Мы искали другого Билли Кинга. В сценарии это здоровенный ковбой. Как кулак разомнет - все вокруг разлетаются. Николай Петрович не соответствовал сценарному образу. Но мы сделали пробу. Караченцов был обаятельно напорист, заразительно драчлив и самоотвержен. Пришла идея: а почему, собственно, огромный? А если всех больших будет побивать не очень большой, но очень обаятельный и очень пластичный Петрович? На пробах мы дали ему "избить" Сашу Иншакова (ну кого же еще, если не главного "драчуна" - каскадера, постановщика всех потасовок?!). Коля замечательно его отметелил, Саша превосходно отыграл эту "метель". И Николай Петрович стал Билли "Петровичем" Кингом.
На эту роль претендовал и Алексей Жарков. Когда же мы утвердили Николая Петровича и я позвонила Алеше с извинениями и с надеждой, что наша любовь впереди, он так расстроился, что не смог выговорить ни одного приличного слова. Несколько лет мы вообще не разговаривали. Прошло время. Однажды мы встретились в Доме кино. Алеша встал на колени и попросил прощения. Мы снова стали дружелюбами.
За всю картину, за все время совместной работы, мы ни разу не усомнились в правильности нашего выбора. Николай Петрович прекрасно импровизировал, придумывал, предлагал. Моя задача была только отбирать да еще следить, чтобы через образ простого, наивного и порой даже глуповатого Билли Кинга не проступали черты умного и ироничного Петровича.
Недавно мы с Петровичем (он премьер, я президент) провели в Новгороде Великом фестиваль кинокомедии "Улыбнись, Россия!". И я снова - в который раз! - поразилась его отношению к делу. Для него нет на сцене несущественных проходных эпизодов, деталей! Все, что делает, он делает тщательно, репетирует до самозабвения, поет, отдавая душу зрительному залу. И зал отвечает ему взаимностью…
Во всех эпизодах фильма Караченцов был чрезвычайно точен, собран. И талантлив. В основном ему достались сцены драчливые и пьяные. Сплясать с девицами - на раз. Выполнить на спор трюк - захват ногами головы противника с переворотом - на два… Но… предстояла сцена гибели мистера Феста. Мы решили снять ее одним куском - от плачущего до смеющегося Билли Кинга. Николай Петрович попросил минуту для подготовки. Тишина полная в павильоне. Он говорит: "Готов". Я: "Камера!" Умирающий Фест произносит слабым голосом: "Заряжай…" Герой Караченцова выполняет последнюю волю своего учителя, начинает крутить ручку киноаппарата, при этом плачет. Крупные, честные слезы выползают из-под прикрытых век. Невольно поднимает глаза на экран - там в это время Чаплин… Вокруг все потихоньку от всхлипываний переходят к смеху. Но Билли стесняется улыбнуться - ведь рядом лежит умирающий друг… Вдруг раздается смех оживающего мистера Феста. Билли Кинг поворачивает голову к Фесту и сквозь слезы тоже начинает смеяться, это еще не смех, а всхлипывания, но смех прорывается… И наконец уже - смех, смех… В полный рот. Группа аплодировала актеру. Сняли один дубль.
После этого фильма мы подружились, надеюсь, навсегда. Желание работать вместе вылилось еще в восемь названий. Три фильма больших и много разного другого: пробы, эксперименты, клип, фестиваль… Но об этом после. Я никогда не считала для себя зазорным спросить его совета, сверить с ним свои наблюдения и проверить режиссерские решения на площадке.
Михаил Боярский в роли бандита Черного Джека
- попал в нашу картину благодаря мистеру Фесту. Мои ассистенты с большим трудом вышли на него, когда он приехал в Москву на съемки к Светлане Дружининой. Картина у них вовсю набирала обороты. "Боярский намертво занят", - резко отбила атаку Светланина ассистентка. И была по-своему права.
Но мои пошли в обход: они тайно сообщили Михаилу Сергеевичу, что в главной роли у нас снимается Андрей Александрович и что он лично очень просит Михаила Сергеевича составить ему компанию. И попали в точку.
Дело в том, что незадолго до картины Андрей Александрович и Михаил Сергеевич провели вместе бок о бок неделю в составе болельщиков нашей сборной в Мексике. Поддерживали искусством нашу сборную. Там они познакомились и подружились. Михаил Сергеевич буквально влюбился в Андрея Александровича. Потому и дал согласие на эту "компанию".
Михаил Сергеевич гораздо серьезнее, глубже и острее, чем роли, которые ему порой предлагают. Кажется, ему всегда не хватает сценарного материала, чтобы воплотить себя до конца. Но, что удивительно, он умеет быть при этом выразительным не только в больших работах, но и в искрометном эпизоде. Недаром Боярский столь популярен как исполнитель эстрадных песен. Ему всегда удается создать неповторимый и запоминающийся образ даже в музыкальной фразе. А в этом фильме с музыкой Геннадия Гладкова и ироничными словами песен Юлия Кима нужны были особенные исполнители - Андрей Миронов и Михаил Боярский, поющие актеры. Николаю Караченцову, тоже "душой" поющему актеру, досталась только одна строчка, которую он специально спел "мимо нот". Но что делать, метраж есть метраж. При монтаже у нас даже вылетел - не вписался в ритм картины - эпизод, где Джонни Фест одновременно и грустно, и насмешливо поет о неудавшейся любви: "Каждому свое, тебе - забава, мне - мученье, а время лечит только тех, кто болен не смертельно…" Тогда Андрей исполнил эту песню легко и без надрыва. После фильма, после смерти Андрея, она стала звучать удручающе символично…
Сейчас я иногда оставляю для себя эпизоды, не вошедшие в картину, а тогда мне это не пришло в голову - жаль. Две песни Андрея из нашей картины могли бы остаться сегодня для тех, кто его помнит и любит.
Замечательная джазовая певица Лариса Долина
- пела в фильме за нашу героиню. Она покорила меня тогда своим неповторимым голосом, профессионализмом, легкостью, умом, обаянием… Мы редко виделись за прошедшие годы. Я снимала кино, она пела. И становилась все моложе, стройнее и "звезднее". Но вот недавно я записывала песни к своей новой картине и осторожно обратилась к Ларисе с той же просьбой. И она снова покорила меня. Она прилетела в день записи с каких-то гастролей, выступила на концерте в Кремле, ко мне попала в 11 вечера, прекрасно спела две песни - и не взяла денег. Лариса осталась такой же талантливой, обаятельной и бескорыстной. Это дорогого стоит.
Диану, певицу из салуна "Бешеный бизон", возлюбленную мистера Феста, сыграла Александра Аасмяэ
- красивая и отважная актриса, известная зрителю по фильму "Экипаж" и по фамилии Яковлева. Просто в моем фильме она снялась под фамилией своего второго мужа, мастера международного класса по прыжкам с парашютом - "нашла свое счастье в воздухе", когда снималась в фильме "Парашютистка", как она сама говорила. Здесь, в роли Дианы Литтл, Саша прекрасно почувствовала новый для себя жанр комедии.
На роль Дианы пробовались несколько молодых актрис: Ольга Кабо, тогда студентка-первокурсница ВГИКа, Ирина Розанова, выпускница ГИТИСа. Ира мне нравилась, я ее знала, но она пробовалась так, как будто ей было неохота сниматься: нехотя спела, вяло сыграла на гитаре. Мол, не больно-то и хочется.
Потом, на картине "Дети понедельника" она как-то призналась мне: не люблю пробы. Я не хочу нравиться "на мгновенье". Мне нужно или все, или ничего… А кто ж из актеров пробы любит?! Конечно, это дело малоприятное, а для актера с именем - унизительное. Но… есть поиск жанра, есть момент "попадания" в роль и не… Наконец, есть продюсеры, которые отвечают за деньги, и они "хочут"… и имеют право.
Было еще несколько красивых молодых актрис из разных творческих вузов и театров. Мы искали "американский тип": с открытой белозубой улыбкой, с выразительной грудью под декольте - этакая "любовь ковбоя". Саша Яковлева потом шутила: "Алла Ильинична искала актрису с большой грудью, а нашла меня. Я - отдельно, грудь - отдельно".
Саша приехала почти по собственному почину. Не могу сказать, что она попробовалась удачно, но она очень хотела сниматься. Она сказала "ужасно хочу" и уехала. А мы продолжали поиски героини… Но Саша не сдалась. Она села на телефон и раскалила телефонную линию Ленинград - Москва: "Ильинична, я же болела, у меня была температура сорок. Лучше меня все равно не найдете, дайте попробоваться еще раз. Грудь я воспитаю".
Молодые актрисы проходили пробы без основного партнера - мистера Феста. Андрей Александрович был очень занят. Мы не могли его выдергивать для знакомства со всеми кандидатками на роль Дианы. Но потом я смонтировала видеоролик с основными претендентками и показала ему: "С кем захотите, с тем и будете сниматься". Для меня было важно его ощущение влюбленности в героиню. Он выбрал Сашу.
Как-то полушутя мы разговаривали с Андреем о его идеале женской красоты. Его всегда привлекали женщины, чем-то похожие на маму на Марию Владимировну. У Марии Владимировны было умное красивое лицо волевой русской женщины.
Саше повезло - она была ближе всех к идеалу.
Иногда Саша была обворожительна и самоотверженна. Она часами до изнеможения репетировала танец, ведь танцевать приходилось с профессиональными балеринами. Училась петь, вертеть кольт, скакать на лошади. Иногда ее перехлестывало, заносило - и тогда выдержать ее капризы было нелегко. Однажды в такой очередной "заскок" я сказала ей спокойно и жестко: "Мы отправляем тебя в Москву. Я договорилась с Госкино: все, что связано с тобой, мы переснимаем с другой акгрисой". Я блефовала, но была близка к тому, чтобы осуществить это на самом деле. Саша вдруг все поняла. И стала той очаровательной, красивой, талантливой и спокойной, с которой работать было комфортно, надежно и интересно.
Однажды Саша попросила меня почитать ее рассказы. Мне было некогда, я ловко увернулась. Тогда она обратилась к Андрею Александровичу. Он подозрительно на меня посмотрел - дескать, что делать? Вдруг это полный бред… Но все-таки взял. Прочитал и удивился: "Вы знаете, в ней есть искра Божья, есть дарование".
Лет через десять я встретилась с Сашей в другом ее качестве. Она организовала фестиваль - энергия у нее неуемная - под названием "Янтарная пантера" (кто-то из поклонников так ее называл). Те, кто был на фестивале, говорили, что это интересно, но очень похоже на Сашу - так же необузданно, ярко и не слишком организованно.
Саша даже сняла картину как режиссер. Звонит: "Слышь, Алла Ильинична, я кино сняла! Выхожу на площадку, ну, ни… не знаю, что делать, оператору говорю… (нецензурные слова опускаю. - А.С.), что сегодня снимать будем?"
Еще у Саши замечательные дети выросли, так, между прочим, между делом… Бабушка помогала.
Игорь Кваша
- в картине сыграл пастора Адамса. Игорь не случайно оказался в нашей картине. Во-первых, он был одним из ближайших друзей Андрея, а во-вторых (и в главных!) ему подвластно то тонкое чувство такта в отношении отрицательного персонажа, когда можно пройти на грани, по острию - и не споткнуться.
Игорь прилетел в Симферополь, откуда нужно было добираться до площадки часа два на машине. Администратор, который встречал его, поехал сначала в одно место, потом в другое, потом еще куда-то - по своим административным делам. Было жарко. Кваша устал после перелета. Посреди дороги он просто вышел из машины ("Я приехал сниматься, а не кататься по вашим делам"), поймал встречное такси и рванул обратно в аэропорт.
Вечером мне из Москвы позвонила его жена Таня, прелестная женщина и удивительный человек (дочь драматурга Штейна): "Игорь еще не улетел, он сидит в аэропорту. Он очень переживает, но отступить не может. Рейс завтра утром. Возможно, имеет смысл перехватить его?" Позвонила и Люба Горина, редактор нашей картины и подруга Андрея Миронова, Игоря Кваши, его жены и моя тоже… Попросила зла на Игоря не держать, и даже наоборот.
Дело уже к ночи. Стемнело. Подъезжаем к аэропортовской гостинице, стучимся в дверь его номера. Игорь видит меня и становится таким счастливым, забывает обо всех своих обидах: "Я так переживаю. Но я не мог иначе… Но я так переживаю. Я переживаю уже вторую бутылку водки". Мы купили еще водки и поехали "переживать" обратно. По дороге я почувствовала: водитель засыпает. Пришлось остановиться до утра - иначе заснет за рулем и не будет ни Кваши, ни меня, ни кино.
Так мы спасли ситуацию и репутацию. "Разведка" сработала - в лице жены и редактора, - и мы вернули Игоря в картину. На следующий день объявили выходной, работать было невозможно - всю ночь проездили.
Одноглазого ковбоя - героя Лени Ярмольника
- вряд ли кто вспомнит по имени. Изначально в сценарии у него была только одна фраза, и Ярмольник не очень хотел сниматься. Его герой Мартин, любитель выпить и подраться, должен был произнести: "Сдается мне, что это была комедия!" - после демонстрации фильма "Политый поливальщик", - и все.
Но Леня очень талантливый комедийный актер, ломающий любые сценарные рамки эпизодов. Если ему дать экранное время, он все равно прорвется и из одной реплики сделает целую роль. Он буквально фонтанировал всякими смешными "фенечками". И хотя в сложных трюках, как и все актеры, участвовал только в заключительной части - в "приходе" - выдумщиком был замечательным.
Это он придумал гэг с носовым платком - в изрядно пьяном виде ковбой не может попасть рукой в карман, чтоб положить белый носовой платок. Другая "фенечка" - по столу скользят стаканчики, щедро посылаемые ему навстречу, а он все никак не может поймать и выпить. История с ногами - тоже Ленина находка. Трюк такой: за столом сидит Саша Иншаков, закинув ноги на стол, следующий кадр - Саша встает и уходит, а ноги остаются лежать, оказывается, ноги были - Ярмольника. Дар придумщика - бесценный дар. Мне кажется, что телевидение не в полной мере использует Ленин комедийный талант или, может быть, Леня не в полной мере использует телевидение. Но, как говорится, не нравится - не смотри. Я и не смотрю. А он сейчас и не показывает…
Вообще звездная команда была удивительная. Вождя индейцев должен был играть Фрунзик Мкртчян, но в это время он запустился как режиссер с картиной "На дне", которую снимал в горах Армении. Он не смог спуститься с гор. Тогда Андрей Александрович Миронов помог мне разыскать в других горах - Уральских - Спартака Мишулина. Чтобы сыграть вождя, Спартак, можно сказать, свернул эти горы.
Трудности возникли и с поиском актера на роль гробовщика, местного философа и первого кинокритика Санта-Каролины. Я планировала на эту роль Армена Джигарханяна. Он дал согласие сниматься, но… не приехал. Я не затаивала обид. Значит - не смог. Но и я, к сожалению, не могла остановить весь процесс, чтобы дождаться его. В результате был приглашен на роль гробовщика-критика Лев Дуров. Я давно мечтала с ним поработать, но все не находилось подходящей роли.
Негодяя-растлителя Секонда сыграл интеллигентнейший Альберт Филозов.
Даже в самых крошечных ролях и эпизодах снимались звезды: Михаил Светин - аптекарь, Олег Анофриев - тапер в салуне, Борис Брондуков - ковбой, возмутитель спокойствия, Наташа Фатеева - жена индейского вождя, Галина Польских с Семеном Фарадой - супружеская пара, Наталия Крачковская - мексиканская девушка Кончита, наперсница Дианы (она предлагала нам использовать на крупном плане свой бюст вместо бюста героини), и еще многие другие замечательные… Так что "звезда с звездою говорила" буквально каждый день.
Существует заблуждение, что со звездами работать сложно, они-де очень капризны, требовательны не только в творческом, но и в бытовом плане. Но это совсем не так. И даже более того… Как бы мы выкручивались без наших замечательных звезд в условиях тотального дефицита, когда были перебои даже с бензином?! Обычно мы делали так: подъезжали всей колонной к бензозаправке, звезду вперед - и девушки-заправщицы были "готовы на все".
Перья с головы вождя
Для того чтобы получилась комедия, нужен мешок юмора. С этим у всех наших актеров был ПОЛНЫЙ порядок. Чтобы комедия получилась лирической, нужен километр любви. Тут нас хлебом не корми - дай главным героям хотя бы посмотреть в глаза друг другу. Чтобы кино было музыкальным - нужны в титрах Геннадий Гладков и Юлий Ким. И это уже знак качества. Но чтобы это был еще и вестерн, нужно всего-ничего - Дикий Запад: лошади, драки, кольты, салуны, перья и т. д.
Этого в запасе не было. Не только у нас, но и в богатых реквизиторских цехах "Мосфильма". Мы собирали Дикий Запад по крупицам, отсмотрели кучу вестернов. Что нам нужно, мы уже знали. Оставалось выяснить, где это взять. В отечественном кино вестернов давненько не бывало. Самое близкое, где можно было что-то ухватить, - у соседей по лагерю, на чешской студии "Бар-рандов-фильм". И чехи дали нам несколько ковбойских седел, пару комплектов сбруй и кое-что по мелочи. Мы рвались к кольтам. Но чехи держались до последнего - оружия не отдали: "Самим надо".
Костюмы, шляпы сшили на "Мосфильме". Перья для индейцев нам привезли из Крыма (думаю, общипали крымских орлов), и Света Башлыкова, художник по костюмам, их красила специально для головных уборов и даже сделала дубликат перьевой короны вождя. В фильме есть эпизод, где Олег Табаков (бармен Мак-Кью) стрижет перья с головы Вождя, они мешают ему смотреть кино. Эпизод короткий, а работа у художника трудоемкая. Сперва подогнать перышко к перышку, потом подрезать, чтоб Табакову удобно было их стричь ножницами (они же орлиные, крепкие). Если у актера чего не вышло, или у оператора застопорилось, или вредный режиссер просто по собственной режиссерской прихоти попросит сделать дубль - надо надеть новую корону из перьев и повторить съемку, а значит, у нее перья должны быть наготове.
Дикий Запад - американский городок Санта-Каролину с банком, салуном, аптекой, пустыней и кактусами - построил в Крыму, под Феодосией художник Женя Маркович.
Еще до съемок декорация, только что выстроенная в узком коридоре Тихой бухты, стала заваливаться от ветра. Хотя выглядела она внешне как настоящий городок, все-таки это была декорация - ее передние стены сзади подпирали балки. Выбранное нами для съемок красивое место, как оказалось, имело удивительное свойство - любой ветер усиливался здесь в десять раз, и создавался эффект трубы-вытяжки. Столбы, которые должны были удерживать конструкции, вкопали почему-то неглубоко. И вот у меня на глазах рушится город моей мечты - моя Санта-Каролина. Я схватила что-то типа лопаты и бросилась его спасать. Потом я поняла, что одна не справлюсь. Села и заплакала. Был яркий солнечный день. До съемок оставалось три дня. Два здоровых молодца из основного неактерского состава съемочной группы сидели неподалеку на берегу моря и играли в карты. И не поднялись… И продолжали играть… Но мне на помощь пришли каскадеры. Под сильными порывами шквального ветра они вкопали столбы. И город выстоял. С тех пор я нежно люблю людей, которые называются верным словом "каскадер".