Развернув папку с бумагами, Даховник отдал ему часть листовок-памяток, другие материалы, переданные Манухиным. И, обратившись к командиру батареи и комиссару, сказал:
- Да, товарищи, за соревнование нам похвала. Но не зазнаваться! А теперь давайте ПУАЗО устанавливать. - И они направились в центр огневой позиции.
В тот день на батарею был доставлен новый прибор. Установка его требует много хлопот, и Даховник хотел лично проверить, как будут проходить эти работы.
Из; глубокого окопа выкатили старый прибор, требующий ремонта, и поставили новый. На нем быстро сняли пломбы. Опытные специалисты тщательно осмотрели каждый агрегат, шкалу, рукоятки. Командир приборного отделения, хорошо знающий свое дело сержант, уже хотел было доложить, что осмотр закончен, но в этот момент послышался голос Михайлина, стоявшего вместе с прибористами в окопе:
- Да это, товарищи, особенный ПУАЗО! Послушайте, что здесь на табличке написано! - И он начал читать громко, так, чтобы было слышно всем: - "Прибор изготовлен коллективом завода сверх плана, в честь 25-й годовщины Великого Октября",
Зенитчики подошли поближе, чтобы посмотреть на медную табличку с надписью. Лица расцвели улыбками. Кто-то радостно воскликнул:
- Вот это здорово!
Затем послышались новые возгласы:
- Благодарить надо рабочих!
- Спасибо!
Создавалось такое впечатление, будто здесь, на огневой, среди бойцов присутствовали ребята и девчата, пожилые рабочие в спецовках и вручили батарейцам свой подарок.
- Тыл ничего не жалеет для фронта, - обращаясь к бойцам, громко говорил Михайлин. - В поте лица трудятся наши люди, чтобы дать нам все необходимое для разгрома врага.
- А теперь проверим, как работает этот прибор, - проговорил Новицкий, убедившись, что установка его закончена.
Комбат подал сигнал:
- Включить ПУАЗО!
Девушки-лрибористки заняли свои места по боевому расчету. Введена скомандованная высота. Монотонно зашумели сложные механизмы…
Даховник и Новицкий медленно шли по расположению батареи. Комбат показывал траншеи полного профиля, окопы для пулеметов.
- Крепко поработали! - оценил увиденное командир дивизиона. - Так и нужно!
Затем Новицкий пригласил Даховника в свою землянку. Предвечернее небо было чистое, голубое. Воздух наполняли запахи полевых трав.
- Чудесная погодка, и заходить в землянку не хочется, - промолвил Даховник.
Застучали каблуки по дощатым ступенькам. Скрипнула дверь.
- Жиром бы смазали петли-то? - пошутил Даховник. - А то пищат, как поросята.
- Скрипеть двери положено, чтобы слышно было, что командир идет, - усмехнулся Новицкий. - Прошу извинить, выйду на минуточку.
Заглянув к дежурному телефонисту, Новицкий спросил:
- А где Земцова?
- Только сменилась!
- Передайте, пусть зайдет к комбату.
Спустя несколько минут Земцова вошла в командирскую землянку, приложила руку к пилотке и доложила, как положено. Выслушав ее, Даховник обрадованно воскликнул:
- Здравствуй, Лена! - и, подойдя к девушке, пожал обе руки, показавшиеся ему горячими и очень маленькими. - Садись, рассказывай! - продолжал он все тем же взволнованным голосом.
Глаза Земцовой расширились.
- Как же ты на батарею попала? Как служится? - спросил Даховник.
Лена рассказывала. Но вскоре на полуслове ее перебил резкий скрип двери.
- Тревога! - приглушенно, как бы не желая говорить об этом, крикнул Новицкий и убежал на БКП.
Звонко, переливисто звенела подвешенная гильза снаряда, слышался гулкий топот сапог.
Даховник на газике умчался на КП дивизиона.
Боевые расчеты батареи на своих местах. Матвей Петрович то почесывал затылок, то теребил усы. Он немного нервничал. Не видел заряжающего Петухова. Вместо него - Абдул Трисбаев. Не было и Синицы на месте наводчика. Там - Надя Соколова. Установщиком угла места, а также считывающего трубку тоже работали девушки.
- Не пидкачайте, дочки! - по-отцовски предупреждал их Кулик.
Разведчики обнаружили высоко в сгущающейся синеве неба маленькие черные точки. Нарастал, усиливался прерывистый гул моторов. "Юнкерсы"!
С КП дивизиона подана команда на батареи открыть огонь.
- По самолету! - прозвучал голос Новицкого, давшего целеуказание.
Лязгнули затворы. В казенники орудий посланы снаряды. Прошли секунды - и загрохотали пушки. Вздрогнула земля. Потемнело на огневой от вихрем поднявшейся пыли. И сквозь эту серую пелену бойцы увидели в небе горящий ком, от которого длинным шлейфом к земле тянулся дымный след.
Очередной команды для стрельбы не последовало.
- Горит! Стервятник горит! - послышались радостные возгласы.
Несколько батарей вели огонь по фашистским самолетам. Чьи же орудия угодили в цель? Новицкого не особенно это волновало. Важно, что один из хищников сбит и не понесет больше бомб на своих крыльях.
На батарею позвонил Даховник.
- Хлебороб, урожай нашего дивизиона. Вторая раньше других открыла огонь - значит на ваш счет записывается и победа.
Конечно, Новицкий был рад такому сообщению. Но теперь, когда окончились волнения, сидя в землянке, он особенно почувствовал неприятную ноющую боль в руке. Утром по телефону он сообщил об этом Ковальскому, а вырваться с огневой не может. Ковальский обещал заехать. И вот с КП дивизиона врач заглянул на вторую.
В конце лета сорок первого года, когда дивизион вел бои у Днепра, прибыл на должность врача Николай Ковальский. Перевязывал раны пострадавшим, делал операции. Порой вместе с другими ходил в атаки. Как-то вместе с водителем "санитарки" вывез десять раненых из вражеского кольца.
- Значит, сбили "юнкерса" над Волгой? - оживленно произнес Ковальский, здороваясь с комбатом.
- Да, боевой счет открыт!
- Ну а чем могу помочь, Иван Александрович? - осведомился врач.
Новицкий сообщил, что не на шутку разболелась рука, из которой во время боев в Донбассе вынимали осколок. Думал, что боль уляжется, ан нет, ноет и ноет. Врач назначил лечение.
- Смотри, батенька, выполняй все точно, чтобы на койку в лазарете не уложили.
- С такой койкой не хочу иметь дела. Я болею стоя, - сказал, усмехаясь, Новицкий, который не один уже недуг перенес на ногах.
А на огневой в это вечернее время царило оживление. Веселую трель рассыпал баян. Дробно стучали каблуки о сухую землю. Среди батарейцев оказались и Новицкий с Ковальским. Комбат вышел проводить врача, и они задержались. Девчата и бойцы - к ним:
- Просим потанцевать с нами!
- Могу! - с готовностью отозвался Ковальский и пошел в пляс. Кто-то стал подпевать.
- А комбат что, лыком шит! От полкового врача отстанет! - выкрикнул Новицкий и закружился в танце.
Так длилось недолго. Снова тишина наступила на батарее. Разведчики настороженно всматривались в вызвездившееся небо.
* * *
Все чаще и чаще над Волгой появлялись вражеские самолеты. Все чаще гремели орудия сталинградских зенитчиков. Гитлеровцы постоянно засылали воздушных разведчиков. Несколько раз бомбардировщики подходили небольшими группами. 29 июля фашистская авиация совершила массированный налет на волжский город. А 13 августа к огневым позициям зенитных батарей подошли вражеские танки. В этих боях зенитчики сдавали трудный экзамен…
4. Трудный экзамен
Сто двадцать фашистских бомбардировщиков, нагруженных фугасными и зажигательными бомбами, пересекли Дон, приближались к Сталинграду.
Первыми открыли огонь зенитные батареи, стоявшие в южной части города. Грянули орудийные залпы в пятом боевом секторе противовоздушной обороны. Начальник его майор Шумков помнил приказ: любой ценой сохранить ГРЭС. Он неослабно следил за приближающимися самолетами. Батареи его полка преградили путь врагу к электростанции.
- Авиация противника у границ четвертого сектора! - вскоре докладывал в штаб корпусного района ПВО командир 748-го зенитного полка подполковник Рутковский.
За спиной зенитчиков четвертого сектора - кварталы центральной части города. Здесь железнодорожный узел, паровозное депо, вокзал. И не случайно сюда особенно настойчиво стремились прорваться вражеские бомбардировщики.
Встретив сплошную стену зенитных разрывов, "юнкерсы" заметались. Одни из них ползли вверх в поисках безопасного "потолка". Другие уходили в стороны с противозенитным маневром. Третьи разворачивались и ложились на обратный курс. Оказавшись а кольце зенитных разрывов, один из бомбардировщиков вспыхнул и рухнул на землю вблизи станции Садовая. Второй самолет закончил свой путь на участке пятого боевого сектора - с грохотом врезался в балку западнее Бекетовки.
Но отдельные самолеты все же находили "коридоры" и проникали к городу. На жилые кварталы посыпались бомбы. Вспыхнули пожары. Из маленьких очажков они быстро превращались в огромные пылающие кострища.
Группа за группой немецкие самолеты рвались к району крупных заводов. Батареи второго и третьего секторов стреляли беспрерывно.
Вот группа бомбардировщиков взяла направление на Латошинку. Намерение врага понятно: разрушить железнодорожную паромную переправу через Волгу. В бой вступили дивизионы зенитного полка Германа. "Юнкерс", приблизившийся к Латошинке, попал в ураган зенитного огня. Судорожно вздрогнув, самолет свалился в заволжской степи.
А на Волге, за Спартановкой, прогрохотал сильнейший взрыв, и сразу же поверхность широкой реки покрылась гигантской пеленой дыма.
- Волга горит! - крикнул Абдул Трисбаез, когда расчетам была дана передышка. Матвей Кулик, взглянув в сторону реки, изумился. Вместо воды стального цвета сверкало будто раскаленное железо, покрытое сверху клубами бурой ваты. "Що ж воно таке?" - произнес Матвей Петрович, никогда не видевший ничего подобного.
А пламя, растекаясь, бушевало с огромной силой.; Новицкий, наблюдая за рекой, понял, что там произошло. Перед началом вражеского налета вверх по Волге медленно двигалось нефтеналивное судно. Теперь на его месте полыхало море огня.
- Что за пожар на реке? - спросил по телефону Даховник Новицкого.
- Танкер разбит.
- Налет не закончился, будьте начеку! - предупредил командир дивизиона.
Спустя двадцать минут Даховник сообщил Новицкому, что пятую батарею, стоявшую у Орловки, атакуют пикировщики. Новицкий приказал батарейцам тщательно наблюдать за воздухом. "Да, трудно теперь Черному", - подумал он о своем земляке, командире пятой.
От родного села Новицкого - Станиславовки рукой подать до Выхватновцев, где родился и вырос Семен Черный. Еще мальчишками вместе участвовали в играх, рыбачили на речке. Устраивали походы в древний город Каменец-Подольский, к манившей своей таинственностью старой крепости. Затем друзья потеряли друг друга из виду. А спустя несколько лет, уже будучи лейтенантами, вновь встретились в одном дивизионе.
Во время отступления на восток их батареи постоянно находились рядом. Одна за другой двигались на марше, одновременно развертывались для боя. И так - до самой Волги.
…В тот день комбат Черный все время находился на огневой, проводил занятия, тренировки. Уставший, спустился в землянку. Посмотрел в зеркало. Окликнул ординарца.
- Бриться мне пора?
- Давно пора.
На столике появилась горячая вода, мыло, кисточка. И уже бегает бритва по худощавым щекам. Вода в стакане, где споласкивалась бритва, стала желтого цвета. "Льняной, Белый, Овсяный - вот какую бы мне фамилию! - усмехнулся командир батареи, глядя то в зеркало, то в пожелтевшую воду в стакане. - А я - Черный!"
Снова вышел на огневую. Она находилась на холме, вытянувшемся восточнее Орловки. Домики селения, разбросанные по лощине, видны как на ладони. За ними - склон другого холма, гребень которого уходит вдаль, сливаясь с горизонтом. К юго-востоку отсюда, вдоль Волги, раскинулись каменные громады города.
Лейтенант Черный направился к прибористам, затем прошел к огневикам.
- Выверяем горизонтирование орудия! - бойко доложил сержант Громов, командир расчета.
- Да, проверять нужно! - одобрил его действия лейтенант и спросил, подготовлены ли снаряды к стрельбе и в каком количестве.
- Подготовлен полный боекомплект! - густым басом ответил высокий, широкоплечий заряжающий. Это - Свирид Петухов. После того как прибыли девушки, часть красноармейцев с батарей направили во взводы прикрытия огневых позиций, а наиболее опытные зенитчики назначены в батареи, где была нужда в специалистах. Так Свирид Петухов и Юрий Синица оказались в пятой батарее.
Во время занятий поступила команда "К бою".
Группа Ю-88 подходила к Орловке, и батарея открыла заградительный огонь. Строй самолетов нарушился. Один из бомбардировщиков вдруг отделился от группы и попытался проскочить к тракторному. Черный приказал стрелять по этому "юнкерсу" прицельно. Фашисту удалось скрыться в облаках. Затем батарея ударила по тройке бомбардировщиков, и они сразу же повернули на запад. Но не всем удалось уйти назад. Один воздушный пират взорвался, другой, видимо, получивший повреждения, пошел с резким снижением.
Долго длился бой. От беспрерывной стрельбы накалились стволы зениток. Повлажнели гимнастерки у бойцов, пот струился по запыленным лицам. Но не успели батарейцы утолить жажду колодезной водой, как появилась новая группа "юнкерсов".
Лейтенант Черный, не отрывая глаз, следил за воздушным противником. Он заметил, что самолеты начали перестраиваться. Это был верный признак того, что фашисты намерены атаковать цели с пикирования. "Не пойдут ли на батарею?" - промелькнула тревожная мысль. Он предупредил расчеты о возможной вражеской атаке.
Предположение комбата оправдалось. Головной самолет, отвернув от строя, ринулся на батарею. Воздух наполнился злым, душераздирающим воем. Зенитчики знали: пикировщик включил сирену. Грянули зенитки, и "музыка" прервалась. Самолет отвернул в сторону, сбросив бомбы в балку с рыжими откосами.
На батарею стали заходить еще два "музыканта". Зенитчики ударили по ним дружнее прежнего.
- Давай "крошку"! - покрикивал Петухов трубочным. Раскрасневшийся, разгоряченный, он не знал устали. Сопя, словно кузнечный мех, хватал нелегкие снаряды и ловко заряжал орудие.
Дружно били все пушки батареи. Между тем "юнкерсы" не оставляли намерения поразить бомбами огневые позиции. Вдруг к орудийному гулу добавился неимоверный грохот. Вверх взлетели фонтаны земли, поднялась туча пыли. Это последние из пикировщиков залпом сбросили бомбы, но взорвались они в стороне от огневой.
Когда "музыканты" удалились и на позициях осела пыль, батарейцы облегченно вздохнули. В трудном бою они не дрогнули, выстояли.
Одновременно пикировщики атаковали и другие подразделения зенитчиков. Но везде встретили решительный отпор. Ни одного орудия им не удалось вывести из строя. Только на шестой батарее взрывом бомбы, упавшей близ огневой, был поврежден ПУАЗО, ранены несколько бойцов.