ОРДЕН СВЯТОГО ВЛАДИМИРА ВТОРОЙ СТЕПЕНИ
Начиная с 1814 года Бетанкур начал внимательно следить за развитием печатного дела в других странах. "Получив сведения о новом, приобретённом в Англии, непрерывно действующем станке", он, по собственному признанию, "выписал один из таких станков и нашёл, что он может быть применён для поставленной цели с большим преимуществом". "Одна эта машина, - писал он для обоснования сделанного выбора, - обслуживаемая шестью подростками и двумя или тремя взрослыми, даёт продукцию, почти равную продукции 50 обыкновенных станков, обслуживаемых 100 людьми".
Два английских станка были не только приобретены, но и послужили образцом для изготовления таких станков собственными силами. Кроме английских и сделанных по их моделям станков, в типографии имелось ещё десять немецких и тридцать один отечественный. В отчёте министру финансов графу Гурьеву Бетанкур, говоря об оснащении типографии, не без гордости упомянул, что им предусмотрены "все машины, последовательная работа которых даёт законченные ассигнации, вплоть до подписей".
Для похвальбы у Бетанкура были все основания. Благодаря его новейшей методике впервые исключалась подпись ассигнаций вручную. Машины, предназначенные для нумерации денежных знаков, были сконструированы им самим. Бетанкур писал, что "механическая нумерация отныне будет столь же правильной, как и всё остальное в билете. Непрерывно действующий станок работал так, что билеты одновременно печатались и нумеровались". Однако изобретение, хотя и сулило производственный эффект от совмещения двух операций, в конечном счёте правительством империи и лично министром финансов поддержано не было. В России чиновники, сами постоянно занимавшиеся воровством казённых средств, больше всего боялись, что этим могут заниматься и другие, и тогда деньги в полном объёме до них доходить не будут. Поэтому, чтобы исключить возможность хищения ассигнаций в типографии, печатание денежных купюр и их нумерация были искусственно разделены и производились в изолированных друг от друга помещениях.
Строительство производственного комплекса и монтаж технологического оборудования были закончены к началу 1818 года. 20 января Бетанкур представил отчёт о выполненных работах министру финансов. Заслуги Бетанкура были отмечены в указе Александра I - ему был пожалован орден Святого Владимира 2-й степени. Кроме того, щедрое вознаграждение получили все сотрудники, работавшие с ним.
НОВАЯ ИНИЦИАТИВА БЕТАНКУРА
Управляющим нового заведения по производству бумажных денег и других гербовых бумаг был назначен князь Александр Николаевич Хованский, 24 марта 1818 году принявший постройки и оборудование, созданные Бетанкуром. Первоначально заведение получило название "Департамент заготовления государственных бумаг", однако уже через четыре месяца его переименовали в "Экспедицию заготовления государственных бумаг". Ещё до официального открытия предприятия, 30 марта 1818 года, началась подготовка к выпуску новых ассигнаций. Прежде всего необходимо было представить общий вид ассигнаций с учётом изготовления пяти номиналов - 5,10, 25, 50 и 100 рублей.
На этом этапе вновь с инициативой выступил Бетанкур. Полученные им под руководством известного художника Маэльи в Академии изящных искусств Сан-Фернандо в Мадриде навыки пригодились и в Петербурге. Бетанкур представил на рассмотрение управляющего Экспедицией заготовления государственных бумаг князя Хованского рисунки - эскизы будущих купюр. Они выгодно отличались от предыдущих. При их оформлении Бетанкур использовал пришедший из Европы в Россию стиль позднего классицизма - ампир: строгость форм сочеталась с использованием различных эмблем, придающих торжественность и богатство оформлению. Впервые на билетах было помещено изображение государственного герба России - двуглавого орла с широко раскинутыми крыльями и атрибутами власти - императорской короной, скипетром, московским гербом, венком, молниями и факелом.
Однако специальная комиссия, состоявшая из директоров Ассигнационного банка, рассмотрев образцы, признала их "не совсем удачными". Она сочла неприемлемой "одинаковость формата купюр", "единообразие цифр в нумерах", "нерегулярность литер в прописях". По мнению комиссии, представленные образцы не представляли больших затруднений для их подделки.
Между тем князь Хованский в своём заключении написал: "Не переменяя ничего в представленном от генерал-лейтенанта Бетанкура рисунке всех ассигнаций, отменить токмо предлагаемое им двойное тиснение…" Поэтому было принято коллегиальное решение печатать на ассигнациях "сетку краскою серого цвета", а украшения, подписи, буквы в прописях и цифры в нумерах - красками разного цвета, с тем чтобы "каждое достоинство ассигнационной бумаги имело свой отличительный знак". Такое "изобретение", по мнению управляющего Экспедицией заготовления государственных бумаг, было "несравненно удобнее и гораздо меньше требует времени, нежели двойное тиснение, для глаза же приметнее, а для подделки почти невозможное: один человек не в состоянии взяться за это дело, так как, как бы он ни был искусен, ему окажется не под силу писать сетку пером, а ещё менее вырезывать оную".
Александр I в 1815 году был в Европе и очень зорко следил за работой по созданию фабрики ассигнаций. Царь отлично понимал, что эта задача такой же государственной важности, как и свержение Наполеона, в конце февраля 1815 года покинувшего остров Эльба и высадившегося на юге Франции.
Историческая справка
Париж снова встретил своего императора восторженными криками толпы. Всех европейских королей до глубины души потрясло, что только одним своим присутствием Наполеон уничтожил владычество Бурбонов. Война между Францией и коалицией возобновилась. Однако битва в бельгийском местечке Ватерлоо положила ей конец: Наполеон сдался англичанам и под предводительством британского адмирала Джорджа Эльфинстона Кейта был отправлен на далёкий остров Святой Елены в Атлантическом океане. Таким образом, солдаты армии Его Величества короля Великобритании навеки отобрали славу у русских и до сих пор считаются главными победителями Наполеона Бонапарта.
После этого Пруссия, Англия и Австрия хотели полностью уничтожить Францию, разделив её на несколько частей. Однако приближённые Людовика XVIII убедили его написать письмо Александру I, в котором нужно объявить, что он слагает с себя корону, так как лучше лишиться престола, чем властвовать над Францией униженной и раздробленной. Получив письмо, Александр встал на защиту французского короля. Под настойчивым давлением русского царя Пруссия и Австрия отказались от своих требований, затем их примеру последовала и Англия. Единство Франции не только было спасено, но за ней остались и земли, приобретённые ещё во время войн при Людовике XIV.
По условиям второго Парижского мира, подписанного 8 ноября 1815 года, Франция понесла весьма умеренные территориальные потери и сохранила свои границы до 1790 года.
Из контрибуции в семьсот миллионов франков на долю России пришлось всего лишь сто миллионов. "Кто как воевал, тот так и получил", - прокомментирует впоследствии ситуацию министр иностранных дел Австрии Меттерних.
ПРОВЕРКИ
2 декабря 1815 года Александр прибыл в Петербург (он отсутствовал больше года) и начал наводить порядок. Во всех министерствах прошли финансовые проверки. Не обошли они стороной и Институт Корпуса инженеров путей сообщения. Статссекретарь Пётр Степанович Молчанов, в течение нескольких лет распоряжавшийся важнейшими делами государства в отсутствие императора, был отправлен в отставку. С приездом царя началась кампания по искоренению злоупотреблений во всех ветвях государственной власти. Была назначена комиссия для проверки финансовой деятельности управляющего Военным министерством князя Алексея Ивановича Горчакова.
Она установила, что во время войны с Наполеоном, когда многие жертвовали последним, в провиантском департаменте производились огромные хищения. Обнаружили прямой сговор с купцами на поставку продовольствия для армии по завышенным ценам. Близкие к Горчакову чиновники (Самбурский, Приклонский и многие другие) были разжалованы, отданы под суд или отправлены на гауптвахту. Особым указом Государь запретил всем офицерам носить гражданское платье и приказал соблюдать уставную форму одежды. За малейшую провинность даже боевые и заслуженные офицеры строжайше карались.
Бетанкур сразу же почувствовал изменения в характере царя и какое-то время старался не попадаться ему на глаза, тем более что, кроме работы на фабрике ассигнаций, дел хватало и в Институте.
НОВЫЕ УЧЕБНЫЕ ПРОГРАММЫ
С возвращением из ссылки Базена, Дестрема, Потье и Фабра научная работа в институте оживилась. Дестрем и Потье получили чин подполковника. Это событие все шумно отметили. Но вскоре Фабр и Дестрем перевелись в Корпус инженеров путей сообщения, а Потье и Базен остались в институте на преподавательской работе. Карл Иванович Потье начал читать курс начертательной геометрии, а Пётр Петрович Базен - высшего анализа и механики.
Осенью 1815 года по настоянию Бетанкура в программу ввели специальную дисциплину - "Курс построений". (Нельзя сказать, что он был новым: раньше строительное искусство уже входило в курс математики.) Курс включал проектирование и строительство транспортных и гидротехнических сооружений. В него вошли такие разделы, как строительные материалы, строительная механика, производство строительных работ, шоссейные дороги, мосты, гидротехника. В дальнейшем эти разделы станут самостоятельными предметами учебного плана.
БЛАГОДАРНОСТЬ
В приказе главнокомандующего армиями генерал-фельдмаршала Барклая де Толли от 31 января 1815 года, в частности, говорилось:
"Быв личным свидетелем, с какою готовностью и усердием чиновники Корпуса путей сообщения, состоящие при армии, исполняли возлагаемые на них поручения в устроении переправ, наведении мостов, проложении и починке дорог и, вообще, что до обязанности их относилось, я приятным долгом поставлю объявить им благодарность".
Эти слова в полной мере относились и к воспитанникам Института Корпуса инженеров путей сообщения, принимавшим участие в войне 1812 года. Многие из курсантов были повышены в чине, награждены знаками отличия. Но никто из них при этом не задирал нос перед товарищами, в военных действиях не участвовавшими.
ИЕЗУИТЫ
Единственный сын Бетанкура Альфонсо гордился, что знаком с героями, - они иногда защищали его от одноклассников-лицеистов, с которыми ему приходилось не раз драться. В лицее был учреждён особый класс для преподавания римско-католического катехизиса, и Альфонсо, будучи католиком, посещал его. За это от одноклассников он и получил обидную кличку Иезуит. Тех, кто не был крещён в русскую православную веру, после занятий подкарауливали и избивали. Доставалось и Альфонсо, хотя он мог за себя постоять.
В конце декабря 1815 года Александр I издал высочайший указ о немедленной высылке всех иезуитов из Санкт-Петербурга и строжайшем воспрещении въезда им в обе столицы. Зимней холодной ночью иезуиты, снабжённые шубами и тёплыми сапогами, в кибитках были отправлены в резиденцию своих собратьев - Полоцк. Так что в Петербурге остался только единственный "иезуит" - одиннадцатилетний Альфонсо де Бетанкур, и ему всё время приходилось кулаками отстаивать свою независимость в лицее.
КОМИТЕТ ДЛЯ СТРОЕНИЙ И ГИДРАВЛИЧЕСКИХ РАБОТ
Все современники в один голос утверждали, что по возвращении в Петербург Александр I изменился в худшую сторону. Вот что об этом писал его флигель-адъютант, а в дальнейшем известный военный писатель Александр Иванович Михайловский-Данилевский: "Образ мыслей его и жизни изменился до такой степени, что самые близкие люди, издавна его окружавшие, говорили мне, что по возвращении его из Парижа они с трудом могли его узнать. Отбросив прежнюю нерешительность и робость, он сделался самодеятелен, твёрд и предприимчив и не допускает никого брать над собой верх… Опыт убедил его, что употребляли во зло распоряжения его к добру; язвительная улыбка равнодушия явилась на устах, скрытность заступила место откровенности и любовь к уединению сделалась господствующей его чертой; он обращает теперь врождённую ему проницательность преимущественно к тому, чтобы в других людях открывать пороки и слабости… Перестали доверять его ласкам… и простонародное слово "надувать" сделалось при дворе общим… Он употребляет теперь дипломатов и генералов не как советников своих, но как исполнителей своей воли; они боятся его, как слуги своего господина…"
Присущие с юности Александру такие черты, как скрытность и двуличие, выдвинулись после европейского похода на первый план. Он стал циничен, груб, начал презирать ещё больше русский народ, спасший его трон от верной гибели. Кроме того, после Венского конгресса он чувствовал страшную усталость. И хотя Наполеона уже давно не было у власти, он продолжал завидовать этому человеку.
Любой разговор о либеральных реформах приводил его в бешенство, а любые революционные преобразования казались разрушительными и гибельными. Вокруг него роились уже не смелые реформаторы, как было в 1803 году, а исправные делопроизводители. К тому же в 1815 году Александр I увлекся мистицизмом и посвящал этому довольно много времени. Все государственные дела, включая и духовные, были доверены графу Аракчееву. Только через него министры, сенаторы и члены Государственного совета могли получить доступ к царю. При этом все, включая и самого Аракчеева, находились под негласным полицейским надзором.
Александр Павлович, напуганный революцией во Франции и всегда помнящий, как закончили жизнь его отец Павел I и дед Пётр III, катастрофически боялся потерять трон. Проезжая мимо Михайловского замка, Александр I всегда закрывал глаза. Ему хотелось спрятаться от прошлого, а для этого изменить облик города… И такая возможность представилась.
Россия после победы над Наполеоном заняла господствующее положение в Европе - российская столица должна была соответствовать своему новому статусу. Александр I задумал превратить Петербург в парадный фасад империи: город должен был прославлять силу русского оружия и его мудрое правление. Александр I снова вспомнил о Бетанкуре, вызвал его к себе и после длительной беседы подписал именной указ об учреждении специального Комитета по строительству Петербурга и других городов Российской империи.
В постановлении, вручённом Бетанкуру, говорилось: "Об учреждении Комитета для приведения в лучшее устройство всех строений и гидравлических работ в Санкт-Петербурге и прикосновенных к оному местах….Взяв, с одной стороны, во внимание правильность, красоту и приличие каждого здания в применении к целому городу, а с другой - выгодное расположение, прочность и безопасность, как собственно всякому строению принадлежащую, так и собственную; дабы всё оное могло быть удобнее соображаемо во всех правилах лучшей архитектуры и дабы столицу сию вознести по части строительной до той степени красоты и совершенства, которые по всем отношениям, соответствуя достоинству её, соединяли с тем вместе общую и частную пользу, признал я нужным для сего, а равно и для гидравлических производств, учредить особенный Комитет, которому состоять под председательством Вашим и в оном быть членами архитекторам Росси, Модюи, Стасову и Михайлову. К занятиям сего Комитета главнейшее следует:
I. Поправление и постепенное введение надлежащего регуляторства в строениях всех частей города. Для сего необходимо нужно первоначально обозреть весь город в совокупности наблюдательным оком и обнять зрелым соображением.
II. Рассмотрение чертежей на все без изъятия здания…
III. Всё то, что относится не только к правильному и приличному наружному виду и к безопасному расположению на дворах, но и к самому внутреннему с надлежащею от огня осторожностью…
IV. Состояние общего обозрения нынешнего состояния гидравлических производств <…>
Институт путей сообщения доставит Комитету потребные пособия в черновиках и инструментах для занятий сего нужных. Особенно к сим занятиям назначаю ведомства того Института подполковника Базена и Директора рисования и архитектуры Готмана".
В указе, подписанном царём, стоит фамилия Росси. Для того чтобы талантливый архитектор стал членом комитета, Бетанкуру пришлось изрядно потрудиться. Оказалось, что у Карло Росси в Петербурге немало врагов, и среди них влиятельный при русском дворе французский архитектор Антуан Франсуа Модюи, находившийся на русской службе с 1810 по 1827 год.
АРХИТЕКТОР МОДЮИ
В России его звали Антоном Антоновичем; он попал на русскую службу по рекомендации французского посланника в Петербурге Армана де Коленкура. В России Модюи повезло больше, чем его соотечественникам - преподавателям Института Корпуса инженеров путей сообщения Базену, Дестрему, Потье и Фабру. Во время войны с Наполеоном он путешествовал по Греции и Италии и в России отсутствовал.
Весной 1814 года он и французский зодчий Пьер Фонтен (один из архитекторов Триумфальной арки на площади Каррузель в Париже) встретился с Александром I в столице Франции и предложил русскому императору перестроить Петербург так, чтобы он выглядел настоящей европейской столицей. Именно Модюи в Париже внушил Александру мысль превратить Петербург в помпезный город. Пьер Франсуа Леонар Фонтен, один из основоположников стиля ампир, с воодушевлением поддержал эту смелую идею и прислал Александру I двенадцать томов альбома архитектурно-декоративных новшеств под общим названием "Здания и памятники Парижа при правлении Наполеона I".
Александру хотелось превзойти Бонапарта не только на полях сражений, но и в строительстве. Он внимательно познакомился со всеми архитектурными достопримечательностями, возведёнными в эпоху Наполеона. Императору очень понравилась французская столица - он увидел в ней современный город. Создавая в 1816 году Комитет для строений и гидравлических работ, царь включил туда Модюи, рассчитывая на его незаурядный градостроительный талант и архитектурную смелость. Однако такое решение не очень обрадовало Бетанкура.
Ещё при жизни Тома де Томона у "швейцарского" архитектора сложились довольно напряжённые отношения с Модюи, открыто выступившим против некоторых его проектов. По характеру Модюи был активным, напористым человеком, с очень тонким архитектурным видением и чутьём, но при этом не терпящим чужого мнения. Например, у Карло Росси и Антуана Модюи было абсолютно различное градостроительное мышление, и ни тот ни другой ни в чём не собирались друг другу уступать. Но организационный талант Бетанкура на какое-то время примирил их.