28 августа газета "Мегаполис-Экспресс" опубликовала на своих страницах интервью с 67-летней Галиной Липатовой, в котором она поведала читателям, что именно она является Марианной - дочерью знаменитого певца. Как же она это объясняла? По ее словам, в 40-е годы Лидия Вертинская увлеклась неким "прожигателем жизни и повесой", который стал ее обкрадывать. Узнав об этом, Александр Вертинский сделал свою старшую дочь Марианну наследницей своего состояния. В ответ на это Лидия и ее домработница Лиля (двойник Лидии) решили убить девочку и поручили это дело тому самому "прожигателю жизни". Но он с заданием не справился - только ранил ребенка ножом. После этого Александр Вертинский решил пойти на подмену - свою дочь отдал на воспитание Агриппине Липатовой, а ее дочь взял в свою семью.
Согласно рассказу Г. Липатовой, у Александра Вертинского было 8 дублеров, которые иногда заменяли его на съемках в кино. В мае 1957 года, когда один из этих дублеров скончался, некий завистник певца решил воспользоваться ситуацией и во время поминок задушил настоящего Вертинского. Таким образом, по версии рассказчицы, на Новодевичьем кладбище был похоронен двойник артиста. Однако на этом леденящая душу история не закончилась.
После трагической гибели Вертинского двойник Лидии Владимировны Вертинской - домработница Лиля - умертвила вдову и присвоила ее документы. Таким образом, по утверждению Г. Липатовой, выходило, что из родной крови великого певца остались только она и Анастасия Вертинская. А женщина, которая выдает себя за Марианну Вертинскую, не кто иной, как Галина Липатова.
Эта публикация вызвала возмущенный отклик у многих людей и, в первую очередь, у самих Вертинских. В своем интервью "Комсомольской правде" Марианна, в частности, заявила: "Лично я г-жу Липатову не знаю, но эта женщина была всегда. Она всю жизнь присутствовала на всех выступлениях отца с того момента, когда Александр Николаевич вернулся в Россию. Внешне ее нельзя было отличить от других почитательниц его таланта, но своей настырностью она выделялась. Звонила домой, добивалась внимания отца, угрожала невероятными сюжетами: то решала кончать жизнь самоубийством, то угрозы раздавались в адрес нашей семьи, что гораздо больше пугало папу. Он ее избегал. А она не унималась.
Впоследствии, когда папа умер, разыгралась новая драма. Моя молодая мама (ей было тридцать с небольшим) в ту пору каждый день посещала кладбище, потому что буквально не могла смириться с тем, что Александр Николаевич ушел из ее жизни. И всякий раз в образе вдовы на могиле заставала гражданку Липатову. Так из поклонницы последняя превратилась во вдову Вертинского, а из вдовы Вертинского постепенно переродилась в его дочь, и повалился весь этот бред, который все читали на страницах газеты "Мегаполис-Экспресс".
Хочу сказать, что к Галине Липатовой мы не имеем никаких претензий. По христианским законам, человек не вправе осуждать того, кого Господь лишил разума. Хотя это невероятная Психологическая нагрузка - выносить всю жизнь такого человека. Но, видимо, наступил момент, когда "желтой прессе" нечем Питаться. Для кого-то эта тема показалась лакомым кусочком: взять откопать бедного Вертинского и начать над ним глумиться. И в такой ситуации для меня, конечно, важно не допустить вакханалии на могиле отца. Против бесцеремонности к памяти отца, к живым людям, его знавшим, восстала вся наша семья, все семь человек..."
Адвокат Вертинских Тулубьева обратилась в "Мегаполис-Экспресс" с требованием немедленно опубликовать опровержение на интервью Липатовой. Главный редактор газеты не стал это оспаривать, но предложил Вертинским документально подтвердить, что Марианна Вертинская - настоящая дочь, а ее мать Лидия - вдова великого певца. Вертинские посчитали это неприемлемым и осенью того же года обратились в Таганский суд с требованием опровержения и выплаты им 300 млн. рублей. В качестве ответчиков были привлечены редакция "Мегаполиса" и автор публикации. К Г. Липатовой по причине ее недееспособности претензий не выдвигалось.
Как только Вертинские подали в суд, "Мегаполис" попытался смягчить ситуацию и опубликовал на своих страницах (25 сентября) возмущенный отклик одного из почитателей таланта А. Н. Вертинского - Георгия Шереметева-Савченко. Вот что он писал в своем письме: "Прочел в вашей газете "сенсацию" некоей Липатовой о якобы насильственной смерти А. Н. Вертинского, которая меня возмутила до глубины души.
С Александром Николаевичем Вертинским я знаком с 1947 года, прекрасно знаю Марианну и Анастасию. Знакомство произошло в школе, где он давал шефские концерты для родителей (больше ему нигде не позволяли выступать), в Георгиевском переулке.
Дом певца находился напротив моего - на Тверской. Мне было тогда 17 лет и, как истинный почитатель его таланта, я часто наблюдал за окнами и балконом своего кумира.
С тех пор я не пропускал ни одного его концерта - было ли это в клубе КГБ на Дзержинского или в МИИТе.
Я могу подтвердить под присягой, что для Александра Николаевича ни одного дублера подобрать было невозможно. Даже внешне повторить его артистический облик, движения магических рук, голос не смог бы даже самый гениальный актер.
Моя жена дружила с женой Вертинского Лидией Владимировной, обе делали эскизы для тканей. В то время моя жена была главным художником "Трехгорки". Благодаря их дружбе я знаю о ее девочках - как они учились, поступали в театральное и начинали творческий путь.
В самом начале 50-х, будучи в Риге, я гостил на даче у Вертинского в Майори. Марианна и Анастасия (им тогда было по 6-7 лет) сидели у меня на коленях. Выходит, по версии Липатовой, вместо девочки на коленях я держал свою сверстницу 30-го г. рождения (я с 31-го года). Бьюсь об заклад - никакая "старушка" на коленях у меня сидеть не могла.
Более того, ни о какой домработнице Лиле я ни от кого никогда не слышал. Часами нам с Лидией Владимировной приходилось простаивать в Елисеевском, мы менялись очередями в отделы - она покупала для семьи все сама.
Смешно и нелепо утверждать, что в "Анне на шее" князя играл какой-то "дублер", когда все вокруг видели живого и подлинного Вертинского, грассирующего от природы так, как никто не смог бы повторить.
В 1957 году А. Вертинский поехал в Ленинград дать концерт в доме престарелых актеров. Он был облачен в свой знаменитый долгополый фрак, в затянутую манишку и сидел в кресле под зеркалом. Когда М. Брохес вошел к нему в номер, А. Вертинский был мертв. Врачи констатировали сердечный приступ. Тело А. Вертинского было отправлено в Москву. Из квартиры на улице Горького мы сопровождали гроб с присоединившимися к нам актером Топорковым, Б. Ливановым, Марианной и Анастасией и Лидией Владимировной до Новодевичьего кладбища. Лидия Владимировна вырвала из своего блокнота листок бумаги и попросила меня вложить в его правую руку, сказав: "Ведь он поэт и захочет что-то написать". Я с трудом разжал его пальцы и вложил бумагу в его руку.
Каким же кощунством выглядит версия Липатовой о том, что в гробу лежал не А. Вертинский, а кто-то другой. Чушь, чушь и еще раз чушь!"
Однако изменить решение Вертинских подать на редакцию в суд эта публикация не могла. В феврале 1997 года в Таганском районном суде состоялось слушание этого сенсационного дела. На нем представители редакции не возражали против опровержения, но оспаривали сумму материальных претензий (Вертинские требовали 300 млн. рублей). Газетчики доказывали, что не отвечают за слова Липатовой, которую лишь точно процитировали. Однако суд все же удовлетворил иск и присудил взыскать в пользу Вертинских с редакции газеты 125 млн. рублей, а с корреспондента Игоря Дудинского, который брал интервью у Г. Липатовой, - 17 млн. По словам Вертинских, эти деньги должны были пойти на популяризацию имени и творчества А. Н. Вертинского, а именно: на выпуск иллюстрированного издания о певце, публикацию подборки его писем времен эмиграции и переезда в СССР, поездку всей семьи в Шанхай, где долгое время проживал певец, создание документального фильма о певце, изготовление мемориальной доски на дом, где проживал Вертинский, и т. д.
Кроме денежной компенсации газету обязали в ближайших номерах опубликовать опровержение материала от 28 августа 1996 года. Это опровержение появилось на страницах газеты 12 марта. В конце этого опровержения (оно состояло из 12 пунктов, в каждом из которых опровергались сведения, сообщенные Г. Липатовой) выступил И. Дудинский, который заявил следующее: "Выплата 125 миллионов будет означать для коллектива редакции полное разорение. Нашим сотрудникам перестанут выплачивать зарплату, и их семьи, близкие, дети лишатся куска хлеба ради того, чтобы разъезжающие по заграницам г-да Михалковы-Вертинские могли продолжать ни в чем себе не отказывать.
Что касается меня, то с моего заработка кормятся несколько человек, в том числе и моя больная мать. У нее есть несколько подруг-однолеток, совершенно беспомощных и одиноких старух с нищенской пенсией. Два раза в месяц, получив деньги, я объезжал их и для каждой покупал незатейливый набор продуктов - хлеб, картошку, капусту, молоко, консервы, позволяющие им кое-как протянуть. Теперь благодаря г-дам Михалковым-Вертинским мои подопечные обречены голодать.
Во время судебного заседания адвокат истцов в пространной речи особо подчеркнула, что семейство Вертинских - люди глубоко верующие. Я не знаю, насколько "глубоко" верят в Бога мои старухи, но они, как учит православная церковь, будут молиться за здоровье и благополучие обездоливших их сытых господ, чтобы во время посещения парижских ресторанов им случайно не встал бы поперек горла кусок лягушачьей лапки, а от черепахового супа не случился понос".
Между тем, несмотря на весь пафос этого заявления, газета "Мегаполис-Экспресс" отнюдь не разорилась и продолжает выходить в свет. В феврале 1998 года в интервью "Комсомольской правде" М. Вертинская заявила: "Да, суд мы выиграли, но денег не получили ни копейки. Бульварная газета принесла лишь полуизвинение в свойственном ей тоне".
Сегодня Лидия Владимировна, Марианна и Анастасия Вертинские по-прежнему живут в Москве. Лидия Владимировна обитает в той же квартире на Тверской, где когда-то жила с мужем и детьми.
Марианна играет в труппе Театра имени Вахтангова (занята в трех спектаклях: "Женитьба Бальзаминова", "Будьте здоровы!" и "Горе от ума"), получает 400 рублей. Кроме этого вместе со своими коллегами - Аллой Ларионовой, Михаилом Воронцовым и Вячеславом Шалевичем - Марианна участвует в разъездном спектакле "Коварство, деньги и любовь" по произведениям М. Зощенко. Недавно режиссер Петр Фоменко предложил ей роль в своей постановке "Горе от ума".
В российском кино (где хороших ролей ей не предлагают) Марианна Вертинская не снимается, зато у зрителей есть возможность увидеть ее в иностранной картине. Это фильм французского режиссера Патрика Рефо "Иностранная любовь", где Марианна играет женщину, волею судьбы попавшую во Францию, нашедшую там любовь, но затем вновь вернувшуюся в Россию.
М. Вертинская рассказывает: "Настя всегда была более собранной, целеустремленной, пожалуй, чуть замкнутой. Меня больше привлекала богема, люди искусства, причем дружба со многими из них проверена уже десятилетиями.
Но разница черт нас с сестрой не отдаляла. Напротив, с годами мы все больше сближались. Сейчас дружны как никогда. Почти каждое утро начинается с того, что кто-то из нас звонит другой. Обсуждаем вчерашние новости. Если кто-то приготовил вкусный завтрак - зовет на общую трапезу. Благо, живем мы поблизости..."
Анастасия Вертинская одно время работала на центральном телевидении - вела передачи "Золотое сечение" и "Другие берега". Затем уехала во Францию преподавать тамошним лицедеям актерское мастерство в Чеховской школе. Наездами бывает в Москве, где живет в своей квартире на Арбате. С 1991 года она возглавляет благотворительный фонд русских актеров.
P. S. Сын Анастасии Вертинской - Степан Михалков - работает клипмейкером на телевидении. Продав квартиру в Москве, он построил собственный дом на Николиной горе, где и живет с женой Аллой и дочерью Александрой.
Старшая дочь Марианны - Александра Вертинская - закончила Суриковское училище, затем Академию искусств в Париже, работает художником. Не замужем, но собирается (32-летний жених занимается бизнесом).
Младшая дочь Марианны - Дарья - закончила общеобразовательную и музыкальную школы, занималась плаванием, четыре года работала манекенщицей у Зайцева, Юдашкина, Кулакова. Затем, по примеру своих родителей, поступила в Театральное училище имени Щукина. Не замужем. Живет с отцом - актером Борисом Хмельницким. По ее словам: "Папа считает меня самой умной и справедливой девочкой. Он ежедневно встает в семь утра, чтобы к девяти отвезти в институт, лишь бы я не шла пешком, а вечером специально за мной приезжает - где еще можно такое встретить? Он - как моя бабушка, его покойная мама, ради меня готов на все".
1962
Муслим МАГОМАЕВ
М. Магомаев родился 17 июля 1942 года в Баку в артистической семье. Его отец - Магомет Магомаев - был художником, сыном знаменитого азербайджанского композитора Муслима Магомаева (его имя теперь носит музыкальная филармония в Баку), мать - Айшет Ахмедовна - драматическая актриса.
Своего отца Муслим практически не помнит - уйдя на фронт, тот героически погиб, бросившись под обстрелом спасать раненого товарища. Это произошло под Берлином за три дня до окончания войны.
М. Магомаев вспоминает: "Послевоенная судьба мамы сложилась так, что она обрела другую семью. Я не могу ее ни в чем винить. Она драматическая актриса, всегда кочевала по городам России, никогда подолгу не работая ни в одном театре. Родной брат отца Джамалэтдин Магомаев и его жена Мария Ивановна стали для меня настоящими родителями. Это были люди умные и поразительно много читавшие.
Порядки у нас в семье соблюдались строгие. Дядя был убежденным коммунистом, честным и неподкупным. В то время, когда мой воспитатель занимал высокие государственные должности, недостойного племянника в школе время от времени просили не носить пионерский галстук. Меня это не расстраивало: галстук казался мне вещью прежде всего неудобной, душил меня и все время норовил влезть концами в чернильницу.
Несмотря на то, что дядя был человеком высокопоставленным, меня не баловали. У меня были игрушки, нормальные условия для учебы и занятий музыкой, но - никаких излишеств. Помню, когда начинал клянчить у тети деньги, она отказывала: "Вот вырастешь, будешь сам зарабатывать, тогда поймешь, как Деньги достаются".
Как мальчик, подающий немалые надежды, я учился в музыкальной школе при консерватории. Всегда знал, что математика, физика, химия не для меня, и считал, что нет смысла тратить на это энергию. Стоило увидеть задачу из алгебры или геометрии, я чувствовал, что мой мозг не работает в этих областях. Помню, по математике один раз меня даже оставили на второй год".
В отличие от точных наук, игра на рояле давалась Магомаеву куда более легко, и преподаватели в музыкальной школе прочили Муслиму большое будущее. Однако достичь высот в этой области ему тоже не удалось - не хватило усидчивости. В 14 лет Магомаев внезапно увлекся пением и только здесь почувствовал себя по-настоящему уверенно. Он поступил на вокальное отделение музыкального училища, а заодно брал уроки у замечательного педагога Сусанны Аркадьевны Микаэлян, преподавательницы Бакинской консерватории. По его же словам, перед дверью кабинета, в котором он обычно репетировал, собирались учителя и ученики и восторженно слушали его звонкое сопрано, которым он выводил и каватину Фигаро, и "Соловья" Алябьева, и Кармен.
Между тем в училище Магомаев прозанимался недолго - из-за разногласий с педагогом он ушел оттуда и стал довольствоваться частными уроками Сусанны Микаэлян. Когда с возрастом голос Магомаева стал меняться и из сопрано перешел в яркий баритональный бас, юноша оказался в вокальном кружке моряков при ансамбле песни и пляски Бакинского военного округа ПВО. Как гласит легенда, уже тогда Магомаев стал выступать на бакинских эстрадных площадках и каждое такое выступление собирало толпы восторженных слушателей.
В то же время Магомаев закончил экстерном консерваторию. Причем педагоги пошли ему навстречу и разрешили не сдавать "побочные" предметы: историю партии, диамат и т. д.
Звездный час Муслима Магомаева наступил в 1962 году, когда он выступил в Кремлевском Дворце съездов в рамках фестиваля азербайджанской культуры и исполнил песню "Бухенвальдский набат" и каватину Фигаро. Худой 19-летний юноша в пиджаке с короткими рукавами (этот пиджак у него тогда был единственным в гардеробе) произвел на слушателей неизгладимое впечатление. После этого триумфа Магомаева пригласили на стажировку в миланский театр "Ла Скала". После ее окончания Магомаев выступил в Большом театре и потряс слушателей своим итальянским бельканто. Тогда же ему было предложено перейти в труппу Большого театра, но он отказался. По его словам: "Не люблю, когда кто-то командует, что и как мне петь".
И все же постоянное место работы Магомаев тогда обрел: в 1963 году он стал солистом Азербайджанского театра оперы и балета имени М. Ф. Ахундова. Но несмотря на это, свою свободу не потерял - выступал в театре не часто, обычно выручал его, когда у того "горел" план. К тому времени Магомаев был уже очень популярным исполнителем эстрадных песен, собиравшим огромные залы, и его выступления приносили театру большую прибыль. Магомаев обычно давал концерты и все деньги за них оставлял театру.
Популярность Магомаева была связана прежде всего с песнями Арно Бабаджаняна, который в 60-е годы считался "королем шлягера". В исполнении Магомаева огромным успехом пользовались его песни: "Песня о Москве" (кстати, запрещенная Н. Хрущевым как твист), "Королева красоты", "Чертово колесо", "Свадьба", "Не спеши" и др. Выступая с таким "звездным" репертуаром, Магомаев довольно быстро превратился в Советском Союзе в "гастролера № 1" - певца, за обладание которым боролись все филармонии страны. Однако не всегда эти гастроли приносили певцу одно только удовлетворение, случались и неприятности. Об одном из таких случаев рассказывал Павел Леонидов, в 60-е годы известный в отечественной эстраде человек - поэт-песенник ("Тополиный пух", "Школьный вальс", "Звезды России" и др. песни) и администратор.
Эта история произошла в середине 60-х. Леонидов решил организовать гастроли Магомаева в нескольких городах Союза: Ростове-на-Дону, Донецке, Краснодаре, Черновцах. При этом певцу было обещано за один сольный концерт на стадионе платить по 600 рублей (огромные деньги по тем временам). Магомаев согласился и с триумфом провел эти гастроли. Однако об этом стало известно чиновникам в Баку, и те немедленно телеграфировали в ЦК КПСС: "На каком основании Магомаев получает такие деньги?!" После этого за дело взялся заместитель министра культуры СССР Василий Кухарский. Он вызвал к себе Леонидова и Магомаева и устроил им настоящий разнос. "Это как изволите понимать? - кричал Кухарский на прибывших, не давая им опомниться. - Я, замминистра, получаю в месяц 700 рублей, а какой-то певец за один сольный концерт на сто рублей меньше! Вы что, охренели?! Да сам Шаляпин у царя столько не получал!"
Леонидов сделал попытку оправдаться, объяснив, что действовал согласно существующим правилам. "Вы же сами, Василий Феодосиевич, подписали приказ, что артисту, выступающему на стадионе, платить три ставки. Вот я взял и умножил двести на три. Получилось шестьсот рублей..."