- Годится, - быстро согласилась Лиза. Она приподнялась на цыпочки, сама сняла с него зеленую фуражку, поправив рукой откинувшуюся прядь волос, и, стащив берет, нахлобучила ее себе на голову. Приставила левую руку к козырьку.
- Товарищ командир! На вверенной Вам заставе все прекрасно и замечательно…
- Вольно!
Он поправил ей фуражку, чуть сдвинул назад, чтобы не сваливалась на лоб, и вдруг увидел ее глаза, глядящие из-под лакированного козырька куда-то мимо него. Он потянулся к ним, наклонился - она не отодвинулась - и накрыл их губами.
Ее тонкие руки скользнули к нему на плечи, она сама нашла его губы, а потом, через минуту, облегченно вздохнув, шептала:
- Давай сядем, у меня колени дрожат…
Они сели, он прижал ее голову к губам, к носу - фуражка свалилась - вдыхал запах ее волос и слушал, как она бормотала у него на груди:
- Откуда ты взялся?.. Еще вчера я ничего не знала про тебя и мне было все равно, есть ты или нет…
- А сейчас? - спросил он с оттенком мужского самодовольства и даже чуть приподнял ее голову, чтобы лучше слышать ответ. - А сейчас?..
Она не ответила, только глубже зарылась лицом в его гимнастерку.
- Зачем это все? Зачем? Паша… Пашенька! - вдруг вскрикнула она и разрыдалась совсем по-детски, всхлипывая и подрагивая плечами.
- Ты что? - испугался он. - Что ты?
- Я люблю-ю тебя-я… - захлебываясь слезами, сказала она.
- Глупая, - он прижался лицом к ее лицу и стал целовать глаза, щеки, мокрые от слез. - Я тебя тоже очень люблю. Я полюбил тебя сразу, как только увидел там, на лестнице…
- Нет… - всхлипывая, говорила она. - Ты не сможешь меня любить, я знаю…
Он достал платок, стал вытирать ей глаза, она прятала от него лицо, все еще вздрагивая, но уже от счастливого сквозь слезы смеха.
- Видишь, как все получилось… - сказал он, как бы самому себе.
- Ты не рад?
- Знаешь, что мне сказал мой дед, когда я приехал в отпуск? Он, собственно, прадед мне, ему уж за восемьдесят, но мужик крепкий и плотник замечательный. Последнее время предсказаниями стал баловаться. Раза два у него получилось - насчет видов на урожай, то да се - вот и стал пророка из себя корчить. Приходит это он и заявляет: "Твоя, - говорит, - планета, Пашка, начисто в небе исчезла". "Как? Что?" - это уж моя мамаша. "А так, - отвечает дед. - Не видно. Вчера смотрю - а ее нет". Мать в слезы: "Батюшки, убьют!" "Погоди, не реви, - утешает ее дед. - Она не то, чтобы совсем пропала, а другая звезда ее заслонила". "Что же это будет, дедушка?" - спрашивает мать - и в погреб за бутылкой. "А то будет, что звезда эта есть жена. Причем своя, нашенская, с Волги. Потому что по конфигурации такая же, как у Пашки, оттого, - говорит, - я вначале и подумал, что она совсем исчезла. Так что при народе тебе, Павел, объявляю - без жены от нас не уедешь.
Коли ошибусь, весь мой плотницкий инструмент забирай!" Это у деда самое большое сокровище. Посмеялся я, а вышло-то по его. Надо телеграмму отбить - пусть порадуется…
Павел помолчал, потом сказал твердо, как хорошо обдуманное:
- Мы поженимся.
- Ты что, Паша? - она подняла на него растерянный взгляд. - Разве можно так легко?
- А что нам мешает? - беззаботно сказал он.
- Многое… - глаза ее снова наполнились слезами.
- И-и! - засмеялся он. - Какая ты у меня! Какой в тебе химический состав-то мокрый… Чуть меди в волосах, а остальное - чистая Н20…
Она улыбнулась.
- В общем, ты моя жена, - весело отрубил он. - И закончим на этом. Давай-ка для начала накорми мужа. Что-то ты там говорила насчет пирогов и шанег? Я здорово проголодался…
- Ой, правда ведь, - заспешила она. - Сейчас сбегаю в каюту…
Сразу за пристанью начинался подъем в гору. Та же деревянная лестница, те же сады, зелеными уступами опоясывающие город. Большой красный плакат на столбах: "Трудящиеся Ульяновска досрочно завершили подписку на Государственный заем третьей пятилетки".
Голубой автобус встречал артистов с Ниной Васильевной в центре. Она что-то раздраженно выговаривала администратору в вышитой украинской рубашке, встречавшему ее. Увидев Глазкова, кивнула ему холодно и вежливо.
Лиза и Павел поднимались по лестнице, часто останавливаясь, чтобы оглядеться.
- Это Венец, - показывала она. - Помнишь, есть картина "Ленин-гимназист на Волге"? Это тут. Тебе когда надо быть на заставе?
- Двадцать второго.
- Восемнадцатое, девятнадцатое, - считала она, загибая пальцы. - На двадцатое на вечер можно взять билет… Три дня мы вместе…
Она вздохнула. Он приобнял ее, пальцами перебирал волосы над ухом. Она закрыла глаза.
По реке сновали лодки, груженые баржи швартовались к дебаркадерам, три раза ударил колокол на пароходе, привезшем их.
- Я ничего не знаю про тебя. И ты ничего не знаешь… Может быть, у тебя там есть кто-нибудь…
- Где "там"?
- Там… - она отклонила голову назад, в ту сторону, куда падали их длинные сомкнутые тени.
- Есть, - сознался он. - Одна дама. Много времени отнимает и характер, я тебе скажу…
- Кто она? - встрепенулась Лиза.
- Служба, - засмеялся Павел.
- А вдруг тебя убьют? - как-то особенно серьезно спросила она, приподнялась на носках, долго и пытливо всматривалась в его глаза. - А?.. Тогда и меня убьют.
Но глаза у Павла были веселые, они так и светились жизнью.
- Нет! - сказал он убежденно. - У нас в роду долго живут, до девяноста… И все своей смертью умирали…
- А вон чего говорят.
- Чепуха. Видишь, меня даже в отпуск пустили. Раньше отпуска были запрещены…
Они снова поднимались по лестнице. На самом верху ее, там, где начиналась зеленая улица с низкими деревянными и каменными домами, стоял газетный киоск. Он как раз открывался. Молодящаяся женщина-киоскер с ярко накрашенными губами только что сняла замок.
- Доброе утро, - Павел открыл дверь перед дамой. Она остановилась, заинтересованно рассматривая старшего лейтенанта. - Что-нибудь свеженькое имеется?
- Рано еще, товарищ командир, - она покосилась на Лизу. - Через часок, заходите…
- Нет ли у Вас "Правды" за 14 июня?
- Вам "Сообщение ТАСС"? Подождите-ка… - Она открыла сумочку, вынула газетный сверток. Газета оказалась "Известиями" за четырнадцатое число. В них был завернут завтрак.
Павел развернул газету - на второй полосе было набрано "Сообщение ТАСС".
- Вот смотри, - кивнул он Лизе, пробегая глазами строчки "Сообщения". Некоторые фразы читал вслух: - Видишь, что пишут… "Муссируемые в иностранной печати слухи о близости войны между СССР и Германией есть не что иное, как неуклюже состряпанная пропаганда враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в развязывании войны…" А ты говоришь…
- Слава богу! - кивнула киоскер, внимательно вслушиваясь в хорошо знакомый ей текст.
- И дальше вот… "Происходящая в последнее время переброска германских сил, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами…"
- Все-таки что-то там передвигают, шевелятся, - сказала женщина.
- Не посмеют! - твердо сказал Павел. Он улыбнулся киоскеру: - Подарите мне эту газету?
- Пожалуйста, пожалуйста, - заторопилась она. - И свеженькие могу отложить, заходите…
- Спасибо, - Павел приложил руку к козырьку. Лиза уже тащила его за рукав.
Общежитие, где жила Лиза, еще только просыпалось. На обоих этажах хлопали двери, заспанные тени девиц шмыгали в умывальные комнаты и обратно. Вахтер, немолодая уже женщина со скрипучим голосом и каменным лицом, вся в узелках завитых резинками волос, убирала складную деревянную кровать, на которой провела ночь.
- Здравствуйте, тетя Клава, - робко сказала Лиза, проходя мимо вахтера.
- Здравствуй-то здравствуй, документ все-таки оставьте, - проскрипела та, не взглянув ни на Лизу, ни на ее спутника.
Павел поставил чемоданы, вынул красное командирское удостоверение, протянул книжку вахтеру.
- Однако прошу быть осторожным, - нарочито официальным тоном произнес он и незаметно подмигнул Лизе: - Это военный документ и он может представлять интерес для разных заинтересованных лиц…
Тетя Клава отдернула, словно обжегшись, руку.
- Ну уж не надо, милый… Иди давай! - замахала она на него. - Мне и своих хлопот хватит…
Она еще долго ворчала что-то, возясь с постелью и поглядывая вслед уходящему гостю.
Комната Лизы оказалась на первом этаже в конце коридора. Лиза приоткрыла дверь и просунула в комнату голову. Оттуда раздался радостный визг и она, улыбнувшись, сказала Павлу:
- Не оделись еще. Подожди тут минутку…
Павел отошел к окну, закурил.
В комнате в это время шел аврал. Кроме Лизы тут проживали еще три девушки. Староста комнаты Александра, старшая из всех троих, высокая, с грубоватыми крупными формами, лучшая в техникуме физкультурница, осовиахимовская активистка, ворошиловский стрелок, а также член многих других спортивных и военно-прикладных кружков. У зеркала накручивала волосы и причесывалась Тамара, полненькая аппетитная блондинка, добродушная, смешливая, с голубым беззаботным взглядом. Третьей была Венера - молчаливая красавица татарка; черные волосы ее были заплетены в несколько тонких косичек, на которых позвякивало монисто - десятка полтора серебряных царской чеканки монет.
- Вот корова, - беззлобно ругала Александра Тамару. - Глаза не успела умыть, а уж в зеркало выпялилась. Постель же убрать рук нет.
Она сама Взбила подушки на кровати подруги, поставила их углышком одна на другую, накрыла кружевной салфеткой.
- Он красивый? - сквозь зубы спросила Тамара - во рту у нее были шпильки.
- Увидишь, успеешь, - ответила Александра и опять накинулась на нее: - Сколько тебе надо талдычить - не оставляй волос в гребенке? Посмотри, какую копну вычесала…
Она выкинула катышек волос за окно, расправила складки на скатерти, села у стола, закинув одну ногу на другую, и строго сказала Лизе:
- Вводи!
Девушки расселись вокруг стола и вперили взгляды в дверь.
Вошли Лиза с Павлом.
- Знакомьтесь, девочки, - волнуясь, сказала Лиза, - Павел Иванович Глазков.
Александра встала, сильно встряхнув, пожала ему руку.
- Шура.
- Павел.
- Очень рада познакомиться, - сказала Тамара.
Венера протянула ладонь, не поднимая глаз.
Снова все сели, Лизе стула не хватило, она присела на краешек кровати. Помолчали.
- Чайник! - вспомнила Александра и толкнула Тамару в локоть.
Та бровью не повела - во все глаза рассматривала лейтенанта.
Венера молча вышла из комнаты.
Из черного блюдца репродуктора, похрипывая, лилась музыка марша из кинофильма "Встречный".
- Неплохо живете, - оглядывая комнату, сказал Павел. - Чисто…
- Стараемся, - откликнулась Тамара.
- Сколько напрыгали? - спросил Павел, чуть наклонясь и рассматривая ряд оборонных значков на лацкане жакета Александры. Среди них один был значок парашютиста с цифрой "10" в кружочке.
- Завтра двадцатый, да, Шура? - с гордостью за подругу ответила Тамара. - Мы все пойдем на аэродром. Хотите с нами, товарищ старший лейтенант?..
Александра оборвала ее:
- Очень интересно это Павел Ивановичу…
- Отчего же, я с удовольствием, если пригласите…
- Конечно, пригласим. Правда, Шурочка?
- Если хотите, - смущаясь, сказала Александра.
Вошла Венера с горячим чайником, поставила его на пепельницу посреди стола.
- Будем завтракать, - поднялась Александра. - Венерка тоже сегодня только приехала, - посмотрела она на Лизу. - Прямо перед тобой…
- Да?
Венера кивнула.
- Час назад. Поездом…
- Ой, как здорово, девочки! - всплеснула руками Лиза. - Опять вместе…
- О-о… Соскучилась, - добро нахмурилась Александра. - А я дак без вас надышаться не могла…
Лиза обняла ее за плечи.
- Очень соскучилась, верно… Вы домой так и не съездили?
- Когда? У меня соревнования, у этой… - она кивнула на Тамару, - всё амуры…
- "Лишь только вечер затеплится синий…" - запела Тамара, подмигивая Лизе и помогая Венере выгружать из чемодана снедь.
Венера развернула полотенце, в нем были завернуты поджаристые треугольные пироги с дыркой посредине.
- Эч-пичмяч, - объяснила Венера. - Татарский пирог… Мама специально для вас напекла.
- Мама твоя - мастерица, - заметила Александра, потирая руки. - Вкуснотища, наверное…
- Надо их разогреть.
- Да у вас пир! - Забытый на минуту Павел поднялся. - Не помешало бы винца… Хоть сладенького… Где тут магазин?
- Я провожу, - предложила Тамара. - Разрешишь, Лизка?
- Тебя только за смертью посылать, - сказала Александра. - С Лизаветой бы и сходили, Павел Иванович…
- Пусть идет, - отмахнулась Лиза.
- Только быстренько, ждать не будем. Десять минут вам даем. По-военному…
- Слушаюсь, товарищ командир, - ответил Павел и открыл дверь, пропуская впереди себя Тамару.
- Как он вам, девочки? - сказала Лиза, когда закрылась дверь.
- Он все знает? - спросила Александра.
- Нет.
- Дак чего тянешь? Хочешь, чтобы злые языки донесли? - Лиза подошла к окну.
- Жалко ломать. Так все началось хорошо… А зачем я ему такая?
- Вот дура! - ругнулась Александра. - Недоросль! Дак ведь не скроешь, ведь все равно узнает!
- Пока узнает… Не хочу эти три дня портить… Потом напишу… - она повернула к подругам лицо с навернувшимися на глаза слезами. - Люблю я его, девочки…
Магазин оказался квартала за три.
- Можно я Вас под руку возьму? - спросила Тамара.
Она была с правой стороны; обошла лейтенанта и просунула полную руку ему под левый локоть. Павел усмехнулся:
- Были друзья-военные?
Тамара неопределенно хмыкнула. Она шла, высоко подняв голову, косясь по сторонам - все ли видят, как она идет под руку с молодым пограничником.
Какой-то парень в полосатой футболке остановил велосипед, не доехав до них метров двадцать; отставил ногу с зашпиленной штаниной на тротуар.
- Здравствуй, - сказала Тамара, едва повернув к нему голову.
Павел поднес руку к козырьку - мимо шагал взвод розоволицых, только что из бани, красноармейцев с вениками и полотенцами в руках. Взвод развернулся и вошел в ворота военного городка. На воротах плакат:
"Трудящиеся Советского Союза. Не забывайте о капиталистическом окружении. Будем неуклонно укреплять нашу Красную Армию и социалистическую разведку - ВЧК!"
- Лизка красивая, правда? - спросила Тамара. Павел кивнул.
- Вы когда познакомились?
- Вчера.
- Вчера? - испугалась Тамара и посмотрела на лейтенанта - не шутит ли. - И уже решили пожениться?
- А что? Напрасно?
- Нет, что Вы… Жена у Вас - клад. Я только удивляюсь, как Вы быстро разглядели…
- У пограничника глаз зоркий, - усмехнулся Павел, вспомнив ребят с тетюшской лестницы.
- Вы на какой границе служите?
- На западной.
- А-а… - протянула Тамара с уважением. - Диверсанта приходилось брать?
- Приходилось.
- Лично?
- Лично - нет. Всей заставой…
- Орден у Вас за это? - она кивнула на "Красную Звезду".
- Нет. За Хасан.
- Воевали! - ахнула она.
- Это еще не война. Пограничный конфликт…
- Вот и дошли… - сказала Тамара. Около магазина торговали мороженым.
- Хотите мороженого?
Продавщица выдавила формочкой кружок обложенного вафлями мороженого.
- А себе?
- Вы пока угощайтесь - я в магазин на минутку. - Он взглянул на часы. - Десять минут, отпущенные нам, кончились. А еще обратно топать…
- А вон оно, наше общежитие, - кивнула Тамара.
И правда - за высокими тополями совсем рядом белело знакомое двухэтажное здание.
- Чего же мы кружили? - Павел подозрительно поглядел на Тамару.
Она расхохоталась.
- За ваше счастье! - подняла бокал Александра. - Венера, вылей! Хотя бы пригуби… За Лизавету!
Венера чокнулась с Лизой и Павлом, но пить не стала. Навалились на пироги.
- Вкусный перемяч, - похвалила Тамара.
- Эч-пичмяч, - поправила Венера. - Перемяч - другое, по-вашему беляш…
- Давайте, девки, после практики к Венерке закатимся, - предложила Александра. - Лес, речка, ягоды. Каждый день будем этот эчемяч трескать…
- Эч-пичмяч…
- Когда у Вас практика? - спросил Павел.
- С понедельника. А Вам когда на службу?
- 22-го.
- Говорят, войны не будет? - полуутвердительно спросила Тамара.
- Это почему? - повернулась к ней Александра.
- Газеты пишут.
- Ты готовься к худшему, как в песне поется: "Если завтра война…" А ты и палец, как следует перевязать не сможешь… Я дак, если война, сразу в действующую попрошусь. Девка здоровая - самый раз раненых из огня таскать… А Вы как думаете, Павел Иванович? Как там немцы себя ведут?
Павел вынул из кармана газету.
- Вот, говорят, передвигаются, новые части перебрасывают…
- Это мы знаем, читали. Ваши собственные наблюдения?
Павел улыбнулся:
- Уезжал, было тихо. Они рядом, за Бугом…
Лиза придвинулась к Павлу, легла щекой на плечо. Он разлил по стаканам портвейн. И обнял Лизу.
Александра покосилась на них, подняла свой стакан.
- И все-таки за то, чтобы ее не было! - сказала она проникновенно и отпила глоток. - А теперь давайте чай пить с вареньем…
- А что, если за Волгу махнуть? - предложила Тамара. - Лодка будет, я сговорюсь…
- Мне в техникум надо слетать, - сказала Александра. - Разве часика через два…
- Раньше я и не успею, - сказала Тамара. - Значит, договорились - в одиннадцать? Вы как, Павел Иванович?
- Я не прочь искупаться…
- Ты бы отдохнул, Паша… - тихо сказала Лиза. - Он всю ночь не спал. Я на его койке дрыхла…
- Я совсем не хочу.
- Дак мы всё равно сейчас разбежимся, - сказала Александра. - В одиннадцать встретимся. Хорошо, Лизавета? А вы отдыхайте…
- Не беспокойтесь, я действительно не хочу.
- Так… - поднялась Тамара. - Не желает добром - мы его свяжем. Нас много… Ну? - Она грозно надвинулась на него. - Будете сопротивляться?
Павел поднял руки:
- Сдаюсь…
Он проснулся, когда солнце стояло уже достаточно высоко. Прямые лучи его падали на подоконник - дальше, в глубь комнаты не доставали. На краю кровати сидела Лиза и смотрела на него.
- Кто тебе снился? Не женщина, нет?
Он привлек ее к себе и снова закрыл глаза. Она прошептала ему в шею, щекоча ее губами:
- Я люблю тебя… Очень… А ты?
Он приподнял ее, перенес через себя, уронил одетую на постель рядом с собой. Целовал, расстегивая кофточку, сходя с ума от жаркой упругости молодого тела.
- Дверь… - сдавленным, мучительным шепотом сказала она. - Дверь…
Лодка шла споро, держа к противоположному берегу чуть наискосок, чтобы не сносило течением. Павел разделся до пояса, греб сильно, легко, радуясь забытой работе.