По придуманной легенде, специально для нее, он работал наемным инспектором ЧОПов – профессия довольно редкая и заключалась в проверке их работоспособности и профессиональности кадров. То есть ее молодой человек был специалистом по созданию экстремальных ситуаций, причем близких к настоящим, для охраны всяческих объектов, телохранителей и применяемой ими спецтехники.
Разумеется Милена о подобной профессии никогда не слышала, но все звучало очень правдоподобно, а появляющиеся иногда приборчики, куча прослушиваемых им маленьких кассет и заполняемых после этого тетрадок, создавали вокруг него ореол человека, обладающего специальными навыками, чуть ли не спецагента, ну ни как не бандита и уж тем более не того, кем он был на самом деле. Правда на случайно обнаруженные у него, почему-то, сразу два огромных пистолета, он спокойно объяснил: "Один для тренировки, другой служебный, со специальными резиновыми пулями. А "флажки" предохранителей на разных сторонах, чтобы можно было тренироваться стрелять и с правой, и с левой руки." – что тоже показалось логичным.
Честно говоря, закрадывались у нее некоторые подозрения, уж больно ловко и даже, наверное любовно, он обращался с этими железяками, ну а если уж разговор заходил об оружии вообще, то время можно было считать для женщины потерянным. Но заметив, он перестал когда либо касаться этой темы.
Но подозрения – подозрениями, а все о чем она могла пофантазировать, так это о борьбе с какими-нибудь мерзавцами типа тех, кто тогда распял его и чуть не убил ее. Между прочем их гибель она записала на его счет и искренне думала о содеянном, как о настоящем мужском поступке. В прямую же он этого никогда не касался, а она никогда не спрашивала.
Итак, в Москву молодая пара возвращалась уже не столько в вдвоем, но почти в втроем, ведь не только ктото уже начал формироваться в материнской утробе, но и к этому "кому-то" уже была присовокуплена душа, а значит уже полная человеческая единица, о которой правда так многие не думают.
Для Алексея Милена была почти идеалом женщины, правда из живущих, по понятным причинам. Но если Ию он любил, не представляя другого к ней своего отношения, то испытываемое к девушке, готовящейся стать от него матерью, что пока для него было тайной и не проявлялось в виде явной формулировки, возможно изза опасения ошибиться, было похоже на сильную привязанность, вытекшую из сопереживания и дружбы, пока не оформившуюся во что-то более мощное. Однозначно сравнивать два разных отношения к двум представительницам "слабого" пола было не возможно. Скажи ему сейчас, что карьере "чистильщика" конец и он свободен, наверняка через пол года – год "Солдат" предложил бы "руку и сердце", хотя кто знает, одно точно – задумался бы…, и задумался серьезно!..
* * *
…По возвращении Алексея с нетерпением ждал Григорий и несколько "работ", которые, как всегда нужно было сделать еще вчера. Отдых лишь чуть развеял и совсем не отвлек от тяжких мыслей, к тому же мужчиной, которого он ранил по касательной, правда ранение было не тяжелым, оказался действительно просителем, а еще точнее директором "загибающегося" детского дома для детей с умственными отклонениями.
Не известно получил бы он от Березова хоть копейку или нет, но точно, что стрелок лишил его этой возможности и оставил на время лечения и реабилитации детей без заботливого…, вроде бы заботливого, чиновника. Правда, через год с небольшим, совершенно случайно "Сотый" узнал из новостей, что раненный попался на какой-то махинации, связанной именно со средствами, выделенными одним из меценатов для этого детского учреждения.
Но почему-то легче не стало, так же как и от понимания того, что сумма, которую он послал на счет этого детского дома, скорее всего тоже сгинула в кармане доброго дяди – недобитка.
Григорий до сих пор находился в эйфории от манеры исполнения этого преступления и собирал лавры падавшие на него при каждой встречи с "Сильвестром" и его близкими. На радостях "Гриня" подарил Алексею подборку статей освещающих исполненное последним, с собственноручными резюме, что наверное должно было выглядеть помпезным знаком отличия, и добавил от себя же, правда лежащий в пластиковой коробке, австрийского производства "Глок 19". Это было уже интереснее, но правда говорило о том, что Барятинский испытывал некоторую ревность и пытался превознестись крутизной подарка над "Иванычем".
Это совсем не зацепило, мало того сыграло скорее негативную роль, особенно памятуя об узнанной от "Женька" информации. Унося подарки, первый из которых он сожжет через несколько месяцев, случайно обнаружив их при очередном переезде, а второй…, а у второго своя история, которая так и останется нам неизвестной.
Так вот покидая квартиру "Северного", получив и подарки и новую задачу, он пришел к выводу, что ее необходимо обсудить с "Седым", так как она не укладывалась в голове и прежде всего из-за просьбы "валить всех, кто будет на встрече". По словам "Грини" – "так будет проще потом решать вопросы".
Правда душу сверлил и еще один вопрос – причина гибель семьи. Теперь было ясно, что остался буквально шаг до разгадки, хотя и так все было почти очевидно. Алексей чувствовал необходимость переговорить с Григорием один – на один так, что бы рядом никого не было, ведь этот разговор может закончиться чем угодно. И именно это его сейчас заботило более всего.
Появилось мнение, преследующее его, при чем с каждым разом все более и более, обоснованное и заключающееся в укрепляющейся уверенности в виновности "главшпана". Скорее всего так оно и есть! Мучительные мысли окончились одной, и как показалось, очень удачной, а именно – задать этот вопрос "Седому". И сделает он это буквально завтра, так как сегодня условно сообщил о ее необходимости…
…"Покупатель" – "Седой" (Алексею больше нравилось первое – и появилось раньше, и к истине было ближе) обосновался в самой дальней комнатке, используемой обычно для обслуживания четырех персон и имеющей отдельный выход, предназначение которого, пока было не известно. Мужчина был чем-то явно озабочен, но старался скрыть это под маской неважного самочувствия. Пять минут беседа, начавшаяся с гибели Березова, имела подтекст сожаления им о его преждевременной кончине и еще большего разочарования попытки выхода бизнесмена из под контроля и желания стать фигурой самостоятельной, хотя каждому понятно, что желание подняться на очередную ступень по пути к власти сопряжена с массой обязанностей, невыполнение которых обычно чревато… Чем? Ну по-разному бывает, в этом случае так… А здесь еще удачно подвернулись несколько конфликтов, в том числе и с "Сильвестром", который правда успел уйти из под подозрений, мало того и свою карту разыграть умудрился. На вопрос "Сотого":
– Неужели гибнут только не нужные и вышедшие из под контроля?… – Он услышал, будто заготовленный ранее, ответ:
– Ну во-первых не всегда гибнут, иногда…, хм…, и "садятся". А во-вторых – разве ты знаешь другие варианты?… – Немного поразмыслив, более молодой собеседник пришел к выводу, что имея, пусть, и небольшую информацию, опровергнуть только что услышанное не может, и даже скорее наоборот – похоже это так и есть.
Откушав один "капучино" и одно "Терамису", "Седой", посмотрев вопросительно, поинтересовался:
– Ну-с, Алексей, что же все таки на сегодняшний день вынудило тебя к встречи? На сколько я знаю, вокруг тебя тишь и благодать…
– Да в сущности пока три вопроса. На первый я уже получил ответ – то есть, если нет специальных указаний на встречу, то задачу, поставленную Барятинским или "Культиком" стараться выполнять однозначно.
– Нуууу… почти так. Но если есть сомнения, то их лучше развеять… – Произнесено это было с интонацией, подчеркивающей, что происходящее, а так же исходящее от этих двух людей уже одобрено, и им в виде разработанных планов с "небес" "спущено"… Алексей продолжил:
– Второе – как раз о сомнениях. Что вы скажите о "Шерхане" и…, иии о том, что "вместе с ним нужно валить всех", кто там будет.
– Не то что бы ты меня озадачил…, нооо начну с конца. Валить, то есть ликвидировать всех не нужно никогда…, даже тогда, когда это надобно… – На этом он немного задумался, еле слышно напевая строчки из гимна СССР, и через пару минут, глядя сквозь переносицу "Сотого" произнес:
– Аааа "Шерхан"…, а кто сказал, что он в колоде лишний?… – Странная перемена скорее произошла не из-за неосведомленности, а в виду услышанного нюанса "валить всех", из чего стало понятно, что кто-то пытается воспользовавшись ситуацией, убрать мешавших именно ему…, а вот кому? Это многое меняло, к тому же, если учитывать работу "Грини" еще на одну структурку, задачи с которой явно расходились в этом вопросе, векторы кажется начали меняться… "Солдату" показалось не лишним пояснить свою точку зрения, а за одно и опасения:
– Впервые я услышал от "Грини", а дует ветерок от "Иваныча", хотя кто знает… – может и не дует, а и его обдувает… Вам виднее, а мне не хотелось бы в "жир ногам въехать"! Ведь первым крайним, как не крути, мне быть!
– Разумно, разумно…, уууу-гу, а главное интуиция у тебя пугающая. У отца твоего, говорят, такая же…
– Не мне судить…, иии даже не мне спрашивать…, аааа кто говорит?…
– Да так…, сослуживец его один, ооочень хорошо отзывается… Так…, так, тааак… дайка мне один день… Наши за ним по следам "ходят" – лапа в лапу…, и врагов у него…, брата вот его недавно, "Культик" замечательный, между прочем того… Но это-то не лишнее было… – ослабить никогдааа не лишнее…, да и больно там много, из того, что не должно быть… Значит так, послезавтра в ресторане твоего друга, я тебе точно скажу что делать… Ты говорил три вопроса. И какой же следующий?
– Семья.
– Что семья?
– Вы обещали узнать некоторые подробности о том дне…, я конечно, со временем и сам узнаю…, вообщем-то… – "Гриня" меня интересует. Шепнул мне тут… одииин… навечно замолчавший…
– Алексей…, Алексей Львович…, я вот за тобой посматриваю уже не первый год, и сейчас смело могу констатировать, что в твоей голове, далеко не глупой, уже все разложено по полочкам, а мне ты это говоришь, чтобы узнать насколько потеря для нас этого человека, Барятинского я имею в виду, желательна или наоборот. Я тоже не очень глуп, а потому лгать тебе не собираюсь. Дикая самоуверенность ведет этого человека не совсем, для нас, в нужную сторону, мы постараемся его притормозить… своими методами…, пока так… – для тебя он неприкосновенен…
– Прошу прощения, пусть все "так". Но если бы не он, у них…, у моей семьи…, были бы шансы не попасть под "Усатого"?!.. – Сказанное задело "Седого". Не то чтобы это был бунт, хотя выражение чувств им явно не приветствовалось, а тем более их наложение на работу, но показавшаяся прозвучавшей нотка, позволила предположить возможность самостоятельно принятого решения на устранение Алексеем нужного пока "Северного", что было недопустимо и никак не входило в планы, а скорее наоборот – могло пагубно отразиться на их воплощении. Поэтому он постарался заговорить именно о раскрытом виновнике произошедшего тогда, одновременно радуясь отсутствию своего имени в "черных списках" своего подопечного, и не столько из-за страха, сколько в виду своего, чуть ли не отеческого, отношения к "старлею":
– "Усатый" – его человек и не мне тебе это объяснять. Ты, друг мой, мне тоже нужен был и тебя я "пас" еще от первой встречи твоей с другом твоего командира, сразу после твоей демобилизации. Вина моя в том, что я упустил тебя из ЦДТ…, то есть, скорее она не столько моя, сколькооо…, другими словами тебя и направили туда специально, а этот… Левон все испортил, за то и пострадал…
– В каком смысле – "пострадал"?
– В привычном для тебя. Один "добрый" человек, за его ненужностью и дуростью, просверлил ему сквозное отверстие в голове… – "Нет ничего тайного, что не стало бы явным!"…
– Почему было прямо не сказать?
– Прямо? Умно, нечего сказать, а проверять тебя в "свободном плавании", как прикажешь? В теории часто не получается… Судьба, конечно, тебя трепанула, и именно тогда, когда я наиболее был удален. Ты долго ждал, я могу настоять или даже приказать, но в этой ситуации я просто прошу: подожди… Скоро все проявится. Нам нельзя совершить оплошность с "Шерханом" – важная фигура, ни незаменимая, конечно, но достаточно важная. Все личное после…, иии я хочу услышать, что так и будет.
– Так и будет…
Через день встреча состоялась лишь к вечеру. Задача поставленная "Седым" скорее оказалась из разряда фантастики, чем реализма и заключалась в следующем: работать по "Шерхану" нужно качественно и четко, но он должен остаться живым и здоровым, окружающие его не важны – этих можно убирать хоть всех, кто бы там не оказался…
…Через несколько дней Григорий при личной встрече дал указание приготовить винтовку для стрельбы примерно со ста – ста пятидесяти метров и быть готовым…, но вот к чему – не сказал! Понять было не просто, поскольку работа сразу велась по нескольким персонам…
Алексей, предполагая что подготовка касается именно человека, о котором шел разговор с "Седым", выбрал мелкокалиберный "Аншутц" с интегрированным глушителем и четырехкратной оптикой. Пули из нее ложились на этом расстоянии в пятачок, а при увеличении расстояния еще на 20 и более метров, буквально рассыпались по мишени, из-за потери пулей инерции. В крайнем случае он сможет сослаться на неправильный выбор, ведь если выстрел направить на предельной дистанции, то есть на излете попадая точно в цель, то ранения окажутся легкими и пули вынут буквально пинцетом с глубины в сантиметр, максимум – два. Могучее тело "Шерхана" обладало большим запасом толщины мышечной массы и жировой прослойки, но это было слабым успокоением. Если дистанция окажется 100 и менее, то как увильнуть, сегодня совершенно не понятно и придется ориентироваться на местности.
Прошло две недели и Алексей уже начал подумывать, что необходимость делать задуманное отпала, но поздний звонок Барятинского ориентировал его на завтрашнее утро. Было сказано буквально следующее:
– Леш, то что я просил, готово?
– Разумеется "Гринь".
– Хорошо, братух, не подведи меня завтра – подъезжай к 9.00. на Красную Пресню, там тебя найдут "Культик" и "Ося", покажешь им что ты приготовил, а дальше – что они скажут. Думаю просто хотят показать свою значимость – короче там увидишь. На всякий случай даю тебе "Пол порции" с машиной, располагай им как хочешь. Удачи братулец… если что, ну там какие непонятки, я на связи… Давай…, не лажанись… – Алексею не совсем было ясно зачем что-то проверять, ну раз надо, значит надо.
Винтовку целиком упаковать в заранее приготовленный синтезатор не получилось и пришлось отпиливать приклад, заменив его раздвижным из углепластика. Казалось бы утро, не предвещавшее ничего серьезного, с каждой минутой подгоняемое и предчувствием, и событиями становилось все более угрожающим. Одеваясь и готовясь к встрече, Алексей немного подумав, решил все же хотя бы наклеить бороду и взять сменную одежду, а за одно и машину оставить квартала за три, прибыв к указанному месту, воспользовавшись услугами Гришиного водителя и его автомобилем.
Как оказалось, все приготовления были не зря, так же как и предварительная встреча с "Седым".
Показывать самому ничего не потребовалось, зато показали ему… – заранее снятую квартиру и сектор обстрела, угол которого был крайне неудобен – пришлось бы высовываться для произведения выстрела из окна не говоря уже об отходе, через всего один имеющийся в доме подъезд, находящийся не дальше 50 метров от места обстрела – каким бы прытким не был "Сотый", но выходить прямо на тех, в кого только что стрелял…, ну просто верх неосторожности.
Точка на чердаке того же дома оказалась еще неудобнее и по тем же самым причинам.
Поиск места моментально взвалили на него самого, предупредив, что времени осталось не больше трех часов. Ему повезло, но не совсем – точку для стрельбы он нашел и даже очень подходящую, но от расположения позиции, до предполагаемого места появления цели расстояние было ровно сто метров, а значит, чтобы оставить человека в живых придется изворачиваться…, и пока совершенно не понятно как!
Все приготовив, и прежде всего пути отхода, введя в заблуждение всех разными вариантами, в том числе и водителя "Грини", Алексей занял исходное положение, тем более, что человек, в которого он должен был стрелять уже приехал и был показан "чистильщику". Крупный кавказец в окружении таких же здоровых и крепких мужчин – хорошие мишени, промазать трудно.
Путь же к исполнению задачи поставленной "Покупателем", случайно указал Ананьевский, настояв на том, что стрелять необходимо в область "солнечного сплетения". И еще было сказано, точнее повторено:
– Валить всех!.. – Пока не зная как, но Алексей предчувствовал, что все получится, конечно, жертв избежать не выйдет, ведь все прекрасно знают, как он стреляет и в промах никто не поверит. Но он уже и не собирался мазать, а жалеть, как его уверили, бандюганов, выбравших свою стезю, смысла не было, ведь в этом отношении выбор сделан и им самим, и давно…, хотя с другой стороны – а кто смеет утверждать, что среди них одни нелюди?
…"Шерхан" должен был выйти приблизительно через два часа отсчитывая от момента приезда. Оставалось минут пятнадцать, напряжение росло и в самый раз было приступить к дыхательной гимнастике, призванной насытить кислородом организм и немного расслабить тело, и нервы, а заодно и на чем-нибудь сконцентрироваться, что бы затем отстраненно перенести это на появившиеся цели.
Подогнув ноги под себя, усевшись на пятки, заранее вынув и положив перед собой маленький семизарядный "Вальтер ППК" 7,65 мм, с накрученным глушителем, о наличии которого у него никто и не знал, "Сотый" мысленно растворив все мышцы в воздухе задышал под счет: шесть счетов вдох, четыре задержка, шесть выдох, четыре задержка. Через две минуты промежутки увеличились на две единицы и казалось, что ощущается колыхание бродившего по чердаку легкого сквозняка, каждое шевеление было слышно и не только происходившее на улице, но казалось и в квартирах.
Судя по шуму кто-то вызвал лифт…, потом поднялся на нем на последний этаж и явно вышел, направляясь на чердак…, но пока это не важно… Отчетливо слышались приближающиеся шаги, но мысли "Солдата" была не здесь… Чердак имел форму буквы "П" и когда песок по полу начал скрести уже после поворота к его позиции, а медленные и осторожные шаги уже явно приближали опасность, его тело обрело подвижность и мозг единственную мысль – "оборона".
В темноте не было видно ни знакомого силуэта ни, тем более лица. Оставшиеся пятнадцать метров и крадущаяся манера приближения не оставила выбора… Мягко перекатившись через левый бок, в сторону, где было свободное место и сразу же разворачиваясь, перекатившись обратно, вместе с движениями всего тела снимая большим пальцем правой руки с предохранителя пистолет, досылая патрон в патронник другой, и выводя ствол на линию прицеливания, одновременно быстро, но плавно выжил спуск.
В момент, когда выходящий на свет человек совместился с траекторией полета пули, прозвучали два звука, не похожих на выстрелы, тело упало и…, упало таким образом, что лицо оказалось не только смотрящим в верх, но и хорошо освященным в луче света проникающим в слуховое окно, которое Алексей собирался использовать, как бойницу.
Застреленным оказался какой-то новенький из "одинцовских", бывший сегодня рядом с "Осей", к тому же переметнувшийся, толи из "курганских", толи из "измайловских", но думать об этом было поздно…