Ваня вышел из куреня только к концу дойки. Ему было как-то не уютно, казалось, что все догадываются о ночном происшествии и тихо посмеиваются.
Перед отъездом к нему подошла Оля, потрепала его волосы.
– Спасибо, Ваня, за ночлег. Если что, приглашай, мне понравилось здесь у тебя.
Ваня залился малиновой краской, ничего не ответив…
Но Оля и без приглашения еще несколько раз в течение лета оставалась ночевать на стане…
Лето пролетело быстро. Пришла осень. Ваня пошел в седьмой класс.
Вино принесло достаток в дом. Появилась свежая копейка, которую можно было потратить и на одежду, и на питание, купить мебель и задуматься даже на перестройку дома, крыша которого была покрыта камышом.
Созрел новый урожай винограда, и снова уборочная страда…
Пока оставалось вино прежнего урожая, во двор дома иногда заглядывал дядя Митя. Ваня всегда ждал его прихода и его рассказов. Вот и сегодня дядя Митя вошел во двор, поздоровался с мамой, заказал литр вина. Услышав его голос, Ваня тоже вышел во двор и сел напротив дяди Мити.
– Как жизнь, Ваня?
– Нормально, хожу в школу, учусь…
– Это хорошо! Жениться не собираешься?
– Да что вы, дядя Митя?
– Молодец! Но если соберешься, присмотрись как следует к невесте, чтобы не получилось так, как с моим другом.
– Расскажите, дядя Митя, что случилось с другом! – умоляюще произнес Ваня в предвкушении рассказа дяди Мити.
Дядя Митя налил в стакан вина, перекрестил его и сделал несколько глотков, смакуя вино.
– Ну вот, слушай! Женя Дрозд, мой лучший друг, женился на Оле Кацман. Любовь была страшная. Четыре месяца тянулся их "медовый" месяц. И тольк, когда у Оли появилась необходимость в новом платье, они, взявшись за руки и с куском крепдешина, купленного им друзьями в складчину для подарка, направились к лучшему дамскому портному Одессы Исааку Перельмутеру.
В тот день Коля точно знал, что его жена – самая красивая женщина в мире. Оля точно знала, что ее муж – самый умный и благородный мужчина.
Перельмутер их встретил на пороге своей мастерской возгласом:
– Ну наконец-то!
– Мы к вам по поводу платья, – начал Коля. – Нам сказали…
– Ну слава тебе, господи! – перебил его портной. – А то я уже думал, что все посходили с ума. Только и слышно вокруг: "Карден!", "Диор!", "Лагерфельд!"… Кто такой этот Лагерфельд, я вас спрашиваю, – кипятился Перельмутер. – Если вам нравится Лагерфельд, можете идти к нему.
– Мы не пойдем к Лагерфельду, мы пришли к вам, – успокоил его Коля.
– Так это ваше большое счастье, – в свою очередь, успокоил его портной. – Потому что, в отличие от Лагерфельда, я таки действительно могу сделать из вашей жены королеву. И не какую-нибудь там английскую! А настоящую королеву красоты! Ну, а теперь за работу…
Дядя Митя сделал паузу, отхлебнул из стакана вина, продолжил.
– Но знаете ли вы, что такое платье? – обратился с вопросом портной. – Молчите! Можете не отвечать. Конечно, вы скажете: рюшечки, оборочки, вытачки… Ерунда! Это как раз может и Лагерфельд. Платье – это совершенно другое, это кусок материи, созданный для того, чтобы закрыть у женщины все, на чем она проигрывает, и открыть все, на чем она выигрывает. Допустим, у дамы красивые ноги. Значит, мы шьем ей что-нибудь очень короткое и таким образом выигрываем на ногах. Или, допустим, у нее некрасивые ноги, но красивый бюст. Тогда мы ей шьем что-нибудь длинное и закрываем ноги. Зато открываем бюст и выигрываем уже на бюсте. И так до бесконечности… Но в данном случае, – портной внимательно посмотрел на Олю, – в данном случае, я думаю, мы вообще ничего открывать не будем, а будем шить что-нибудь очень строгое, абсолютно закрытое от самой шеи и до ступеней ног.
– То есть как это "абсолютно закрытое"? – опешил Коля. – А… на чем же мы тогда будем выигрывать? Вы считаете, что в данном случае вообще нечего открыть? А вот, например, ноги… Чем они вам не нравятся?..
– Видите ли, у разных женщин бывают разные ноги. И это хорошо! Хуже, когда они разные у одной…
– Что-что-что? – опешил Коля.
– А вы присмотритесь. Неужели вы не видите, что правая нога у вашей очаровательной жены более массивная, чем левая…
– Действительно, – присмотрелся Коля. – Что это значит, Оля?
– Ничего не значит! Просто в школе я много прыгала в высоту, отстаивая честь школы. Правая нога у меня толчковая.
– Ну вот! – воскликнул портной. – И этот дефект надо обязательно закрывать!..
– Допустим, – сказал Коля. – А бюст?
– И этот дефект тоже.
– Что – тоже? Почему? Я совершенно не понимаю, почему бы нам его не открыть?
Дядя Митя допил стакан вина, налил новый и продолжил.
– Видите ли, молодой человек, – сказал Перельмутер, – если бы на моем месте был не портной, а, например, скульптор, то на ваш вопрос он бы ответил так: прежде чем открывать какой-либо бюст, его нужно как минимум установить. И это относится не только к бюсту. Взять, например, ее лицо…
– Так вы что, предлагаете надеть на нее еще что-то типа паранджи? – испугался Коля.
– Я этого не говорил…
– Да я и сам теперь вижу… А вот что, если нам попробовать выиграть, ну, скажем, на ее бедрах?
– То есть как? Вы предлагаете их открыть?
– Ну, не обязательно, можно, как вы говорите, их подчеркнуть… Сделать какую-нибудь вытачку…
– Это можно, – согласился портной. – Только сначала вы мне подчеркните, где вы видите у нее бедра, а потом на этом месте я сделаю вытачку… И вообще, молодой человек, не морочьте мне голову… Платье будет готово через четыре дня. Будьте уверены, вам понравится…
Дядя Митя еще отпил половину стакана. Вытерев губы, он продолжил свой рассказ.
Через четыре дня за платьем пришла одна Оля без Коли.
– А где же ваш супруг? – спросил Перельмутер.
– Мы расстались… – всхлипнула Оля. – Коля не ожидал, что у меня такое количество недостатков…
– Вот так, Ваня, закончилась эта история – немного смешная, немного грустная, но весьма поучительная. Не торопись, сынок, жениться, хорошенько вглядись в свою избранницу, чтобы потом не разочаровываться… Ладно, сейчас допью вино и пойду домой, поздно уже…
Учеба шла своим чередом. Проблем особых для Вани она не составляла. Перед зимними каникулами Ваню, Вася Копыщика и Колю Капуку директор школы пригласил в кабинет.
– Ну что, ребята! – обратился он к ученикам. – Каждый из вас заканчивает учебную четверть, а вернее полугодие, с неплохими оценками. Молодцы! Ваня – вообще круглый отличник. Я предлагаю вам вступить в комсомол и организовать комсомольскую ячейку. Райком комсомола нас поддерживает. Как вам мое предложение?
Ребята посмотрели друг на друга. Первым ответил Ваня.
– Я согласен, Илья Иванович! Давно хотел вас об этом просить.
– Так уж и давно? – улыбнувшись, сказал директор. – Тебе ведь только в мае будет четырнадцать лет. Ну, а остальные что скажут?
– Я тоже согласен, – сказал Коля Капука.
Вася Копыщик с опущенной головой молчал.
– А ты почему молчишь, Вася? – спросил его директор.
Вася вздрогнул, как будто прервал глубокую задумчивость.
– Илья Иванович, вы ведь знаете, что мои родители были осуждены за связь с бандеровцами. Я и сейчас не знаю, где они. Если спросят в райкоме, что я скажу? Меня наверняка не примут в комсомол.
– Молодец, что трезво рассуждаешь, – похвалил его директор, – но я все согласовал с райкомом. Твоей вины в поступках родителей нет, и никто тебя об этом спрашивать не будет.
Вася обрадованно посмотрел на директора.
– Тогда и я согласен, – улыбнувшись, ответил он.
– Договорились! – сказал директор. – Вот возьмите Устав ВЛКСМ и хорошенько изучите, чтобы в райкоме не было осечек. Как только весна вступит в свои права – поедем в Цебриково, в райком. Все понятно?
– Понятно! – ответили ребята.
– Тогда марш в класс!..
Ваня вернулся из школы в приподнятом настроении. О предложении директора вступить в комсомол он сообщил батьку и маме. Батько, сидя за столом, подкрутив свои усы, которые он носил еще с фронта, сказал:
– Ну что, сынок, дело хорошее. Комсомол плохому не научит. Я поддерживаю предложение директора. А ты что думаешь, Гриппо?
– Я – как ты, Игнат. В этой политике я не особенно разбираюсь, – ответила мама.
– Одним словом, Ваня, мы поддерживаем твое вступление в комсомол. Ты только нас не подведи, – сказал батько.
Вначале апреля 1958 года директор школы вместе с тремя учениками на совхозной машине отправились в районный центр Цебриково. Приехали они туда ближе к обеду. Погода стояла теплая, солнечная. Машина остановилась возле нового двухэтажного здания районного комитета партии, в котором размещался и районный комитет комсомола.
Илья Иванович вышел с кабины, ребята спрыгнули с кузова и окружили директора.
– Как вы себя чувствуете, ребята? – спросил он. – Волнуетесь? Это хорошо. Такое событие бывает только раз в жизни. Но, как говорится, не дрейфить, не дрожать, отвечать на все вопросы уверенно, четко. Вам их будут задавать по Уставу, по текущей политике, в принципе, могут задать любой вопрос. Я буду сидеть в зале, поддержу морально. Честно говоря, я сам волнуюсь. Справимся?
– Справимся, Илья Иванович, хотя, конечно, страшновато…
Перед кабинетом, где велся прием, сидело еще с десяток ребят – будущих комсомольцев.
Первым в кабинет вызвали Ваню. Он вошел и остановился у порога.
– Проходи ближе к столу, – сказала ему молодая, красивая девушка, сидящая еще с двумя молодыми людьми за большим столом. Чуть в сторонке, на стуле сидел Илья Иванович.
Ваня сделал еще несколько шагов и остановился.
– Иван Несвит, правильно? – спросила его все та же девушка.
– Да, – ответил Ваня.
– Меня зовут Ирина Чайка. Я первый секретарь райкома комсомола. А это члены бюро райкома – Юрий и Павел. С Уставом знаком?
– Конечно!
– Скажи, Ваня, – обратился к нему Павел – парень с курчавыми светлыми волосами, – каков принцип организационного строения комсомола?
– Принцип демократического централизма.
– А какую сейчас задачу ставит партия перед страной в экономике? – задал вопрос второй молодой человек – Юрий.
– Сейчас главная задача – создание материально-технической базы коммунизма, – ответил Ваня.
– Молодец! – похвалила его Ирина. – А как ты учишься?
– Он у нас круглый отличник, – ответил за Ваню Илья Иванович.
– Ну что, товарищи, – сказала Ирина Чайка, – я, думаю, больше вопросов нет? Чувствуется, что Ваня серьезно подготовился к вступлению в комсомол и вполне заслуживает быть принятым в ряды ВЛКСМ. Ваня, ты пока можешь быть свободным. Подожди в коридоре, после завершения приема состоится вручение комсомольских билетов.
Ждать пришлось более часа, пока все ребята прошли процедуру приема. Дольше всех в кабинете задержали Васю Копыщика, но вышел он с улыбкой, немного раскрасневшимся.
– Как, Вася, – спросил Ваня, – все нормально прошло?
– Нормально! Интересовались, с кем я сейчас живу, хватает ли денег на учебники, на питание… Я даже не ожидал таких вопросов…
После завершения приема всех ребят снова пригласили в кабинет. Их построили в шеренгу перед столом. Из-за стола поднялась Ирина Чайка.
– Товарищи комсомольцы! – начала она процедуру вручения комсомольских билетов. – Теперь я так могу к вам обратиться, поскольку решением суженного состава бюро районного комитета ВЛКСМ все вы приняты в его ряды. Мы рады за вас и искренне вас поздравляем с этим событием в вашей жизни. Вы вливаетесь в огромную армию молодых строителей коммунизма, и именно нам и вам, молодым, предстоит решить эту задачу огромной исторической значимости. Ваша главная задача на ближайшее будущее – хорошо учиться, помогать младшим и старшим. А сейчас мы вручим вам комсомольские билеты.
Ирина Чайка каждому вручила комсомольский билет, пожав руку. Получил свой билет и Ваня. Все ребята улыбались. Улыбка была и на лице Ильи Ивановича.
Ваня появился дома под вечер. Он с гордостью показал свой комсомольский билет. Каждый – батько, мама и Аня – по очереди брали его в руки и внимательно рассматривали.
– Поздравляем тебя, Ваня, – сказал батько. – Ты в нашей семье первый с комсомольским билетом. Это накладывает на тебя какие-то дополнительные обязанности. Надо быть готовым и соответствовать.
На следующий день, придя в школу, весь класс рассматривал комсомольские билеты своих одноклассников.
После уроков Илья Иванович попросил комсомольцев остаться.
– Ребята, – обратился он, – вас трое, т. е. по Уставу вы составляете полноценную ячейку. В ячейке должен быть секретарь. Давайте мы выполним эту формальность и изберем секретаря ячейки. Кого вы предлагаете избрать?
Ребята посмотрели друг на друга.
– Илья Иванович, – первым заговорил Вася Копыщик, – мне кажется, лучше всего с этим справится Ваня.
– Мне тоже так кажется, – сказал Илья Иванович. – А ты как думаешь, Коля?
– Я тоже поддерживаю кандидатуру Вани.
– Ваня, – обратился к нему Илья Иванович, – ребята тебе оказывают доверие. Ты согласен?
– Я – как ребята. Согласен.
– Вот и замечательно. Вручаю тебе печать и ведомость для сбора членских взносов. План работы ячейки и заседание проведем через неделю.
Так получил Ваня свое первое общественное признание и первую общественную нагрузку, которых в его дальнейшей жизни будет немало…
В 1957 году исполнялось 40 лет Великой Октябрьской социалистической революции. В связи с этой датой в районе в течение 1957–1958 года проводились различные мероприятия. Проводились школьные олимпиады, смотры. В этих мероприятиях участвовала и Ворошиловская неполная средняя школа. В конце апреля в Цебриково состоялся смотр школ района по литературе. Ребята подготовили различные номера – чтение басен, стихов, миниатюры… Работало авторитетное жюри из учителей разных школ. Ваня выучил для смотра поэму Т. Шевченко "Кавказ".
Выйдя на сцену районного Дворца культуры и увидя заполненный под завязку зрительный зал, он немного растерялся. Раньше ему не приходилось выступать на такую большую аудиторию. Он даже уже было собрался уйти за кулисы, но, встретившись глазами с взглядом своей учительницы по украинскому языку и литературе Полины Илларионовны, он почувствовал какую-то его магическую силу поддержки и задержался на сцене. Раздались аплодисменты. Ваня выступил вперед и начал громко, как учила Полина Илларионовна, читать:
За горамы горы хмарамы повыти,
Засияни горэм, кровию полыти…
З поконвику Промэтэя там орэл карае,
Що день божый добри ребра
Й серцэ розбывае…
Розбывае, та нэ выпье цилющои крови,
Воно знову ожывае и смиеться знову…
Голос Вани звенел все увереннее. Зал замер. Когда Ваня произнес последние слова поэмы, раздались громовые аплодисменты. Это был настоящий успех! Полина Илларионовна даже поднялась и аплодировала стоя. Ваня был безмерно счастлив. Он убежал за кулисы, чуть не плача.
Жюри высоко оценило его выступление, наградив дипломом первой степени и праздничным набором сладостей. Полина Илларионовна даже поцеловала его и поблагодарила за то, что поднял авторитет школы на таком высоком уровне.
Домой Ваня вернулся, улыбаясь. Он поднял над головой свой диплом.
– Видели бы вы, как мне аплодировали, как настоящему артисту! – выпалил он, переступив порог дома.
Аня подбежала к нему и взяла в руки грамоту, стала ее громко читать.
– Так ты что, решил теперь в артисты податься? – улыбаясь, спросил батько.
– Почему сразу артистом? – удивился Ваня. – Нет, я хочу быть моряком!
– Да ты и моря еще не видел, а уже в моряки нацелился, – сказала Аня.
– Вот заработаю летом денег и поеду в Одессу, и увижу море, и город…
– Молодец, Ваня, – сказал батько.
Мама подошла и погладила его по голове своей теплой рукой.
– Ты наше чудо, – сказала она тихо.
Отметили Ваню и в школе. Вышел специальный выпуск стенной газеты "За знания", в которой была помещена заметка о его успехе на смотре.
В один из апрельских дней Ваня сидел во дворе за столом и читал. Солнце клонилось к закату. Во двор своей неторопливой походкой вошел дядя Митя.
– Привет, Ваня! – поздоровался он. – Что читаешь?
– "Молодую гвардию" Фадеева. Очень интересная книга. Какие были смелые ребята!
– Да, народ у нас героический… Мама дома? Позови ее, пусть вынесет литр вина. Что-то устал я сегодня…
Ваня сбегал в дом и передал просьбу дяди Мити. Когда бутылка с вином оказалась на столе, дядя Митя сразу оживился, и в глазах его заиграли искорки присущего ему юмора.
– Ну что, Ваня, начнем трудовую жизнь буржуа? – сказа дядя Митя, наливая вино в стакан.
Он перекрестил стакан и сделал несколько глотков. Ване захотелось расспросить его про Одессу, о Черном море…
– Дядя Митя, а какая она, Одесса, море?.. Вы ведь там жили, видели и море…
Дядя Митя сделал еще несколько глотков вина…
– Что тебе, пацан, сказать за Одессу, за этот прекрасный город, стоящий на берегу красивейшего моря… К Одессе нельзя относиться равнодушно. За Одессу можно выразить стихами и песней. Поэтому столько песен о ней сложено! Кто не знает "Ты одессит, Мишка…", "Шаланды, полные кефали…", "У Черного моря…"… Их тысячи. Разных – официальных и неофициальных.
Дядя Митя еще отпил вина, глаза его загорелись каким-то особым огоньком, и он продолжил:
– Я многие из них услышал еще в детстве. Дядя Боря, моряк из соседнего дома, выходил с гитарой, садился на скамейку во дворе и начинал петь:
На флот попал я добровольцем,
И от роду я не был комсомольцем…
Был я послан от народа,
Прослужил четыре года.
Мы выходим в море, как пираты -
Якоря и паруса порваты.
Не смотрите, шо мы босы, -
Мы с "Товарища" матросы,
Нас Одесса-мама родила!..
Но, граждане, одно мине обидно,
Плывешь, плывешь,
А берега не видно…
Возле дяди Бори собиралась вся пацанва с близлежащих дворов. И он, ободренный их вниманием, пел еще громче.
Жила на Молдаванке Феня-Зуб
И не имела никаких подруг.
Вместе с братом проживала
И на пару с ним гуляла -
Перед нами честная была.
Раз на Разумовской вечер был,
Кто-то туда Феню пригласил.
Из-за этой самой Фени
Всем испортил настроенье -
Гости разошлися по домам…
Почти без передыха дядя Боря переходил от одной песни к другой.
…А я косой и пьяный,
Лежу под фортепьяно
И песенку любимую пою:
"А вы меня не троньте -
Моя жена на фронте,
А я являюсь фронтовичкин муж…"
Дядя Боря пел до тех пор, пока возле него не появлялась женщина, увешенная корзинами и авоськами. Это была его жена. Только после ее окриков дядя Боря нехотя уходил домой. Потом, в течение нескольких лет, мы сами пели эти песни.
Дядя Митя на какое-то время задумался и замолчал, очевидно, переживая когда-то увиденное и услышанное.
Сделав несколько очередных глотков вина, он посмотрел на Ваню, который слушал его рассказ, открыв рот.