Чем объяснить такую "слепоту" гражданского мужа? Причина может быть только одна – овладевшие им более серьезные мысли о их совместном будущем, о котором Милена и представить не могла! И все же большая часть разума была занята более близкими предстоящими событиями, информационной подготовкой, которой занимались "Санчес" и "Чип". Идеальным было бы поймать нужных фигурантов в одном месте, скажем на какой-нибудь "стрелке", и инициировав небольшую перестрелку, убрать "Гриню" и еще двоих бывших его близких – последних по просьбе "Седого". Но такое бывает разве только в кино.
Вечер казался волшебным, но оба его участника несмотря на расставание, были радостны каждый своими, известными только ему, перспективами. Взгляд девушки светился ярче двух глаз, любого счастливого человека, и вся благодарность за это обильно орошала её Лелю.
В свою очередь, молодой человек старался делать некоторые намеки на возможно грядущие изменения, чем немного напрягал, не совсем понимающую его Милену. Ей казалось, что он что-то заподозрил, о чем и пытается узнать поподробнее, только как-то странно. Но как бы все завуалировано не выглядело, оба решили по воссоединению все рассказать друг другу, так сказать, поставив перед фактом.
Эх, если бы человек знал, что его предположениям не только не суждено сбыться, а просто не возможно, и прежде всего по причине своей недолговечности, то наверняка он попытался бы все сделать иначе, а именно – прямо сейчас…
Вечер закончился тем, чем должен был завершиться запоминающийся на всю жизнь праздник, оставив в памяти, может и не фееричные, но очень приятные минуты. Правда при обращении к этому дню, в памяти окрашенному печалью, невыносимой грустью и сожалением, того, что он предварял отъезд "Сотого", вместо того, чтобы быть просто очередным праздником. А вот поездку следовало вообще отложить. Но человек предполагает, а Господь располагает!..
Наутро "Санчес" отвез обнадеженного Алексея в аэропорт, а замечательный и преданный Макс "Сопрано", Милену на новую снятую квартиру, специально в том же доме, где находился офис его ЧОПа – береженого Бог бережет! Максим сразу обнаружил беременность своей пассажирки и объяснив, что учитывать это важно для обеспечения ее же безопасности, сразу получил признание, естественно порадовался за друзей и посетовал, что подобные вещи от его товарища скрывать было нельзя – в конце концов это не просто обоюдное дело, но и радость, и счастье, принадлежащие им обоим! Правда дал слово никому, ничего не сообщать, а войдя в положении, пообещал помогать всем, чем только возможно.
Постепенно было решено, что наиболее спокойное место – частный, пусть и не большой дом тетушки Элеоноры в Королёве, а потому половину недели Милена проводила там, наслаждаясь уходом и заботой родного человека, тоже с нетерпением ждавшего этого ребеночка, а половину приходилось проводить все же в столице из-за наблюдения у врачей, всяческих подготовительных мероприятий и приятных хлопот, которыми молодая мама увлеклась не на шутку, наверное, все таки кое в чем перебарщивая. Подготовительные занятия для родителей Милена посещала и за маму, и за папу, впитывая все услышанное, как губка.
Здорово было и то, что эти курсы посещали и уже родившие, и даже откормившие грудью – хорошая и благоприятная тенденция, приучающая к присутствию малыша, а заодно и служившая наглядным пособием и за ухаживанием, и за воспитанием, а более всего показывающая, что опасаться нечего, что и вселяло уверенность, и придавало силы.
Всегда вместе с ней эту подготовку посещал и телохранитель, приставленный другом Алексея, он же был и водителем, и помощником в походах по магазинам, и поездкам в Королёв и обратно. Парню хорошо платили, а кроме того в его семье тоже ожидалось прибавление потомства и тоже первенец, только в его случае мальчик.
В одно такое занятие, когда и охранник, и его подопечная пытались запеленать правильно куклу – муляж, это заведение посетила Миленина бывшая подруга и бывшая "товарищ по цеху" – Анжела, как раз та, что подставила ее под "лианозовских", мало того, как раз та самая барышня, охаживавшая Петра Семеновича, и в которую тот был безнадежно влюблен.
Амплуа содержанки, столь модное нынче, было ей более по душе нежели работа проституткой, пусть и в "Космосе", но все же… Все деньги очень быстро перекачивались на счет рачительной любовницы, которая все больше и больше настаивала на замужестве, ради чего решилась забеременеть, что и подвигло посетить это, подготавливающее к материнству, заведение, где и встретились две бывшие "подруги".
Встреча не напрягла и не испугала не одну из них. Георгия, игравшего роль мужа Милены, сразу записали в идеалы мужчины, к тому же он единственный, кто был на занятиях из мужчин постоянно и действительно готовился стать отцом, выполняя более, чем берут на себя обычные папашки.
Это пересечение судеб не было отмечено чем-то выдающимся и окончилось обычными фиктивными поцелуями и расставаниями до следующего раза. На единственный вопрос, касавшийся увечья, супруга Алексея ответила давно придуманной историей какой-то болезни, поразившей зрительный нерв, а далее и весь глаз, ни словом не обмолвившись о произошедшем когда-то, по вине подруги, несчастии.
Анжелика, разумеется придя домой, поделилась с "Петюней" новостью о встрече, впрочем не произведшей на него никакого впечатления, но как и у каждого "следака", пусть в его случае и бывшего, отложилось где-то в глубине памяти…
…Тем временем Григорий перебрался в Киев, но иногда посещал на день – два Москву, ради встреч с "Иванычем" и его близкими. Последняя была буквально за несколько дней до смерти последнего, заодно "Гриня" умудряясь провести с десяток других, среди которых были пересечения и с президентом "Золотца" Тарцевым, которого Барятинский предпочитал курировать лично, никого не допуская и считая, чуть ли не своей личной дойной коровой.
С момента отъезда Алексея прошло уже более двух месяцев, но они уже успели раз повстречаться на нейтральной территории – острове Крите, от куда "Северный" отправился паромом в Италию в сопровождении "Культика" и Солоника, который уже не только успел посетить модный и недавно созданный, специально под содержание ГКЧПистов, тюремный централ, но и свалить с него, бежав как заправский скалолаз, утянув с собой и несшего там службу сержантика, правда, на его же погибель. Неделю назад вся компания провела неплохую и даже бурную неделю, всколыхнувшую не только их нервную систему, но и предместья Афин: Миниди и Варрибоби, где находились точки интересов и проживания молодых людей.
Алексей остался не столько ради продолжения оформления гражданства, сколько для "охоты" за предводителем "измайловский" "Акселем", который должен был посетить колыбель классицизма человечества по той же нужде, что и "Солдат"…
…Две недели назад погиб "Сильвестр", что и стало причиной смертельных противоречий между некоторыми его близкими подопечными и противопоставило "Культика" с "Осей", "Акселю". Эта смерть повлекла много изменений и переделов, что в свою очередь и стало предтечей новых убийств, расстрелов и пропаж – в общем-то вещей закономерных и предсказуемых, возрождающих именно те периоды жизни общества, когда профессиональные характеристики и умения, которыми обладал "Сотый" бывают нарасхват, как и услуги гробовщиков и служителей кладбищ, правда чаще в таких ситуациях к услугам последних не прибегают, тщательно своими силами удобряя телами своих врагов близлежащие леса и водоемы.
До "Акселя", живущего привычками рыси, дотянуться в столице было сложно, а потому и было решено привлечь Алексея. В помощь к нему вызвались "Валерьяныч" и "Ося", которые должны были подтянуться, через пару недель. Пока же "охотник" пытался вычислить ареал интересов и обитания "измайловского" предводителя в одиночку.
Пока первый блин оказался явно не у того, у кого нужно – просмотрев поворот такси, затерявшегося среди себе подобных, преследователь потерял "цель" и машина с шашечками, везшая "измайловского" авторитета, свернула в переулок незамеченной.
Милена же ровно в этот день благополучно родила девочку 52 сантиметров ростом и весом в три килограмма, шестьсот граммов. Через неделю фиктивный папа перевез их в Королев, куда привозил раз в неделю все необходимое, в течении ближайших трех месяцев.
Алексей звонил каждый день, но так и не узнал о настоящей причине всегда счастливого голоса женщины, которую начал постепенно считать своей второй половиной. Соблюдая слово, данное Максом Милене, он тоже ничего не говорил, хотя видит Бог, еле сдерживался каждый раз от поздравлений. Но, даже понимая, что может в случае утечки информации получить по-дружески бланш под глазом, все равно молчал, предполагая, что тому есть веские причины.
Место нахождения "Акселя" было случайно подсказано человеком встречавшим его и его спутницу в аэропорту, и по совпадению подружившегося с умевшим располагать к себе людей, "чистильщиком".
Ничего не собираясь предпринимать до приезда навязавшихся подельников, он спокойно наблюдал за передвижением пары, состоявшей из высокого, спортивно сложенного, брюнета и стройной, со вкусом одетой блондинки, но это в основном вечером, а до этого тратя все время на посещение музеев и памятников истории, подобных Парфенону, и местам частной торговли, типа барахолки, расположенной у основания горы, вершину, которой и венчал прежде указанный памятник.
Любовь к древностям, артефактам и истории, привитые еще отцом в детстве, притягивали и не могли сравниться, по понятным причинам, ни с местными увеселительными заведениями ни, тем более, с подготовкой к покушению, к которой Алексей отнесся явно халатно, заранее предполагая глупость задуманного, а потому решив лишь делать вид активной подготовки, "собирая" выдуманную из головы комбинацию проведенных мероприятий по слежке и поиску информации, где настоящим были лишь четыре или пять мест, где искомый объект действительно появлялся. Правда весомым доказательством его чрезмерного напряжения были три десятка уже отпечатанных фотографий, на которых действительно были лица и мужчины, и женщины, смерти которых так жаждали "главшпаны".
Две недели пролетели незаметно, причем как для Милены, так и для Алексея, ставшего отцом. Но эти результаты и направления деятельности родителей были диаметрально противоположны и вели к двум антагонистам – к жизни в первом случае, и к смерти – во втором.
"Ося" с "Валерьяном" вернулись и уже хотели окунуться с головой в процесс, как вдруг на следующий день, правда с предшествующим предупреждением от "Культика", появился господин неопределенной внешности и неопределенного рода занятий, напоминающий представителя "конторы" (бывшего КГБ), и, по всей видимости, до сих пор им являющимся.
Прибыл он не один, а в сопровождении дамы интересной профессии, представившейся как "гейша". Уже не молодая и вот-вот подходящая к моменту переспелости, но по прежнему интересная и способная увлечь собой две трети всего мужского населения земного шара, в переносном смысле, конечно. Ей кем-то увлекаться было не обязательно, а вот её, пока еще упругим телом, никто кроме "Солдата", не побрезговал. И дело даже не в этом – она оказалась интересным собеседником и прозорливым человеком, и была очень благодарна, за предоставленный отдых в номере Алексея, которому явно было не до нее, хотя все были уверены, что он то, задерживающий мадам, дольше всех, либо монстр, либо гигант.
В благодарность она оставила ему все привезенные книги, а в Греции с достойной печатной продукцией на русском языке есть некоторая проблема, и что не менее важно – не стала его подробно отмечать в своем рапорте по начальству, отозвавшись, как о простом клиенте, бывшем в компании. Заодно намекнула, что не следуют делать ни лишних движений, ни разговоров в присутствии ее провожатого.
Сопровождавший ее был выше среднего роста, далек от спорта, но достаточно крепок и явно умен. Цель его приезда была не до конца понята и самим "Осей", хотя чувствовалось их давнее знакомство, и скорее всего касалась ознакомления новыми, оставшимися после гибели "Сильвестра", "главшпанами". Он был весел, но не беззаботен, вроде бы ничем не занят, но постоянно "висел" на трубке своего мобильного телефона, очень любил шутить, но плохо понимал чужие шутки. "Солдат", иногда ловивший на себе его пристальный взгляд, начал чувствовать исходящую от него опасность, не сиюминутную, но все же безошибочно грозящую. В выражении его глаз, была явная беспринципность, бессовестность и бесчестность, а вместе с тем жгучее желание воплотить свою властность, которая была единственным его увлечением, и даже скорее тем воздухом, которым он мог дышать. Власть была для него всем, и он всем без разбора расплачивался лишь бы испытать это сладостное чувство. Но не все это пока понимали, видя в нем человека, на которого можно не только положиться, и частично доверить некоторые тайны, не без подстраховки, конечно.
А еще через день Алексей нашел записку под щеткой стеклоочистителя на лобовом стекле автомобиля, где был указан адрес и время. Вычтя из каждой цифры пять, он понял, что до встречи осталось не больше трех часов, а вот на "отвод" времени почти нет. А раз так, то нужно просто исчезнуть и объявиться лишь после мероприятия, сославшись…, скажем на любовную историю.
Подпись была в виде римской цифры "50", а потому ошибиться было сложно в лице написавшим эту записку.
"Солдата" ждали в одной из грязных забегаловок, куда не заглядывал не один его соотечественник, что и было гарантией безопасности. "Седой" выглядел, как-то, не совсем привычно, даже повадками и поведением походил на местных завсегдатаев и оказывается, знал местный диалект, насколько именно, понять было не возможно, но все равно это впечатляло. Теперь "Сотый" мог на практике впитывать пример работы настоящего профессионала. Очевидным было и то, что этот человек не на солнышке погреться приехал.
Взяв по тарелке барабули, оливки, хлеб и местное дешевое разливное вино, мужчины совместили приятное с полезным. Начал "Покупатель":
– Не стану интересоваться как твои дела, меня интересует ваш недавний гость. Где он остановился?
– В одном отеле со мной, номер…
– Когда уезжает?
– Нет информации.
– А должен бы знать все… Ладно…, что за мамзель с ним?
– Да похоже из вашей же "конторы".
– По осторожнее, юноша – в мире много королевств… Наше с ним противостояние имеет долгую историю, еще с Афгана. Я его – подонка, еще там вывел на, "чистую воду". Вывернулся – помогли, но теперь вряд ли.
– Чем могу быть полезен? Так-то меня припрягли к "Акселю" – что-то подсказывает – надо тянуть и отлынивать.
– Одно точно – не здесь и ни сейчас, более конкретно ответить не могу, расстановка сил еще не закончена, после смерти "Сильвестра". Так…, возьми вот это и подбрось…, нууу скажеммм, на его место за столом во время обеда или у зеркала в уборной. И обязательно убедись, что он увидел…
– Может… – не нравится он мне и гадостью опасливой от него пахнет…, прямо какой-то мерзостью.
– Успокойся, старлей, эта гнида…, если чего почувствует, ни перед чем не остановится и скорее всего отравит, без всякого прямого столкновения. Так что после нашей встречи будь вдвойне осторожен, будет провоцировать и вынюхивать. О женщине сказать ничего не могу, но тоже поосторожнее…
– Хотел о "Грини" спросить, чувствую от него тоже опасность исходит, не говоря уже о том, что за ним должок… – Собеседник посмотрел на Алексея пристально, наверное, такой взгляд он испытывал впервые. Кроме проникновенности и жесткости, в нем была какая-то, не то что бы обреченность, но невозможность сделать или помочь в чем-то, в чем помощь явно будет нужна в недалеком бедующем.
На что-то этот человек шел и при чем явно раньше предполагаемого им. Что-то в его судьбе должно было произойти, что не позволит продолжить дело всей жизни – как-то вот так читался взгляд "Седого", но вместе с тем в нем была и уверенность, и готовность принести любую жертву, и даже радость, от наконец-то, настоящего дела, что было долгом, пусть и смертельно опасным.
– Этого я тебе разрешить не могу – не в праве…, нооо иии… запретить тоже… – действуй по обстановке, ты это умеешь… Ну все, будь внимателен, на сколько возможно…, иии до встречи в столице… – Что-то говорило "Солдату", что они больше не увидятся, а мизерный клочок игры, свидетелем которой он только что был, не просто громада, а недосягаема для понимания, а значит то, куда он ввязался глобально и явно выходит за пределы страны…
Позвонив, отъехав от места встречи на пол часа, и сообщив о своем появлении, и уже направляясь в сторону отеля, Алексей пытался понять одну из последних фраз сказанную с акцентом на особенное внимание и запоминание:
– "Контора" – это государство, но не все в ней работает для его пользы, часть и на благо страны. Помнишь, при первом нашем разговоре… ты понимал разницу между государством и страной. Но то, что ты изучал, имеет ряд, мягко говоря, неточностей… В общем, для правильной ориентировки: государство – это группа людей, структура, которую они создали и законы, которыми они оперируют, дабы оградить свою безопасность, благополучие, комфорт, а главное удержать власть – вот что такое государство. Все остальное страна. Государства меняются, следуя друг за другом, привнося с собой строй, но все это точно новые люди, которые могут быть и маской, но и она прикрывает тоже людей. Так вот ради этого государства я и пальцем не пошевелю, но если моя страна нуждается в моей жертве, даже если этого никто не увидит, а значит и не запомнит, я не задумываясь совершу необходимое. Вот и ты, мой друг, должен разграничивать одно от другого…, так сказать "Родину от Сталина"… – Теперь навалившееся предположение о последней встрече помогало пробивать туманность и зашоренность, возникшую после смерти семьи и до сих пор застилавшую часть горизонта сознания "Сотого". В этом свете сказанное о "в общем-то нельзя, но можно…" в отношении Григория звучало уже по другому и взваливало ответственность на него самого, давая понять, что игры закончились, впрочем, как и правила…
Следующий день начался с больной головы – ибо пришлось доказывать на деле свою беззаботность и разухабистость на местной дискотечке, закончившейся нежданно – негаданно в квартире двух голландок – стройных, крепких блондинок с обворожительной внешностью и по всему видно "проголодавшихся".
Подозрительность в отношении героя-любовника, страдавшего от явного похмелья была снята, а за одно и открылась возможность выполнить просьбу "Седого" и подбросить записку, которую он так и не прочитал.
Самым подходящим местом оказался "морской" ресторан, и клочок бумаги "всплыл", как раз в тот момент, когда "Солдат" находился в уборной, и соответственно выпал из подозрения, тем более, имея на лице выражение явного мученика в борьбе со змием, которая предстояла снова – ибо коллектив подобрался соответствующий, и планы были грандиозные. Единственным спасением был записанный номер телефона скандинавских красоток, правда получится им воспользоваться или нет, без знания языка – вопрос открытый.
Но стоило произнести несколько слов, хоть и в приличном подпитий и он был узнан, а через пару часов и обласкан…