…Вечерело. Закончился ужин. Комбат зашел на кухню. Чистившие картошку бойцы сообщили, что повар ушел в третий расчет к своему земляку. Шагая по тропинке, которая огибала огневую, Новицкий увидел двух солдат в курилке. Подошел к ним. Так и есть: два Кулика. Встали навытяжку. Комбат предложил сесть, разрешил курить и сам прикурил папиросу. Спросил:
- О чем толкуете?
- Навчаю земляка, як воюваты треба, - отозвался повар. Он потеребил пальцами бурые жесткие пучки усов, крякнул:
- Э, хлопцы! Орихи исты и то треба умиючи. А то кинешь у рот и зубы можешь поломаты. А вийськове дило - складна справа. А колы ше командирський пост довирилы - в доску розбийся, ночей не спи, а зробы все, як треба.
- Верно, Матвей Петрович, - согласился Новицкий.
- А Андрий наш - нос крючком, пузыри пускав, а дило страдав.
Кулик-младший, наклонив голову, затягивался табачным дымом, молчал. Он понимал, что немало наломал дров, да не соберешь теперь щепок в одно бревно. Придется довольствоваться положением красноармейца.
- Ничего, он еще молодой. Побудет бойцом, поймет службу и свое скажет, - обнадеживающе говорил Новицкий, глядя на мрачное лицо Андрея Кулика.
А Матвей Петрович, щуря серые выцйетшие глаза, обратился к командиру батареи:
- Колы ж мене до зенитки призначите? Давно обицялы.
- Выходит, прощай кулинария? - улыбнулся Новицкий. - Кого же на кухню?
- Так кулинар я доморощенный. А биля пушки ще в фомадянську стояв. Стриляв як! О-го-го!
- Каким номером хотите? - неожиданно для повара спросил Новицкий.
- Та любым. Не пидведу.
- Подумаем, Матвей Петрович, решим. - Новицкий бросил окурок в железную бочку, вкопанную в землю, встал. Поднялись и Кулики.
- Так що можно надиятыся? - не унимался Матвей Петрович, приподняв глаза.
- Да вы, оказывается, человек настойчивый, - заметил Новицкий. - Подумать надо…
Комбат знал, что на третьем орудии была неисправна полуавтоматика, и теперь, проходя мимо орудийного окопа, задержался:
- Орудийный мастер был? - спросил у дежурного в расчете Петухова.
- Так точно! Отремонтировал.
- Проверим.
Возвращаясь в свою землянку, комбат увидел, как обычно, всегда куда-то торопившегося старшину батареи Алексея Конушкина и предложил ему подобрать нового повара.
- А Матвей Петрович? - удивленно спросил старшина.
- Ему дадим другую работу…
Шли дни. Учебные тревоги, объявляемые Новицким, сменялись боевыми, затем снова тренировки. Пот не высыхал на гимнастерках батарейцев. Новицкий забыл о сне, казалось, с ног свалится. "Хотя бы скорее комиссар вернулся", - не раз думал он. И вот вскоре позвонил Манухин и сообщил, что Михайлин прибыл из командировки, находится в полку и вот-вот будет на батарее.
Под вечер заявился Василий Иванович Михайлин. От поездки в тыловой город, на военный завод, где с группой артиллеристов принимали боевую технику, впечатлений уйма. Поделился ими с Новицким и, узнав о новостях батарейных, поспешил к бойцам.
Шагает он своей кавалерийской походкой по огневой и слышит доносящийся шепот: "Чапай приехал". Михайлин знал: это так называют его. То ли потому, что имя и отчество такие, как у знаменитого комдива, то ли, может, находят какое-то сходство во внешности, манерах - трудно сказать. Но слово "Чапай" пристало к нему крепко. Направился к третьему расчету. Сидевшие на лужайке близ своей землянки бойцы вмиг встали. Один из них по всем правилам отрапортовал. Это - Матвей Петрович Кулик. Взгляд Михайлина задержался на нем: сапоги блестят, гимнастерка отутюжена, белоснежный подворотничок - артиллерист!
- Беседу проводите?
- Розповидаю хлопцам, як в громадянську вийну германский литак мы збилы.
- Вот видите, из полевой пушки сбили самолет, - заговорил Михайлин. - А теперь у нас отличные зенитки, дальномеры, приборы. Был я в тыловом городе, товарищи, там наши люди не жалеют сил, чтобы больше дать нам такой техники. И наказывали нам, военным: "Крепче бейте фашистов!" Правильный наказ, а?
- Правильный! - хором грянули голоса.
- А как мы собираемся по тревоге? Как изготовляемся к бою? - политрук укоризненно переводил взгляд с одного бойца на другого.
- Зараз перевиримо, - потеребил усы Матвей Петрович. - Дозвольте, товарищ политрук, команду податы?
- Пожалуйста.
- Внимание! К орудию! - громко прозвучал голос Матвея Петровича (он обычно говорил по-украински, но переходил на русскую речь, когда нужно было подать команду).
Вихрем понеслись бойцы к пушке, заняли свои места, мгновенно подготовились к бою. Командир орудия Кулик, подмигнув артиллеристам, улыбнулся:
- Добре, сынки, добре!
Михайлин одобрительно кивал головой. "Что ж, правильный курс у старого артиллериста", - подумал он.
С легкой руки Михайлина, между вторыми номерами орудийных расчетов - заряжающими началось соревнование на быстроту и выносливость в заряжании орудия.
Этому примеру последовали установщики трубки. Кто лучше, быстрее выполняет свои обязанности - у того учились другие.
Новицкий проводил комплексные тренажи со всей батареей. И когда однажды на огневые приехал Даховник и объявил учебную тревогу, бойцы батареи мгновенно привели боевую технику в готовность. Командир дивизиона выразил свое удовлетворение одним словом: "Молодцы!" А в разговоре с Новицким сказал:
- Что ж, вижу, ваша батарея на крутом повороте - это очень приятно. Батарея-то в первом дивизионе. А первый дивизион и по всем делам должен быть первым! - в глазах блеснула теплая улыбка. - Подполковник Герман того нам пожелал, и, как видишь, нередко это повторяю.
Вскоре обстановка на батарее Новицкого и во всем полку изменилась. К зенитчикам прибыло пополнение.
3. Необычное пополнение
- Братцы, невесты к нам, да еще какие! - послышался громкий возглас на огневой позиции второй батареи.
И бойцы, пользуясь тем, что был обеденный перерыв, устремились к подкатившему грузовому автомобилю. Старшина Конушкин стоял на подножке машины и хрипловатым, простуженным голосом крикнул:
- Помогай, хлопцы, сгружаться!
Юрий Синица первым забрался в кузов и стал подавать чемоданы. Хозяйки их соскочили на землю и, став кучкой, с любопытством поглядывали вокруг. Свирид Петухов, приняв от Юрия Синицы последний чемодан, подошел к девчатам.
- Откуда слетелись, голубушки?
В ответ:
- Из Оренбурга! Чебоксар! Кавказа! Камышина! Подошел старшина Конушкин, приветливый, добродушный человек, и, улыбнувшись, затянул песенку:
А ну-ка, девицы, а ну, красавицы, Пускай поет о нас страна…
И тут же прервал себя, заговорил другим, своим обычным тоном:
- Петь будем позже, девушки. А сейчас - в две шеренги становись! - и повел девушек к землянке, сразу же названной острословами "девичьей хатой".
- Хата неплохая! - оценила Надя Соколова, первой сбежавшая по ступенькам вниз.
- Пол деревянный, тумбочки! - весело отозвалась стройная большеглазая девушка с каштановыми волосами. - Да и кровати есть! Как дома.
- Чему ты радуешься, Лена? - скривила губы худенькая блондинка с припудренными щеками. - Тут же погреб настоящий! - обвела она недовольным взглядом жилище.
Лена Земцова вскипела, готовая вот-вот обрушиться на подругу. Но сдержалась и сказала спокойно, но с укоризной:
- Ты хочешь, Зина, во дворце поселиться. Чего тебе надо? Крыша есть над головой, светло!
- Какой же это свет? - возразила Зина Шеврик. - В зеркало себя не разглядишь. Встанешь - и головой за бревно зацепишься. А одежду где повесить?
- Ничего, устроимся, - успокаивала Земцова. Зина поставила свой чемодан у входа, как на перроне в ожидании поезда.
Молча стояли две девушки - низенькая, полненькая, с копной темных волос и высокая, худощавая, светловолосая. Это были Лиза Сомкина и Ангелина Ясинская. Они глядели друг на дружку, словно выжидая, кто первой сдвинется с места. Ангелина решительно развернулась, взяв Лизу за руку.
- Хватит нам раздумывать. Занимай плацкарт - и я рядом с тобой!
Тут все новоселы живо захлопотали возле коек и тумбочек. Землянка скоро преобразилась: аккуратно убрали постели, белой простыней прикрыли столик, на стене прибили вешалку для шинелей.
Ужинали девчата в своей "хате". Ели с аппетитом и от души смеялись над рассказом Нади Соколовой. Оказывается, с нею разговаривал ефрейтор Синица и советовал обязательно проситься в третий орудийный расчет. Он всячески доказывал, что их "птичьему расчету" только потому и не везет, что недостает человека с соколиной фамилией.
- Мы одну "птичку" из этого расчета уже видели возле кухни, - прозвучал чей-то звонкий голос. - Это, Надюша, твой знакомый - Петухов. Получил две порции каши и еще просил добавить.
- Вот так "птичка"! - грянул дружный хохот. Надя Соколова заступилась за Петухова:
- Он же кузнец и здесь с тяжелыми снарядами дело имеет. Силы много надо - вот и просит добавки.
- А мне и одной порции много, - отозвалась сидевшая с унылым видом Зина. Она съела лишь несколько ложек каши, к чаю не притронулась.
- Кушай, Зиночка, - упрашивали подруги.
- Что-то не хочется, девушки…
А когда легли спать, Зина уткнулась лицом в подушку и лежала не шевелясь. Удрученная, расстроенная, она ничего не слышала, хотя разговор в землянке еще долго не умолкал.
С утра следующего дня девушки начали изучать боевую технику. Им рассказывали об устройстве зенитной пушки, приборов, о том, как ведется стрельба по самолетам.
- Снаружи простая коробка этот ПУАЗО, а какие вычисления делает! - говорила Мария Игошина. - Вот бы мне поработать на таком приборе!
- А меня к пушке тянет, - мечтательно сообщила Соколова.
- "Птички" заманивают? - с ехидцей бросила Зинаида Шеврик.
- Не выдумывай, просто хочу к орудию.
- Телефонисткой бы мне стать, - вздохнула Зина. - Отвечать, вызывать, спрашивать - интересное дело! - заулыбалась она.
Орудия в окопах, землянки среди поля… Девчата на все смотрели удивленными глазами и с волнением думали о том, что их ждет впереди. Бойцы после восторженной встречи новичков притихли и стали критически оценивать их появление на батарее. Обступившие Петухова пушкари оживленно обменивались мыслями, будет ли от девчат польза на батарее. Одни утверждали, что из них получатся отменные зенитчики. Другие сомневались, заявляя, что женщины в дивизионе станут помехой. Третьи советовали не торопиться с выводами, а подождать, что получится на деле.
Новицкий понимал, что новичков, прежде чем поставить к боевой технике, нужно обучить выполнять обязанности.
Старшина называл фамилии бойцов нового пополнения, а Новицкий и Михайлин указывали, куда целесообразнее их определить. Из девушек были полностью составлены отделения ПУАЗО и дальномерное.
- Соколова просится наводчицей орудия, - сообщил старшина.
- Коль есть большое желание - удовлетворим, - решил Новицкий, а затем: - Телефонистки нам нужны. Охотники есть?
- Есть! - уведомил Михайлин. - Зинаида Шеврик хочет на это дело.
- Земцову можно назначить - возражать не будет, - предложил старшина.
- Хорошо, так и запишем, - заключил командир батареи.
А когда распределение новичков по расчетам и отделениям было закончено, комбат обратился к старшине:
- Я знаю Земцову. Пришлите ее ко мне.
…В сорок первом Лена Земцова окончила десять классов. Училась на курсах медсестер, а затем подала заявление с просьбой направить ее на фронт. Но послали в госпиталь. Между тем ее не покидала мысль попасть в действующую армию. И она снова пишет заявление: "Пошлите на передовую…" Ей сказали: "Будете зенитчицей. Это всегда воюющий род войск". Она согласилась.
Прибыв на батарею, Лена сразу же узнала Новицкого. Она видела его в госпитале, но комбат не сразу заметил волжанку среди девчат нового пополнения. А вот теперь, убедившись, что это именно она, позвонил в дивизион к Даховнику, сообщил:
- Волжаночка, которую я видел в госпитале, у меня на батарее.
- Да не может быть? - не верилось Даховнику.
- Все точно. Она, Земцова. С новым пополнением прибыла.
Девушки были назначены в расчеты дублерами. Бойцы стали их учителями. Готовясь к занятиям, Юрий Синица каждый раз старательно брился, менял подворотничок.
Когда товарищи спрашивали, почему он так прихорашивается, Юрий пояснял:
- Для молодых бойцов нужно во всем быть примером.
А ему в ответ:
- Небось когда занимался с Трисбаевым, ходил в нечищенных сапогах. А ведь Абдул тоже новичком был…
Осваивая обязанности наводчика, Надя Соколова жаловалась Синице:
- Видно, ничему не научусь…
- Быть такого не может! - решительно отвечал Юрий. - Ты же чертежницей была. Глазомер имеешь хороший. Значит, и наводчицей будешь - во! - показал он большой палец.
Возле ПУАЗО, касаясь плечами друг друга, сидели девушки и бойцы старого расчета. Маша Игошина уже знала, что ей нужно вращать рукой зубчатый разноцветный диск и совмещать его с другим диском, вращаемым при помощи механизмов. Но у нее диски не хотели совмещаться: то один забегал наперед, то другой. Так на протяжении всего занятия. Огорченная, ушла она от прибора к своей землянке.
А возле "девичьей хаты" не унимались звонкие голоса. Пришла с дежурства Зина Шеврик и. разразилась смехом:
- Теперь я Реечка!
- Почему это вдруг?
- "Реечка" - позывной батареи. А у телефона - я; Вот меня и называют - "Реечка".
Маша Игошина незаметно прошмыгнула в землянку. Села, пригорюнилась, смахивая набегающие слезы. Услышала слова песни "Широка страна моя родная…" и словно увидела перед собой утопающее в зелени садов родное село близ Бугуруслана, раскинувшиеся кругом поля с буйными хлебами. Перрон железнодорожной станции". Знакомые, близкие провожают ее в армию. Обнимают, целуют. А она на прощание говорит подружкам: "Смотрите, девочки, чтобы звено первенства не сдало. А я свой долг выполню!" Вспомнив все это, Маша просияла, приободрилась, подумала: "А все же я справлюсь со своими цветными дисками…"
Важное ли дело - совмещать диски ПУАЗО? Мария Игошина понимала, что от этого зависит правильность определения расчетной точки встречи снаряда с воздушной целью, а значит - меткость огня всей батареи. И потому-то у девушки щемило сердце, когда дело у нее не ладилось.
Не только Игошина, все ее подруги по батарее беспокоились о том, как быстрее овладеть техникой. Сотни и тысячи молодых патриоток из Башкирии, с Нижней Волги, Кавказа пополнили ряды воинов противовоздушной обороны Сталинграда. Пришли девушки в армию по зову сердца. Сменив платья на серые солдатские шинели и встав в боевой строй, уже этим они совершили подвиг. Многих из них встретили трудности в изучении военного дела, огорчения, вызванные суровой и непривычной обстановкой окопной жизни. Но они не опускали рук, напрягали все свои усилия для овладения техникой.
Вскоре из батареи Новицкого больше половины красноармейцев было отправлено в другие подразделения, и к приборам, орудиям на их место встали девушки. То же самое произошло и на других зенитных батареях. "Как же будет воевать "девичья гвардия" при отражении" вражеских налетов?" - с обеспокоенностью думал Новицкий.
Горячее дыхание войны ощущалось здесь все сильнее и сильнее. С весны сорок второго года Красная Армия вела тяжелые оборонительные бои на юге. Гитлеровцы хотели взять реванш за поражение под Москвой, в бой бросали свежие силы. Пали Харьков, Ростов-на-Дону. Зеленые поля полосовали гусеницы танков, колеса орудий, тягачей. Снаряды и бомбы безжалостно перепахивали землю.
На _ картах фашистских генералов синие стрелы устремлялись в сторону Кавказа, к Нижней Волге. Воздушные эскадры врага наносили удары по городам, железнодорожным станциям в нашем тылу. Первой среди таких целей противник считал Сталинград.
* * *
Намерение врага использовать свою авиацию для ударов по Сталинграду не являлось секретом. Об этом было известно зенитчикам, которые стояли на боевых позициях.
…В большом четырехэтажном здании на улице Ленина, недалеко от Волги, размещался штаб Сталинградского корпусного района противовоздушной обороны. В специально оборудованном подвальном помещении находился КП и главный пост воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС). Здесь сосредоточивались разведывательные данные о воздушном противнике. Отсюда шли боевые приказы, распоряжения во все сектора противовоздушной обороны города. Таких секторов было семь. На огневых позициях, полукольцом опоясывающих город, стояли батареи зенитных орудий среднего и малого калибра, а также зенитные пулеметы. На охране города находилось много аэростатов воздушного заграждения, прожекторов.
Враг сосредоточил на сталинградском направлении более 900 бомбардировщиков и истребителей. А им противостояло значительно меньше наших самолетов. Готовясь к налетам на город, гитлеровцы знали о явном численном превосходстве своей авиации. При таком соотношении сил в воздухе особая роль выпадала на долю зенитчиков. Пока же стояло относительное затишье. Но все чувствовали, как быстро сгущаются грозовые тучи. Заботились о главном: быть всегда начеку.
На стоянке легковых машин возле здания штаба беспрерывно гудели автомобильные моторы. Одни машины прибывали, другие уходили.
В тот день с утра возле штаба стояли плотными рядами юркие газики. Но уже в середине дня автомобили покинули стоянки. В голове колонны машин, следовавших в северную часть города, шел газик подполковника Германа. Кроме него, сидевшего рядом с водителем, ехали Манухин и Даховник. В воздухе безветренно, душно. Машина шла быстро, и пассажиров обдавал приятный сквознячок. Герман попыхивал самокруткой. Думал о том, что говорилось на совещании в штабе, прикидывал, что нужно сделать для повышения боевой готовности дивизионов.
- Н-да-а. Стрелять-то нам лучше надо, - проговорил командир полка. - Пугаем стервятников, а их сбивать надо. Вот в чем суть! И правильно критиковали нас…
Манухин положил руку на плечо Даховника, сощурил глаза:
- Лука Иванович пример нам в таком деле покажет, как в соревновании трубочных. Да?
Старший лейтенант свел брови, заговорил спокойно:
- Первый залп буду лучше готовить. От него, главным образом, успех стрельбы зависит.
Когда машина, прибыв в Спартановку, остановилась возле школы, Манухин пригласил Дахозника к себе. Он передал приготовленные заранее материалы для политинформаций, бесед с бойцами. Затем достал десятка два листовок "Три заповеди бойца ПВО", присланных из Москвы.
- Вручите эти памятки агитаторам, комсомольцам. Вывесите их на видных местах. Пусть каждый боец прочитает!
От спартаковской школы - штаба полка - Даховник направился на вторую батарею. Машина вышла к восточной окраине поселка, повернула к реке, остановилась возле: огневой.
- Где моя волжаночка? - сразу спросил Даховник у Новицкого.
- Здесь! Вызвать?
- Нет, нет. Не торопись, - остановил комбата Даховник, и мягкий веселый голос его стал строгим. - Слушай меня, Хлебороб. Фашистские самолеты не отгонять, а уничтожать надо! А значит, по тревоге быстрее собираться, первый залп лучше готовить. Строго выдерживать темп стрельбы. За боевой техникой смотреть в оба. Понял?
- Понял, товарищ старший лейтенант!
Подошел политрук Михайлин, как всегда живой, подвижный.