- Нельзя. Очень даже нельзя. Ты думаешь, легко было заставить выступать этого Федорку? Ведь я с ним целую неделю бьюсь. Раза три репетировали, раза три он отказывался, пока не сделал доклад.
- Тоже доклад, - фыркнул Химик, - такой и я сделать могу.
- И сделай, в чем дело?
- Ну, и сделаю… А задаваться нечего! Думаешь, что завклуб, так и задаваться можно…
- Стой. Ты мне зубов не заговаривай. Значит, берешься сделать доклад. Так и запишем. Теперь скажи тему и когда будешь выступать?
Химик растерянно посмотрел на Сашку. Шутит он или нет? Сашка ждал ответа…
- Н-не… Я не знаю, - запинаясь пробормотал Химик. - Какой доклад?
- Самый обыкновенный, как Федорка делал. Впрочем, если сейчас не можешь сказать названия, - скажи завтра. Я подожду…
- Ладно, завтра скажу, - обрадовался отсрочке Химик. - Только…
- Что?
- Н-нет… Так, ничего, потом….
И ушел.
5
"Ну, и вкапался же я! - думал он, сидя в своём классе за партой. - А Сашка какой хитрый. Ишь, как разговор обернул: сделай, говорит, сам…"
От скуки Химик опять начал разбирать замок, не докончив, швырнул обратно в парту и задумался.
Потом достал Сашкины книжки, долго перелистывал, перескакивая со страницы на страницу, пока не вчитался.
Но и читать ему долго не пришлось. Заскрипела дверь, и в класс пришел тот, кого он меньше всего сейчас хотел видеть, - Сашка.
- Вот какое дело, Химик-Миханик, - заговори Сашка, - я для твоего доклада занимательную тему придумал. Ты ведь техникой интересуешься?
- Ну?
- Сделай доклад о Волховстрое. Тема - что надо. Ребята наши здорово этим интересуются, прямо толпою пойдут. А насчет материалов, возьми вот газету и вот ещё эти. Читай, что карандашом обведено и выбирай самое главное. Потом скажи мне, и мы потолкуем. Идет? Теперь насчет сроку. Торопиться не надо и думаю, что недели тебе хватит.
- Хватит, - тоскливо ответил Химик. - Как раз!
- Ну вот и всё. Работай.
Сашка ушел, а Химик посмотрел ему вслед, выругался и сунул газеты в парту.
На другой день, уже твердо решившись отказаться от доклада, Химик пошел в четвертое отделение. Сашки в классе не было, но на его парте сидел юнкомовский председатель Иошка, который гостеприимно закричал:
- Товарищ Евграфов! Ну что, как доклад, подвигается?
- Плохо, - растерявшись от неожиданности, соврал Химик: - я не знаю, как делать.
- А конспект у тебя написан? - деловито спросил Иошка. Нет? Как же можно без конспекта доклад делать. Напиши вначале конспект и план доклада… Газеты прочитал?
Прочитал, снова соврал Химик и покраснел. - Все…
Отлично! Теперь тебе конспектик составить легко… Сперва, значит, расскажи, кто и зачем решил строить Волховскую гидростанцию. Потом расскажи, где и когда и в каких условиях начали строительство… Потом расскажи, в каком сейчас всё положении. Не забудь заметить, сколько оно стоить будет государству. Ну, и наконец - когда строительство будет окончено и какую принесет пользу. Вот и всё.
И всё!?
- И всё. Как раз что и надо… Особенно не расплывайся, говори поменьше, покороче. Понимаешь?
- Теперь-то я понимаю! А то…
- Что?..
- Нет, так… Ну, пока, пойду, всего…
* * *
В четверг весь вечер Химик читал газеты.
В пятницу говорил с Сашкой и начал конспект.
В субботу и воскресенье ходил в отпуск.
В понедельник проверял с Сашкой конспект, а вечером был на юнкомовском собрании и прислушивался, как надо говорить.
Во вторник ходил и готовился весь день, видел объявление: "В среду в 8 с половиной часов вечера в клубе состоится доклад на тему о Волховстрое. Докладчик тов. Евграфов".
В среду после уроков Химик пришел к Сашке и, захватив его, привел в клуб.
- Вот что, Сашка. Ты посиди вроде публики, а я тебе доклад сделаю. После ты скажешь, хорошо у меня выходит или нет.
* * *
Из клуба Химик выскочил веселый и даже засмеялся от удовольствия.
А наверху в зале натирали полы, и уборщица Аннушка чистила мелом дверные бронзовые ручки.
6
Вечером в клуб Сашка привел Химика за руку. В клубе горели все четыре лампочки и было полно ребят.
- К порядку, - высморкавшись, сказал Сашка.
Сейчас товарищ Евграфов, ученик первого класса, сделает доклад о Волховстрое. Прошу сидеть смирно и приготовлять вопросы. После доклада будет собеседование… - Ну, Химик; начинай.
Как он заговорил, Химик не помнил, но вдруг запутался где-то в словах.
"Ленин сказал… кооперация… плюс электрификация…"
В рядах громко засмеялись.
- Кипирация плюс электрификация…
- Тише! - обернувшись к остряку новым и незнакомым голосом крикнул Сашка. - Побузи ещё у меня - живо вылетишь. Пришел слушать - слушай, а хамить нечего! Вали дальше, Химик…
Глава пятая
1
Викниксор сидел у стола, полуобернувшись к юнкомам, пришедшим говорить с ним о комсомоле. 0н ковырял в ухе, внимательно рассматривал найденное там и растирал в пальцах. Вид его был неопределенный и скорее недовольный; он наверное и не слушал Иошку потому что вдруг прервал его и, грузно повернувшись в кресле, заговорил:
- Да, комсомол - вещь хорошая, но не для нас…
Это озадачило ребят. Иошка переглянулся с юнкомцами и, стараясь говорить бодро, возразил:
- Почему? Ведь Юнком тоже комсомольская организация. Мы хотим только переименоваться…
- Ах, дело не в названии. Нашей школе вовсе не нужен комсомол. Юнком занимался и занимается школьным строительством. Комсомол займется политикой, а школе этого не надо.
- Но ведь и Юнком тоже занимался политикой?
- А кто говорит, что Юнком - совершенство. Нам нужна совсем другая организация… Такая организация, которая существует в английской школе. Там, например, есть объединения лучших учеников - таутеров. Тутеры помогают воспитателям в их работе, занимаются с отстающими, выясняют и пресекают проступки своих младших товарищей. У них есть свои выборные органы, спорткоманды, и всю работу они проводят в тесной связи со своими учителями.
- Знаете, Виктор Николаевич, - желчно произнес Иошка, по-нашему между комсомолом и вашими таутерами очень большая разница.
- Только та, что тутеры для нас нужнее.
- И потом, - вмешался Сашка, - тутеры у нас не пройдут. Это же накатчики. Их бить будут.
Викниксор замолчал. Секунду он что-то обдумывал и наконец осторожно сказал:
- Конечно. Их бы били… Но после Юнкома… мне казалось… я думал… этого уже не будет…
- Значит, что же… Значит, вы хотели, чтобы Юнком подготовил почву для тутеров?
- Нет… Я думаю… я предполагал… я был уверен, что вы постепенно придете к сознанию необходимости подобной организации. Я… стремился к этому…
Вдруг Викниксор спохватился:
- Это, конечно, между нами.
- Мы понимаем, - мрачно ответил Иошка.
- А если всё-таки нам лучше комсомол?
- Ваше дело. Вам обещали - идите, хлопочите.
2
- Ну что ты теперь на это скажешь, Иошка, а? Что ты теперь скажешь?
- Что скажу, - Иошка остановился, шумно втянул в себя воздух и огорченно взглянул на Сашку: - Ничего, брат, не скажу.
- Нет, но ты пойми, что это значит: это же обман, уловка, гибель! - Сашка суетился около Иошки, забегал вперед и заглядывал ему в лицо: - Это же политика…
- И никакой тут нет политики. Просто у Викниксора в грудях бушуют чувства, - он и проговорился
Глава шестая
1
Вечерние уроки кончились, Шкида пьет чай.
В полутемной, мрачноватой столовой, со всех концов сплошь заставленной столами, по вечернему невесело - шумно и тоскливо. Только у окон, где сидит четвертое отделение, оживленно разговаривают Фока, Дзе и Иошка. Беседой, впрочем, назвать этот разговор будет трудно: ребята попросту подтрунивают над халдеем, пока тот, не выдержав, смывается.
- Ох, и скучно же сегодня, ребята, - зевая говорит Фока и отирает платком рот.
- Что бы придумать такое? - он неопределенно щелкает пальцами и вдруг оживляется: - Хотите анекдот, мальчики?
- Даешь, - радуются "мальчики".
- Ладно… Получила старушка одна от сына письмо… - начинает нарочито-небрежным тоном Фока, - из-за границы…
Ребята хохочут. Сашка недовольно чмокает и качает головой.
- А вот ещё, как три еврея с Раковским во Францию ездили, - снова начинает Фока…
Сашка опять недовольно чмокает. - А! - кричит Иошка, - наш уважаемый Саша недоволен! Наш достопочтенный секретарь коллектива изволит хмуриться. Отчего это, Сашенька?
- Ты сам знаешь отчего, - огрызается Сашка. - Ты, председатель коллектива, и Дзе, член президиума, как последние обыватели все дни теперь трещите с Фокой и слушаете анекдоты. Противно.
- Подумаешь… - обижается Иошка. - Может, и мне прикажешь сидеть сложа губки бантиком, писать инструкции и говорить умные речи?
- Ты сам знаешь, что тебе делать… Ты - председатель Юнкома.
- Ну и молчи.
Иошка отворачивается хмурый. Фока смотрит на них со скрытой усмешкой.
- Что, Саша, - спрашивает он, - получил от начальства нагоняй?
Сашка, не отвечая, опускает глаза и зубами вгрызается в кружку.
Сашка помнит, как на другой день он, полный самых лучших чувств, подошел к новичку поговорить с ним о Юнкоме и как тот отшил его с самой разлюбезнейшей улыбкой. - И вообще, - добавил он под конец, - с комсомольскими и прочими организациями я никогда не имел дела и иметь не хочу.
И Иошка совсем изменился с тех пор, как подружился с Фокой, стал какой-то развязный, нахальный, расхлябанный; ходит с забубённым видом… и пахнет от него водкой. Над Сашкой, над его юнкомовской работой подшучивает… Теперь даже Дзе пристал к нему, юнкомовскую работу совсем забросили. На последнем заседании президиума Джапаридзе только зевал, а Иошка рассматривал оранжевый галстук, подаренный ему Фокой, предоставив Сашке решать дела. Сашка от работы не отказывается, - Юнком работает ровно и без перебоев, - но поведение двух "вождей" начинает внушать опасение. Надо как-нибудь поговорить с ними, предостеречь, а то - Сашка улыбается - хотел он на Фоку воздействовать, а тот, оказывается, уже Дзе с Иошкой к себе прибрал.
За столом хохотали во все горло, слушая очередной рассказ Фоки, как евреи на аэроплане летали. Купец под общий смех сгребает в охапку Финкельштейна и спрашивает:
- Хочешь, Кося, еврейский погром устрою. - Кося слабо отбивается, но в это время в столовую входит новая жертва, второй поддежурный халдей Селезнев…
- А! - кричит Иошка. - Наш дорогой, наш уважаемый товарищ Селезнев. Ура товарищу Селезневу… Гип, гип!
- Ур-ря! - раскатились четвероклассники.
- Ур-ря! Ур-ря! - зарявкала, очнувшись, вся столовая. - Ур-ря, Селезнев!..
Крик вышел таким сильным и страшным, что, казалось сам Достоевский на портрете замигал от страха глазами. А Селезнев закачался, из розового превратился в красного и что-то закричал. Наверное, свое "выйди вон". Но за шумом ничего не было слышно. Видели только его широкий, разинутый, как у дохлого карпа, рот…
Из учительской прибежал сам дежурный по школе Кира.
- Безобразие! - закричал он. - Встать! Прекратить чай! Сию же минуту по классам!
Но его тоже не слушали. По столам, как признаки приближающейся грозы, грохоча прокатились кружки, и неистовый крик "ур-ря" заставил Киру бежать за подкреплением.
Опять прокатилось "ур-ря", которое хором начали Иошка, Дзе и Фока. Потом они запели: "На бой кровавый" и принялись громоздить баррикады.
Это была кратковременная и беззлобная буза. Баррикады стояли только в столовой и коридоре. Правда, кто-то потушил свет, и в темноте взяли в плен Селезнева, которого замкнули, втолкнув и уборную. Но халдеи мужественно наводили порядок. Скоро опять загорелось электричество, бузить стало опасно, и баррикады опустели.
Это была кратковременная и беззлобная буза, но во время её - как знал Сашка - юнкомцы пытались удержать бузовиков, и это им не без труда удалось бы сделать, если бы на баррикадах не стояли, сражаясь с халдеями, Иошка и Дзе…
2
В последние дни при работе в одиночку у Сашки накапливалось очень много дел, и ему помогали Воробей и Будок. Сейчас один переписывал протоколы, а второй под Сашкину диктовку быстро писал инструкцию.
Дверь отворилась.
- Надеюсь, еще можно? - На пороге, засунув руки в карманы и покачиваясь, стоял Иошка: - Войти разрешается?
- Иошка…
- Он самый. Собственной, чистопробной персоной. Ознакомьтесь вот с этим самым документом и прощайте!
Он выбросил из кармана сложенный лист бумаги и лихо повернувшись, ушел, засвистев "Пупсика".
В комнате пахнуло водкой, и Воробей с Будком подозрительно задвигали ноздрями.
Сашка развернул оставленную Иошкой бумагу.
Секретарю коллектива "Юнком"
Заявление.
"Настоящим имею честь довести до вашего сведения, что:
"1) В "Летописи" от вчерашнего числа появилась следующая запись: "Ионии за злостное и преднамеренное нарушение порядка в столовой исключается из Юнкома с переводом в четвертый разряд". Запись сделана на полях красными чернилами и снабжена пометкой: "на основании распоряжения зав-школой".
"2) Исходя из вышеизложенного, считаю свое дальнейшее пребывание в "Юнкоме" излишним.
С приветом Георгий Ионин.
"Целиком поддерживаю Иошку и тоже ухожу из "Юнкома"
Дзг.
Сашка положил бумагу па стол и задумался. Потом повернулся к Будку; тот вместе с Воробьем читал заявление.
- Я думаю, ребята, - сказал Сашка, почему-то отводя глаза в сторону, пора уже звонить на собрание.
Будок посмотрел на Сашку и хотел что-то сказать, но промолчал и вышел.
Обычно на собрание собиралось много и посторонних, но сейчас Сашка всех их выпроваживал:
- Закрытое, ребята, будет, - говорил он: - только одни юнкомцы могут присутствовать.
Шкидцы приставали к нему с расспросами, а он вместо ответа давал им Иошкино заявление.
- Ну, ладно, ребята, - сказал наконец Сашка. Кажется, все собрались. Начнем.
- Начнем, пожалуй, - тихонько пропел Воробей.
- Т-ш…
- К порядку. Дело, ребята, вот какое… да… Иошкино заявление все читали?
- Все-е…
- Вот я и хочу об этом заявлении говорить. Конечно, слов нет - последнее время он нервничал, здорово нервничал… Говоря по-нашему, бузил. А почему бузил? Потому что на Юнком идет наступление. Викниксор хочет всех нас в тутеров переделать! … Не смейтесь, - азартно прокричал Сашка. - Они, Викниксоры, хитрые…
- Постой, Сашка, - перебил его Будок. - Не заходись и не брызгайся… Об Иошкином с Дзе поведении давно надо было вопрос поднять. Что есть они в последнее время? Бузовики и разложившиеся юнкомцы. Они только позорят коллектив. И напрасно ты, Сашка, замазываешь это и про Викниксора нам заливаешь. Конечно, они твои друзья. Мы понимаем, что тебе неприятно обвинять их. Но если коллектив через это разлагается, - тут нужно определенно что делать: гнать всех бузовиков и хулиганов в три шеи.
- Верно, Будок! - закричали сразу несколько голосов. - Гнать их, сволочей, ко всем чертям! Опять в роде Гришкиной с Лёнькой история. Дай мне слово, Сашка.
- Мне!
- Я раньше просил.
- Прошу слова!
- Тише! - крикнул Сашка. - Засохните. Меня, ребята, вам обвинять нечего. После вчерашнего я сам решил созвать вас на собрании и говорить об Иошкином и Дзе поведении. Но за несколько минут до начала я получил вот это заявление, которое заставило меня подумать совсем о другом… Но вы не дали мне сказать…
- Говори, говори…
- Тш-т.
- Так вот что. Будок верно сказал что Дзе с Иошкой сейчас вроде, как бы оторвались от Юнкома. Я сейчас о другом… Ведь мы, мы, то есть, Юнком наш, комсомольская организация, и кого хотим, того и принимаем к себе, - а халдейского согласия не требуем. Верно?.. И вот коллектив наш потому халдеям и не нравится… Викниксор хочет тутеров заиметь, а не комсомол - сейчас во всю, можно сказать гадит. Иошка, например, - набузил вчера, а Витя уже забегает вперед и пишет в Летописи: "Ионина исключить!" Что мы должны сделать после этого? Исключить Иошку? На завтра такая же запись будет о Дзе - тоже исключим. Послезавтра ещё о ком-нибудь. "Летопись" не мы пишем, - и будем исключать по викниксоровской указке, да? А потом через ту же Летопись он станет и другие отдавать приказания. Вот вам и готова тутерская организация. Пусть Иошка и Дзе набузили - это наше дело, хотим мы их исключим или нет. Сейчас надо обсудить поведение Викниксора и только после говорить об Иошке и Дзе. Правильно я рассуждаю, ребята?
- Правильно, Сашка!