А Петр… В первые военные дни Екатерина узнала, что ждет ребенка. Это было очень неожиданно, ведь они целых семь лет прожили вместе, целых семь лет мечтали о ребенке и тут, на – тебе, в такое сложное время и такая новость… Все это, вероятно, произошло в ту ночь, когда Катя провожала своего Петра на фронт, в ту темную, безлунную, августовскую ночь. Они тогда и не сомкнули глаз. Ведь им предстояло первое расставание. Кто знал, может надолго, а может и навсегда? Потом она часто ругала себя за свою же легкомысленность. Почему она не подумала? Почему она в один миг превратилась в ту самую девчонку из Феодосии? А ведь была война, а вовсе не медовый месяц в Крыму! Но делать было нечего! Да и аборт сделать она не могла. Все сроки были пропущены. Ведь в первые месяцы беременности, Катя и не догадывалась о своем положении. А узнала вообще совершенно случайно.
В Москве, во время нередких вражеских налетов, Фурцева, по очереди с другими жильцами дома, дежурила на крыше и гасила зажигательные бомбы. В одно из таких дежурств, она упала и покатилась вниз по покатой кровле, ударившись головой и получив легкую контузию. Так она оказалась в больнице.
– Мамочка, поздравляем, у вас 10 недель! – ошарашили новостью врачи.
"А что же подумает мама? Да она же голову снимет с плеч!" – переживала Катя.
Властная женщина, член партии, Екатерина Фурцева очень боялась реакции матери на известие о том, что она беременна. Но реакция Матрены Николаевны была совершенно иной:
– Конечно, рожать! Что же, мы одного ребенка не вырастим? – улыбнулась Матрена.
– Мамочка, ты, правда, так думаешь? – у Кати словно гора с плеч свалилась.
– Конечно! будет в нашей семье пополнение! Рожать и даже думать нечего!
Екатерина эвакуировалась в Куйбышев и работала там инструктором горкома партии. Там – в Куйбышеве – она и родила девочку. Процесс был не из простых, ведь на тот момент Екатерине Алексеевне исполнился 31 год. По словам медиков, она была уже давно как "старородящей". И вот 10 мая 1942 года на свет появилась дочка, Светлана. Имя девочки было неслучайным.
"Дорогой Петр, у нас родилась дочь. Ее зовут Светланой, как дочь вождя, дорогого товарища Сталина…" – написала она в письме, адресованному мужу, Петру.
Прошли недели и месяцы. Но от супруга не было новостей. Катя уже было подумала, что письмо затерялось, и Петр ничего до сих пор не знает. Но, через четыре месяца он неожиданно прибыл в командировку. Его поведение, его глаза, он сам – все было каким-то другим, каким-то чужим.
"Наверное, война", – подумала Катя, самостоятельно выбрав причину странного поведения мужа. Но не только в войне была проблема…
– Катя, я полюбил другую женщину. Она меня ждет, – перед самым отъездом обратно на фронт сообщил Петр.
Молодая мама ожидала чего угодно, но только не этого. Это был настоящий удар ножом в спину! В ответ на слова, крики, упреки и обвинения в предательстве, Петр ответил, пожав плечами:
– Понимаешь, я не хочу больше жить с твоей работой! Надоело!
В это время вокруг расставания Фурцевой и Биткова ходило множество слухов. Злые языки говорили, что Петр и вправду не был отцом ребенка, поэтому он и бросил Фурцеву. Другие говорили, что во всем было виновато расстояние, ведь многие так и уходили из семей. "Живешь вдали от жены, начинаешь забывать, встречаешь другую, и завязываются отношения", – делала свои выводы толпа. Что явилось причиной разрыва когда-то так горячо влюбленной пары? Ведь впоследствии, по прошествии многих лет, Петр Иванович признавался, но уже своей дочери Светлане, что всю жизнь любил только Катю…
Первый секретарь
В скором времени Фурцева поступила в аспирантуру, а через шесть месяцев ее избрали парторгом института. Она получила комнату в двухкомнатной квартире возле метро "Красносельская", где и поселилась с мамой, дочкой и братом. Казалось бы, все складывалось хорошо. Но неприятности, даже дома, не забывали напоминать о себе – брат злоупотреблял спиртным, и из-за этого с ним постоянно происходили различные неприятные ситуации.
Только работа, только партия, только великое будущее и вера в него придавали Екатерине силы и нечеловеческую трудоспособность. В ноябре 1942 года Екатерину избрали секретарем Фрузенского райкома партии по кадрам. До конца года она занимала должность второго секретаря райкома.
А Петр Богуславский в то время был первым секретарем райкома и начальником Фурцевой. Он был необычайно эрудированным и подкованным человеком, прекрасно знающим историю и философию. Имея галочку в пятом пункте анкеты, он понимал, что его карьере в скором времени суждено прекратиться. Он поддерживал и помогал Екатерине в партийной карьере и способствовал продвижению по служебной лестнице. Все, что он знал и умел, он вкладывал в нее, медленно, но верно, продвигая второго секретаря на должность первого. Благодаря, в том числе и такому стечению обстоятельств, Фурцева добилась вершины власти.
Между коллегами были не просто профессиональные отношения. Буквально сразу же после рождения дочки между Петром и Екатериной завязался служебный роман. Но сам Богуславский, будучи влюбленным в Фурцеву, прекрасно понимал, что их отношениям, как романтическим, так и профессиональным, не суждено продолжаться и, тем более, развиваться. Дело в том, что после военных лет, в обществе появились антиеврейские взгляды и настроения. Конечно же, Петр понимал, что его деятельность на посту первого секретаря скоро будет завершена.
В качестве своего единственного преемника он видел только Екатерину Алексеевну. Они очень много времени проводили на работе, частенько засиживаясь допоздна. Потом, как и полагается, он провожал Катю домой. Иногда она приглашала его домой на чай, но в семье подобным визитам никто не был рад. Матрена Николаевна к гостю была весьма холодна, всем своим настроением и поведением показывая, что он здесь явно не желанный посетитель. Еще бы! Ведь она сама прожила без супруга вот уже тридцать лет! Ни о каких других мужчинах не могло быть и речи! Видимо, даже "мужской дух" был ей противен.
А четырехлетняя Светочка тоже вовсе не рада была видеть чужого "дядю". Она глядела на него, словно волчонок! Никакие подарки и гостинцы не могли "задобрить" девочку – она все равно не подходила к Петру Богусловскому.
Эти факты были более чем просто весомым аргументом, для того, чтобы в очередной раз убедиться, что открытый союз с Фурцевой и, тем более, брак не мог стать реальностью.
Сама Екатерина Алексеевна, как могла, сглаживала перед гостем не самую приятную домашнюю обстановку. Но, конечно, даже она не могла соперничать по силе влияния на ситуацию с угрюмым взглядом и молчанием Матрены Николаевны.
В сентябре 1947 года страна праздновала 800-летие Москвы. Это событие дало Фурцевой возможность отличиться при подготовке города и его центра к празднику. Важнейшим событием юбилейной столицы стала закладка памятника Юрию Долгорукому на площади перед Моссоветом. А на Ленинских горах заложили основу нового высотного здания университета. Также в то время на стадионе "Динамо" проводился спортивный праздник, собравший на трибуны весь цвет страны. И Екатерине Алексеевне удавалось появляться везде, повсюду и вовремя. Ее потрясающая энергетика, сияющая улыбка, способность все успевать, красота – не остались незамеченными.
И тогда Богуславский убедился, что его предположения оказались верными. В скором времени его отправили на переподготовку. Это означало не что иное, как путевка в резерв, и, скорее всего, безвозвратная. Так Екатерина Алексеевна стала руководителем видного и почетного места – Фрунзенского райкома.
Чтобы доказать свое право быть полноценным руководителем района, Фурцева усвоила многие привычки и манеры мужчин-руководителей. Она научилась избавляться от робости в мужском коллективе, не краснеть от двусмысленных шуточек. Кроме того, она могла с этими самыми мужчинами выпить и, если потребуется, не пренебречь крепкими словечками.
Также, Екатерина Алексеевна всегда догадывалась о той силе, которой обладает красивая женщина. Разумеется, она видела, как на нее реагируют мужчины и нередко этим оружием пользовалась в своих целях. Да ко всему прочему набору качеств можно было смело приплюсовать ответственность, требовательность, работоспособность, собранность и умение всегда выполнять обещания. Она была неповторимой мастерицей массовых мероприятий. И вовсе не важно, какой вопрос стоял на повестке дня: очищение районного аппарата от выходцев из Северной столицы в разгар мрачного "ленинградского дела", или же пропагандистское обеспечение такого же нелицеприятного процесса, как "дело врачей". Фурцевой неизменно удавалось опережать своих коллег-секретарей.
Фирюбин и сексуальная революция
Когда Фирюбин увидел Екатерину впервые, еще в начале войны, она не произвела на него никакого впечатления. Более того, она скорее не понравилась ему, ведь тогда она была полненькой, круглолицей и простенькой молодой женщиной. Зато Кате Николай Петрович понравился сразу же. Их дальнейшие встречи случались на партактивах, и роман их начался неожиданно, вдруг. Катя была настолько откровенна в своих чувствах, что сразу стала объектом пересудов и сплетен, которые ходили по всей Москве. И, несмотря на то, что работа всегда занимала важное место в ее жизни и отнимала немало времени, Екатерина не забывала и о личной жизни. Их роман чем-то напоминал трагедию "Ромео и Джульетта". Он стал первым большим скандалом, в котором была замешена Катя. Началась череда многочисленных тайных встреч и свиданий.
Николай был невысоким стройным шатеном с породистым, красивым лицом. По словам приближенных людей, Фирюбин "умел и хотел нравиться женщинам". Будучи слегка заносчивым и немного надменным, что придавало ему некоей самоуверенности, он действительно пользовался успехом у противоположного пола. Естественно, мужчины чувствовали в нем соперника и ненавидели его. Николаю было все равно, ведь мысли и осознание собственного превосходства необычайно грели душу и были поводом в очередной раз потешить свое тщеславие. Удивительно было другое – те, кто хорошо знали и его, и Фурцеву, не могли поверить, как могли сойтись столь разные люди. Екатерина и сама не могла точно ответить на этот вопрос! Но ее непонятной и странной силой тянуло к нему, а его – к ней. Это было как две противоположности, которые притянуло друг к другу как магнитом. И сил сопротивляться этому у них не было. Это была настоящая химическая реакция! Причем, необратимая.
Их тайные встречи явились поводом для постоянных домыслов и пересудов. Это были настоящие безрассудные поступки. И все в ЦК партии, начиная от секретарш и заканчивая секретарями ЦК, обсуждали поездки Фурцевой к Фирюбину. Это можно было назвать целой сексуальной революцией, такое поведение было поистине немыслимо. Но, несмотря на свой высокий пост, Екатерина, прежде всего, оставалась женщиной. И ей так хотелось с головой окунуться в омут любви, так хотелось совершать и совершать эти безрассудные поступки, так хотелось любить и быть любимой, что она была готова на все ради сохранения любви. Возможно, именно поэтому она разрешала себе поведение столь непозволительное для круга, в котором работала. И при каждом удобном случае или когда выдавались свободные дни, она летела к любимому мужчине в Прагу, а потом – в Белград.
И все это происходило на глазах у всех, но она не боялась и не собиралась скрываться. Фирюбину, безусловно, такое внимание высокопоставленной женщины необычайно льстило. И эта игра все больше затягивала обоих. И если Фурцева не собиралась скрывать свои отношения ни от кого, то ее избранник придерживался немного другого мнения.
На тот момент Фирюбин был женат, у него было двое детей, и такой бурный роман грозил ему не самыми хорошими и положительными последствиями, более того, называя вещи своими именами, его ожидали большие неприятности. Несмотря на бурный и страстный роман, сам Николай Павлович на развод долго не решался. И хотя он уехал в Чехословакию без семьи, он не торопился обнадеживать Катю. Его Жена Мария тяжело переживала предательство мужа, а еще больше страдала дочь Фирюбина – Маргарита, к тому времени ставшая уже взрослой девушкой. Ответственность за решение этого вопроса Фурцева взяла на себя. Она лично позвонила дочке Николая Павловича и договорилась с ней о встрече. Рита согласилась и приехала к ней в горком.
Надо сказать, девушка была настроена очень решительно, ведь перед ней стояла женщина, разрушившая их семейное счастье. Но Екатерина Алексеевна повела себя неожиданно:
– Ты только не волнуйся, Риточка, все будет хорошо! – сказала она и направилась в сторону Риты. В это время из ее глаз брызнули слезы. Она подошла к девушке и крепко обняла ее.
Впоследствии у Екатерины, Маргариты, Светланы и даже первой жены Николая – Марии – сложились добрые отношения. Мария смогла философски отнестись к новой любви мужа, не проклинала более молодую и удачливую соперницу, не закатывала сцен мужу и даже первой подала на развод, чтобы спасти политическую карьеру бывшего мужа. За что Екатерина была ей чрезвычайно признательна и благодарна.
Впоследствии именно она помогла бывшей жене своего мужа и его дочери Рите получить новые квартиры, чтобы разъехаться, когда Рита вышла замуж, именно она отправляла Риту отдыхать в разные места, именно она помогла Марии отправиться в Голландию, где к тому времени проживал ее младший сын, женившийся на голландке и вскоре ставший отцом. И сделала это на собственные деньги. А Рита и Света, несмотря на разницу в возрасте в двенадцать лет, дружили, вместе отдыхали и даже будучи взрослыми, потеряв родителей и овдовев, время от времени созванивались, встречались и даже гостили друг у друга, поддерживая в тяжелые времена. Сейчас Светланы уже нет, а Маргарита проживает в Голландии, недавно ей исполнилось 82 года.
Благословление на брак от "Хозяина Москвы"
На тот момент первым секретарем Московского комитета партии, а попросту говоря словами народа "хозяином Москвы", был Никита Сергеевич Хрущев. Он-то и забрал Фурцеву в Московский комитет. Вокруг этого приглашения крутилась масса слухов, мол, не случайно Никита Сергеевич взялся за бабенку, да еще и такую интересную. А, тем временем, под крышей Московского горкома действительно завязывался роман, но только между двумя его секретарями – Николаем Фирюбиным и Екатериной Фурцевой…
В 1952 году Екатерина Фурцева была приглашена на дачу к Никите Хрущеву. Вместе с ней приехала и дочка – десятилетняя Светлана. На девочке было красивое крепдешиновое платье. Ее красивые волосы были заплетены в тугую в косу. А на голове красовался огромный розовый бант. Этот прием запомнился маленькой Свете на всю жизнь. Ей очень понравился необыкновенно вкусный украинский борщ с пампушками, которым угощал их гостеприимный хозяин. За столом рядом с ним сидела и супруга Хрущева – Нина Петровна. Больше никого из гостей на даче не было.
Никита Сергеевич встречал Екатерину Алексеевну и Свету как родных – даже одет он был по-домашнему, охотно разговаривал, добродушно смотрел, непринужденно рассказывал всевозможные истории и был очень внимателен к Светиной маме – Екатерине Алексеевне, угощал ее коньяком, своим любимым напитком. Светлана оценила его гостеприимность, ей он показался необычайно внимательным и добрым человеком.
Но не только в кулуарах ЦК КПСС, по всей Москве ходили слухи и всякие сплетни о близости Екатерины Фурцевой и первого секретаря МГК КПСС Никиты Хрущева. Еще бы! Ведь Фурцева нередко бывала на даче у Хрущевых. Но вот так, как-то по-родственному, без посторонних людей, да еще и с дочкой – впервые. Это была великолепная возможность, чтобы попросить Хрущева о чем угодно. Во время их прогулки по летнему саду и обсуждения важных дел, Екатерина Фурцева не упустила возможности воспользоваться ситуацией и озвучила Никите Сергеевичу свою небольшую личную просьбу.
А личная просьба имела прямое отношение к ее новому избраннику – Николаю Фирюбину. Фурцева, мечтающая выйти замуж, попросила совета у Никиты Сергеевича, который этот выбор и одобрил. Вскоре состоялась свадьба. А Фирюбина назначили в Министерство иностранных дел. Спустя некоторое время он стал Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в Чехословакии. А через год – в Югославии.
В 1955 году сорокапятилетняя Екатерина Алексеевна и Николай Фирюбин отдыхали в Карловых Варах. Катя сияла, как никогда. В этот период она была по-настоящему счастлива. Казалось, этот брак, словно "омолодил" ее, вернул к жизни. Сам Фирюбин прекрасно выглядел в идеально скроенном и великолепно сидящем на нем костюме. Он постоянно улыбался, смеялся, шутил, а Катя улыбалась ему в ответ, не сводя с возлюбленного восхищенных глаз.
Но безоблачная обстановка семейной жизни Екатерины закончилась, как только они с мужем вернулись домой из свадебного путешествия. Мама, Матрена Николаевна, была в ярости.
– Света, быстро собирай вещи! Мы сейчас же отправляемся на дачу! – скомандовала бабушка, обращаясь к внучке. Эта реакция была столь же мгновенной, стоило молодоженам переступить порог квартиры.
Это было нечто большее, чем просто гнев. Дочь нарушила негласное правило их женского клана. Она привела в дом мужчину, а это было все равно что привести в дом "врага". Матрена Николаевна не любила зятя, даже по прошествии многих лет она продолжала вырезать ножницами его лицо со всех семейных фотографий. И на то были свои причины… А пока… Бабушка воспитывала внучку в строгости, много времени уделяла ее образованию.
Светочке дали блестящее по тем временам образование – и музыка, и английский. Если у Светочки в школе – обычной или музыкальной – было что-то не так, ее на улицу не пускали, не давали мороженого, а два раза за то, что девочка не послушалась, бабушка даже прошлась по ней бельевой веревкой. В общем, держала ребенка в строгости.
Матрена воспитывала внучку, наказывая именно по больным местам, которые очень хорошо знала. Однажды, как Свете потом показалось, в качестве наказания за что-то отправила ее в "Артек". Светочка всегда была домашним ребенком, а там – муштра, военная дисциплина. И никакого удовольствия от отдыха на море она, конечно, не получила…
Говорят, что Матрена была деспотом и по отношению к Кате, но это восприятие со стороны, чужих людей. Как рассказывала Света, на самом деле бабушка была очень добрым человеком. Строгость проявляла только к внучке и то потому, что хотела вырастить из нее настоящего человека! А с Катей у нее сложились совсем другие отношения. Очень многое в Фурцевой – именно от бабушки. Сильный характер, мощь какая-то, железная логика, абсолютно не женская четкость мысли и способность принимать моментальные решения. И вместе с тем домовитость, мягкость и исключительная женственность.