Народ начал собираться вокруг трибуны. Приехавшие поднялись на трибуну, вперед вышел Кириченко. Ласковое сентябрьское солнце отразилось блестками на боевых орденах и медалях первого секретаря.
– Дорогие товарищи! Друзья! – обратился он к собравшимся. – Сегодня у нашего народа огромный праздник. Триста лет назад народы Украины и России приняли решение на Переяславской Раде жить вместе. История показала, что это было правильное решение. Единство двух братских народов позволило им выжить, отстоять себя и свою землю от всякого рода врагов и завоевателей. Одна из самых грандиозных побед достигнута в кровопролитной войне с немецким фашизмом. Ценой огромных жертв и страданий завоевана эта победа, о чем мы должны помнить и чтить память тех, кто отдал свои жизни за нашу свободу.
Страна поднимается из руин. Уже много сделано, и это мы видим даже по обилию всего, что привезли наши колхозы и совхозы на нынешний праздник. Глаза разбегаются и слюни текут! И все это сегодня, в день праздника дружбы и единения, можно пробовать бесплатно. Спасибо вам, труженики полей!
Открывая праздник, хочу выразить благодарность нашей Коммунистической партии, ее руководству, верным ученикам великих вождей Ленина и Сталина за их заботу и усилия по укреплению нерушимой дружбы всех народов Советского Союза! Да здравствует братский союз украинского и русского народов! Да здравствует 300-летие воссоединения Украины и России! С праздником, дорогие товарищи!
После еще нескольких выступлений начался праздничный концерт. Лучшие силы самодеятельности всего района старались продемонстрировать свое искусство.
Ребята, сидя на траве стадиона, с огромным интересом смотрели и слушали артистов. Ване особенно понравился ученик 9-го класса Орджоникидзевской средней школы, который жил на центральной усадьбе совхоза "Роскошное". Он читал стихи Шевченко. У него самого была фамилия Шевченко. Читал он стихи мастерски. Особенно отрывок из поэмы "Сон":
У всякого своя доля
И свий шлях шырокый:
Той муруе, той руйнуе,
Той нэсытым оком
За край свиту зазырае,
Чы нэма краины,
Щоб загарбать
И з собою взять у домовыну…
Когда парень закончил читать стихи, Ваня как будто пробудился ото сна, весь взволнованный и со слезами на глазах.
– Ваня, – удивленно спросил Вася, – ты чего плачешь?
– Да вовсе и не плачу я, – ответил Ваня, вытирая кулаком глаза. – Пойдем давай, посмотрим палатки.
Они прошли несколько палаток, попробовали угощения, выпили очень вкусную газированную воду "Ситро". Вася заинтересовался красивой коробкой папирос. На коробке золотыми буквами было написано "300 лет воссоединения России и Украины".
– Сколько эта коробка стоит? – спросил Вася.
– Ой, сынок, ты еще столько не зарабатываешь. Двадцать пять рублей. Здесь 300 штук папирос, – ответила женщина, которая в красиво вышитой кофте выглядывала из окна палатки.
– Да, действительно почти полкоровы, – со вздохом сказал Вася. – А одну папиросу купить можно?
– Одну разрешается давать бесплатно. Только вот я сомневаюсь на счет твоего возраста.
– А вы не сомневайтесь, сегодня праздник, – промолвил Вася, протягивая руку.
– Ладно, бог с тобой, возьми, только ему не давай, – указывая на Ваню, сказала женщина, протягивая Васе папиросу.
Отойдя в сторону, Ваня предложил переместиться под дерево и в его тени немножко передохнуть. Устроившись под деревом, Вася закурил, а Ваня из картонного стаканчика с удовольствием лакомился мороженым местного маслокомбината. Мимо проходила группа ребят, среди которых Ваня заметил Петю Данильчика.
– Петя, – окликнул Ваня, – доехал?
– Как видишь. Вы меня бросили на дороге!
– Кто тебя бросил? Сам не смог догнать машину, – отозвался Вася.
– Не сердись, мы же не специально, ты же сам видел, – сказал Ваня. – Домой вместе поедем?
– Нет, мы с пацанами здесь переночуем на стадионе, вечерний концерт посмотрим, а завтра утром на машине Журмана вернемся, с ним уже договорились.
– Может, и мы заночуем? – сказал Вася.
– Как? Завтра с утра в школу! Нет, я не могу, – возразил Ваня.
Ребята расстались. Ближе к вечеру Ваня и Вася на попутной машине вернулись на тот же перекресток, с которого они утром уезжали в районный центр.
Утром, при перекличке, Ваня объяснил Ольге Семеновне, почему отсутствует Петя Данильчик. И только к вечеру стало известно, что случилось несчастье. Петя и еще несколько ребят улеглись ночевать под машиной Журмана, его не предупредив. Рано утром шофер решил выехать в обратный путь. Он завел машину, начал трогаться, и только в это время спавшие ребята проснулись. Пете карданом довольно сильно рассекло голову, а еще одному мальчику наехали на руку и сломали ее.
Услышав крики, Журман остановил машину. То, чего боялся Журман, случилось. Приехали милиция, скорая помощь. Ребят забрали в больницу, а шофера – в милицию.
Только на следующий день, ближе к вечеру, Петю привезли домой. Когда Ваня посетил его, он увидел лежащего на кровати Петю с плотно замотанной бинтом головой.
– Как это случилось, Петя? – спросил Ваня.
– Когда машина завелась и начала двигаться, я проснулся и поднял голову… И тут меня карданом и стукнуло. Я потерял сознание и очнулся только в больнице. Врачи сказали, ничего страшного, череп и мозги на месте. Неделю надо будет отлежаться. Журмана жаль, у него права отобрали и грозятся штрафом.
– Да, жаль его. Ты выздоравливай. Я тебе буду приносить домашние задания, чтобы ты не отставал от уроков.
Только через две недели Петя вернулся в класс. Ребята сочувствовали ему, и Пете было приятно их внимание.
Школьные дела шли своим чередом. Учеба по-прежнему давалась Ване легко. Он много читал, ходил с ребятами в библиотеку. Особенно ему понравилось творчество Тургенева, его замечательные "Записки охотника", рассказы, "Бежин луг", "Лес и степь", повести "Первая любовь", "Ася". Со слезами на глазах читал он историю о Герасиме и Муму. Не все, может быть, понимал и воспринимал он в замыслах автора, но Ваня был в восторге от поэтической прозы Тургенева. Лучше всего, казалось Ване, автору удавались картины природы: тут ясно чувствовалась щемящая, меланхолическая поэзия, которая составляла главную красоту тургеневского пейзажа. И действительно, как было не восхищаться прелестью тургеневского пера: "…Только что наступившая летняя ночь была тиха и тепла; с одной стороны, там, где солнце закатилось, край неба еще белел и слабо румянился последним отблеском исчезнувшего дня, – с другой стороны уже вздымался сизый, седой сумрак. Ночь шла оттуда. Перепела сотнями гремели кругом, взапуски перекликались коростели…" Понравились Ване и сказки А. Пушкина, особенно о жадном попе и слуге его Балде. Ольга Семеновна поощряла любовь Вани к чтению и часто подсказывала ему, какие книги взять в библиотеке.
Время пролетело быстро. Пришла весна с ее благоуханиями цветущих садов, с заботами обрезки виноградной лозы, посадки овощей… Ване впервые предстояла сдача экзаменов, поскольку четвертый класс считался выпускным. В пятый класс предстояло ходить в другую школу за три километра от дома, в другом селе, которое называлось Ворошилово, хотя многие жители по старинке называли его Новая Махновка.
Ваня все три экзамена – диктанты по украинскому и русскому языку и арифметике – сдал на "отлично", закончив четыре класса с пятерками по всем предметам и с похвальной грамотой. Его друг Вася перешел в четвертый класс.
Они, как всегда, встретились на школьном дворе.
– Перешел я в четвертый класс, – похвастался Вася.
– Поздравляю. Постараешься, и четвертый класс закончишь, – сказал Ваня, протягивая руку другу.
– Последний год я буду в школе, какие бы мне оценки не поставили. Мне уже скоро в армию идти, а меня все в школе держат.
– Чего ты обижаешься? Сам виноват. Чем летом будешь заниматься?
– Меня пожарная команда приглашает, пойду к ним. Нравится мне, у них форма, лошади…
– Меня возьмешь с собой?
– Нет, Ваня, ты еще маленький. Там опасно, представь себе, вдруг пожар… Нет.
Друзья расстались, и Ваня пошел домой в хорошем настроении от того, что закончился учебный год, теперь он уже ученик пятого класса, что впереди каникулы, когда можно также с пользой провести время.
Мама встретила его словами:
– Ну как, сынок, закончил год, с какими успехами?
– Все, надо готовиться в пятый класс. Все экзамены сдал, получил похвальный лист, – не без гордости ответил Ваня.
– Молодец! И что только с тебя вырастет?! Чем летом будешь заниматься, может быть, отдохнешь немного, все же нагрузка в школе была большой? Все твои друзья отдыхают, ходят на речку, купаются, загорают…
– Ну какая там речка? Там в болоте утонуть можно… Я пока не знаю, чем буду заниматься. Надо Николая Сергеевича попросить, может быть, он что-то предложит. Я слышал, что наш колхоз объединяют с совхозом "Роскошное", будет общий совхоз. Теперь работать люди будут не за трудодни, а за зарплату. Хотелось бы заработать немного денег, надо учебники купить…
– Какой ты у нас хозяйственный! Да что же мы тебе учебники не сможем купить? Отдохни немного… Осенью Володя из армии вернется, тоже работать будет. Трактористы давно его ждут, не хватает специалистов.
– Не знаю, мамо. Если будет работа, я лучше поработаю.
Вскоре действительно колхоз имени Жданова объединили с совхозом "Роскошное", и бывшие колхозники в одночасье превратились в рабочих. Николая Сергеевича избрали секретарем объединенной партийной организации.
Ваня и батько обрабатывали молодые побеги виноградника, когда во дворе своего дома появился Николай Сергеевич.
– Ну что, Ваня, поговорим с Николаем Сергеевичем по твоей работе? – сказал батько.
– Конечно!
– Николай Сергеевич, – обратился он к соседу, – поздравляю тебя с избранием.
– Спасибо! Да уж не знаю, радоваться или плакать. Люди новые, работа новая… Хотя на фронте приходилось тоже партийной работой заниматься. Но то фронт… Единственное утешает, что теперь люди будут получать пусть и небольшие деньги, но два раза в месяц. Не надо будет ждать осени, чтобы продать заработанный хлеб и купить что-то из самого необходимого.
– Не переживай, справишься. На фронте труднее, там надо человека убедить идти на смерть, а здесь – всего лишь работать добросовестно. Николай Сергеевич, у меня к тебе просьба. Может быть, ты поможешь на лето Ваню к какому-либо делу пристроить? Парень хочет поработать.
– Не знаю, Игнат Иванович, водовозка занята… Только если пойдет помощником к пастуху теперь уже совхозного стада. Работа эта ему знакома. Пастух у нас новый, Вася Гомонюк, только что вернулся из Москвы. Немножко приблатненный, но, думаю, возле коров вся дурь выветрится.
– Ну как, Ваня, согласен? – спросил батько.
– Согласен, – ответил Ваня. – А мне тоже зарплату будут платить деньгами?
– Как всем, – сказал Николай Сергеевич, – два раза в месяц.
– Тогда тем более согласен, – сказал Ваня. – Спасибо, Николай Сергеевич!
– Завтра можешь приступать, я утром на планерке доложу директору совхоза товарищу Дунаеву.
За неделю примерно до этого разговора в пустующем соседнем доме поселилась семья цыган. В тот же день мама поинтересовалась, кто стали нашими соседями. Услыхав, что это цыгане, она промолвила: "Ну, вот теперь гляди в оба, чтоб ничего не пропало". Ваня пропустил эти слова мимо ушей. Он недавно прочитал какую-то книжку о войне, в которой рассказывалось, как немцы жестоко уничтожали цыган. Глава семьи – огромный цыган с черной бородой и усами, которого звали Бодюл. Работать он начал в кузнице вместе с дядей Митей. В семье Бодюла, кроме его самого и худенькой юркой жены, было две девочки и мальчик лет четырех-пяти. Девочки, сверстницы Вани, очень подвижные, веселые, вечно улыбающиеся, с черными кудрявыми волосами и озорными черными глазами. Когда Ваня впервые их увидел, он в растерянности остановился и не мог произнести слова… А девочки что-то на своем цыганском говорили и, глядя на смущенного Ваню, смеялись. Ваня смотрел на их лица, на слегка растрепанные волосы, на их наполненные смехом глаза, ресницы и… молчал. Когда он пришел в себя, то попытался познакомиться, хотя бы узнать, как их зовут. Едва-едва это удалось, поскольку девочки плохо говорили на украинском языке, а может быть, просто прикидывались. Тем не менее Ваня узнал, что одну из них зовут Мария, а вторую – Аурика. Через день они уже встречались как старые друзья. Аурика, чуть ниже ростом своей сестры, с белозубой улыбкой, щебетунья, вызывала у Вани ответную улыбку и даже смех, и какое-то непонятное доселе чувство радости. Сердце его так и прыгало, ему было и стыдно, и весело. Батько, заметив участившееся посещение Ваней соседей, пошутил:
– Ты что, в цыгане записался или присматриваешься, какую засватать? Славные девчата!
– Выдумаешь, батьку, – смущенно ответил Ваня.
И вот теперь, собираясь на новую работу, он почему-то с грустью подумал, что, наверное, видеть Аурику он теперь будет очень редко. Ваня вышел на улицу и подошел к соседнему дому. Вечерело. Аурика и ее сестра во дворе кормили курей, рассыпая им зерно. Аурика, увидев Ваню, с улыбкой сказала:
– Заходи, Ваня! Чего стоишь? Вон скамеечка, садись, мы сейчас курей покормим и поболтаем.
Ваня сел на скамеечку, наблюдая, как куры друг перед другом пытались как можно больше ухватить зерен.
– Ты чего сегодня какой-то молчаливый? – спросила Аурика, присаживаясь возле Вани.
– Ничего не молчаливый. Я завтра ухожу на летний скотный стан помогать коров пасти. Вот пришел с вами попрощаться. Теперь не знаю, когда увидимся.
– Ваня, а ты с кем пришел попрощаться – со мной или с Аурикой? – лукаво щурясь, спросила Мария.
– И с тобой, и с Аурикой.
– А я думала, с Аурикой. Она мне все уши о тебе прожужжала, – сказала Мария с лукавой усмешкой на чуть-чуть раскрытых губах.
– Вот выдумщица, – краснея и озаряя Ваню ясным и быстрым взглядом, сказала Аурика. – Ты не слушай ее, Ваня.
– Я не слушаю… Как я могу…
– Почему? Тебе сколько лет? Одиннадцать? А мне двенадцать! Я старше тебя! Ты мне должен всегда правду говорить, – возразила неожиданно Аурика. – Смотри на меня, почему ты на меня не смотришь?
Ваня смутился, он не знал, что сказать. Он поднял на Аурику глаза. Она улыбнулась как-то по-особому приветливо. Ваня смотрел на девочку, замечая, как луч заходящего солнца обливал мягким светом ее красивые пушистые волосы. На ней было легкое платьице, кончики ее босых запыленных ног выглядывали из-под него. Ему хотелось коснуться этих волос, этого платья…
Он чувствовал себя счастливым… Аурика опять усмехнулась, как бы угадывая мысли Вани.
– Как ты на меня смотришь, – медленно проговорила она и погрозила Ване пальцем.
Ваня покраснел, сам не понимая, от чего… "Она такая красивая…" – мелькнуло у него в голове.
– Мария, Аурика, – вдруг прозвучал голос мамы девочек, – хватить любезничать, надо приготовить отцу на завтра обед на работу.
– Ваня, ты обязательно заходи, когда у тебя будет время. Мы будем ждать тебя, – сказала Аурика, протягивая ему руку.
Неожиданно она наклонилась и поцеловала его в щеку. Ваня совсем растерялся, он не знал, что делать.
– Какой ты еще маленький, Ваня, – сказала Аурика, засмеялась и убежала вслед за сестрой в дом.
Придя домой, он долго не мог уснуть, очарованный разговором с Аурикой. То, что он ощущал, было так ново и так сладко… Ваня улыбался сам себе, вспоминая лицо Аурики, которое тихо плыло во мраке, губы ее все так же загадочно улыбались, глаза глядели задумчиво и нежно, как в то мгновение, когда она на прощанье протянула ему руку…
Ближе к утру Ваня проснулся от раскатов грома. "Гроза", – подумал он. И точно была гроза, на небе непрерывно вспыхивали яркие молнии. Они вспыхивали, трепетали и подергивались, как крыло подстреленной птицы. Ваня встал, подошел к окну, всматриваясь в предрассветную мглу. За окном пошел дождь, с каждой минутой усиливаясь. Молнии и раскаты грома не прекращались ни на мгновение. Ваня смотрел на двор, на деревца вишен под окном, на темные тени соседних домов, тоже как будто вздрагивающие при каждой вспышке… Утро стало заниматься. Ночь уступала свои позиции зарождающемуся дню. Дождь прекратился. С приближением солнца все бледнее выглядели молнии, они вздрагивали все реже и исчезли, наконец, затопленные светом возникавшего дня…
Во двор дома вошла тетя Аня, жена Николая Сергеевича.
– Гриппа, – позвала она маму, – скажи Ване, чтоб он сегодня не ехал на скотный лагерь, Николай Сергеевич еще не переговорил с директором.
– Здравствуй, Аня! – сказала мама, выйдя тоже во двор. – Спасибо, что предупредила. Он, наверное, еще спит. Я хотела уже его будить. Пусть еще тогда поспит.
Тетя Аня ушла к себе. Мама вошла в комнату и увидела Ваню уже на ногах.
– Ты чего так рано, Ваня? – сказала она. – Тетя Аня передала, чтобы ты сегодня оставался еще дома.
– Я слышал, будет время почитать интересную книгу про летчиков. "Два капитана" называется. Позавчера ходил в Горьево.
– Поспи еще. Успеешь прочитать.
– Хорошо! Только дай мне стакан молока.
– Сейчас принесу парного, только подоила Майку.
Ваня выпил молоко и прилег на постель с книжкой в руках. Через полчаса сон все же сморил его, и он уснул. Проснулся он, когда на дворе был почти полдень. На улице ярко светило солнце. Ваня вышел во двор и стал возле ворот. После дождя улица превратилась в огромное болото, наполненное жирной жижей черного, как нефть, цвета. От дома цыган вышла лошадь, на которой верхом сидел мальчик, брат Аурики, с узелком в руках.
Когда лошадь поравнялась с Ваней, он спросил мальчика:
– Михась, куда это ты едешь?
– Везу папе обед в кузницу.
Прошагав еще несколько шагов, цыганская лошадь вдруг остановилась прямо среди огромной лужи. Когда мальчик босыми ногами попытался ударить ее по бокам, она вдруг подогнула передние колена и рухнула в лужу. Михась слетел через голову лошади, упал в лужу, и черная жижа покрыла его с головой. Лошадь тут же поднялась, развернулась и пошла в сторону своего дома. Цыганенок стоял в луже выше колен, весь черный с ног до головы, чернее негра, и плакал.
– Не плачь, – сказал ему Ваня, – ничего страшного не случилось. Давай руку, я тебя выведу на сухое место.
Ваня засучил штанины, взял Михася за руку и вытащил его из лужи. Вдвоем они пошли к цыганскому дому. Во дворе была Мария. Увидев грязного Михася, она не удержалась от смеха.
– На кого ты похож? Я же тебе говорила, пешком иди. Тебе захотелось на лошади. А где обед?
– Он там, в луже утонул, – за Михася, который стоял и шмыгал носом, ответил Ваня. – Ты не ругай его. Если надо отнести обед, я могу это сделать.
– Спасибо, Ваня! Мы сами справимся. Я или Аурика отнесем обед чуть позже. Правда, Аурике что-то нездоровится.
Ваня ушел к себе с каким-то щемящим чувством разочарования, что ему не удалось увидеть Аурику. Но скоро он об этом забыл, углубившись в чтение книги.
На следующий день с самого раннего утра Ваня вместе с доярками и собакой Кудликом отправился на летний скотный двор. Встретил их новый пастух – Вася Гомонюк. Это был симпатичный парень невысокого роста, лет семнадцати.