"К сожалению, командование Закавказского фронта, готовясь в свое время к обороне высокогорных перевалов в центральной части Главного Кавказского хребта, недооценило всю важность укрепления этого района в инженерном отношении. Оно ошибочно считало, что горные вершины и высокогорные перевалы сами по себе - без дополнительного их укрепления скрытыми огневыми позициями, без минирования горных проходов, проезжих, вьючных дорог и троп, то есть без организации их обороны войсками, - являются непреодолимой преградой для врага. Кроме того, командование фронта недооценило и возможности противника. Между тем в составе группы армий "А"... наступали специальные войска, сведенные в 49-й горнострелковый корпус под командованием специалиста войны в горах генерала горных войск Р. Конрада...
...Как впоследствии стало известно, в боях за перевалы Главного Кавказского хребта в дивизии "Эдельвейс" участвовали многие офицеры, которые в 30-х годах посещали Кавказ в качестве туристов, поднимались на его вершины и высокогорные перевалы, бродили по глубоким ущельям. И теперь, идя на штурм Главного Кавказского хребта, они свободно ориентировались в этих местах".
Через много лет после этих событий, в 1978 году, я встретился с генералом армии И. В. Тюленевым в Центральном Красногорском военном госпитале: наши палаты были рядом. Иван Владимирович был тяжело болен, но в минуты, когда, болезнь его отпускала, он, отдыхая, любил поговорить, вспомнить былое и с горечью, очень самокритично говорил о неудачах командования в руководстве боями за перевалы. Я не помню точно его слова и, поскольку они касаются такого серьезного дела, как критика, лучше приведу написанное по этому поводу самим Тюленевым:
"Анализируя сейчас причины захвата врагом этих важных перевалов, следует сказать, что в этом была немалая, доля вины командования и штаба Закавказского фронта, опрометчиво решивших, что перевалы сами по себе недоступны для противника. Некоторые из нас считали главной задачей войск фронта оборону Черноморского побережья, где были развернуты основные силы 46-й армии. А она, в свою очередь, неправильно организовала оборону перевалов и попросту "проспала" их. Врага нужно было встретить на склонах гор, а не ждать, пока он поднимется".
В общем, план операции "Эдельвейс" близился к завершению; более двух третей территории, намеченной к захвату этим планом, было взято: почти весь Северный Кавказ, кубанские просторы и Сальские степи, майкопский нефтеносный район, перевалы через Главный Кавказский хребет, Эльбрус, увенчанный флагами со свастикой.
Великое сражение на Волге
Это одно из величайших сражений, которые когда-либо произошли в истории, невиданное в других войнах по количеству людей и техники.
Судите сами: классическое окружение под Каннами, которое осуществил карфагенский полководец Ганнибал, стало образцом, символом удачного сражения, завершающегося почти полным уничтожением армии противника. В той баталии участвовала римская армия под командованием Теренция Варрона, в ней было 63 тысячи пехоты и 6 тысяч конницы. У Ганнибала 40 тысяч пехоты и 10 тысяч конницы. Он построил боевой порядок в виде подковы, в которую ударила плотная-плотная фаланга римской пехоты и сама пошла в подготовленный ей мешок. А Ганнибал захлопнул эту фалангу, заведя конницу с тыла. Римская армия Теренция Варрона была почти полностью уничтожена.
Вот по такому образцу, собственно, строилась и Сталинградская битва, только масштабы ее были во много раз больше. Со стороны немцев участвовало около миллиона солдат и офицеров, 675 танков, больше 10 тысяч орудий и 1216 самолетов. А с нашей стороны принимало участие тоже больше миллиона человек, 15 500 орудий и минометов, 1463 танка и 1350 боевых самолетов. Организованы они были в 15 армий, каждая из которых по численности была больше, чем вся римская или армия Ганнибала в сражении под Каннами.
Представьте себе еще пространственный размах. Фронт, на котором развивалось это сражение, - более 500 километров. Десятки крупнейших военачальников, тысячи героических подвигов на всех уровнях - от высшего командования до рядовых солдат. Конечно же все это охватить нелегко и непросто. Я еще раз перечитал научные труды, архивные документы, мемуары полководцев и участников этого сражения. Причем не только наших, но и немецких.
И когда я все это еще раз осмыслил, вдруг выяснилось: если судить по содержанию наших, советских публикаций, оказывается, Жуков не принимал участия в этом сражении и почти не имеет к нему никакого отношения(!). Я еще раз убедился, что история один раз вершится в жизни или на полях сражений, а потом несколько раз переписывается в зависимости от политических тенденций того времени, в которое она пишется.
Когда я говорю, что мне не о чем писать, имея в виду роль Жукова в Сталинградском сражении, я, конечно, лукавлю, я знаю видимые и подводные, скрытые причины: почему нет имени Жукова в этих лежащих передо мной толстых и тонких томах, но я говорю так потому, что эти книги будут жить, они придут к тем, кто станет изучать, попытается разобраться в событиях Сталинградской операции и будет пользоваться этими книгами как документами. Меня очень заботит, что на их основании у историка, исследователя или просто читателя, нашего далекого потомка, не будет правильного представления о том, кто же был организатором, одним из авторов плана этого сражения.
Немцы удар на Сталинград планировали как вспомогательный, обеспечивающий левый фланг группировки, осуществляющей главную цель наступления - захват Баку. Однако в ходе этих сражений наступление на Сталинград обрело как бы направление главных усилий немецких войск. Гитлер намеревался облегчить выполнение задачи и по захвату нефтяных источников. Поэтому с Кавказского направления даже перебрасывал войска (в частности, 4-ю танковую армию) на Сталинградское направление. Глубокое вклинение гитлеровцев в нашу территорию вплоть до Волги создало угрозу - разрезать страну и фронт на две изолированные части. Надо было принимать срочные меры по обороне города Сталинграда.
27 августа 1942 года, когда Жуков на Западном фронте проводил очередную наступательную операцию в районе Погорелого Городища, ему позвонил по телефону Сталин и сказал:
- Вам нужно как можно быстрее приехать в Ставку. Оставьте за себя начальника штаба. Продумайте, кого следует назначить командующим вместо вас.
Вечером этого же дня Жуков прилетел в Москву и немедленно явился к Сталину.
Сталин был не в очень хорошем настроении. Видно, дела шли неважно. Поздоровавшись, он сказал:
- Плохо идут дела на юге. Может случиться так, что немцы возьмут Сталинград. Не лучше складывается обстановка и на Северном Кавказе. Немцы все ближе приближаются к бакинской нефти. - Сталин помедлил, прошелся, подошел к Жукову и, как-то немного смягчив свой тон, сказал: - Государственный Комитет Обороны решил назначить вас, товарищ Жуков, заместителем Верховного Главнокомандующего * ГКО также решил послать вас в район Сталинграда. Сейчас там находится товарищ Василевский, Маленков и Малышев. Когда вы можете вылететь в Сталинград?
Жуков ответил:
- Мне потребуются сутки, товарищ Сталин. Я должен изучить обстановку в Генеральном штабе и на следующий день вылечу в Сталинград.
- Ну вот и хорошо. А вы не голодны? - вдруг спросил Сталин. - Не мешало бы нам подкрепиться.
Нет, не было обильного стола, не было изысканных блюд, как это некоторые представляют, а кое-кто даже пишет о замечательном снабжении высокого начальства.
Вот слова Жукова: "Принесли чай и десяток бутербродов. За чаем И. В. Сталин кратко сообщил сложившуюся обстановку на 20 часов 27 августа. Рассказав коротко, что произошло под Сталинградом, И. В. Сталин рассказал о проведенной перегруппировке в районе Сталинграда, о резервах, направляемых туда, и добавил:
- Вам следует принять меры, чтобы 1-я гвардейская армия генерала Москаленко 2 сентября нанесла контрудар, а под ее прикрытием вывести в исходные районы 24-ю и 64-ю армии. Эти две армии вводите в бой незамедлительно, иначе мы потеряем Сталинград".
Наверное, читатели и без моего комментария найдут ситуацию похожей на ту, которая предшествовала битве за Москву. Когда сложилось безвыходное положение под Москвой и сам Сталин сомневался, будет ли удержана Москва, тогда вот так же он неожиданно отозвал Жукова с Ленинградского фронта, попросил его срочно выехать на передовую под Москвой, ознакомиться с ситуацией и доложить ему свое мнение. Что было дальше - читатели знают. И вот опять: неожиданный вызов, критическая ситуация, похожая просьба, выезжайте немедленно и разберитесь, что там творится, и примите срочные меры.
На следующий день Жуков был уже на Волге. Встретился с Василевским, который подробно ознакомил его с обстановкой и последними событиями, и они выехали на командный пункт 1-й гвардейской армии к генералу Москаленко и позвонили, чтобы туда приехал командующий Сталинградским фронтом генерал-лейтенант Гордов. Они вместе обсудили и разработали план локального контрудара 1-й гвардейской армии, который Сталин поручил Жукову провести немедленно. Подсчитав возможности и учитывая, что все части были сосредоточены и подготовлены, Жуков позвонил Сталину и доложил, что контрудар может быть нанесен не раньше чем 6 сентября. Сталин дал согласие и попросил Василевского вылететь немедленно в Москву.
3 сентября Жуков получил телеграмму от Сталина: "Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если Северная группа войск не окажет немедленной помощи. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте па помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало".
Жуков тут же позвонил Сталину по телефону и доложил:
- Я могу приказать завтра же начать наступление, но войска всех трех армий будут вынуждены начать бой почти без боеприпасов, так как их могут доставить на артиллерийские позиции не раньше вечера 4 сентября. Кроме того, мы не можем раньше этого времени увязать взаимодействие частей с артиллерией, танками и авиацией, а без этого ничего не получится.
- Думаете, что противник будет ждать, пока вы раскачаетесь? Еременко утверждает, что противник может взять Сталинград при первом же нажиме, если вы немедленно не ударите с севера.
Сталин явно был в гневном состоянии. Но в интересах дела, чтобы не допустить напрасные потери и главным образом не ослабить наступление, результаты его, Жуков настаивал на своем:
- Я не разделяю эту, точку зрения Еременко и прошу разрешения начать общее наступление 6-го, как ранее было намечено. Что касается авиации, то я сейчас же дам приказ бомбить противника всеми силами.
- Ну, хорошо - согласился Сталин. - Если противник начнет общее наступление на город, немедленно атакуйте его, не дожидаясь окончательной готовности войск. Ваша главная задача - отвлечь силы немцев от Сталинграда и, если удастся, ликвидировать немецкий коридор, разделяющий Сталинградский и Юго-Восточный фронты.
Жуков со всей свойственной ему энергией готовил части к началу наступления и принимал все возможные и невозможные меры к срочному обеспечению частей горючим и боеприпасами. Там же, в штабе 1-й гвардейской армии находился Маленков. В 3 часа ночи Сталин позвонил по телефону Маленкову и спросил, как готовятся к наступлению войска Сталинградского фронта. Маленков рассказал о той большой работе, которая проводится под руководством Жукова. Таким образом, Сталин действовал по принципу: доверяй, но проверяй. С самим Жуковым он говорить не стал, но через Маленкова все-таки проверил, как идут дела.
Рано утром 5 сентября, по приказу Сталина на сутки ранее намеченного срока, наступление началось. После артиллерийско-авиационной подготовки двинулись вперед 1-я гвардейская, 34-я и 66-я армии. Но успеха они не имели. Противник отразил все атаки. 24-я армия даже не сдвинулась со своего исходного положения.
Вечером позвонил Верховный:
- Как идут дела? Жуков доложил:
- В течение всего дня шли очень тяжелые бои. К северу от Сталинграда противник вынужден был ввести в бой новые войска, переброшенные из района Гумрака.
- Это уже хорошо. Это отвлекает противника от Сталинграда.
- Наши части имеют незначительное продвижение, а в ряде случаев остались на исходных рубежах.
- А в чем дело?
- Из-за недостатка времени наши войска не успели хорошо подготовить наступление, провести артиллерийскую разведку и выявить систему огня противника и поэтому, естественно, подавить ее не смогли. Когда же перешли в наступление, противник своим огнем и контратаками остановил его. Кроме того, авиация противника господствовала в воздухе и бомбила наши части.
В этом докладе, я думаю, нетрудно уловить, что Жуков сетует на то, что Сталин приказал переходить в наступление без должной подготовки, он как бы говорит: "Я же предвидел, что успеха не будет, поскольку нет соответствующей подготовки".
Но Сталин настаивал на своем:
- Продолжайте атаки. Ваша главная задача - оттянуть от Сталинграда как можно больше сил противника.
Повторные атаки армий, действия которых координировал Жуков, успеха не принесли ни 6-го, ни 7-го. Части только несли большие потери, 10 сентября, еще раз объехав части и соединения армий, Жуков окончательно укрепился в мнении, что прорвать боевые порядки противника и ликвидировать его коридор наличными силами невозможно. Об этом он доложил Верховному по ВЧ.
Доклад Жукова заканчивался таким выводом:
"Дальнейшие атаки теми же силами и в той же группировке будут бесцельны, и войска неизбежно понесут большие потери. Нужны дополнительные войска и время на перегруппировку для более концентрированного удара Сталинградского фронта. Армейские удары не в состоянии опрокинуть противника".
Не кажется ли читателям, что уже в этой фразе проскальзывает намек на более крупную группировку войск и операцию? Да, собственно, прямо сказано: нужна не армейская, а фронтовая группировка для контрнаступления.
Сталин ответил:
- Было бы неплохо, если бы вы прилетели в Москву и доложили мне об этом лично и подробно.
Днем 12 сентября Жуков уже был в кабинете Сталина, куда он вызвал и начальника Генерального штаба А. М. Василевского.
Мне кажется, есть все основания предположить, что Сталин понял: нужны какие-то более радикальные меры для того, чтобы выйти из критической ситуации под Сталинградом. И когда Жуков ему сказал свое мнение о том, как он видит возможность поправить положение, Сталин тут же уловил, что и Жуков, думая в том же направлении, видимо, уже имеет наметки. Если бы это было не так, то он бы не вызвал срочно Жукова с фронта и не случайно пригласил Василевского. Видимо, Верховный уже готовился к тому, чтобы в узком кругу поискать радикальное решение.
Сначала Василевский изложил обстановку. Особенно подробно на двух направлениях: на Кавказе и под Сталинградом
Сталин резюмировал:
- Рвутся любой ценой к грозненской нефти. Ну, теперь послушаем Жукова.
Жуков, по сути дела, повторил то, что он докладывал Сталину в своей последней шифровке о нецелесообразности наступлений ограниченными силами, которые только приводят к потерям. Выслушав его, Сталин опросил:
- Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом?
- Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию, танковый корпус, три танковые бригады и не менее четырехсот орудий гаубичной артиллерии. Кроме того, на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не" менее одной воздушной армии, - ответил Жуков.
Василевский поддержал мнение и расчеты Жукова.
Сталин достал свою карту. На ней, кроме положения на фронтах, были нанесены места сосредоточения резервов Ставки.
Пока Сталин смотрел на свою карту, Жуков и Василевский потихоньку разговаривали, Жуков продолжал развивать свое мнение о том, что все это - полумера. И даже если дадут те небольшие резервы, то это все равно радикально обстановку не изменит. Надо какое-то другое решение.
Вот здесь я хочу обязательно привести цитату из воспоминаний Жукова: она четко определяет тот первый импульс, с которого начинается разработка Сталинградской наступательной операции.
"Мы с Александром Михайловичем отошли подальше от стола в сторону и очень тихо говорили о том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение.
- А какое "иное" решение? - вдруг подняв голову, спросил И. В. Сталин.
Я никогда не думал, что у И. В. Сталина такой острый слух. Мы подошли к столу.
- Вот что, - продолжал он, - поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько, что надо предпринять в районе Сталинграда. Откуда и какие войска можно перебросить для усиления Сталинградской группировки, а заодно подумайте и о Кавказском фронте. Завтра в 9 часов вечера снова соберемся здесь.
Весь следующий день мы о А. М. Василевским проработали в Генеральном штабе".
Жуков подробно излагает, как не сразу, путем глубокого анализа всех компонентов обстановки созревали пока еще только контуры будущей операции.
В сложнейшей схватке многочисленных армий он безошибочно определял состояние, силы, которыми они еще обладали и на что они способны в ближайшем будущем, опираясь на свою стратегическую прозорливость, предвидел возможные действия противника в ближайшее время и на перспективу.
С большой радостью читал я в воспоминаниях Жукова строки, посвященные анализу сведений о противнике. Нам очень повезло, Жуков не только вспоминает конкретные боевые действия, но делится с нами ходом своих мыслей, что, на мой взгляд, потрясающе интересно!
"При оценке противника мы исходили из того, что фашистская Германия уже не в состоянии выполнить свой стратегический план 1942 года. Тех сил и средств, которыми к осени 1942 года располагала Германия, не хватит для завершения задач ни на Северном Кавказе, ни в районе Дона и Волги.
Все, что германское командование могло использовать на Кавказе и в районе Сталинграда, уже было в значительной степени обескровлено и измотано. Ничего более значительного немцы явно не могли сюда бросить, и, безусловно, они будут вынуждены, так же как и после разгрома под Москвой, перейти к обороне на всех направлениях.
Нам было известно, что наиболее боеспособные в вермахте 6-я армия Паулюса и 4-я танковая армия Гота, втянувшись в изнурительные бои в районе Сталинграда, не в состоянии завершить операцию по захвату города и увязли там...
Положение противника усугублялось еще и тем, что в районе Волги и Дона у него было очень мало войск в оперативном резерве - не более шести дивизий, да и те были разбросаны на широком фронте. Собрать их в кулак в короткое время было невозможно. Нам благоприятствовала и оперативная конфигурация всего фронта противника: наши войска занимали охватывающее положение".