Потом мы получили разрешение вернуться к командному пункту батальона. Назад марш! Мы двинулись в тыл через низину и быстро оказались у КП. Мы спешно залили топливо и пополнили боекомплект. С собой мы также взяли блоки и буксирные тросы, а заодно и быстро отыскавшийся топливный насос. Потом мы на полной скорости рванули туда, где начиналась возвышенность. Подъезжая к склону, мы обнаружили примерно в 100 метрах от себя Т-34, приближавшийся слева сзади. Конечно же, мы не ожидали встретить его так глубоко в тылу. Через несколько страшных мгновений, за которые расстояние сократилось еще больше, командир Лоренц Эммерлинг приказал: "На таран!"
Тут Т-34 остановился и повернул башню вправо, прямо на нас. Хайнц Шредер завопил: "Сто-о-о-ой!" и снарядом, который всегда находился в стволе на всякий случай, попал русскому танку прямо в погон башни. Через пару секунд - мы еще не успели выстрелить снова - из башни русского танка взметнулось пламя. Из люка высунулся командир машины к упал вперед.
Снова благодаря прекрасному оружию, богатому опыту, отваге и упорству мы сумели одержать верх над "товарищами с другим номером полевой почты". Мы помянули их в час затишья. Результат вполне мог бы оказаться и противоположным. Однако времени на такие размышления не было - нужно было поспешить на помощь неподвижной машине Макса Виммера. Он все еще был там и получил только легкие повреждения.
Кульминационный момент битвы уже давно миновал. Почти все вражеские танки были подбиты. Механик-водитель Эмиль Энгель схватил привезенный нами топливный насос и с рекордной скоростью заменил его под редким огнем противника.
Еще приближаясь к переднему краю, мы сделали пару выстрелов, чтобы отвлечь внимание от Макса Виммера. Впереди мы видели русскую пехоту. Т-34 приблизился к нам на 2400 метров. Ганс Шредер, уже зарядивший фугасный снаряд, выстрелил и обездвижил русский танк.
Вскоре наступили сумерки. Шум боя затих. Русские потушили те танки, которые еще не догорели, и начали оттаскивать в тыл машины, оставшиеся недалеко от их передовой. После того как стемнело, со стороны русских еще долго доносился шум двигателей.
Рыцарский крест для механика-водителя
О немецких механиках-водителях во время войны говорили немного. Они послушно водили танки, подчиняясь приказам командиров. Однако и они могли сыграть решающую роль в бою, как показали действия унтершарфюрера Ганса Талера, получившего Рыцарский крест за выдающуюся отвагу.
Три средних танка 6-й роты 2-го танкового полка "Дер Фюрер" пересекли открытое пространство, поднялись на холм и внезапно были атакованы пятнадцатью русскими танками. За несколько минут танк, который вел Ганс Талер, подбил три Т-34.
Вдруг танк содрогнулся от мощного удара по броне. Попаданием тяжелого снаряда был разбит рулевой механизм и сорвана коробка передач. Командир оценил положение и крикнул по внутренней связи: "Конец!"
Но Ганс Талер так не думал. С помощью нескольких кусков проволоки, работая изо всех сил, он сумел вернуть ход танку и запустить двигатель. Меньше чем за полчаса этот танк подбил еще семь вражеских машин. Всеми этими успехами экипаж был обязан исключительно смелым и умелым действиям Ганса Талера.
Тем не менее Талер остался спокойным и скромным человеком и носил эту награду от имени всех механиков-водителей, тихо выполнявших свою работу. Он погиб смертью солдата 7 апреля 1945 года, командуя танком в боях за Вену.
Бои в районе Киева и Житомира, зима 1943/44 гг
Из дневника командира танка 2-го танкового полка "Дас Райх" Эрнста Штренга
Бои за Белую Церковь.
После того как между 3 и И ноября 1943 года Красная Армия прорвала немецкий фронт в районе Киева, колонны лучших советских танковых и пехотных соединений потянулись в направлении Житомира. Огромные массы войск двигались на юг, угрожая тылам группы армий "Юг". И снова германским войскам пришлось снимать с фронта механизированные и танковые части и молниеносно перебрасывать их, чтобы остановить эту волну.
Дивизия "Дас Райх" была приведена в готовность 5 ноября. В тот же вечер танковый полк "Дас Райх", включая роту "тигров", был первым направлен на погрузку на станцию в Бобруйске. Холодным туманным утром 6 ноября на улице вместе с нашими танками в ожидании погрузки выстроились бронетранспортеры моторизованного батальона нашей дивизии.
Мы преодолели 150 км по железной дороге через Владиславу и Ракитное до Белой Церкви - важного узла шоссейных и железных дорог. Мы прибыли в город в восемь вечера в полной темноте и сразу же начали выгружать танки.
Весь город готовился к эвакуации. Эшелоны один за другим отходили от станции. На улицах пылали целые горы бумаг. Все немецкие штабы и учреждения покидали город. Через час ожидался выход к городу русских танков. Люди в панике метались по улицам. Повсюду царили грабеж и разрушения.
Организовать сопротивление и прекратить беспорядки было просто некому!
Вот в такой обстановке мы выгрузились и заняли позиции на северной окраине города. Тем временем наш разведывательный взвод установил контакт с немецкими частями… или противником?., к северу от города. Пока войска нашей дивизии ночью разгружались на станции, танки разведывательного взвода уже вели бой в восьми километрах к северу от города. Поначалу мы были озадачены тем, как русским удавалось обеспечить снабжение войск в таком объеме по "выжженной земле", где были уничтожены все мосты, автомобильные и железные дороги. Лишь со временем данные разведки помогли ответить на этот вопрос. Оказалось, что русские доставляли припасы через Днепр по подводным мостам, построенным на 20 сантиметров ниже уровня воды. Немецкой авиаразведке долго не удавалось их обнаружить!
В тылу, к востоку от Днепра, к снабжению войск были привлечены немецкие военнопленные и местное население. Бочки с топливом не везли на грузовиках, а просто катили по дороге. Боеприпасы несли на руках или везли на телегах, и каждая деревня отвечала за доставку припасов до следующей деревни.
Рано утром 7 ноября крупными хлопьями повалил снег, и над равнинами засвистел холодный северный ветер. Лужи и придорожные канавы покрылись белой коркой льда. Наша рота "тигров" под командованием Кальса, заменившего раненого Тетша, вышла в район сосредоточения. После короткой остановки рота двинулась в бой навстречу советским танкам, шедшим с севера со стороны Фастова и Ксаверовки. По дороге к фронту в одном из "тигров" вспыхнуло топливо и остатки масла. Пожар сопровождался несколькими мощными взрывами, и машина выгорела полностью.
Силой взрыва экипаж выбросило из люков, но, как это ни странно, никто не был ранен.
На киевской дороге, километрах в пяти к северу от Гребенков, наши передовые танки встретились с противником и сожгли шесть Т-34. Примерно часа через три им пришлось оставить населенный пункт, атакованный превосходящими силами вражеской пехоты. Они взорвали за собой мост и заняли оборону южнее.
По дороге мы подобрали восьмерых пехотинцев из строительной части - других немецких войск в этом районе не осталось. Многочисленные русские танки не оставили им никаких шансов. Около полудня снег сменился дождем. Холодную и сухую погоду сменили непрекращающиеся ливни. Пока наши отважные пехотинцы, подкрепившись нашими пайками, окапывались по обе стороны от дороги на Гребенки, на высотах перед нами стали рваться первые снаряды, взметая в серое небо столбы дыма. Не имея никакого другого прикрытия, наши танки и машины стояли на обратных склонах высот. Мы держали под прицелом шоссе на Киев, на котором в любой момент можно было ожидать появления русских танков.
Когда во второй половине дня три русских танка вышли из деревни и пересекли ничейную полосу, мы открыли огонь с дистанции около 1000 метров. Не прошло и пары минут, как под сосредоточенным огнем шести "тигров" они были окутаны огнем и дымом. Четвертый русский танк двинулся на запад от дороги в направлении Славя часом позже и разделил участь предшественников. Он получил попадание с 800 метров. В небо взвился огненный шар, и корпус танка разломился. После этой неудачной попытки русские сосредоточили свои атаки километрах в восьми к западу и всеми силами навалились на Славя, стремясь прорвать наш укрепляющийся фронт. Несколько дней русские орудия и танки вели огонь по Славя, и положение там было критическим.
Недавно сформированная 25-я танковая дивизия, прибывшая из Франции, была спешно брошена в бой. Учитывая критическое положение на нашем участке, отдельные подразделения дивизии шли в бой сразу после выгрузки, не дожидаясь сосредоточения. 25-й танковой дивизии было приказано занять Фастов, оставленный 8 ноября. Части дивизии вступали в бой, не имея боевого опыта и не зная обстановки. Случалось и так, что колонны на марше ночью натыкались на русские танки, и результатом становились "большие потери в людях и технике".
Тем временем другие части дивизии, в основном на гусеничных машинах, выступили от Белой Церкви через Гребенки и Славя на Фастов. 9 ноября был занят Фастовец, расположенный восточнее Фастова.
9 и 10 ноября из-за повреждения гусениц мы провели в ремонтной роте, расположившейся в огромном заводском цеху на северной окраине Белой Церкви. Обстановка в городе совершенно изменилась. Вернулись спокойствие и уверенность! По улицам в сторону фронта двигались войска и машины. Солдатский клуб был открыт, и в нем отбоя не было от посетителей. В городе расположился штаб танкового корпуса.
Тем временем части вернувшейся из Италии танковой дивизии "Лейбштандарт Адольф Гитлер" разгружались на станции и выступали на фронт через Гребенки, Славя и Фастов. Кризис под Белой Церковью миновал. Фронт начал стабилизироваться. Хотя упорные сражения не затихали ни днем, ни ночью, мы с большей уверенностью смотрели на перспективу дальнейших боев.
Вечером 11 ноября мы двинулись в бой в районе Славя. Здесь прорвались русские танки. На краю деревни, среди взрывов снарядов, в небо поднимались столбы пламени над горящими домами и вражескими танками. Мы слышали шум круживших поблизости русских танков. Адъютант коротко передал нам приказания. Мы выступили из Славя, вышли из прикрывавшего нас кустарника и вдруг в дыму увидели черное, массивное брюхо вражеского танка метрах в двухстах от нас. Быстро прицелившись, мы выстрелили, и из ствола орудия вырвался длинный сноп огня. Тут же мы увидели беловато-желтое облако взрыва. Вверх поднялось грибовидное облако дыма и пламени, скрывшее от нас картину разрушения.
Метрах в двухстах восточнее Славя мы подбили второй русский танк, уже прорвавшийся через наши позиции. Судя по всему, он застрял или потерял гусеницу и был практически беспомощен. Около 8 часов вечера огонь вражеской артиллерии начал стихать, а затем и вовсе прекратился. Пехотинцы "Лейбштандарта" стали вылезать из полуразрушенных окопов и греться за кормой нашего танка, у раскаленных выхлопных труб и двигателя.
Вечером, пока мы плясали от холода вокруг танка, несколько солдат подобрались к подбитой русской машине и обнаружили, что ее борта все еще раскалены. Даже находясь на приличном расстоянии, мы чувствовали запах горелого человеческого мяса. Похоже, башню вместе с орудием сорвало с погона; все люки болтались на гнутых петлях. Мы осторожно заглянули внутрь - беспорядочная масса металлических планок и кусков железа. На полу и на водительском сиденье мы разглядели ссохшуюся, обугленную массу. Похоже было, что тела механика-водителя и экипажа усохли до размеров ребенка!
Вскоре после полуночи пришел приказ приготовиться. Мощной ударной группировке было поручено наступать из района Славя. Мы должны были двинуться на восток и выйти к железной дороге на Фастов. Там снова нужно было заткнуть брешь. Задание было не из приятных. Ночью в пути мы ориентировались по бледным огням и громкому гулу боя. В юго-восточной части поселка Гребенки, на другой стороне озера и рядом с большим сахарным заводом, пылали огромные костры. Сверкали выстрелы, и эхо разносило шум битвы. Никто не знал, как далеко в поселок вошли русские танки, где они и где обороняются наши собственные войска. Когда мы наконец подготовились к бою среди горящих домов, бледный рассвет нового дня осветил затянутые дымом улицы. Зеленые и красные огоньки трассеров пролетали над озером и хлестали по домам. Откуда-то доносились короткие и резкие звуки выстрелов танковых орудий. Как тут разобрать, где свои, а где чужие? По мере того как становилось светлее, стало легче разглядеть местность. Мы медленно двинулись в сторону озера. Снова резкий грохот выстрела танковой пушки! Все вздрогнули, увидев, как вспышка осветила небо. Проклятие! Откуда стреляют? Возле озера, у самого моста, мы увидели пылающий русский танк. Вокруг него лежали убитые и раненые солдаты. Потом мы наконец встретили свои танки. Командир разведывательного взвода доложил обстановку. Мы объехали озеро, медленно двигаясь вверх по пологому склону к окраине поселка, а затем по неглубокому оврагу между домами выехали на огневую позицию. Тут показались три русских танка. Не более чем в ста метрах от нас. на свету показался силуэт первой машины.
Мы резко повернули влево. Танк развернулся на месте и подъехал поближе к оврагу. Орудие развернулось, блеснул выстрел, и первый 88-мм снаряд, с ревом вырвавшись из ствола, вонзился в массивный черный корпус танка. Сквозь дымку выстрела мы разглядели попадание. Из всех люков в небо взметнулись языки пламени. Вдруг чуть дальше показался второй танк. Второй выстрел - попадание! Но танк не загорелся. Третий выстрел. Наконец в туманное утреннее небо над крышами домов поднялся огненный гриб. Мы были возбуждены; хриплые голоса экипажа заглушали гудение и треск переговорных устройств. Вытяжной вентилятор с гудением высасывал из танка пороховой дым. Потом из низины прямо перед нами появился еще один русский танк. Быстрое наведение; новый снаряд в ствол! Выстрел - попадание! То, что еще секунду назад было черным гигантом, превратилось в яркое огненное облако, увенчанное маслянистой шапкой черного дыма, окутавшего вскоре весь танк.
Короткая остановка, чтобы оглядеться. Потом - вперед! "Тигр" перевалился через насыпь, наклонился вперед и, дробя в щепки заборы, деревья и кусты, начал прокладывать себе путь к окраине поселка. Только тогда русские стали вылезать из канав и из-за изгородей с поднятыми руками. Они побросали оружие на землю и сдались. Чуть позднее справа от нас атаковали танки нашей 5-й роты, завершившие зачистку прорвавшихся русских войск. Те, кто не сложил оружие и пытался бежать на север по открытой местности, были срезаны трассирующими пулеметными очередями. При свете дня прорывы русских казались менее опасными, чем во время упорного ночного боя. Подъехал наш командир и поздравил нас с успехом. "Пожарная команда" на бронетранспортерах заняла позиции для атаки. Но они уже могли спокойно возвращаться - дело было сделано. По утреннему небу неслись облака. Снаружи стоял ужасный холод, и ветер вышибал из глаз слезу.
На расположенном неподалеку сахарном заводе началось изъятие запасов сахара. Все проходящие моторизованные части старались закинуть в грузовики, тягачи, бронемашины, передвижные радиостанции и легковушки как можно больше стокилограммовых мешков с сахаром. Машины подъезжали на погрузку со всех сторон быстрее, чем по сигналу тревоги. Слух распространился по прилегающим участкам фронта с невероятной скоростью. Но это никого не волновало. Рано или поздно русские окопаются на этом заводе или он просто сгорит. О вывозе таких огромных запасов в тыл не могло быть и речи, не говоря уже об эвакуации по железной дороге.
Во второй половине ноября было принято решение нанести контрудар из района Бердичева, чтобы снова занять Киев и старые позиции на Днепре. Советское наступление из района Киева пока буксовало. Неустойчивое положение фронта давало шанс на успех в случае, если удастся организовать необходимое снабжение немецких танковых и механизированных частей. В сводке ОКВ от 6 ноября говорилось: "Между Кременчугом и Киевом наши войска выбили советские части с ряда островов на Днепре и продолжают отражать непрерывные атаки противника в излучине Днепра к юго-востоку от Киева. В этих боях моторизованная дивизия "Дас Райх" уничтожила свой 2000-й танк с начала года". Эта 2000-я победа была записана на счет наших "тигров".
Житомир
Немецкое контрнаступление, начатое из района Бердичева при нехватке техники и людей против численно и материально превосходящих сил Красной Армии, уже в самом начале привело к занятию Житомира. Примерно в шестидесяти километрах к востоку от линии Коростень - Радомышль, встретив упорное сопротивление русских, наступление замедлилось и наконец остановилось, словно скованное леденящим холодом декабря.
Эта атака силами танковой дивизии "Гроссдойчланд", 1-й и 7-й танковых дивизий и дивизий СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер" и "Дас Райх" была обречена на неудачу, но, по крайней мере, с ее помощью удалось остановить прорыв Красной Армии в сердце Украины и на время стабилизировать фронт.
Сразу же после взятия Житомира 2-й батальон был переброшен в район Корнин - Скочище к западу от Фастова, к железной дороге.
В 3 часа утра танки были погружены на поджидавший эшелон, путь которого лежал на Житомир по местам, кишащим партизанами и отбившимися от своих бойцами Красной Армии. Танки были готовы к бою. В 11 утра из дымки показались большие дома, склады, заводы и сараи. Это был Житомир, вторично занятый нашими войсками три дня назад.
Мы быстро разгрузили эшелон и расположились на постой напротив железнодорожной станции, ожидая прибытия остальных частей. Часть гражданского населения уже вернулась в город. Работа железной дороги быстро была налажена, дороги для подвоза припасов были приведены в порядок, и большой город вернулся к нормальной жизни.
Утром 24 ноября полк собрался в ангарах на аэродроме у северной окраины города. Мы получили пайки и около полудня выступили по шоссе в направлении на Коростень и Радомышль.
Пройдя примерно 70 км, мы вышли на участок 7-й танковой дивизии и дивизии "Дас Райх". Найти постой в переполненных городах удалось лишь к ночи. Утром 25 ноября "тигры" построились для марша в сторону фронта. Нам приходилось объезжать огромные минные поля; из-за взорванных мостов возникали задержки. Вдоль дороги стояло множество выгоревших советских танков. Просто удивительно каким количеством танков оперировали русские!
Вблизи линии фронта по обе стороны от дороги занимала позиции артиллерия. Телефонные провода вились по серовато-бурой земле и исчезали в домах или окопах. Вокруг сновали посыльные на мотоциклах, санитарные фургоны и легковые машины. Здесь впервые вступили в бой реактивные минометы, минометы и огнеметы, установленные на бронетранспортерах. Над всем этим висело затянутое низкими тучами небо, придававшее прифронтовой полосе мрачный вид. Вскоре "тигры" свернули с дороги налево и сосредоточились у деревни в километре от линии фронта, где тут же были произведены все необходимые приготовления. Потом пришел приказ танкам идти в атаку.
Не сдерживаемые больше ничем, танки проламывались сквозь препятствия, круша все, что попадало под их гусеницы, и двигались в направлении цели, делая короткие остановки для стрельбы. Наш танк вышел из строя. "Отказ двигателя!" - крикнул механик-водитель. Термометр показывал температуру 120 градусов. По радио пришел приказ от Кальса: "Оставить строй и вернуться на исходные позиции".
Мы на время остановились, чтобы подождать, пока остынет двигатель "тигра", но и после этого удавалось передвигаться лишь короткими отрезками - вышел из строя вал вентилятора. Мы медленно ехали вдоль своих позиций.