"Многие, посещая Милорадовича, замечали, что мебели, картины и статуи бывали у него беспрестанно переставляемы с одного места на другое. На вопрос о перемене Милорадович отвечал: "Войны не будет… Мне скучно: я велю все передвигать в доме - это меня занимает и тешит"".
Однако, как военный писатель, знаю, что рассказывать про боевые действия нелегко, да и читать о них достаточно утомительно. Подробное "Die erste Kolonne marschiert… die zweite Kolonne marschiert…" увлекает только специалиста. К тому же представители противоборствующих сторон нередко по-разному трактуют состоявшиеся события - и каждый, даже проигравший, - в свою пользу. Поэтому в описаниях былых кампаний мы также прибегаем к воспоминаниям и запискам, фрагменты которых, пусть просто поставленные в подбор, без особенных комментариев, позволяют составить "мозаичную картину" более объективную, наглядную, увлекательную и понятную, нежели "батальное полотно", предлагаемое учебниками.
Впрочем, достаточно предисловий - пора переходить к делу. "Бог мой!" - как любил говаривать наш Милорадович, рискнем! Мы знаем, то, что нужно, у нас обязательно получится - следует только очень стараться и, понятное дело, не трусить. В конце концов сам граф Михайло Андреевич всегда поступал именно так, ибо страха он вообще не ведал.
"Однажды в разговоре графу Милорадовичу кто-то сказал: "Вы поступили очень смело". Милорадович отвечал ему: "Я иначе никогда не действую, я исполнил свой долг"".
Короткий этот пролог закончим следующей оценкой:
"Монархи русские считали Милорадовича лучшим перлом в своей короне: император Павел - осыпал его крестами, звездами, лентами; император Александр I, в довод своего особенного благоволения к отличной службе Милорадовича, сопричислил его к чинам, состоявшим при своей особе; император Николай, в первые часы по воцарении, в собственноручном письме благоволил назваться его другому император Александр II торжественно почтил вековой юбилей со дня его рождения…
Суворов, Кутузов, Барклай - твердо верили в его доблести".
Забыть такую оценку автору просто нельзя: как мы уже сказали, выбранный герой для пишущего и дорог, и любим, и близок.
ЧАСТЬ I
"БУДЕТ СЛАВНЫМ ГЕНЕРАЛОМ…"
Глава первая.
ГЁТГИНГЕНСКИЙ СТУДЕНТ
"Сербы, именуя сами себя Срби или Србли, известны в Европе с шестого столетия по РХ. С того времени распространились они по всей древней Иллирии (нынешним Сербии, Боснии, Герцеговине, Черногории, Далмации, Славонии, Кроации и пр.)".
"Все Милорадовичи по происхождению своему сербы. Они водворились в Южной России в начале прошлого [XVIII] столетия".
"В Сербии было семейство, состоящее из многих сыновей, которые все были в военной службе и на войне. Все они пали и только один уцелел. Возвратясь на родину, первым делом его было помолиться за спасение свое в сражении перед алтарем Всемогущего промысла. Пробыв некоторое время в доме родительском, он опять вернулся в Белград служить своему отечеству. Возвратясь, он был представлен султану, который его спросил: "Ну что же, - родители были довольны увидеть тебя?" - "Я им был мил, а они мне были рады!" - "Ну, так будь же Милорадович!" - ответил ему султан".
"Малороссийская фамилия Милорадович, как показано в свидетельстве правителей и советников республики Рагузской, посредством фамилии Храбреновичев, производит свою фамилию от сербских графов Охмукевичев. Произошедший от сего рода Михаил Ильич Милорадович с братом своим Гавриилом и Александром Ильичом прибыл в Россию в 1711 году".
"…Происходит из рода древнего. Предки его всегда отличались преданностью к России. Один из них, пользуясь большим уважением соотечественников, содержал до 20 тысяч [воинов] и храбро сражался с турецкими войсками за пользы россиян. Признательный Петр I пригласил его в Россию и пожаловал богатыми поместьями в Малороссии".
"Милорадовичи вышли в Малороссию из Сербии около 1713 года, в числе трех братьев: Александра, Михаила и Гавриила. Случилось так: в начале 1711 года Петр Великий, готовясь к войне с турками, искал искусных агентов для возбуждения последних против мусульман. Одним из таких агентов вызвался быть серб Михаил Милорадович. В ответ на предложение Милорадовича - служить царю Головкин, в письме от 3 марта 1711 года, отвечал, что царь, "познав искусство и верность Милорадовича в воинских делах против врагов христианского имени и святого креста, определил его полковником христианских войск"…"
"Петр I… за военные заслуги пожаловал Михаила Милорадовича Гадячским полковником".
Красиво, романтично и предельно ясно - за исключением, разумеется, мудрого султана, придумавшего фамилию "Милорадович". По призыву царя-реформатора отважные и благородные единоверцы пришли на службу Российской империи, братскому народу… Все так, да не совсем так.
"Видя в Милорадовиче человека способного, царь решил дать ему полковничий уряд в Малороссии, надеясь, что бездомный выходец постарается заслужить эту милость… Прибыв в Гадяцкий полк бедняком, Милорадович поставил себе главной целью - нажиться. В этом отношении полковничьи уряды были самыми выгодными местами для наживы…"
Нет смысла рассказывать о многочисленных злоупотреблениях гадяцкого полковника, которого от всей души ненавидели разоряемые им казаки. Место было более чем "хлебное" - недаром же в 1726 году, "как только умер Михайло Милорадович, младший его брат Таврило немедленно направился в Москву - искать там гадяцкого полковничества". Это было очень непросто, и удалось ему только с помощью жены - "служительки от двора князя Меншикова". Счастье оказалось недолгим, уже через два года Гаврилу отрешили от должности и отдали под суд, а в 1730 году он умер, но материальное благосостояние и видное общественное положение "клана Милорадовичей" оказалось обеспечено. Как известно, в России во все времена было гораздо легче выбраться наверх, нежели упасть вниз, - естественно, для этого необходимо вскарабкаться до очень высокого уровня.
Возможно, вслед за тремя легендарными братьями на Русь приехали и другие их родственники, ибо в не очень внятных генеалогических описаниях отец нашего героя именуется внучатым племянником Михаила Ильича. Но есть и иная версия, так сказать, соответствующая положению: "От этого-то Михаила Ильича и произошла та ветвь фамилии Милорадовичей, которая, благодаря заслугам знаменитого генерала Отечественной войны Михаила Андреевича, приобщила графскую корону к своему дворянскому гербу… Единственный сын Михаила Милорадовича от брака его с дочерью генерального есаула Бутовича Ульяной - Степан Милорадович был бунчуковым товарищем".
У Степана, в свою очередь, было шестеро сыновей, из которых нас интересует только один: "Андрей Степанович Милорадович, сын бунчукового товарища Степана Михайловича Милорадовича, от брака сего последнего с Марией Ивановной Гамалей, родился в царствование императрицы Екатерины I в 1727 году".
Карьеру Андрей Степанович сделал весьма успешную: "…по окончании образования в Киевской духовной академии начал службу в Малороссии и в 1747 году уже получил звание бунчукового товарища; в 1749 году определен поручиком и лейб-компании гренадером. Семилетняя война с Пруссией доставила ему случай явить первые опыты храбрости, и он приобрел несколько чинов на поле чести, в сражениях при Пальциге, Кунерсдорфе и при осаде Кольберга". "Участник турецких войн Екатерининской эпохи и кавалер ордена святого Георгия 3-й степени, достиг высокого положения наместника Малороссии". Скончался он в 1798 году, в чине генерал-поручика.
Работая над биографией, нередко задаешься вопросом: что именно легло в основу того или иного блестящего жизненного успеха, что подтолкнуло произошедшие события? Как-то не верится, что стремительный взлет человека - пусть даже очень талантливого, деятельного и работоспособного - начался ни с того ни с сего. Мол, просто разглядело его мудрое начальство… В обыденной жизни начальство чаще всего двигает посредственность, с ней спокойнее.
Время сглаживает подробности и детали, а потому столь интересно узнавать потаенный смысл событий…
Вот дневниковые записи статского советника Якова Яковлевича Штелина о дворцовом перевороте 1762 года: "4 часа пополудни [29 июня]. Приезд в Ораниенбаум генерал-лейтенанта Суворова и Адама Васильевича Олсуфьева с отрядом гусар и конной гвардии. Голштинский генералитет, со всеми обер- и унтер-офицерами и прочими войсками, отдают им свои шпаги и тесаки, после чего их объявляют пленными и заключают в крепости…
30-го числа в 3 часа пополудни. Василий Иванович Суворов делает общую перекличку всем офицерам и нижним чинам. Из них русские, малороссияне, лифляндцы и прочие здешние ранжируются на одну сторону и приводятся к присяге в дворцовой церкви, а голштинцев и других иноземцев ведут к каналу, сажают там на суда и перевозят в Кронштадт.
2 июля. Гусарский полковник Милорадович составляет именной список обер- и унтер-офицерам и перечневый - рядовым и назначает к квартирам офицеров по их желанию охранный караул из гусар".
Переворот, случившийся еще до рождения будущего графа, сам по себе интереса для нашего повествования не представляет, однако именно он свел двух людей, которых впоследствии прославят их сыновья. Очевидно, степень причастности генерала Василия Ивановича Суворова к заговору была достаточно велика - недаром же его сын Александр, еще в январе 1762 года командированный в столицу из действующей армии, в августе был произведен в полковники и принял под свою команду Астраханский пехотный полк. Астраханцы несли караульную службу в Санкт-Петербурге в то время, когда Екатерина II короновалась в Москве.
Законных прав на российский престол Екатерина Алексеевна не имела, и цареубийство отнюдь не вызывало того всенародного одобрения, о котором писала сама императрица: "Целый день продолжали раздаваться среди народа крики радости, и беспорядков вовсе не было… В течение следующих двух дней радостные крики продолжались, но не было ни излишеств, ни беспорядков, вещь весьма необыкновенная в таком большом волнении". Свержению Петра III радовалась только определенная часть столичного общества, а к остальной массе вполне применимо пушкинское: "Народ безмолвствует", хотя и сказанное совсем по иному поводу. К тому же вблизи Петербурга, в Шлиссельбургской крепости, был заключен законный государь Иван VI - Иоанн Антонович. В такой обстановке столицу империи можно было доверить только самому надежному человеку. Знать, Екатерина Алексеевна крепко верила в генерала Суворова, раз перенесла это доверие и на его ничем в то время не прославленного сына, которому затем, как известно, благоволила всю свою жизнь.
Выяснить, какие чувства и угрызения совести испытывали участники дворцового переворота, равно как и все причастные к оному, нельзя ни по документам, ни по мемуарным свидетельствам. Подобные тайны уносят с собой в могилу, но они же связывают друг с другом живущих. Не случайно, видимо, Андрей Милорадович подружился с Суворовым-младшим, почти своим ровесником, - а то уж слишком просто выглядит все в официальных биографиях: "Со времени поступления Андрея Степановича Милорадовича под начало Суворова между начальником и подчиненным завязались приятельские отношения". Пройдет время, и Александр Васильевич станет патронировать Михаилу Милорадовичу, который под его командованием вступит на боевое поприще.
Есть версия, что великий полководец предсказал нашему герою его блистательную судьбу. "Суворов, видя Михаила Милорадовича ребенком в доме друга своего Андрея Степановича Милорадовича, сказал ему о сыне: "Милорадович будет славным генералом"".
Было так или не было - вопрос спорный. Возможно, те же слова Суворов говорил всем своим друзьям и сослуживцам, да только их сыновья или военными не стали, или в службе не преуспели, а потому несбывшееся пророчество забылось… Сохранилось ведь еще одно суворовское предсказание: "Давыдов, как все дети, с младенчества своего оказал страсть к маршированию, метанию ружьем и проч. Страсть эта получила высшее направление в 1793 году от нечаянного внимания к нему графа Александра Васильевича Суворова, который при осмотре Полтавского легкоконного полка, находившегося тогда под начальством родителя Давыдова, заметил резвого ребенка и, благословив его, сказал: Ты выиграешь три сражения! Маленький повеса бросил псалтырь, замахал саблей, выколол глаз дядьке, проткнул шлык няне и отрубил хвост борзой собаке, думая тем исполнить пророчество великого человека".
Так писал в "Некоторых чертах из жизни Дениса Васильевича Давыдова" легендарный поэт-партизан, коего мы не раз еще встретим на страницах нашего повествования. В его же "Встрече с великим Суворовым" слова гениального полководца выглядят иначе: "Это будет военный человек; я не умру, а он уже три сражения выиграет!" Как бы то ни было, в год смерти генералиссимуса Давыдов еще только стал юнкером, да и выигранных сражений в его биографии не было - только отдельные стычки с неприятелем…
Итак, "…граф Михаил Андреевич Милорадович родился в год, славный победами, 1770-й, когда Суворов пожинал лавры на полях Оттоманских; а через двадцать восемь лет Милорадович, в чине генерал-майора, уже сопутствовал Суворову в Италии".
Звучит красиво, однако на самом деле все было совершенно не так.
Во-первых, "…год рождения графа Михаила Андреевича по актам неизвестен, хотя за наиболее достоверное мы принимаем 1 октября 1771 года", - указывал известный военный историк, и, действительно, именно 1771 год считается датой рождения Милорадовича.
Во-вторых, Суворов тогда еще ни с какими турками не воевал. "За весь 1770 год ему только дважды - под Опатовым и Наводницею - удалось захватить и разбить жестоко польские банды… Суворов начинает усиленно хлопотать о переводе его в армию против турок… Перевод не состоялся, и Суворову вместо боевых подвигов пришлось заняться устройством карантинов, перекапыванием дорог на своем участке и т. п., в виду появления в тылу главной армии заразительной болезни, вроде чумы". Так что на Дунае Александр Васильевич оказался только в 1773 году.
Кстати, не лишним будет заметить, что Суворов был произведен в генерал-майоры лишь 1 января 1770 года, когда ему было уже 40 лет. По тем временам достаточно поздно. Хотя его 44-летний друг Андрей Степанович тогда вообще пребывал в бригадирском чине - между полковником и генералом - и сражался с турками, командуя бригадой из Ярославского и Севского пехотных полков.
Неясности с датами рождения казались тогда делом обыкновенным. "Михаил Андреевич родился в 1770 году. По обычаю того времени, он,
Как богатых бар потомок,
Был сержантом из пеленок", -