Гусеничные машины нужно было перевозить. Железнодорожникам приходилось работать без передышки. Для переброски требовалось огромное количество топлива. Нужно было укрепить мосты. И вновь операция была обязана своим успехом немецким организационным талантам. Мы прибыли в новый район действий 27 июля, а 30 июля вышли на исходные позиции.
Мы укрылись в подсолнуховом поле, дожидаясь рассвета. Впереди была высота 213,9. Мы обязательно должны были ее взять.
Наконец настал наш час.
В 8.10 германские пикирующие бомбардировщики обрушились на передний край вражеской обороны, а пять минут спустя двинулись и наши танки. Не успели мы пройти и нескольких метров, как угодили под огонь противотанковых орудий спереди и с обоих флангов. Наши стальные гиганты продолжили движение, но уже медленнее, осторожнее.
Пехотинцы начали карабкаться на броню, но тут головные машины начали взрываться. Мины! Мины! Унтершарфюрер фон Хорстен погиб в объятом пламенем танке вместе со всем экипажем.
Когда стемнело, нам удалось, наконец, занять два холма, лежавших перед основной целью - высотой 213,9. Одновременно мы заняли важную развилку дорог, но понесли при этом большие потери. Унтерштурмфюрер Моосбрюкер погиб; Кваренги и еще несколько командиров и членов экипажей были тяжело ранены.
Настала ночь, а с ней - короткая передышка. На рассвете мы продолжили наступление при поддержке пикировщиков. За каждый метр шла ожесточенная борьба. Мы подобрались к позициям русских на расстояние броска гранаты, но от вершины высоты 213,9 нас еще отделяли 500 метров. Наступила вторая ночь. Наши передовые подразделения приготовились отражать атаку противника. Рота понесла тяжелые потери. В строю осталось всего два боеспособных танка - остальные или были подбиты, или вышли из строя из-за полученных в бою повреждений. С горьким чувством мы видели, как один за другим уходят от нас друзья. Взвод остался без командира. Унтерштурмфюрер Гренцауэр пропал без вести под Белгородом. Рифкогель был ранен там же.
Над оврагами занимался рассвет третьего утра. Исключительно упорная атака русских была отбита. Около полудня пришло время вступить в бой. Дивизия двинулась в решительное наступление. Танки, "штуки" и пехота нанесли удар одновременно. Нам удалось прорвать позиции русских и занять часть ближнего склона высоты 213,9. Путь для пехоты был открыт.
Не успели мы выбраться из этого ада, не успели проститься с павшими товарищами, не успели насладиться короткой передышкой, как снова пришлось грузиться в эшелон. Так в первых числах августа мы оказались вновь в районе Харькова, который покинули полугодом ранее.
Советская Армия нанесла опасный удар, прорвав парализованный фронт под Валками в направлении на Полтаву. Сложилась угрожающая ситуация. Если бы противнику удалось перерезать шоссе Харьков - Полтава, в окружении могли бы оказаться сразу несколько немецких дивизий.
Нам нужно было добраться до Харькова как можно скорее.
Когда мы прибыли в Харьков и выгрузились, уже наступил вечер. Той же ночью мы выступили в направлении на Валки. Поспав несколько часов прямо в танках и машинах, мы снова двинулись в путь. Около полудня показалось село Ковяги. Однако взять его удалось только 2-й боевой группе. Во время боя в командирской башенке своего танка погиб командир группы оберштурмфюрер Бургшульте - ему оторвало голову прямым попаданием снаряда. Наша дивизия собралась в Ковягах и была разделена на несколько боевых групп. Рот больше не существовало. Уцелевшие машины 1-й и 2-й рот были сведены в 1-ю боевую группу. Оставшиеся танки 3-й и 4-й рот составили 2-ю группу. Мы были вне себя от радости, когда из госпиталя вернулся оберштурмфюрер Рифкогель, Принявший командование 1-й группой. Когда группа Рифкогеля получила приказ очистить от противника район вокруг села Ковяги, у нас снова было четыре танка: головным шел Рифкогель, за ним - Нитшке и Штайгер, а замыкающим - Баумайстер. Ганс Эггерт и Гельмут Кестер были ранены в последний день боев на Миусе. Через полчаса мы натолкнулись на противотанковую батарею из пяти орудий. Им удалось поджечь танк обершарфюрера Нитшке, но остальные танки их уничтожили. Мы вернулись в Ковяги.
Через два часа Рифкогель был ранен в седьмой раз. Свои же истребители по ошибке обстреляли наши танки из пушек, и Рифкогелю осколками оцарапало лоб и пробило ногу. В это время на позиции прибыли командир полка штурмбаннфюрер Бохманн и командир батальона Майердресс. Перед строем танкистов они вручили Рифкогелю награду - Рыцарский крест. Потом награжденного отвезли на перевязочный пункт. Наша группа снова осталась без командира. Новая перемена произошла, когда командир 2-й боевой группы оберштурмфюрер Альтемюллер был убит во время разведки. Он был последним ротным в 1-м танковом батальоне. После этого обе группы были сведены в одну, в командование которой вступил бывший дежурный офицер оберштурмфюрер Хербатшек, родом из Вены. Два русских танка решились на необыкновенно смелый маневр. Пока наши танки стояли в Ковягах между домами в ожидании приказов, два Т-34 с лязгом пронеслись по главной улице деревни на полной скорости. Прежде чем мы успели добежать до своих машин, чтобы броситься в погоню, оба противника скрылисьв-клубах пыли. Ночью мы выдвинулись для обороны деревни и заняли позиции в 500 метрах к востоку от нее.
Следующий день выдался жарким. На 13.00 было назначено крупное наступление. Планировалось молниеносным танковым ударом при поддержке авиации окружить и разгромить советский корпус, постоянно давивший на наш фланг.
Мы наступали без поддержки пехоты. Уже через несколько километров показался враг. В огромном подсолнуховом поле укрывалась советская пехота, вооруженная легким противотанковым оружием. Водить танки через подсолнуховые поля всегда было делом непростым - видимость была ограничена, и охотникам за танками часто улыбалась удача.
Противник начал отступать после сосредоточенного артиллерийского налета. Потом наше наступление попытались остановить русские танки. В это время впереди несколько пикирующих бомбардировщиков атаковали танки противника и уничтожили три из них прямыми попаданиями. Еще четыре танка подбили мы. Основные силы противника были сломлены. Мы опрокинули русскую пехоту и атаковали Коломак. Здесь мы впервые сошлись в бою с советским женским батальоном.
У Коломака сопротивление усилилось. После долгого обстрела из 75-мм орудий и атаки нашей пехоты, подоспевшей на бронетранспортерах, деревня пала.
Не встречая больше сопротивления, к вечеру мы вышли к Чутово, замкнув кольцо окружения.
После этого мы атаковали на Коломак и по дуге вернулись к Чутово, где соединились с остальными частями нашей дивизии.
Расстояние до цели составляло около 40 километров.
На следующий день окруженный противник был полностью разгромлен.
Этот бой на окружение позволил восстановить линию фронта. Мы расположились на постой в Константиновке, рассчитывая на несколько дней отдыха. Передышка продлилась пять дней. За это время боевая группа была усилена несколькими танками, прибывшими из ремонта. Потом мы подготовились к ночному маршу. На зубах скрипел мелкий песок. На следующее утро, когда мы остановились на окраине Колонтаева, броня танков была покрыта миллиметровым слоем пыли. Колонтаев все еще был в руках русских.
Головной взвод при поддержке пехоты взял Колонтаев около полудня. В этом бою нашему командиру, штурмбаннфюреру Майердрессу, прострелили легкое. В 15.00 мы снова получили приказ атаковать.
С восьмью танками под командованием Хербатшека мы начали наступление на высоту и внезапно наткнулись на непробиваемый противотанковый рубеж. Танки унтершарфюрера Флейтера и Штайгера были подбиты. Экипажам, за исключением двух человек, удалось спастись. Атаку пришлось прекратить в основном из-за наступившей темноты. Среди тяжелораненых был унтершарфюрер Веринг, потерявший руку, а уже вечером мы лишились командира группы, оберштурмфюрера Хербатшека - осколок ручной гранаты лишил его зрения. Командование группой принял оберштурмфюрер Штробль, бывший до того адъютантом Майердресса.
У могильного кургана
Рассказ командира роты оберштурмфюрера Вилли Хайна о боях 5-го танкового полка "Викинг" к западу от Харькова в августе 1943 года.
"4-я рота 5-го танкового батальона поступает в распоряжение полка "Германия" в качестве подвижного резерва и выступает немедленно".
Приказ поступил уже через час после того, как в ночь на 31 августа я принял роту штурмовых орудий после ранения оберштурмфюрера Йессена. Четыре самоходки, требовавших серьезного ремонта, были лишь условно готовы к бою. Несмотря на все технические неполадки (особенно туго было с радиостанциями), мы прибыли в указанный район, доложили о прибытии командиру и прилегли вздремнуть.
Едва рассеялся утренний туман, как пришли дурные вести: советские танки прорвались на участке между нами и соседней дивизией. Направление атаки - железная дорога Харьков - Полтава. Нужно было действовать без промедления. Наших войск вдоль железной дороги видно не было. Мы заняли позиции возле поросшего невысокими деревьями холма, похожего на могильный курган. Впереди в предрассветном полумраке маячили холмы.
Двигатели были выключены, поэтому мы услышали шум приближающихся Т-34. Через несколько минут мы увидели, как из-за холмов появились примерно 35 машин, увешанных гроздьями пехоты. "Орудие прямо… Дистанция - 1000… Бронебойный… Огонь!" Командиры и экипажи реагировали молниеносно. Четыре выстрела - четыре попадания - четыре пылающих вражеских танка. Красноармейцы в панике попрыгали на землю. Так повторилось несколько раз.
Было выиграно бесценное время - противник утратил порыв. Одиннадцать горящих Т-34 и еще четыре подбитых машины загораживали путь наступавшим. Задним ходом они быстро вернулись за холмы.
Наши танкисты повылезали из башен, радуясь новому успеху, но понимая, что следующей атаки нужно ждать из низин по обе стороны от гряды холмов. Вскоре показались новые цели. Из-за отсутствия радиосвязи сигналы подавались руками. Противник снова устремился в атаку, стараясь охватить нас с флангов. Мы действовали четко, словно на учениях, и противник снова отступил. Два танка пылали, еще два стояли неподвижно. Мимо нас на полной скорости пронесся 52-тонный КВ-2. "Кругом!" - навожу ему вслед орудие. Дистанция 250 метров; выстрел - попадание - рикошет. И так четыре раза. Потом… Ура! Русские выскочили из танка! Но КВ-2 все еще нас беспокоил. Мы подошли поближе… Русские вернулись в танк. Башня развернулась назад, но мы были готовы. Механик-водитель разворачивал машину слишком медленно, и перед нами оказался борт. Один выстрел, и вражеский танк загорелся. Мы вернулись на позиции напротив холмов, озабоченно размышляя, известно ли русским, сколько у нас осталось снарядов.
Без радиосвязи, расстреляв все снаряды, мы как зайцы убегали от двух десятков вражеских танков. Было 11 часов утра. Мы без потерь укрылись за железнодорожной насыпью, а подошедшая 3-я рота приняла бой с преследовавшим нас противником. Мы доложили обо всем командиру и быстро приступили к ремонту машин. В первую очередь привели в порядок радиостанции. Потом, уже вечером, мы заняли новые позиции на поле в двух километрах к югу от места вчерашнего боя.
Немного вздремнув в хорошо замаскированных машинах, с первыми лучами солнца мы засекли в стереотрубу вражеские танки, замаскированные под стога сена на наших прежних позициях. Мы доложили об этом по радио в штаб и запросили подкрепления. Мы ждали приказа - с этим противником надо было разобраться. Мы ждали, ждали… От нетерпения нам казалось, будто земля под ногами горит. Ко мне подошел раненый командир батареи самоходок из дивизии "Дас Райх", и мы с ним начали планировать атаку. Вместе с командирами всех девяти орудий мы залезли на башенку железнодорожного вокзала.
Цели были легко обнаружены и распределены между семью командирами. Две самоходки остались в резерве. Артиллерийский наблюдатель пообещал нам дымовую завесу, и ровно в 11 утра 1 сентября атака началась.
Под прикрытием дымовой завесы мы вышли на огневую позицию примерно в 400 метрах от противника.
Девять танков были подожжены сразу же. Четыре Т-34 развернулись к нам кормой и также были подбиты. Русские были уничтожены, и только бронемашина зигзагами пыталась укрыться за холмом. Не ушла и она.
Мы развернулись и расчистили советские передовые траншеи, открывая путь для крупного контрнаступления полка "Дер Фюрер" дивизии "Дас Райх".
С запада прибыл вновь сформированный 1-й батальон 2-го танкового полка "Дас Райх" на "пантерах". В марте 1943 года, после взятия Харькова, эта часть была переброшена в Германию. После того как экипажи Pz-IV прошли переобучение и получили "пантеры", их направили в район боев к северу от Харькова.
Рассказ радиста 3-й роты 2-го танкового полка Хорста Летцнера о танковых боях под Коломаком
День 12 сентября 1943 года выдался дождливым. Мы все с головы до ног были облеплены размокшей глиной. Нигде не было видно ни единого движения. Но все же мы время от времени напоминали друг другу, что нужно быть начеку. Не сообщали ничего и по радио.
Вдруг около часа дня унтершарфюрер Бек, сидевший на башне, взволнованно крикнул: "Идут! Русские танки!" Так началось танковое сражение за Коломак.
Не медля ни секунды, механик-водитель и командир заняли свои места. Радист и заряжающий бросились вручную заводить двигатель с помощью пусковой рукоятки. Наводчик вытащил из-под танка наши вещи. С третьей попытки двигатель наконец-то завелся. Все поспешили занять свои места. Радио было включено на прием. Оружие было заряжено и проверено. Примерно в трех километрах от нас один за другим появлялись русские танки. По радио поступил приказ: "Подпустить русские танки на километр! Без приказа не стрелять! Не двигаться!"
Тем временем по радио нам сообщили, что русские наступают целой танковой бригадой примерно в восемьдесят танков. (У нас было четырнадцать машин, причем у двух из них вышли из строя двигатели.) Русские наступали осторожно, рассеяв широким фронтом свои Т-34 и несколько КВ-1 и КВ-2. Позднее выяснилось, что у противника было восемьдесят шесть танков. С левого фланга Людвиг сообщил, что ему не удалось завести двигатель. Два вражеских танка были уже метрах в шестистах от его позиции. Части пехотной дивизии, развернутые справа от нас, уже начали отступать. Лейтенант, проходивший мимо нас с остатками своей роты, сказал, что удержать позиции против танковой армады русских невозможно. От просьбы Шэфера подпустить русских поближе и устроить горячий прием их пехоте, которая наверняка последует за танками, он просто отмахнулся. Он больше не мог удерживать своих людей в окопах. После сообщения по радио разведывательный батальон, усиленный 15-й ротой полка "Дас Фюрер", попытался заткнуть дыру на покинутом участке на правом фланге, хотя ему и так предстояло обороняться на достаточно широком фронте. Эти парни, старые товарищи, прошедшие с нами не один бой, растянулись еще дальше вправо, и атака русской танковой бригады захлестнула их по всему участку фронта.
Хуберт Людвиг снова вышел в эфир. Два Т-34 приблизились к его неподвижной машине уже на 400 метров. Он получил разрешение открыть огонь и за минуту подбил оба Т-34. Русские быстро почувствовали неладное на своем левом фланге и увеличили скорость. Дождь прекратился. Большинство Т-34 приняли немного влево, поскольку пока они засекли только Людвига. При этом они подставили нам левый борт, и мы легко могли их разглядеть. Даже самые дальние из них можно было легко обнаружить по характерным серым клубам выхлопных газов дизельного двигателя.
Потом по радио поступил приказ открыть огонь. Русские немного замешкались и не сразу нас обнаружили. Их стрельба не отличалась меткостью. Наш заряжающий Эрнст Цитгла поглаживал каждый подаваемый снаряд, желая ему попасть в цель. Наводчик Хайнц Шредер, как всегда, сохранял спокойствие, и, пока наш командир Эммерлинг волновался в башне, они не спеша целились и стреляли.
Уже после второго выстрела первый из наступавших Т-34 охватило пламя. Началась яростная перестрелка. Потом мы попытались вывести танки из окопов. Однако после двухдневных проливных дождей это оказалось очень непросто. Одна только мысль о том, что наша старая жестянка не выберется из ямы, заставила нашего механика-водителя Бека изрядно понервничать. Несколько раз он выпускал из рук рычаг сцепления, и двигатель глох, но после нескольких попыток мы все же выкарабкались. Потом с правого фланга нас вызвал по радио Виммер. Ему нужен был буксир и новый топливный насос.
Все больше и больше русских танков останавливались, объятые пламенем. Каждому из наших экипажей было что записать на свой счет. Хуберт Людвиг с левого фланга доложил о новых успехах. После боя перед нашими позициями насчитали двадцать три подбитых вражеских машины.
Мы подъехали к окопу правофлангового танка Виммера, экипаж которого уже подцепил буксирный трос и лебедку. После многочисленных неудачных попыток, не переставая вести огонь, мы вытащили танк из ямы. Отбуксировать его дальше не получилось - сломался блок, и лопнули оба буксирных троса.
В довершение всего у нас кончались боеприпасы. Потом мы получили попадание в левый верхний угол внешней задней стенки моторного отделения. Снаряд угодил в один из пяти топливных баков, расположенных за стенкой. К счастью, этот бак был уже пуст, и взрыва не произошло. Вскоре мы получили еще одно попадание - в четвертый левый каток. Снова пришлось менять позицию.