А ведь история могла повернуться и по-другому. Окажись столыпинские реформы доведенными до конца, а правящий помещичий класс - поумнее и подальновиднее, именно Россия могла оказаться на стремнине демократического прогресса. В сущности, большевики из ленинско-сталинской когорты, равно как и сегодняшние думские большевики и аграрные бароны на местах, исполняли и исполняют ту же тормозящую роль, что и дворяне с помещиками до Февральской революции 1917 года. Объективно большевики сегодня, как и помещики в начале века, все делают для того, чтобы Россия и дальше оставалась отсталой страной.
Итак, 1903 год. Столыпин - губернатор Саратовской губернии. Уже тогда она именовалась "красной": бунты, поджоги "дворянских гнезд", босяки на всех пристанях, толпы нищих. Здесь он еще сильнее убедился в необходимости срочного и коренного решения аграрной проблемы: она кричала, вопила и уже полыхала. "Общественное мнение" рукоплескало революционерам, особенно эсерам, убивавшим представителей власти. На рожон лезли все: эсеры - с наганами, большевики - с демагогическими программами, купцы и промышленники - с деньгами "на дело революции", интеллигенты - с желанием поскорее найти "пятый угол", помещики - с нафталинными проектами, крестьяне - с общинными утопиями и призывами к насильственному переделу земли, рабочие - с требованием все "отнять и поделить".
Крупный помещик Столыпин не разделял взглядов большинства помещиков, особенно мелкопоместных, с протянутой рукой шлявшихся по всем казенным присутствиям, выклянчивая дотации. Точь-в-точь как нынешние колхозно-совхозные вожаки, непревзойденные мастера траты дотационных денег на все, кроме дела. Лично я не устану утверждать, что, пока крестьянин не получит землю в личную собственность, Россия будет нищенствовать и клянчить подаяние у Запада.
Столыпин считал, что аграрная реформа должна стать рычагом подъема всего хозяйства страны. Для этого необходимо было разобщинить деревню, деколлективизировать ее, оперсоналить, начать переселение крестьян на хутора и отдать в частную собственность надельную землю (отруба). Снабдить крестьян сельхозорудиями, дать возможность получать посильный кредит.
Столыпин писал в отчете царю, что 1904 году "дал печальное доказательство какого-то коренного неустройства в крестьянской жизни". Обратите внимание на удивительно точное определение: коренное неустройство. Оно вполне подходит и к России всего XX века. По мнению Столыпина, главной причиной этого "неустройства" является засилье общинного землевладения.
Единоличная крестьянская собственность, по мнению Столыпина, не только приведет к подъему сельского хозяйства. Она послужит "залогом порядка, так как мелкий собственник представляет из себя ту ячейку, на которой покоится устойчивый порядок в государстве". Эту спасительную истину начисто выветрила советская власть. Ни Горбачев, ни Ельцин не смогли понять, что именно с этого самого массового предпринимательства и надо было начинать рыночные реформы. Горбачев понимал эту проблему, но боялся подступиться к ней. Ельцин не боялся, но так и не понял ее судьбоносное значение. Впрочем, подсказать им было, пожалуй, и некому: один окружил себя большевистскими занудами, другой - теннисными "мыслителями". А помощи попросить, интеллектуальной помощи гордыня не позволяла.
Столыпин говорил также, что "преобразованное по воле монарха отечество должно превратиться в государство правовое, так как, пока писаный закон не определит обязанностей и не оградит отдельных русских подданных, права эти и обязанности будут находиться в зависимости от толкования и воли отдельных лиц, то есть не будут прочно установлены".
С набросками этой программы Столыпин и был в июле 1906 года назначен председателем Совета министров. В полном виде правительственную программу премьер изложил в своем первом выступлении во II Думе 6 марта 1907 года. Он говорил депутатам:
"В странах с установившимся правительственным строем отдельные законоположения являются в общем укладе законодательства естественным отражением новой назревшей потребности и находят себе место в общей системе государственного распорядка… Не то, конечно, в стране, находящейся в периоде перестройки, а следовательно, брожения…"
Еще раз обратим внимание читателя на слово "перестройка" в этих столыпинских рассуждениях. Помещичья Россия и тогда не пошла за реформатором Столыпиным, и в 1985 году большевистская номенклатура уперлась рогами в землю - лишь бы не поддаться перестроечным нововведениям.
В России, по Столыпину, при выработке законопроектов надо думать прежде всего о том, чтобы они не отозвались губительным образом на благе страны. Все законодательные предположения должны быть подчинены единой идее, каковой является создание тех "материальных норм", в которые должны воплотиться новые правоотношения, вытекающие из реформ.
Программная речь Столыпина, выдержанная во властном, резком тоне, явно Провоцировала левых депутатов на ответные заявления в том же духе. Так и произошло.
И вновь основным пунктом расхождений стал аграрный вопрос. Левое и либеральное думское крыло требовали отчуждения помещичьих земель в той или иной форме. Правительство упрямилось. Выступая в Думе 10 мая 1907 года, Столыпин отверг и радикальный проект трудовиков, и компромиссный вариант кадетов, так как считал, что оба проекта ведут к "социальной революции". Перераспределение земель он допускал лишь путем скупки государством продаваемых помещиками земель и перепродажи их крестьянам.
Главным направлением аграрной политики, подчеркивал Столыпин еще и еще раз, должно быть освобождение крестьян от тисков общины и закрепление наделов в личной собственности. Осознавая сложность этой проблемы, он говорил о постепенности и осторожности в решении этого вопроса. Столыпин решительно отвергал национализацию земли, как подрывающую устои государственности, исторические и культурные традиции народа. В заключение своего выступления он произнес в адрес радикалов фразу, ставшую хрестоматийной: "Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия".
Нынешние противники реформ в России, критикуя демократов, часто ссылаются на эту крылатую фразу Столыпина, но по невежеству или умышленно умалчивают о контексте, в котором она была произнесена. А речь-то шла о введении частной собственности на землю, в которой Столыпин видел спасение России от революционного хаоса!
Выступая перед III Думой 16 ноября 1907 года, Столыпин вновь на первый план выдвинул аграрную реформу, фактически уже вступившую в фазу реализации. Но и на этот раз действия правительства вызвали резкую критику депутатов, обвинявших власть в государственном перевороте, в установлении режима восточной деспотии, полицейского произвола и насилия.
Так творилась новая история России. Господи! Какое же это было время! Лев Толстой порадовал мир "Хаджи-Муратом" - величайшим художественным шедевром. Бунин, Чехов, Блок, Куприн, Рахманинов, Скрябин, Стравинский, Станиславский, Качалов, Шаляпин, Серов, Репин, Суриков, Павлов, Вернадский, Мечников… Россия развивалась невиданными темпами, импортировала все меньше и меньше, экспортировала все больше и больше. Блестящие финансы, передовая наука. Философы публикуют "Вехи", новое слово в познании человека и его предназначении на этой Земле.
Кто мог подумать, что через 8 - 10 лет все пойдет прахом? Российское общество крайне легкомысленно отнеслось к предупреждениям Столыпина о смертельной опасности для России нового революционного бунта.
Поражаешься энергии и целеустремленности Столыпина. Актами от 12, 27 августа и 19 сентября 1906 года Крестьянскому банку передавались для продажи крестьянам участки казенной земли в Европейской России и Сибири. Затем указом от 5 октября отменялись некоторые существенные ограничения в правовом статусе крестьян. В частности, устранялись ограничения при поступлении на государственную службу и в учебные заведения; предоставлялось право свободного получения паспортов и выбора места жительства; снимались препятствия к уходу крестьян на заработки; отменялись пункты законодательства, запрещавшие семейные разделы; зажиточные крестьяне, купившие землю, могли участвовать в земских выборах по курии землевладельцев и т. д. В интересах крестьянства был обещан коренной пересмотр системы местного управления, самоуправления и суда. Без всякого преувеличения надо сказать, что Столыпин полностью избавил крестьянство от остатков крепостничества, завершив тем самым великую реформу Александра II.
Особую известность получил указ от 9 ноября 1906 года о праве выхода крестьян из общины и закреплении надельных земель в личной собственности. Такое решение означало коренную ломку крестьянского уклада жизни. Этот указ был издан под скромным названием "О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования". Первая статья указа устанавливала, что каждый домохозяин, владеющий землей на общинном праве, может потребовать передачи причитающейся ему части земли в личную собственность. Земля могла продаваться, покупаться и закладываться, правда, в ограниченных рамках.
Столыпин сделал аграрную реформу осью всей своей политики, рассчитанной на модернизацию социально-экономического и политического строя империи. Закон, принятый 14 июня 1910 года, подтверждал еще и еще раз, что крестьяне имеют право свободного выхода из общины, но теперь с автоматическим закреплением надела в личной собственности.
Но и эти меры еще не полностью решали проблемы переустройства деревни. Выход из общины, переход наделов в частную собственность не снимали всех неудобств раздробленности, чересполосицы, принудительного севооборота, совместного пользования угодьями, лугами, выпасами и прочего. Поэтому закон от 29 мая 1911 года переносил центр тяжести реформы на землеустройство. Право крестьянина, ставшего владельцем надела, свести все раздробленные участки в один, предусматривалось и ранее. Теперь же сам акт землеустройства считался основанием для признания надела личным владением. Основной упор был сделан на образование хуторских (с перенесением усадьбы на свой участок) и отрубных (с оставлением усадьбы в деревне) участковых хозяйств.
Крестьянский банк получил возможность не только содействовать крестьянам в приобретении земли, но и выдавать ссуды для организации хозяйства под залог надельных земель. Трудолюбивая часть крестьян охотно пользовалась дешевыми кредитами, быстро богатела, укрепляла свой правовой и общественный статус, более активно участвовала в органах земского самоуправления, что позволяло постепенно устранять наиболее архаичные функции общины.
В условиях малоземелья Столыпин двинул крестьянство на Восток, как говорили в старину, "встречь солнцу". Богатство России, о чем мечтал еще Ломоносов, динамично стало "прирастать Сибирью". Алтай, вся южная Сибирь, Приморье покрылись тысячами зажиточных сел и деревень. Столыпин делал все возможное, чтобы, говоря его словами, "дать крестьянину свободу трудиться, богатеть, избавить его от кабалы отживающего общинного строя".
Впервые за всю свою тысячелетнюю историю Россия быстро становилась процветающей страной. Адекватно времени, разумеется. Промышленное производство увеличилось почти в два раза. Снижался импорт, рос экспорт, финансы находились в отличном состоянии. Началось строительство метро. Везде и всюду открывались школы, гимназии, реальные и профессионально-технические училища. Страна была завалена продуктами питания, товарами потребления. Лучшие в Европе магазины были не в Париже и Лондоне, а в Петербурге и Москве. Невиданными в мировой практике темпами прокладывались железные дороги, велось жилищное и культурно-бытовое строительство.
Надо сказать, что сколько-нибудь существенно подорвать значение общины в деревне не удалось. И все же она треснула. В сельском хозяйстве происходили глубокие структурные сдвиги. Заметно выросли объемы сельскохозяйственного производства, его товарность, увеличились урожайность, использование машин, искусственных удобрений. Вдвое выросли крестьянские накопления в государственных сберегательных кассах, почти в десять раз увеличилось число разного рода кооперативов. Значительно повысилось число владельцев, участвовавших в кредитной кооперации, что позволило вложить в хозяйство дополнительные средства.
Экономический курс столыпинского кабинета обострил противоречия как между правительством и обществом, вернее - с частью его, так и внутри правящей элиты. Реализация этого курса не устраивала помещичьи круги, поскольку реформы непосредственно задевали их интересы. Леворадикальные силы видели, что реформы суживали возможности революционной перспективы. Либералов не устраивала попытка совместить представительный строй с самодержавием, что вело, по их мнению, к сужению завоеванных демократических свобод. Как и всегда в России, все куда-то торопились, не очень понимая, куда и зачем.
Упорную борьбу против выходцев из общины вели сами общинники. Крестьянская борьба против выделенцев проявлялась и в давлении на них со стороны сельских сходок, и в прямых нападениях на хутора, и в их поджогах. Как и сегодня. Колхозы яростно уничтожают фермеров.
Ведущую роль в торможении земельной реформы играли тогда патриархально-общинные взгляды на землю как "на дар Божий", как на общее достояние, которое нельзя "закрепощать". Идея всеобщего передела помещичьих и монастырских земель не покидала крестьян, подогреваемых левыми партиями, шансы которых в годы войны резко возросли. Именно община в 1917 году поглотила не только помещичьи усадьбы и земли, но и основную массу хуторов и отрубов. Сталин легко сделал общинников колхозниками, а миллионы богатеющих крестьян, в основном выделенцев из общин, направил в лагеря.
Опыт разработки и реализации столыпинских реформ показывает, что самодержавие постоянно запаздывало с преобразованиями. Каждый шаг вперед, как правило, был вынужденным, диктовался чрезвычайными обстоятельствами и страхом перед дестабилизацией режима. Когда же прямая угроза революции отступала, правящие круги стремились побыстрее свернуть реформы. Особенно активно выступали против реформ местные власти.
Столыпину не суждено было увидеть плоды своего великого труда. В конце августа - начале сентября 1911 года в Киеве состоялись торжества по случаю открытия памятника Александру II - тоже земельному реформатору. Приехал туда и царь с семьей и свитой. Развязка наступила неожиданно: 1 сентября в киевской опере в присутствии императора Столыпин был смертельно ранен провокатором Богровым и 5 сентября скончался. Был ли убийца революционером или агентом охранки, о чем до сих пор спорят исследователи, не столь важно: политически Столыпин стал жертвой и "правых", и "левых".
Убили великого сына России. Он сумел понять, в какую сторону должна двигаться страна. Его, как и любого реформатора на Руси, ненавидели, ибо он замахнулся на интересы умирающих экономических и политических сил. В 1915 году, в разгар Первой мировой войны, крестьянская реформа был приостановлена. Община устояла в борьбе с частной собственностью. Временное правительство под натиском люмпенской демагогии снесло памятник Столыпину в Киеве, чем как бы поставило крест на его великих реформах.
В этом очерке о Столыпине нет открытий. Факты известны. Я хотел лишь подчеркнуть, что Россия имела практический шанс уберечься от разрушительной смуты октября 1917 года, закрепиться на пути правового и богатого государства. Столыпин страстно этого хотел и видел реальные пути преобразования страны.
Но закостенелость самого строя, убогость дворянского мышления, патриархальная твердолобость общинного крестьянства, демагогическая сердобольность интеллигенции, никогда не умевшей заглянуть за горизонт, - все это, вместе взятое, и определило неудачу столыпинских реформ и, как следствие, привело к войне, революции и контрреволюции, к государственному террору, разрушивших Россию.
Конечно, шанс повторить столыпинский поворот история дала и Горбачеву, и Ельцину. Но они не смогли преодолеть самих себя и цепкую хватку прошлого. Не хватило здравого радикализма, таланта управления эволюционным процессом. Если Горбачев еще тяготел к эволюционизму, хотя и постоянно опаздывал со своими решениями, что порождало ощущение эклектики в реформах, то Ельцин предпочитал революционные решения. Они выглядели привлекательно, но оказались бессмысленными. Шанс повернуть Россию к труду и частной собственности есть и у Путина.
Итак, Столыпин оставил нам много незавершенных дел. Правда, не по своей вине. Эта незавершенность во многом и определила катастрофический ход дальнейших событий в России. Как я уже писал, Петр Аркадьевич больше всего боялся войны и революции. Но традиционное российское сознание да еще неискоренимое стремление к нескончаемой драке привели и к войне, и к Февральской революции, и к последующей контрреволюции в октябре 1917 года.
Однако оценки этих событий по своему качественному срезу не укладываются в один ряд. Если Первая мировая война и большевистский контрреволюционный мятеж определили трагический характер развития России на все XX столетие, то Февральская революция была попыткой изменить самодержавную парадигму развития России и поставить ее на рельсы демократии. Этой революции Столыпин тоже не хотел, но предвидел ее неизбежность, если задуманные им реформы будут загублены.
Истоки, характер и последствия Февральской демократической революции еще долго будут проверять нас на способность учиться, отличать проницательность от авантюризма, государственную ответственность от ложной претенциозности, реальный успех от пьянящего головокружения, истинное мужество от показной бравады, неброскую взвешенность от сверкающих, но пустых импровизаций.
Нас и сегодня продолжает жестоко преследовать нетерпимость, погубившая февральские завоевания. Она же да еще некомпетентность, разгильдяйство и леность погубят нас, если вовремя не проснемся, не спохватимся, не начнем осмысленно работать и не придем к общенациональному согласию на основе свободы личности и построения гражданского общества.
За четыре года до февральских событий было отпраздновано 300-летие династии Романовых. Империя и трон казались могучими и незыблемыми, но вскорости здание самодержавия рухнуло в одночасье. Нечто похожее произошло и в 80-х годах, но теперь потерпело крах большевистское самодержавие.
Ошарашенные современники Февраля не могли понять, что стряслось. Но звучное, завораживающее слово "свобода" затмевало все остальное. Попытки реалистического анализа случившегося и его возможных последствий, призывы к разуму, осторожности, взвешенности объявлялись трусостью и предательством. Все говорили без умолку, и никто не хотел слушать. Столица заболела восторгом от Лозунга "Долой самодержавие!".
У всех революций и контрреволюций немало схожих черт, но каждая из них неповторима, имеет свою судьбу, свои последствия и уроки, свои взлеты и падения, свою гордость и свой стыд. У любой претензии на историческую правду, за которой стоят конкретные интересы, всегда много противников, исказителей, недоброжелателей, если хотите, завистников. Одних она не устраивает экономически, других - мировоззренчески, для третьих служит всего лишь средством спекулятивного самоутверждения.