Через день гости должны были уехать, но провожали только одну "мадам", явно нервничавшую по поводу пропажи своего "кавалера". Это мало кого интересовало, звонок "Культику" все объяснил, оказывается этот, как его называл Сергей, "куратор" имел привычку не только исчезать, но и появляться в только нужное и известное ему одному время… Правда что-то подсказывало Алексею, что это время ему навязали не только первый, но и последний раз, что значило – в списках живых не значится… и мертвых тоже, как и должно быть среди тех, кто и сам забыл свое настоящее имя…
"Теперь "Солдат" знал, что "Седой" тоже не "лыком шит" и многое умеет, а главное делает, и раз так, то его приказы теперь имеют другое значение. С Григорием придется подождать, пока не будет на то получено разрешение.
Дни шли, но ничего о гибели какого-нибудь российского туриста слышно не было, "куратор" сгинул в безвестную пропасть небытия, что бы быть всеми забытым, и что за одно помогло многим избежать участи, им приготовленной – это наверняка бы понравилось этим людям, знай они по-настоящему этого человека и его планы.
Тем временем поиски "Акселя" увенчались очередным успехом и было решено готовить покушение у одной гостиницы, которая к ужасу Алексея оказалась одной из центральных и находилась в очень не удобном, для подобных мероприятий, месте. Организацию взяли на себя "Валерьяныч" с "Осей". Когда все было готово, хотя оказывается никто особенно ничего не готовил, третьему участнику показали и объяснили "гениальный" план, после чего он понял точно – его участия в нем не дождутся.
Отель располагался своим центральным входом на пересечении большого проспекта и оживленной улицы. Вечером, когда предполагалось нападение, место было сильно освещено и все происходящее выставлялось словно на показ, все это усиливал маленький нюанс, совсем поразивший "Сотого". В центре крестообразного перекрестка проводились какие-то работы – это место было огорожено и, соответственно, вечером было совершенно свободно от работающих, чье место и предполагалось занять.
С точки зрения неожиданности и расстояния действительно все было великолепно, но засада, находясь буквально напротив стоянки такси, куда обычно не подходили выходящие из отеля люди, так как машины подгоняли непосредственно к самим дверям, не имела именно там смысла. Это был первый просчет. Второй же заключался в том, что для стрельбы пришлось бы вставать и возвышаться более чем половиной корпуса над маленьким заборчиком, и дело даже было не в нем, а в потоке машин, стрелять сквозь который, мягко говоря, невозможно. Паля из всех стволов, а именно так было решено устроить дело, стрелки полностью засветили бы свое место положение и свое предприятие.
Подельники, что бы проверить опровержение версии Алексеем, послали "Валерьяна", буйно ее отстаивавшего, в центр огороженной забором площадки, а сами поднялись на ступени главного входа.
Оказалось, что и сидящим его было видно, а главное – когда он встал, то стало очевидным – стрелять он не сможет, из-за своего роста, ведь пришлось бы целиться поверх машин и не смотря на высокого "измайловца", траектория прицеливания и полета пули проходила бы сквозь салоны, ну в лучшем случае, крыши проезжающих автомобилей. "Ося" тоже был не высок, да и потом, после увиденного сверху у него тоже пропало желание, выступать в виде приманки.
Расстроенный Солоник, передал бразды правления Лехе, заявив, что так мы "кашу не сварим"! Единственным вариантом оставалось проследить за очередной поездкой "Акселя" и работать либо в движении, либо по конечному адресу подъезда, последнее тоже вызывало вопросы, поскольку в салоне в это время находился и водитель, и сопровождающее лицо, и мадам, приехавшая вместе с "целью".
Одиночными выстрелам Саня бить отказался, назвав такой подход не профессиональным, а сидящий за рулем "чистильщик" заявил прямо обоим, что автоматическая стрельба в такой ситуации, однозначно приведет к их задержанию, из – за большого количества жертв, а еще скорее всего, из-за массы свидетелей, которых подчистить точно не получится. Решили попробовать, и у одного перекрестка на светофоре, подчиняясь указаниям обоих, Леха выехал на парапет мостовой, объезжая стоящие машины. Оставалось каких-то три – четыре метра и… "Валерьян" с Серегой уже приготовились к стрельбе, открыв окна, расположившись с двумя "ЧЗ-61 Скорпион", оставалось лишь поднять стволы, и выжать спуск, расстреливая в упор всю компанию в машине напротив.
Сознание "Сотого" терялось в вариантах, но разбиваясь о стену неизбежности, нехотя продолжало выполнять задачу, в случае выполнения которой будут неприятности и начнутся они уже здесь и сейчас!
Лица стрелков сосредоточились, кисти обняли боевые рукояти оружия, а указательные пальцы заскользили с боевой скобы в сторону спускового крючка. Головы начали опускаться к прицельным планкам, левые глаза закрывались – ибо никто из них не умел стрелять с обоими открытыми. Капот автомобиля преследователей поравнялся с багажником такси, перевозившего "Акселя" и компанию – еще метр и раздавшиеся выстрелы начнут посылать пули в сидящих напротив, и находящихся за ними в других транспортных средствах… Еще доля секунды…, и раздался нервный хохот водителя с одновременным торможением.
Трехэтажный мат, выражавший испуг и непонимание посыпались на "Солдата", но быстрая и короткая фраза:
– Мусора!.. – Сказанная как-то спокойно и обыденно, сняла напряжение, заставила предпринять некоторые телодвижения, что бы спрятать оружие. Неизвестно кому в этой ситуации больше повезло. Буквально в десяти метрах на другой стороне перекрестка стояла патрульная машина с тремя полицейскими, один из которых был мотоциклистом и опирался на свой двухколесный БМВ, его отличала красивая кожаная форма и сапоги. Вторым была молодая девушка приятной наружности, третий же представлял сплав разбитого здоровья и крепких напитков, окутанных местным табачным дымом. Все втроем, они не отрываясь смотрели на остановившуюся напротив них машину и удивленно ждали продолжения, ехать можно было только навстречу им, поскольку движение было односторонним, а значит избежать общения не получится.
Приняв мину беззаботности и виноватости, обалдевшего от увиденных достопримечательностей, туриста, Алексей вышел из припаркованного "Опеля" и быстро заговорил на смеси околоанглийского, отдаленнонемецкого и отборно русского, смачно заправляя все запомнившимися греческими словами, в основном названиями музеев и памятников культуры, давя на их национальную гордость. Видя что его плохо понимают, он попытался послушать оппонентов, но увы греков в мире крайне мало, и этот замечательный язык почти никому не известен.
На просьбу предъявить какой-нибудь документ, он протянул свой загранпаспорт, а за права попытался выдать членский билет КПСС, купленный в комплекте с этими же документами. Повертев книжицу с изображением всем известного вождя, пожилой понимающе покачал головой и начал быстро говоря, жестикулировать, объясняя таким образом, что так у них в стране ездить нельзя. С чем пришлось грустно согласиться и в свою очередь объяснить, причем попытка удалась, что молодые люди засмотрелись на местных красавиц, что "Солдат" сопроводил низким реверансом в адрес представительницы местных внутренних органов, и после нескольких слов был отпущен восвояси.
Уже по пути в ресторан, где собирались отметить невероятно везучий день, Саня поинтересовался, начав с комплемента:
– Ну Леха, ты в натуре, фартовый. А ты чего им набазарил то, вы ж вроде на разных языках говорили?
– А ты че не слышал что ли?… Да за тебя поднакидал, мол с двух рук стреляяяет, вооружен до зубооов, находится в международном роооозыске, обвиняется в 150 убиииийствах…
– Ты чо гонишь, какие сто пятьдесят… – Слушающие его двое остальных, взорвались смехом и не могли остановиться еще минут пять, заразив и "Валерьяна", подыгравшего удавшейся на славу шутке…
…На следующее утро появилась информация об отъезде "Акселя" через три дня. Решено было поймать его на отъезде из гостиницы, но на кануне этого дня произошел сабантуй и с утра подобных мыслей уже никто не имел. На самом деле все наконец-то поняли беспочвенность надежд на удачное покушения здесь, без возможности подготовки и выбора оружия, да и местность никто не знал.
Еще две недели оставалось до получения полного комплекта документов, дальнейший же путь лежал на Канары. Третий месяц парни жили на снятой "Осей" вилле, и чувствовали себя, надо сказать, замечательно. Ежедневные физические упражнения, небольшие кроссы по пересеченной гористой местности, стрельба из пневматических пистолетов – "рукоблудие", как называл последнее Алексей, но других возможностей для тренировки не было – все это, во-первых, "убивало" время, а, во-вторых, сближало молодых людей.
Редкие походы в рестораны или кегельбан раскрашивали будни уже заскучавшего москвича, когда вдруг Саня случайно узнав о его любви к русской бане, преподнес подарок в виде посещения частной парилки, чуть ли не единственной во всех Афинах, за что "Солдат" был благодарен, и желая отплатить тем же, устроил небольшой пикничок на кануне отъезда, который закончился откровенными разговорами о роде занятий и затуманенном будущем, а в конце – концов обещанием в случае чего стрелять в друг друга так, что бы убить сразу, и приложить все усилия, что бы труп обязательно попал к родственникам… На том и расстались, что бы в следующий раз… – ну да так и вышло!
Канары встречали жарой и приятным ветром с океана. Цель поездки – осмотр небольшого домика на третьей линии от моря, который обещал "Гриня" и слово свое сдержал. Недвижимость оформили на предоставленный Алексеем документ и в принципе больше ничего его здесь не держало. Были мысли вызвать сюда Милену, но это представилось опасным, к тому же он сам должен появиться в столице через неделю…
…Их дочке исполнилось уже три месяца и мама решила съездить с ней и с тетушкой в школу материнства, которую посещала до рождения ребенка. Предполагая пока не рассказывать отцу о его отцовстве, она должна была соответственно держать дочку у родственницы, создав ей великолепные условия, но перед этим все же показать свое чадо новым подругам.
За несколько дней до этого у Петра Семеновича произошел разговор с Анжеликой, после которого тот решился все же на свадьбу, тем более, что его приперли к стенке заявлением о беременности. Уже по утру собираясь на службу, его невеста предложила съездить вместе с ней в этот самый дом материнства, случайно упомянув и Милену с имевшимся у нее изъяном. "Петруша" слушая веселую болтовню сожительницы поймал себя на мысли, что эта ее подруга очень похожа на ту проститутку, которую он искал по поручению "Грини" уже второй год, но все безуспешно. О чем по приезду на работу и принятии своего необходимого лекарства и сообщил Барятинскому:
– Приветствую Григорий.
– Здравствуй, здравствуй, не ужели с хорошими новостями, а то все порожняк и лажа какая-то!
– А то! Шлюху ту помнишь, что ты просил найти, кажется нашлась, моя Анжелочка постаралась…
– Вот это…, хотя было бы странно, если бы не нашлась. Тааааак, и где же?
– Да в каком-то центре "Матери и ребенка".
– А че она там забыла? Развела что ль кого? Так давай завтра съездим и посмотрим, по ходу только я один ее рожу помню. Тваарь, нашлась…, попалась…
– Гришь, только без криминала, по крайней мере…, ну ты понимаешь…
– Макрухи не будет, так трепанем малеха…
…Милена подъехала пораньше, почти к открытию. Леля приезжал послезавтра, и многое нужно было сделать – столько ведь не виделись. Мондраж чувствовался в каждом ее движении, но все это списали на неумелость обращения с ребенком. Георгий все время оставался в машине – у него уже родился ребенок, и парень постоянно не досыпал. Попросив девушку позвонить перед выходом, что бы встретить ее, спокойно заснул. Мама, ребенок и тетушка пробыли уже более двух часов и одев девочку, Элеонора Алексеевна вынесла ее на улицу и немного подождав под козырьком, что бы ребенок привык к яркому солнцу и перестал щуриться, прошла к машине и устроилась поудобнее на заднем сидении. Светлозолотистые кудряшки девочки играли на свету, а голубые огромные глаза – особая гордость мамы, были наполнены спокойствием и ангельским теплом…
Подъехали три машины: два огромных "Юкона", сопровождавшие "Мерседес-Бенс" белого цвета с двумя дверьми, на котором пожаловали "Северный" и, пассажиром, Петр Семеныч… Девочка испуганно посмотрела на родственницу и проявила беспокойство…
Раздался звонок телефона, Георгий кивнул и вышел встречать Милену, не особо придавая значение подъехавшим машинам – здесь таких было масса, к тому же долгое спокойствие и отсутствие проблем порождает расслабленность, базирующуюся на убежденности, что все минует, да и настоящий муж приезжает буквально намедни. Милена вышла первой и сразу нашла взглядом глаза своего ребенка, и хотя было метров двадцать до машины, почувствовала в них озабоченность, что заставило ее поспешить – слышался начинающийся плачь дочки.
Охранник задержался сзади, вытаскивая подаренную подругами коляску, и отстал на десяток метров. Этого хватило, что бы его не восприняли, как угрозу, что может быть и было хорошо, если бы "Гриня" не взял с собой всех пятерых Олеговских отморозков… Милена почти подошла к машине и уже протянула руку к дверце, как со стороны отсутствующего у нее глаза, девушку кто-то сильно схватил за плечо, сбил с ног, поднял и закинув на плечо, потащил. Она пыталась сопротивляться, но получила наотмашь удар локтем в висок и обвисла в чужих мощных руках.
Георгий повернулся на шум и не сразу понял, что происходит. Лишь увидев бордовые сапожки охраняемой персоны, раскачивающиеся на весу, на фоне удаляющейся огромной спины, начал действовать. Левая рука поползла к телефону, набирать код нападения на объект, адрес в офисе знали – с этим было четко, правая выхватила из кобуры ИЖ-71 – не Бог весть что, но все же… Бросив уже не нужный телефон на землю и нажав на кнопку звонка, выведенную рядом с дверью, из которой они только вышли, что бы иметь свидетелей событий, присел на полукорточки, и громким голосом дал команду отпустить девушку. Вместо этого из машин поползли остальные… Раздался пронзительный детский крик, на который такие младенцы вряд ли способны!
Не делая предупредительных выстрелов – на Георгия "смотрело" уже три ствола, то есть минимум пятьдесят патронов, более мощных, явно пробивавших его жилет скрытого ношения "Визит – 3", да и пока он сделает один выстрел, ему ответят три… и все же понимая это, Георгий не мог бросить женщину, и тем более ребенка… В глазах встал свой малыш на руках любимой жены…, они звали…, он не должен, ведь его ждут… нет, он должен, ведь в его помощи нуждаются… И вообще, может именно для этой минуты он и рожден…
…Заранее определив для себя траекторию движения, перерезающую путь громиле с ценной ношей, и цели, которым собрался "бить" по ногам… по каким ногам?!! Этим, в лучшем случае, в пузо или на поражение – по-другому ситуацию не вывезти!..Ребенок уже "захлебывался" в плаче, Элеонора прижавшая его к худой груди, растерялась и не знала что делать, эта реакция, а точнее ее отсутствие, нормальное поведение обычного человека, придавленного, вдруг свалившейся огромной ответственностью, на подобие той, что была сейчас на тетушке – ребенок!
На секунду всех отвлек визг резины резко стартующей с места машины Григория – на всякий случай, что бы не стать очевидцем надвигающегося… Милена, быстро пришедшая в чувство – какая мать не очнется на зов своего чада! И предприняла единственно возможное в ее положении: схватила что было сил обеими руками за причинное место, несущего ее мужчины, и дернула что было мочи, а для гарантированного результата еще и впилась в него зубами. Ужасный вопль прорезал солнцем пронизанное голубое, чистое от туч, небо, что и стало еще одним отвлекающим фактором, которым и воспользовался Георгий…
…Первые две пули ушли в самого ближнего противника, остальные ложились в область таза и живота более удаленным. Складывалось ощущение, что все застыли в растерянности от происходящего с их товарищем, в пах которого впилась какая-то Мигера. Он метался пытаясь оторвать ее, пока в диком исступлении с разбегу не влепился в кузов рядом стоящего минивена. Девушка от удара обмякла и расслабила хватку. Обезумевший от боли "бык" схватил одной рукой за грудь, другой за ногу и начал с остервенением подымать ее над собой и с силой опускать на парапет любыми попадавшими по нему частями тела. После третьего удара кровь брызнула и окрасив асфальт с каждым разом увеличивалась размером лужи…
…"Мясной", а это был именно он, подымал на бицепс штангу в 75 килограммов на десять раз и сам весил 130, при своем росте 185 см. А потому этой, обезумевшей от боли, горе мускулов вес в 52 кг казался пушинкой и он быстро переломал если не все, то большую часть костей молодой мамы! Когда пули из сменного магазина пистолета охранника начали "ложиться" в него, Юра прыгал всей своей массой на проломленной грудной клетке девушки. Георгий уже был тяжело ранен, и лишённый возможности передвигаться, продолжал стрельбу оставаясь на месте, представляя собой идеальную мишень…, и не важно осознавал он в этот миг о последних секундах своей жизни или еще на что-то надеялся.
Он слышал лишь шлепанье пока "чужих" пуль о стены и дорожное покрытие, не улавливая звуков выстрелов, хотя ни один пистолет не был снабжен прибором для бесшумной стрельбы. Попадавшие же кусочки метала в его тело не причиняли боли, но отбирали силы, которые заканчиваясь скоропостижно, таким же образом вытесняя из него и жизнь. Сразу две пули попали в голову: одна в височную кость, другая сразу за ухом – это отозвалось последним сигналом посланным мозгу, и сообщавшем о не возможности нажать на спусковой крючок. Замирая, взгляд полоснул по изуродованному, словно в камнедробилке, телу Милены, и последняя фраза составленная мозгом:
– Прооостиии!!!.. – Адресованная толи Милене, толи жене со своим первенцем, толи Господу Богу, взметнувшись устремилась за отходящей душой…
…Высовывавшиеся из окон и выходящие из подъезда люди успели заметить двоих здоровяков помогающих залезть в машины троим раненным крепышам и после говорили о якобы одном ну очень большом, которого загрузили через заднюю дверцу джипа, тоже такого же огромного, марки, которого, разумеется, никто не знал.
Народ, кто со слезами, кто бледный и с дрожащей нижней губой, кто причитая, приближаясь, собирался вокруг двух тел молодых людей, между ними осталось не такое уж и большое расстояние – не более двух метров, но они погибли, отстояв одну, пока еще маленькую жизнь…
По странному совпадению никто не обратил внимание на "Митсубиcи", на которой приехали молодые люди и никто особенно не задумывался, что прибыли они сюда не одни, а с женщиной и грудным ребенком! Элеонора пыталась позвать на помощь, но вместо звуков вылетало слабое мычание. На десятый или двенадцатый раз она поняла, что не может говорить – комок в горле мешал образовывать внятные звуки, слышались только стоны.
В почти парализованном сознании и еще не способная осознать всего происшедшего, она интуитивно, тихо и незаметно, выскользнула из проема дверцы машины племянницы и…, ах эта спасительная женская интуиция, к которой многие из сегодняшних представительниц самого замечательного пола перестали прислушиваться, считая это сродни рудименту, полагаясь на зыбкие логику и рациональность…, иии исчезла, сама не понимая, как ей это удалось…