Омут памяти - Яковлев Александр

Содержание:

• Свобода - моя религия 1

• Глава первая - О себе и отчем доме 4

• Глава вторая - Коренное неустройство 14

• Глава третья - Октябрьская контрреволюция 18

• Глава четвертая - Никита Хрущев 25

• Глава пятая - Леонид Брежнев 36

• Глава шестая - Болото, покрытое ряской 51

• Глава седьмая - Омовение гласностью 55

• Глава восьмая - Чужие дураки - смех, свои дураки - стыд 62

• Глава девятая - "Остановить Яковлева!" 70

• Глава десятая - Последний съезд КПСС 74

• Глава одиннадцатая - Двоевластие 83

• Глава двенадцатая - Вы сеете фашизм 90

• Глава тринадцатая - Михаил Горбачев 103

• Глава четырнадцатая - Теперь все смелые 120

• Глава пятнадцатая - Бурно и сумбурно, или страна зыбучих песков 127

• Будущее уже было, прошлое еще только будет 135

• Иллюстрации 142

• Примечания 143

Александр Николаевич Яковлев
Омут памяти

Свобода - моя религия

Нет, бывает время, когда нельзя иначе устремить общество или даже все поколение к прекрасному, пока не покажешь глубину его настоящей мерзости…

Н. В. Гоголь

Совсем недавно, 9 мая 2000 года, я с писателем Анатолием Приставкиным после парада шел по Красной площади. Мы говорили о той страшной войне, о тех 30 миллионах, не вернувшихся домой.

Вдруг подскочила молодящаяся женщина и, обращаясь ко мне, изрекла, сверля блудливыми глазками:

- А вы разве еще не в тюрьме?

И в который уже раз сказал я себе: "Несмотря на все сомнения и огорчения, ты избрал верный путь покаяния - путь борьбы за свободу человека".

Да, я тот самый Яковлев, о котором столько сказок сочинено, что и самому перечесть в тягость. И физически, и нравственно. Тот самый, о котором сталинисты, а также некоторые бывшие номенклатурные "вожди" говорят и пишут, что именно я чуть ли не главный виновник развала Советского Союза, коммунистической партии, КГБ, армии, мирового коммунистического движения, социалистического лагеря и всего остального. Одним словом, человек демонических возможностей.

Даже врагу своему не пожелал бы испытать чувства, когда тебя грозятся расстрелять, повесить, посадить в тюрьму, когда к дверям твоей квартиры кладут похоронные венки, объявляют "врагом народа" и агентом западных спецслужб, поливают грязью в газетах, когда стреляют в сына в электричке и демонстративно сжигают машину дочери (произошло это во дворе дома, где жил Борис Ельцин, то есть на глазах его охраны), а документы об этом инциденте загадочным образом исчезают из милиции.

Слава богу, было и другое, что спасало меня в самые тяжелые минуты. Это поддержка моих друзей и сторонников, людей искренне озабоченных судьбой России. Некоторые их письма я опубликую в этой книге. От моих друзей пошли комплиментарные определения - "идеолог Перестройки", "отец гласности" да еще "белая ворона". И "кукловодом Горбачева" называли. А Вячеслав Костиков в своей книге по-дружески нарек меня "русским Дэн Сяопином". Недавно я получил коллективное письмо с Урала, в котором авторы предлагают мне статус "отца-основателя" свободной России.

Не буду оправдываться за броские эпитеты моих единомышленников. Они как бы компенсировали ярлыки в мой адрес другого рода - "жидомасон", "предатель", "перевертыш", "преступник" и прочие.

Моих судей - хоть отбавляй. Всяких и разных. Злых и корыстных, позеров и хитрецов, безнравственных и блаженных, политических спекулянтов и карьеристов. А главное - людей, потерявших власть. В этом вся суть.

Это не жалоба. Отнюдь нет. Видимо, судьба. В России путь реформ никогда не был в почете. Нам подавай бунт, революцию да врагов побольше, чтоб кровавой потехи было вдоволь. А вот реформа - дело нудное, неблагодарное, требует терпения, думать надо. Славы никакой. Другое дело - все разрушить до основания под свист и улюлюканье толпы, а потом строить заново, плача, надрываясь и… содрогаясь от содеянного.

Вот уже тысячу лет мы ползем по вязкой болотистой топи, задыхаемся в нищете и бесправии. Вот уже многие столетия ожесточенно боремся, не жалея ни желчи, ни чернил, ни ярлыков, ни оскорблений, не страшась ни Бога, ни черта, лишь бы растоптать ближнего, размазать его по земле, как грязь, а еще лучше - убить.

Не надо прятать голову в песок - это мы беспощадно, позабыв о чести и совести, травили и расстреливали себе подобных, доносили на соседей и сослуживцев, разоблачали идеологических "нечестивцев" на партийных и прочих собраниях, в газетах и журналах, в фильмах и на подмостках театров. И разве не нас ставили на колени на разных собраниях для клятв в верности и раскаяния, что называлось критикой и самокритикой, то есть всеобщим и организованным доносительством.

А потому нужно ли удивляться, что прошлое терроризирует нашу жизнь сегодня. Это логичное, хотя и мерзопакостное явление. И сегодня приходится вести борьбу по крайней мере на три фронта - с наследием тоталитаризма, с нынешней диктатурой чиновничества и с собственным раболепием.

И все же, размышляя о Реформации России, активная фаза которой началась в 1985 году, спрашиваю себя: а что все-таки произошло по большому счету и кто были те люди, что взвалили на свои плечи тяжкое бремя реформ?

Демонстрация свободы социального выбора или злоумышленный развал соцсистемы и Советского Союза?

Смелое реформаторство или катастрофически провальный эксперимент?

Подвижники, а возможно, и жертвы сорвавшихся с цепи общественных процессов или предатели, обманувшие партию, страну, народ, даже сознательные "агенты влияния" ЦРУ, Моссада и бог знает кого еще?

Нерешительные политики, щепки, которых понесла стихия по горной реке реформ, честолюбцы без воли и цели или Макиавелли перемен, политические стратеги, поскользнувшиеся на "арбузных корочках" исторического коварства?

Этот перечень вопросов в адрес реформаторов далеко не полон. Но реальная картина происходящего, его подлинная суть гораздо сложнее.

Думаю, что истоки нынешнего хаоса - в самой истории России, в ее традициях, в социальной психологии народа.

Поэтому я начинаю свои размышления со столыпинских времен. Тогда, в первые годы XX столетия, в России забрезжил свет надежды. Зашумела Россия машинами, тучными полями, словом свободным. Перед страной открылась реальная перспектива совершить мощный бросок к процветанию. Эта возможность была связана в основном с именами Сергея Витте и Петра Столыпина.

Полезно вспомнить размышления Столыпина о необходимости российской перестройки (это его слово). В своих речах он активно оперировал такими либеральными понятиями, как "правовое государство", "гражданские свободы", "неприкосновенность личности", "самоуправление", и многими другими.

Очередная попытка догнать время провалилась. Русская община погубила реформы. Россия вновь увязла в нерешенных проблемах. Они легли на плечи Февральской революции. И снова неудача. Размышляя об этой революции, я пытаюсь ответить на вопросы: почему ее демократический порыв оказался столь кратковременным, столь нежизнеспособным? Почему демократический потенциал революции никто всерьез не защищал?

Или не хватило ума и опыта у демократов времен Февраля? Или же демократия пала под напором люмпенства? Или же просто не было объективной основы для демократии - таковой не могли стать ни еще живой феодализм, ни ранний купеческо-накопительский капитализм, ни идеи свободомыслия, лелеемые интеллигенцией.

Уроки, уроки, уроки… Сколько их рассеяно по нашей истории, омыто кровью и слезами. Овеяно надеждами и разочарованиями. И нам не обойтись без нового прочтения многих исторических явлений и событий, многотрудных и противоречивых процессов, имена которым "революция", "контрреволюция" и "эволюция", "свобода" и "анархия". Их взаимное переплетение с особой остротой обнажает извечные проблемы общественного бытия: соотношение целей и средств; принуждения и убеждения; разрушения и созидания; идеалов и действительности; сравнительной "цены" революции и эволюции; взаимоотношений народа и власти; иерархии классовой и общечеловеческой ценностной мотивации.

В своих размышлениях я высказываю и собственную точку зрения на события октября 1917 года и характер советского государства.

Уже второй десяток лет я председательствую в Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. Прочитал тысячи документов и свидетельств, пропустив через свой разум и чувства тысячи и тысячи человеческих судеб. Долгое время искал ответ на мучивший меня вопрос: где же истоки трагедии России?

Я пришел к глубокому убеждению, что октябрьский переворот является контрреволюцией, положившей начало созданию уголовно-террористического государства фашистского типа.

Корень зла в том, что адвокату Владимиру Ульянову, получившему известность под фамилией Ленин, удалось создать партию агрессивного и конфронтационного характера, "партию баррикады". С самого начала он замышлял партию как организацию профессиональных революционеров, своеобразную секту в социал-демократии с железной дисциплиной "бойцов". Главная ее особенность - это жесточайшая централизация. Образовалась партия Вождя. Ее политические цели на самом деле были целями Вождя. Дальнейший ход событий подтвердил подлинную суть партии "меченосцев", как ее называл Сталин.

Сегодня мои рассуждения на этот счет могут выглядеть как расхожие и даже банальные, ибо слишком очевидны преступления, совершенные Лениным и его экстремистской группировкой. Нередко этого деятеля характеризуют как "властолюбивого маньяка". К такой мысли склоняюсь и я, размышляя над тем, что он сотворил с народами России и как он это делал. Сотворил сознательно, ибо считал народ России всего лишь хворостом для костра мировой революции, а саму революцию - лишь формой перманентной гражданской войны.

Именно Ленин возвел террор в принцип и практику осуществления власти. Массовые расстрелы и пытки, заложничество, концлагеря, в том числе детские, внесудебные репрессии, военная оккупация тех или других территорий - все эти преступления начали свою безумную пляску сразу же после октябрьского переворота. Вешать крестьян, замораживать в прорубях священников, душить газами непокорных - все это могло совершать только ненасытное на кровь чудовище, с яростной одержимостью порушившее нашу Родину, маньяк, ограбивший народ до последней хлебной крошки, уничтоживший 13 миллионов человек в гражданской войне.

Иными словами, вдохновителем и организатором террора в России выступил Владимир Ульянов (Ленин), навечно подлежащий суду за преступления против человечности.

История ленинского наследия - сталинизма в основном и главном вряд ли таит в себе возможность принципиально новых открытий, разве что с точки зрения психиатрии. Уголовному началу удалось надолго занять решающее место в управлении государством. Удалось во многом потому, что воодушевленные идеей классового стравливания идеологи российской смуты и российского раскола сделали ставку на хижины и их обитателей, на всех обездоленных, постоянно льстя им, что именно они являются сердцем и разумом человечества.

Наши великие классики любили свой народ, но, как писал Лермонтов, "странною любовью". У Пушкина народ безмолвствует. У Достоевского - богохульничает и шизеет, у Толстого - зверствует на войне и лжет в миру, у Чехова - валяется в грязи и хнычет, у Есенина - тоскует, у Горького - перековывается в революционной борьбе, затем в ГУЛАГе, у Булгакова - "шариковствует", пытаясь вылюдиться, у Шолохова - самоедствует и бандитствует, у Солженицына - рабствует, у Венедикта Ерофеева - алкашничает, пьет денатуратный коктейль под названием "слеза комсомолки", зато закусывает "трансцендентально". Раньше всех об этом сказал Пушкин: "На всех стихиях человек//Тиран, предатель или узник". Ленинизм-сталинизм блестяще использовал психологию людей социального дна.

Известно, что человекоистребление - самое древнее греховное ремесло. XX век вытворил демоцид - истребление народа и народов. Создал специальную отрасль индустрии - демоцидную, конвейерно-безостановочную. В Освенциме - за принадлежность к "неполноценным расам", в тюрьмах и лагерях ГУЛАГа - за "классовую неполноценность". Трудно синтезировать в одно понятие социальный каннибализм, каинство, геростратство, иудин грех в своем законченном развитии - от предательства Учителя до предательства Отца, что и Святому писанию неведомо.

Ленин, Сталин, Гитлер - тройка создателей неокаинизма. Главные преступники века. Погубил этот век и Россию. Была крестьянской - стала люмпенской. Была православной - стала атеистической. Нищенствует, а потеть не желает. Деньги на земле лежат, истоптаны, а нагнуться, чтобы поднять, - лень не дозволяет. Тем же, кто не ленится, житья на Руси нет. То революции, то грабежи правителей. Храмы изничтожены. Ложь дьявольская правит вместо правды.

Организатором злодеяний и разрушения России является Иосиф Джугашвили (Сталин), подлежащий суду, как и Ленин, за преступления против человечности.

Из ямы, выкопанной нами же собственноручно, надо было выбираться. Перемены все громче стучались в дверь, пожар приближался, огонь быстро бежал по сухой траве. Лично мне становилось все более ясным, что ни одиночные, ни групповые выступления, ни диссидентское движение, несмотря на благородные мотивы его жертвенности, не смогут всерьез поколебать устои сложившейся системы.

Убежден, что оставался единственный путь перехватить кризис до наступления его острой, быть может, кровавой стадии. Это путь эволюционного слома тоталитаризма через тоталитарную партию с использованием ее принципов централизма и дисциплины, но и с опорой на ее протестно-реформаторское крыло. Мне только так виделась историческая возможность вывести Россию из тупика. Парадокс? Выходит, да.

Нам, реформаторам перестроечной волны, многое удалось. Свобода слова и творчества, парламентаризм и появление новых партий, окончание "холодной войны", изменение религиозной политики, прекращение политических преследований и государственного антисемитизма, возобновление реабилитации жертв репрессий, удаление из Конституции 6-й статьи - о руководящей роли партии - все это свершилось в удивительно короткий срок - во время Перестройки 1985–1991 годов. Это были настоящие реформы, определившие переход к новому общественному строю.

Содеянным надо гордиться, а не слюни распускать да слезы по дряблым щекам размазывать. Свершив великое дело, пусть и с ошибками, аморально отрекаться от него, да еще прислонившись к толпе кликуш. Грешно сваливать ошибки на кого-то, а успехи воровато совать в собственный карман. Это привычно и легко, но вульгарно. Я говорю о некоторых колллегах по правящему классу, начавшему Перестройку.

Да, у нас далеко не все получилось, далеко не все.

Начать с того, что все мы, стоявшие у истоков Реформации и в меру сил пытавшиеся ее осуществить, были не богами, а самыми обыкновенными людьми. Как принято говорить, "продуктами своего времени".

Правящая группа, то есть члены Политбюро тех лет, кстати, все без исключения голосовавшие за Перестройку, материально не бедствовали. Дачи, охрана, повара, курорты, да и почестей хватало - аплодисменты, портреты, а самое главное - власть. Безграничная и практически бесконтрольная и неподсудная. Живи себе и работай, если можешь.

Выбрали другое - Реформацию России.

Но путь реформ сверху имеет как свои преимущества, так и свои ухабы. Так говорит история. Так случилось и у нас. Реформы в рамках партийной легитимности получались явно двусмысленными: оболочка социалистическая, а начинка по своей тенденции - демократическая. Поэтому опоры реформ разъезжались в стороны, словно ноги на мокрой глине.

В ельцинский период все это странным образом трансформировалось. Государственная оболочка закрепилась, в известной мере, как демократическая, а вот практическая власть на местах сформировалась как чиновничье-бюрократическая, как некая модификация старой командно-административной системы. Я ее называю Демократурой.

КПСС отодвинута от власти, на ее место пришел Чиновник, всевластие которого достигло чудовищных размеров, всевластие антидемократическое. Старая и новая бюрократия быстро нашли общий язык, ловко приладились к демократическим процедурам, используя их как прикрытие для экономического террора против народа.

Хотел бы обратить внимание на одну существенную особенность большевистской власти. Мы, я имею в виду реформаторов, не поняли эту особенность, которая губительно сказалась на Перестройке. Мы исходили из предпосылки, что единственной правящей силой в стране является КПСС. На самом-то деле в государстве сложилась особая форма правления - это двоевластие партии и карательных органов, их всемогущих аппаратов. Я пишу об этом в главе "Двоевластие".

Несколько слов о лидере Перестройки, о чем много разговоров. В условиях тоталитарной власти от лидера страны зависит почти все. Он может кормить людей обещаниями, сказками о скатерти-самобранке, как это делал Хрущев. Поснимать с постов увязших в коррупции министров, вызывая восторг толпы, как это случилось при Андропове. Плыть по течению, как это делали Брежнев и Черненко. Новый лидер мог, закусив удила, рвануть и по-петровски, и по-сталински.

Михаил Сергеевич Горбачев избрал единственно верный курс - на демократизацию общества и государства. Об основных параметрах будущего общества мы с ним говорили еще до Перестройки, но в общем плане. О гражданском обществе и правовом государстве - в полный голос и без всяких опасений, о социальной политике - весьма активно. О рыночной экономике - осторожнее, но говорили.

Часто пишут о том, что непоследовательность и нерешительность Горбачева размывали действенность преобразований. Это сложный вопрос. О своем отношении к этому я пишу в главе, посвященной Горбачеву, а сейчас скажу так: да, без просчетов не обошлось. Михаил Сергеевич нередко медлил с принятием решений, не выдерживал натиска наиболее нахрапистых "вождей" из своего окружения, дал запугать себя недовольством военных и силовых структур пытался примирить непримиримое: компартию и демократию, централизованное планирование и рынок. Он слишком долго верил, что аппарат партии будет ответственно продолжать реформы.

Но спрашиваю, в том числе и себя: а где остальные были?