Потом был еще один концерт, который Высоцкий дал для тех, кто не смог попасть на его выступление в посольстве. Он прошел дома у Халимоновых. Там бард исполнил практически те же песни, что и в посольстве, но были и исключения. Например, им была спета песня "Купола" из нового фильма, в котором ему только предстояло сниматься. Речь идет о ленте Александра Митты "Арап Петра Великого": в прокате он получит другое название - "Сказ про то, как царь Петр арапа женил". Это произведение он в посольстве исполнить не решился в виду его злободневности: под "сонной державой, опухшей от сна", он имел в виду брежневский СССР. По словам О. Халимонова, "Володя спел "Купола" и еще несколько новых вещей… Они меня просто поразили: "Володя! Ты - гений!". Он перебирал струны гитары - положил на них ладонь, поднял голову: "Ну вот, наконец, и ты это признал"".
Между тем в Париже Высоцкий и Влади жили в районе Латинского квартала на улице Руслей. Напротив дома - иранский ресторанчик, где они часто обедали. Там их иногда навешал Бабек Серуш - как мы помним, тоже, кстати, иранец. Судя по всему, Серуш проворачивал в Париже очередную операцию с электроникой и между делом встречался с Высоцким. Внешне все вроде бы нормально - встретились двое старых приятелей.
19 апреля звездная чета присутствует в Париже на дне рождения фотографа из влиятельного западного журнала "Тайм" Леонида Лубяницкого. Последний, как носитель ценной информации, вполне мог в приватных разговорах с "гонимым" Высоцким не только выложить перед ним конфиденциальную информацию, но и быть "толкачом" в каких-то пиар-акциях, в которых были заинтересованы советские "верхи". По словам Лубяницкого,
"В следующий раз мы встретились с Высоцким во время выступления Михаила Барышникова. После спектакля мы все вместе поехали домой к жене Высоцкого - Марине Влади, где провели всю ночь. Примерно до 5 часов утра Володя пел, а я его записывал на магнитофон и фотографировал; кстати, снимок, на котором бородатый Володя и Марина, я снял в ту ночь. В этот вечер он посвятил мне одну песню. Зная о том, что мои друзья называют меня Леонардо, Володя сказал: "А это для тебя, Леонардо, песня: "Про любовь в эпоху Возрождения".
Тогда же Высоцкий сообщил мне, что в Китае он объявлен персоной нон грата за цикл песен о Мао Цзэдуне и китайской культурной революции…".
Отметим, как легко было завладеть сердцем Лубяницкого - что называется, по дешевке: посвятить ему песню, которую Высоцкий, кстати, написал еще в конце 60-х по другому поводу. Видимо, это был не спонтанный порыв со стороны певца, а четко продуманная акция по расположению к себе фотографа "Тайм"; кстати, таких "посвящений нужным людям" в репертуаре Высоцкого огромное количество. За этот жест фотограф влиятельного журнала сфотографировал Высоцкого и Влади, чтобы чуть позже использовать эти фото в пиар-компании звездной четы на Западе.
Из этой же "оперы" и упоминание Высоцким своего положения персоны нон-грата в Китае за песни "китайского цикла". В этом явно читалось желание певца "набить себе цену": дескать, смотрите, я у коммунистов везде гоним - даже в Китае. Ну, как тут не расчувствоваться. Как пел сам Высоцкий в своей "шпионской" песне про мистера Джона Ланкастера Пека:
Враг не ведал, дурачина:
Тот, кому все поручил он,
Был - чекист, майор разведки…
И вновь обратим внимание на то, о чем мы уже говорили ранее. Высоцкий присутствует на спектакле перебежчика на Запад Михаила Барышникова и даже встречается с ним. Для любого другого советского гражданина подобное поведение было чревато самыми суровыми санкциями, но только не для Высоцкого. Все это опять же ложится в русло нашей версии: советские верхи разрешают ему подобные знакомства, потому что это важнейшая часть его работы как агента влияния. Ведь тот же КГБ, как и любая спецслужба мира, был учреждением жестким, а порой и жестоким, и спускать Высоцкому подобные демарши на почве любви к его творчеству или его семейному положению как супругу французской коммунистки Марины Влади никогда бы не стал. Обязательно нашел бы пути к тому, чтобы сделать зарвавшегося артиста невыездным - ведь сидел он как миленький почти пять лет в Союзе, хотя и был мужем все той же коммунистки Влади. А тут такое попустительство, причем неоднократное! Только наивные высоцковеды до сих пор могут верить в подобные сказки. Впрочем, может быть, они не наивные, а наоборот, прожженные?
Прекрасно отдохнув во Франции, Высоцкий и Влади отправляются в Италию, где в Генуе садятся на теплоход (капитаном на нем был приятель Высоцкого Феликс Дашков) и совершают двухнедельный круиз по маршруту Генуя (Италия) - Кадис (Испания) - Касабланка (Марокко) - Канары (африканская территория Испании) - Мадейра (африканская территория Португалии) с заходом в Мексику. Эта поездка выглядит как феерическое туристическое турне двух безумно влюбленных друг в друга людей из мира артистической богемы.
Во время этого путешествия звездная чета едва не простилась с жизнью. Вот как об этом рассказывает Ф. Дашков:
"На пути от Кадиса в Севилью мы попали в автокатастрофу. Но, слава богу, у нас водитель-испанец был опытный. Получилось так, что навстречу шел автобус, и из-за него выскочил встречный лимузин. Его водитель, увидев нашу машину, растерялся - видимо, был малоопытным - и поставил машину поперек дороги. Наш водитель, заметив такую ситуацию, начал тормозить и ударил его только в бок… В общем, Марина слегка повредила ногу, потому что она спала в это время и не была готова к этому удару. А мы, так сказать, отделались легким испугом… Высоцкий на этот случай реагировал нормально. У меня с собой в багажнике была бутылка водки. Мы, значит, антистрессовую терапию и провели…".
4 мая Высоцкий и Влади вернулись в Париж, где наш герой пробыл еще десять дней перед отъездом на родину - отдыхал. А когда вернулся на родину, узнал приятную новость - здесь вышла его очередная пластинка-миньон. Правда, не обошлось без ложки дегтя.
Вспоминает В. Шехтман:
"1975 год… Вся Москва слушает и поет "Кони привередливые". Володя возвращается из Франции, я встречаю его в Шереметьево. Проезжаем Белорусский вокзал, а у лотка в лотерею разыгрывается синяя гибкая пластинка Высоцкого (стоила она тогда 60 копеек. - Авт.). Скрипит и хрипит на всю площадь: "Что-то кони мне попались привередливые…". (Эти гибкие пластинки - они же очень некачественные). Володю это просто взорвало: "Кто дал им право выпускать эту гадость?! Мы же договорились, что будет большой диск!". Все знают, что большая пластинка тогда так и не вышла…".
Обратим внимание на слова Высоцкого - "мы же договорились". Речь идет о его разговоре с министром культуры СССР П. Демичевым, который, как мы помним, в январе того же 75-го пообещал, что выпустит диск-гигант Высоцкого. Но вместо этого решил выпустить несколько миньонов (гибких и твердых), куда были включены 4 песни (из трех десятков записанных): "Кони привередливые", "Скалолазка", "Москва-Одесса", "Она была в Париже". Почему же власти не выпустили диск-гигант Высоцкого, как и было обещано?
Дело в том, что выпуск подобной пластинки символизировал бы начало его официального признания, причем гораздо раньше, чем других бардов. Например, на тот момент даже у Булата Окуджавы не было диска-гиганта - он выйдет только в конце 1976 года. Поэтому в случае с Высоцким, которого советские власти не хотели делать официальным певцом из стратегических соображений, был выбран иной вариант, должный обвести вокруг пальца доверчивую публику. К 1975 году "Мелодия" выпустила в свет 7 миньонов Высоцкого (1967 - один, 1972 - два, 1974 - два, 1975 - два), в которые вошло 24 песни. По сути, было выпущено целых два (!) полновесных диска-гиганта по 12 песен в каждом. Но поскольку эти диски были "разбиты" на миньоны (по 4 песни), у публики было создано впечатление, что Высоцкий обделен диском-гигантом в свете своего полудиссидентства.
Выпуская миньоны Высоцкого у него на родине, советские власти разрешили ему записывать диски-гиганты за рубежом - во Франции, на "Шан дю Монд". Советские власти прекрасно знали, что очень скоро все французские диски обязательно достигнут СССР на магнитофонных лентах, и тем самым будут убиты сразу несколько "зайцев": во-первых, песни Высоцкого широко разлетятся по стране - интерес к его зарубежным записям был огромный, во-вторых, в народе по-прежнему будет в ходу версия о том, что родная власть гнобит Высоцкого, вынуждая его записывать диски у господ-капиталистов, хотя делались эти диски на деньги коммунистов, просто до советских граждан эта информация не доводилась, и, наконец, в-третьих, на Западе Высоцкий по-прежнему будет восприниматься как гонимый исполнитель, обделенный "лонг-плеями" и довольствующийся только миньонами.
Тем временем подоспел еще один "подарок" - трехкомнатная квартира на Малой Грузинской улице в Москве, на 8-м этаже в доме № 28. Это был кооперативный дом Союза художников СССР, к которому Высоцкий не имел никакого отношения, но зато имел отношение к советской творческой элите, причем обладающей значительными денежными средствами. У какого-нибудь рядового советского артиста не было возможности въехать в этот роскошным дом с консьержкой в подъезде, поскольку цена квартир там была внушительной - от 7 до 10 тысяч рублей. Высоцкий такими деньгами обладал, поэтому часть взноса выплатил в прошлом году, часть - в год заселения. Новоселье должно было состояться летом того же 75-го, но задержалось по причине недоделок: надо было заново перестилать пол, заделывать швы и т. д. Строители обещали устранить их к осени, а пока Высоцкий и Влади решили некоторое время пожить у Ивана Дыховичного, который, как мы помним, был женат на дочери члена Политбюро и министра сельского хозяйства Д. Полянского. О том житье-бытье у Влади остались самые благоприятные впечатления. По ее словам,
"…Строительные работы в нашем с тобой доме не двигаются. Зато у наших приятелей через короткое время все готово. Современная мебель привезена специально из Финляндии, расстелены великолепные ковры - свадебный подарок отца невесты, расставлены редкие книги - подарок семьи мужа. Если бы не купола старой церкви, которые видны из окна, можно было бы подумать, что мы где-нибудь на Западе…".
Если с членом Политбюро Д. Полянским у Высоцкого были прекрасные отношения, то вот с другим деятелем из высшего советского ареопага - главным идеологом партии Михаил Сусловым, наоборот, плохие. Суслов на дух не переносил ни самого Высоцкого, ни его песенного творчества. Однако в играх, которые вели с Высоцким советские верхи, Суслов вынужден был принимать участие, поскольку это касалось стратегических интересов страны. Хотя, была бы его воля, он бы с удовольствием отправил Высоцкого "за можай", как это едва не случилось в прошлом году после высылки Солженицына. Читаем у историка Р. Медведева:
"По свидетельству В. Чебрикова (будущий председатель КГБ. - Ф. Р.), вскоре после высылки Солженицына Андропов получил от высших партийных инстанций указание об аресте Владимира Высоцкого. Юрий Владимирович был крайне растерян: он хорошо помнил, какой отрицательный резонанс получило в 1966 году судебное дело писателей А. Синявского и Ю. Даниэля. А Высоцкий был гораздо более известным человеком и как бард, и как артист Театра на Таганке. Андропов вызвал к себе Чебрикова и долго совещался с ним, чтобы найти какой-то выход и избежать совершенно ненужной, по его мнению, репрессивной акции. В конечном счете им удалось переубедить Брежнева и Суслова. Думаю, что именно Суслов выступал инициатором гонений на Высоцкого, так как Брежнев иногда и сам слушал записи некоторых его песен…".
Высоцкий, судя по всему, знал о нелюбви к нему Суслова и платил ему той же монетой - ненавидел его и даже иногда вставлял в свои песни, правда, под другими именами - от греха подальше. Например, к фильму-сказке "Иван да Марья" Высоцкий написал 14 песен, где в одной из них вывел царского придворного лизоблюда Петю, который активно пиарит царя - что делал и Суслов по адресу Брежнева средствами своего пропагандистского аппарата:
Все мы знаем Евстигнея,
Петею воспетого, -
Правда, Петя - не умнее
Евстигнея этого.
Лизоблюд придворный наспех
Сочинил царю стихи -
Получилось курам на смех,
Мухи дохнут от тоски…
В периоды, когда Влади отсутствовала в Москве, Высоцкий не упускал возможности завести краткосрочный роман с кем-нибудь из своих коллег или поклонниц, а иногда "теребил" и свои прежние связи. Так, например, случилось в истории с Галиной Бирюковой. Как мы помним, с ней у Высоцкого случилась короткая интрижка в 1970 году, после чего наш герой сам ее оборвал. Но в 74-м вспомнил об этой женщине снова. Послушаем ее собственный рассказ:
"После развода я осталась одна с сыном на руках. Мы с Высоцким не виделись несколько лет. Они с Мариной переехали в другой район, снимали квартиру в Матвеевском. Я была уверена, что между нами все кончено навсегда. Вот только забыть Володю никак не могла, как ни старалась. И вдруг ко мне в Доме моделей подходит девочка: "Галя, тебя спрашивает Высоцкий!". У меня сердце из груди чуть не выпрыгнуло. Кое-как справилась с волнением. Выхожу к нему. Смотрю, Володя тоже нервничает. Говорит: "Здравствуй, Галя!". И от его голоса у меня все внутри задрожало, как в прежние времена. А он продолжает: "Ты сказала мужу, что я был твоим любовником… Ну так давай, оправдывай! Вечером к тебе приеду". Ничего себе, думаю. Столько времени от него ни слуху ни духу, а тут заявляется и даже не спрашивает, хочу ли я этого, а просто извещает: будет так - и точка. В этой его властности, напоре было что-то очень мужское. И я бы соврала, если бы сказала, что мне это не нравилось. И все же мне не хотелось вот так просто взять и подчиниться Володе. Думаю: ах так? Ну я тебе покажу… Ответив: "Раз сам так решил - приезжай", я вернулась за кулисы. А на меня все девчонки налетают: "Откуда ты знаешь Высоцкого?". Про наш с ним роман в Доме моделей никто, кроме Ани, не знал. Придумала отмазку, что просто живем рядом, вот и общаемся по-соседски. "А кто, - спрашиваю, - сегодня вечером хочет послушать Высоцкого?". Оказалось, что все хотят.
Девчонки пригласили своих мужей, любовников, и мы всей компанией отправились ко мне. Сидим, ждем, а его все нет и нет. Я уж было подумала, что у Володи изменились планы. Что ж! Включила его песни на магнитофоне, благо пленок с записями Высоцкого к тому времени у меня уже было предостаточно. Все развеселились, пьют вино, смеются. Далеко не сразу сквозь этот шум я расслышала, что кто-то упорно звонит в дверь, причем, видимо, довольно давно. Открываю - Высоцкий. Крайне недовольный, проходит к гостям: "Здравствуйте! Вы собрались по моему поводу, да? Извините, у меня большие неприятности, в прессе написали, что я даю "левые" концерты, так что спеть вам, к сожалению, не смогу". Берет меня за руку и уводит в прихожую. "Зачем ты их пригласила?" - "Тебе назло. А что, ты думал, меня только пальчиком поманить - и я к тебе в объятия кинусь?" - "Галя, пожалуйста, проводи их. Мне очень нужно с тобой увидеться. Я приду попозже".
Долго уговаривать меня не пришлось. Я ведь несколько лет только и мечтала, чтобы Высоцкий пришел и сказал: "Мне очень нужно с тобой увидеться…". Значит, гостей нужно выпроваживать. Но как? Всем хорошо, никто домой не собирается. Я схожу с ума, что сейчас Володя вернется, а у меня дом по-прежнему полон народу. И все же я успела всех выставить до того, как Высоцкий пришел. Говорит: "Хочешь, поехали ко мне, в Матвеевское!". Надо ли говорить, что я согласилась.
Помню, меня поразило, какая в его квартире чистота. Володя поджарил нам яичницу с беконом. Я хотела помыть посуду - не дал, сказал, что все сделает сам. А я тем временем стала бродить по квартире. В одну из комнат дверь была приоткрыта, смотрю, там на стене - портрет Марины. Ее сфотографировали в открытом черном платье, и я отметила, какая у нее длинная тонкая шея. Хотела рассмотреть поближе, но тут подошел Володя. Говорит: "Это комната Марины" - и прикрыл дверь. Не пускает туда. Меня словно ушатом холодной воды окатили. Думаю: "Ну и зачем я сюда приперлась? Здесь живет Марина, а я тут только пока она в Париж уехала". Какое уж тут романтическое свидание с таким настроением? Надо было тогда просто уехать, но я не решилась. Ведь столько надежд успело вспыхнуть у меня за несколько последних часов! Напрасных надежд…
Словом, ничего хорошего из моей поездки в Матвеевское не получилось. Мне хотелось только одного - остаться одной и поплакать. Володя не знал, как меня расшевелить. Утром он отвез меня домой. Всю дорогу мы молчали. Единственное, что он сказал: "Я недавно из Парижа, привез подарок твоему сыну", - и протянул мне набор импортных машинок. У Павлика точно такие уже были, но не говорить же мне об этом Володе…
Больше мы не виделись…".
Тем временем, минуло всего два месяца с момента приезда Высоцкого из Парижа, как он… снова полетел туда же сроком на месяц. Как там у него в известной песне: "Мы здесь в Париже нужны как в русской бане лыжи". Однако самого от этого города щипцами не оторвешь. А все почему? Видимо, работа в качестве агента влияния подразумевает частые поездки за рубеж, чтобы это влияние расширялось.
В Париже Высоцкий уже чувствовал себя как рыба в воде и даже стал гидом для сводного брата Андрея Миронова по отцовской линии - балетмейстера Кирилла Ласкари: он приехал туда вместе с ленинградским Малым театром оперы и балета. Послушаем его рассказ об этом:
"Володя обожал кино. Был день, когда мы посмотрели с ним подряд четыре кинофильма, причем он - по второму разу из-за меня: "Ночной таксист" с Де Ниро, "Полет над гнездом кукушки" с Николсоном, вестерн с Аль Пачино и "Эммануэль" на Елисейских полях, где этот "шедевр" шел несколько лет бессменно (этот французский эротический фильм был запрещен к выходу президентом Жоржем Помпиду, но едва он в апреле 74-го скончался, как его сменщик Валери Жискар д’Эстен тут же выпустил его в прокат, поскольку исполнительница главной роли Сильвия Кристель была… его любовницей. - Авт.). Всю картину Володя острил, смеялся и предвосхищал события на экране. В зале, кроме нас, сидели еще несколько иногородних. Когда включили свет, лица у многих были пунцового цвета. У меня, по-видимому, тоже. Володя - само спокойствие. Ходили на Пляс Пигаль, смотреть проституток.
- Хочешь прицепиться?
- Нет, - твердо сказал я. Он подошел к одной, самой вульгарной и не самой молодой…
- Нахалка, - сказал, вернувшись ко мне, - совести вот ни на столько, - показал ноготь мизинца. - Ее цена - три пары обуви. Я вот эти, - поднял ногу, - второй год ношу. - Обернулся в сторону проститутки и пригрозил ей пальцем. - Совсем сошла с ума, фулюганка, - прокричал. - Пойдем, перекусим…".
Отметим, что в доме Влади в Мезон-Лаффите Высоцкий чувствует себя не слишком уютно и при любом удобном случае старается там не засиживаться. Так, он знакомится с болгарским музыкантом Константином Казанским (вообще у Высоцкого было много друзей среди болгар), и они для записи очередного диска Высоцкого уезжают жить в квартиру дяди Казанского на небольшой улочке Руссле на левом берегу Сены в районе Латинских кварталов. Это была небольшая квартирка на втором этаже. Напротив дома - иранский ресторанчик, где Марина и Владимир часто обедали, причем не одни, а с "советским" иранцем… Бабеком Серушем, который, как мы помним, работал под крышей КГБ.