29 сентября.
Звонил Марков. По моей просьбе он говорил с Владимиром Ивановичем об Олиных глазах, и тот обещал, что будет говорить с Оленькой и просто запретит ей брать халтуру, а то она стучит часов по 5–6 по вечерам.
Потом Паша Марков стал восхищенно говорить о романе.
А под конец - о "Дон-Кихоте", очень хочется познакомиться с пьесой.
- Как вы думаете, может так быть, что вахтанговцы, испугавшись, что у них нет нужных актеров, - отказались бы от пьесы?
И сам добавил:
- Конечно, ни за что не откажутся, не дураки.
Я обещала на этих днях - если М. А. согласится - позвать Маркова, Виленкина и Калужских, которые давно просят, - и устроить чтение.
Звонил Ермолинский, приехавший из Вешенской от Шолохова, у которого он прожил около месяца, - работал над сценарием "Поднятая целина".
Охотился там с Шолоховым, рыбарил.
Потом М. А., по вызову Мордвинова, пошел в филиал, я проводила его, и мы условились встретиться в дирекции у Якова Л.
М. А. пришел туда измученный напористым разговором с автором (или обоими - не поняла) "Ледового побоища". Сказал, что он будет к нам звонить, придется еще встретиться.
Яков отвез нас домой, а вечером М. А. опять пошел в дирекцию, где назначено совещание по поводу поздравления МХАТа с юбилеем.
30 сентября.
М. А. пришел вчера часов в одиннадцать. Рассказывал, что он предложил сыграть какую-нибудь сцену из "Вишневого сада", чтобы певцы играли. Но никто не принял этого.
Сейчас двенадцать часов ночи. М. А. ушел в дом писателей, в клуб посидеть, поужинать с Евгением Петровым.
Видимо, Чехословакию поделят без вмешательства военной силы.
1 октября.
С раннего утра звонки Таранова, автора этого самого Побоища: как бы встретиться с М. А.?
М. А. назначил - в час дня в дирекции. Куда я его и проводила.
Погода изумительная, тепло, солнце.
М. А. вернулся усталый в пять часов. Кроме встречи с Тарановым, было еще совещание по поводу юбилея МХАТа.
А сейчас только что за ним заехал Мордвинов (начало девятого) и повез его к Гусеву - работа над гусевским либретто "Волочаевские дни".
Утром М. А. рассказывал мне, что Катаев в отчаянии от истории с пьесой. Он не привык к ругани, а тут - во всех газетах! Обвиняет театр - что испортил пьесу из подхалимства.
Часов в десять позвонил Куза и сказал, что "Дон-Кихота" читали в надлежащих местах (где?!) и он очень понравился. Теперь же читают роман (для проверки, что ли?).
Я говорю - ну, тогда ответ будет через год.
- Нет, нет. Этот человек, которому поручили, уже прочитал первый том. Я надеюсь дать в конце этой шестидневки Михаилу Афанасьевичу благоприятный ответ.
Да, Чехия вынуждена была сдаться без борьбы. Германцы занимают ее области. Войны не будет.
2 октября.
М. А. днем пошел в "Националь" навестить Асафьева, хотел объяснить ему свое молчание. Асафьева не застал, говорил с его женой - Ириной Степановной. Вечером Асафьев позвонил. А позднее М. А. пошел с Дмитриевым в Клуб писателей - ужинать. Дмитриев позвонил, сказал, что хочет посоветоваться. Разговор этот вылился в объяснение. М. А. говорил ему, что его эгоизм нетерпим, что он почему-то позволяет себе говорить грубо с людьми, да еще ссорит людей между собой, передавая им сплетни, что из-за этого М. А. стал относиться к нему неприязненно, что Дмитриев должен изменить свое поведение.
Думаю, что Дмитриев был очень огорчен. Все это правда, что ему говорил М. А., но в корне он (Дмитриев) страшно любит М. А.
М. А-чу нравится Клуб писателей, говорит, кухня хорошая и пусто. Я-то не люблю этих заведений - тоска нападает.
3 октября.
Днем М. А. рассказывал Самосуду в театре содержание "Рашели" ("Фифи"). Тому понравилось, но он сейчас же, по своему обыкновению, стал делать предложения каких-то изменений.
М. А. грустен, но ничего поделать нельзя. Приходится работать и подчиняться указаниям, делать исправления. Выхода никакого нет.
Днем звонил Федя:
- Дирекция МХАТ спрашивает, на какие юбилейные спектакли М. А. хотел бы пойти с Вами?
- Спрошу у М. А.
Он - М. А. - тут же впал в ярость.
- Никогда моя нога там не будет!
Стал вспоминать все надругательства, которые над ним произвели во МХАТе…
Еле успокоила. Решили прогуляться по Арбату, в букинистический, в диетический - за икрой.
В диетическом толчея безумная, купили икры - 69 руб. кило.
Книг интересных М. А. не нашел.
Поражает погода - стоят совершенно ясные дни, очень тепло.
Кроме германских, вступили в Чехию и польские войска. Чехия кончила свое существование - без боя.
4 октября.
Утром позвонил Федя - о том же.
- Поблагодарите, пожалуйста, от Мишиного имени дирекцию, но пойти он не может. Он никогда не пойдет во МХАТ.
Федя:
- Я все понимаю, Люсенька, но я думаю, что время заставляет забывать…
- Ну, есть вещи, которые не только не забываются, но еще острее становятся с течением времени.
Настроение у нас убийственное. Это, конечно, естественно, нельзя жить, не видя результатов своей работы.
Поехали за деньгами в сберкассу, оттуда в дирекцию. Яков Л., как всегда обаятельный, попросил М. А. помочь ему - написать адрес МХАТу.
М. А. сказал:
- Яков Леонтьевич! Хотите, я напишу адрес вашей несгораемой кассе? Но МХАТу - зарежьте меня - не могу! Я не найду слов.
Яков нас повез домой, по дороге заезжали за пивом к Никитским воротам. Условились, что вечером Яков придет к нам.
6 октября.
Вчера вечером - Оленька с Калужским. Старались уговорить Олю обратить серьезное внимание на зрение. Может быть, йодистое лечение нужно? Нужно пойти к опытному невропатологу?
Оля рассказывала о том, как Леонидов обрушился на Немировича на репетиции "Достигаева" - за его замечания после репетиции, назвал Немировича, в числе прочего, душителем, кричал:
- Вы опять ходите грязными сапогами по бриллиантам! и прочее.
Немиров не нашел ничего лучшего, как велел Оле преподнести Леонидову его (Немировича) книгу. Леонидов от этого впал в совершенное бешенство.
7 октября.
Вчера приехали: Яков Л., Дунаевский Исаак, еще какой-то приятель его (опять - Туллер?).
Либретто "Рашели" им чрезвычайно понравилось. Дунаевский, вообще экспансивная натура, зажегся, играл, импровизировал польку, взяв за основу несколько тактов, которые М. А. выдумал в шутку, сочиняя слова польки. Дунаевский возбужденно говорил:
- Тут надо будет брать у Бизе, у Пуччини! Что-нибудь такое страстное, эмоциональное! Вот послушайте, это ария Рашели!
Тут же начинал делать парафразы из упомянутых композиторов, блестел глазами, вертелся, как вьюн, подпрыгивал на табуретке.
Рассказал - очень умело - несколько остроумных анекдотов. Объяснялся М. А. в любви. Словом, стояло полное веселье. Как вдруг Яков сказал мне отдельно, что Самосуд заявил:
- Булгаков поднял вещь до трагедии, ему нужен другой композитор!
Ну и предатель этот Самосуд. Продаст человека ни за грош. Это ему нипочем.
8 октября.
Дунаевский прислал громадную корзину цветов мне.
Сережка отколол такой номер. Был в Ржевском, там говорили о пьесе Толстого. Сергей сказал с видом знатока:
- Такая дрянь!..
Усовещивали его долго дома с М. А.
Вечером - Николай Робертович, Вильямсы, Марика.
Сейчас проходит конкурс дирижеров. Мелик нервничает. По общему мнению всех слышавших его выступление - его забили. Говорят: да, как оперный дирижер он хорош. Но для концертов…
Самосуд твердо решил отстранить Дунаевского от оперы, а взять для "Рашели" Кабалевского. М. А. говорит ему:
- Интересно знать, как же дирекция будет смотреть в глаза Дунаевскому?
Тому - хоть бы что. Посмотрел на М. А., как на наивного ребенка.
Третий день подряд обедали в Клубе писателей - тихо, кормят хорошо.
Вчера М. А., чтобы показать мне игру знаменитого маркера Березина (Бейлиса), играл с ним в американку. Тому, видимо, нравится М. А., и поэтому он играл, затягивая игру, хотя мог бы ее закончить в две минуты. Что он и сделал после просьбы М. А. - он просто не дал ему положить ни одного шара. Тихий, вежливый человек, с очень грустными глазами.
Вечером - одни дома.
9 октября.
Сегодня утром условилась с Анусей встретиться в дирекции Большого. Пока ее ждала, подсел Самосуд, разговор был о "Рашели". Он стоит на своем: только Кабалевский может сделать эту музыку.
Потом пришла Ануся, вышли, встретили на Лубянской площади Николая Эрдмана, купили вина, сыр, шоколад и пошли к Вильямсам. Пришел домой Петя. Николай прочитал начало своей комедии. Он читает очень своеобразно, очень хорошо. Потом он проводил меня домой.
Сейчас к нам придут Файки и Волькенштейн играть в винт с М. А.
10 октября.
Они пришли и играли часов до трех. А потом начались разговоры:
- Зачем вы повесили на стены все эти статьи: "Ударим по булгаковщине" или "Положить конец "Дням Турбиных""..?
Разговор, естественно, пошел по линии литературной жизни М. А.
Ушли они в половине пятого, мы еще просидели вдвоем до половины шестого.
У М. А. мрачное состояние.
13 октября.
Вчера попросился придти Дмитриев с Мариной. Кроме того, были Ермолинский и мой Женичка. М. А. по их просьбе читал роман - три первые главы.
Сегодня М. А. диктовал мне либретто шуточного заседания - это он выдумал для приветствия МХАТу от Большого. Это будет в конце месяца.
Днем М. А. заходил в кафе, видел там Афиногенова, который взывал - "родной мой!" и тащил его к себе на дачу. Но М. А. отказался - занят.
14 октября.
Только что вернулись от Леонтьевых. Милый вечер, если бы не вопрос о Дунаевском.
М. А. рассказывал содержание "Рашели". Мелику понравилось очень. Хотя тут же возник вопрос - как же показывать в опере кюре! Но если заменять его кем-нибудь другим - все пропадет. Будет нехудожественно, а сейчас так хорошо.
Дунаевский играл свои вальсы и песенки. Весело ужинали.
15 октября.
Возобновление "Фауста". Маргарита - Жуковская, Фауст - Лемешев, Мефистофель - Пирогов. Декорации - такие, как помню в детстве были в Рижском оперном немецком театре, очень наивные. Но мне это нравится.
Возвращались - под проливным дождем - в машине Якова Л. - вместе с ним.
16 октября.
Начинается метель, но тут же превращается снег в слякотную грязь.
М. А. поехал играть в винт к Федоровым.
17 октября.
Неожиданно вчера вечером ко мне приехали сначала Ануся, потом и Петя. Во время ужина позвонил Женичка мой и сообщил, что умерла Блюменталь-Тамарина.
Сегодня днем звонил режиссер областного ТЮЗа Половцев с вопросом, не может ли М. А. дать детский вариант "Дон-Кихота" для их театра.
18 октября.
Вчера вечером пришли: Мелики, Ермолинские и Федоровы - послушать "Дон-Кихота".
Поздравляли Мелика, он получил вторую премию, так же как и Рахлин. Первую получил Мравинский. Мелик принес шампанское.
Сегодня дурнейшее настроение, возня с Сережкой, который томится по выходным дням, и дурная погода.
Около четырех часов слышала, как Боярский по радио говорил приблизительно такое: "…пьеса Михаила Булгакова "Дни Турбиных" вызвала, при своей постановке, волнения из-за того, что многие думали, что в ней содержится апология белого движения. Но партия разъяснила, что это не так, что в ней показан крах и развал белого движения…".
М. А. написал Ванеевой - почему задерживается ответ о "Дон-Кихоте". В это же время звонил Горюнов; по его словам, пьеса уже была в Реперткоме и теперь находится в ЦК ВКП.
Е. С. Булгакова. 1936 г. Фото Б. Шапошникова
20 октября.
Вчера позвонил Федя Михальский, сказал, что у него свободный вечер, я позвала его к нам. Рассказывал, что М. А. внесен в список приглашаемых на юбилей МХАТа, очень просил нас непременно придти. М. А. сказал - нет.
Потом Федя начал убеждать М. А. написать для МХАТа пьесу. Грустный, тяжелый разговор о "Беге". М. А. говорил, что ему закрыт кругозор, что он искусственно ослеплен, что никогда не увидит мира… Федя расстроился и растерянно говорил - нет, нет, вы, конечно, поедете, - сам не веря в это.
21 октября.
Вчера с Мариной и Дмитриевым ужинали в Клубе писателей. Дмитриев мучается, что ему не возвращают паспорта.
Рядом в зале Погодин читал свою "Падь серебряную".
Сегодня мой день рождения, получила три корзины цветов.
22 октября.
Опять звонок Половцева. М. А. сначала думал принять его, потом передумал - не стоит.
Куза по телефону: они возятся с "Дон-Кихотом". Письмо М. А. их взволновало, и они стараются показать, что они яростно хлопочут о проведении этой пьесы.
Ванеева - о том же и о том, что в Реперткоме она произвела благоприятное впечатление.
М. А.:
- Мне не нужны одобрительные отзывы о моей пьесе, мне нужна бумага - разрешена эта пьеса или нет.
Опять Куза:
- 28-го надо ехать в Репертком вместе, разговаривать.
М. А. мне:
- Ох, будет мука мученическая с двух сторон. Репертком будет стараться не дать разрешительной бумаги, а Куза будет стараться испортить пьесу нелепыми вставками.
23 октября.
День рожденья Сергея (фотоаппарат и двухметровый биллиард). Приход Женички, восторг при виде биллиарда. Игра.
В "Правде" статья Маркова о МХАТе, перечислены советские авторы, их пьесы, Булгакова и "Турбиных" нет.
Оля по телефону уверяла, что это в редакции вычеркнули. Весьма вероятно.
Оля звала меня на генеральную "Горе от ума". Я не пошла.
24 октября.
Из Большого приглашение на "Поднятую целину". Сегодня открытие театра после ремонта. М. А. поехал.
25 октября.
Принесли из МХАТа билеты на премьеру "Горе от ума" (30-го), на премьеру "Достигаева" (31-го) и приглашение на торжественное заседание 27-го.
26 октября.
Ужинали Ермолинские. Позвонил Яков Л. - о награждениях во МХАТе. В половину второго ночи позвонила Оленька - счастливая, радостная. Калужский получил Знак Почета, она получит ценный подарок.
Немирович получил все сполна; кроме того - улицу (Глинищевский пер.) переименовали в улицу его имени - и дали дачу, вполне оборудованную.
В конце разговора Оля спросила:
- Значит, до завтра? Ведь вы придете?
- Нет.
- Как?! И ты не придешь?
- Нет, не приду.
- Но почему?!
- Я сказала - почему.
Ведь подумать только. В число юбилейных спектаклей не включили "Турбиных", идущих 13-й год, уже больше 800 раз! Ведь это - единственный случай с пьесой советского автора. Кроме того, ни в одной статье не упоминается ни фамилия Булгакова, ни название пьесы.
27 октября.
Сегодня в газетах опубликованы награждения по МХАТу.
Их очень много, есть награждения званием, много новых народных (Еланская, Коренева, Ершов, Станицын и др.), награждения орденами, награждения денежные (Немирович получил 25 тысяч, другие старики по 20 тысяч и так далее)"
В "Известиях" помещена статья некоего Хентли Картера, по телеграфу из Лондона, называется "Театр мирового значения". Он пишет, между прочим, что МХАТ оказывает влияние на репертуар европейских театров, в одном только Лондоне шли: "Вишневый сад", "Три сестры", "Синяя птица", "На дне" и советская пьеса "Дни Турбиных" под названием "Белая гвардия".
Вечером к нам пришли Вильямсы. М. А. прочитал им первую картину "Рашели".
28 октября.
Утром Куза по телефону: Репертком был в Ленинграде эти дни. Я узнаю, вернулись ли, позвоню. Подождите моего звонка.
Неожиданное появление в квартире страхового агента, уговоры застраховать жизнь. М. А. категорически отказался. Тогда тот - совершенно на американский манер, стал говорить очень горячо:
- Но позвольте!.. Сейчас вы здоровы, а завтра вы достаете книги с этой вот верхней полки, падаете, разбиваете себе голову, и вот ваша супруга получает 20 тысяч! Или завтра вы идете по улице, попадаете под трамвай, - и вдова ваша получает 20 тысяч!
На каком-то, кажется, четвертом примере М. А. сдался и, чтобы сделать ему удовольствие, - застраховался на 20 тысяч на один год.
Тогда агент принялся за меня. Убедил он меня тем, что сказал: если я и вас застрахую, я получу премию за 100 %-ное выполнение своей задачи.
Позвонил Куза - реперткомовцы не приехали, свидание откладывается.
Вечером работа М. А. над второй картиной "Рашели".
29 октября.
Куза - опять с комплиментами по поводу "Дон-Кихота": страшно нравится всем… профессор Дживелегов в восторге…
Репертком приезжает 31-го, встреча будет либо 31-го, либо 1-го.
М. А. пошел к Федоровым винтить.
Леонтьевские дамы привезли билеты на завтрашний концерт в Большом. Рассказывали, что были на генеральной "Горя от ума", что играют плохо, Качалов им не понравился. Понравился Тарханов и Андровская. Дмитриева разругали.
Конечно, они вроде меня, пристрастны к МХАТу, но, может быть, есть и правда.
30 октября.
Была на концерте с Женичкой и Сергеем. Сидели в середине первого ряда, так что и Мелик, дирижировавший "Сечей" и "Риенцо", и Файер (балетными номерами), улыбались и даже общались с нами.
Сергей изредка наклонялся ко мне и шептал: мелодическая вещь… Вспотел, бедняга! (про Мелика)… жиденький аплодисмент… терпеть этого не могу! (про певицу). Женичка возмущался его поведением. Он был элегантен, как всегда.
31 октября.
Днем М. А. в Большом - работа по юбилейному шуточному заседанию в честь МХАТа.
Звонил Куза: свидание с Реперткомом назначено на 4 ноября. До чего надоело это.