Началась же война с того, что обделенный дядьями Изяслав вознамерился захватить Ростовскую и Суздальскую землю, оставленную Юрием Долгоруким. В этом его поддержал старший брат, Всеволод Новгородский. Осенью 1134 года "ходи Всеволод с новгородьци, хотя брата своего посадити Суждали", - читаем в Новгородской Первой летописи старшего извода. (Суздальский летописец выразился определеннее: "Иде Мстиславичь Всеволод и Изяслав на Ростов…") Однако поход этот оказался неудачным. Всеволод лишь с большим трудом уговорил новгородцев участвовать в нем. Еще 2 июня, "в суботу Пянтикостьную" (то есть в канун Пятидесятницы, или Троицына дня), в Новгороде произошли столкновения между сторонниками и противниками "Суздальской войны", и дело дошло до смертоубийства: "почаша мълъвити о Сужьдальстеи воине… и убиша мужь свои, и съвьргоша и с моста…" Чем объясняется столь жестокий раскол в новгородском обществе, неизвестно. Правда, одну причину, кажется, назвать можно. Намерение новгородского князя Всеволода Мстиславича разорвать мир с дядей, великим князем Ярополком Владимировичем, решительно осудил киевский митрополит грек Михаил (он занял митрополичью кафедру весной или летом 1130 года). По свидетельству Никоновской летописи, митрополит наложил "запрещение" (то есть епитимию, церковное наказание) на весь Новгород, что привело в замешательство и князя, и новгородского епископа Нифонта, и всех новгородцев. Пришлось снаряжать в Киев целое посольство во главе с игуменом новгородского Юрьева монастыря Исайей и послом Якуном Иванковым. Но в то время, когда посольство только собиралось в путь, то есть уже осенью, войско все же выступило в поход.
Страсти, однако, не улеглись и после этого. Новгородцы двигались по Волге, но дошли лишь до устья Дубны, правого притока Волги. Здесь созвали вече, на котором было принято решение повернуть обратно. Там же, в походе, новгородцы отняли посадничество у Петрилы Микульчича (сторонника князя Всеволода) и передали его другому видному боярину Иванку Павловичу, "мужу храбру зело". Это не означало принципиального отказа воевать. Просто в условиях всеобщего шатания и нестроения в войске продолжать военные действия не имело смысла.
Всеволод вместе со всеми вернулся в Новгород, где стал готовиться к новому походу на Суздаль. Изяслав же задержался в Волоке на реке Ламе - новгородском форпосте в Суздальской земле. Здесь он и узнал о событиях, происходивших на юге. "На ту же осень, - сообщает летописец, - уведав, оже идеть Ярополк с братьею к Чернигову, и иде тамо же".
* * *
О каких-либо активных военных действиях черниговских князей против Мономашичей летописи не сообщают. Выступление Ярополка и его братьев в октябре-ноябре того же года к Чернигову выглядит превентивной мерой.
"Иде Ярополк с братьею своею, и Юрьи, и Андреи на Всеволода на Олговича, и поимаша около города Чернигова села. Всеволод же не изиде противу биться, и еще бо бяху половци не пришли к нему. Ярополк же постоя неколко днии у Чернигова, и възратися в Киев, и распусти вой, а со Всеволодом никака же владивъея, ни мира с ним створив".
Черниговских князей традиционно связывали с половцами не только союзнические, но и родственные отношения. Отец Всеволода, князь Олег Черниговский, женатый на половецкой княжне, чаще и охотнее других русских князей привлекал "поганых" на свою службу. И его сыновья старались не отставать от него. Еще при жизни Мстислава Великого, в 1127 году, Всеволод Ольгович привел на Русь семитысячное половецкое войско во главе с ханом Оселуком (между прочим, своим дедом по матери), и тогда лишь умелые действия князя Ярополка Владимировича не допустили половецкого разорения южнорусских областей. На этот раз Ярополку не удалось проявить свое дипломатическое и военное искусство. Половцы появились в Черниговской земле уже после того, как он ушел к Киеву.
К этому времени относится и приезд в Чернигов князя Изяслава Мстиславича. Он явился сюда вместе с братом Святополком для того, чтобы принять участие в военных действиях на стороне Всеволода Ольговича. В двадцатых числах ноября Всеволод вместе со своими братьями: родными - Игорем, Святославом и Глебом, и двоюродными - Владимиром и Изяславом Давидовичами, а также с князья-ми Изяславом и Святополком Мстиславичами и союзными половцами вторгся в пределы Переяславского княжества, "И поидоша воююче села и городы Переяславьскои власти и люди секуще, доже и до Киева придоша". Черниговские войска разоряли левобережье Днепра: переправиться через реку из-за ледостава было невозможно. 30 ноября, в день святого Андрея, они подошли к Городцу - на противоположной от Киева стороне Днепра, и сожгли его; "ездяху по оной стороне Днепра, люди емлюще, а другыя секуще… и плениша же и скота бещисленое множество". Помимо Городца половцы захватили и сожгли Нежатин, Баруч, "а люди уидоша, и мног полон взяша, скоты и коне".
Казалось, вернулись времена половецких нашествий середины 90-х годов прошедшего века - половцы хозяйничали в русских городах и селениях, жители либо бежали в леса, либо оказывались в плену, либо гибли. Ярополк со своими войсками также не мог переправиться через Днепр. После трехдневного стояния у Городца Всеволод Ольгович и его союзники отступили к Чернигову и оттуда начали с Яро-полком переговоры о мире.
Однако мир этот не мог быть устойчивым. "И пакы Олговичи начаша просити у Ярополка: "Что ны отець держал при вашем отци, того же и мы хочем, аже не вдасть то, не жалуйте, чьто ся удееть: то вы виновати, то на вас буди кровь"… И бысть в том межи има пря велика, злоба". Речь шла о нескольких спорных вопросах. Во-первых, о княжении Юрия в Переяславле, против чего черниговские князья решительно возражали; во-вторых, о судьбе князя Изяслава Мстиславича, оставшегося без своего княжеского стола; и в-третьих, о спорных территориях в Посемье (землях по реке Сейм), на которые претендовали как Мономашичи, так и Ольговичи. Договориться сразу не удалось. Той же зимой 1134/35 года Ярополк и Юрий собрали войска у Киева (по выражению суздальского летописца, "согнали" воев: Ярополк киевских, а Юрий переяславских). Это должно было продемонстрировать их готовность применить силу. Простояв так у Киева восемь дней, князья наконец заключили мир. В соответствии с условиями этого мира Юрий вновь должен был покинуть Переяславль. Город переходил его младшему брату Андрею - князю куда менее энергичному, а потому и менее опасному для черниговских соседей. В свою очередь прежняя волость Андрея, Владимир-Волынский, должна была достаться Изяславу Мстиславичу. В самом конце зимы (а скорее, даже в марте 1135 года, ибо известие об этом попало уже в следующую летописную статью) князь Ярополк перевел Андрея из Волыни в Переяславль, а Изяслава посадил на княжение во Владимир-Волынский.
Это решение оказалось наконец более или менее жизнеспособным. Во всяком случае и Изяслав, и Андрей сумели удержаться в своих новых волостях. Однако прочного мира с Ольговичами не получилось.
А что же Юрий? Ему, очевидно, предстояло вернуться в Суздальскую землю. Но не сразу. События ближайшего - 1135-го - года настоятельно требовали его присутствия на юге.
* * *
Между тем в отсутствие Юрия Суздальская и Ростовская земля также стала ареной ожесточенных военных действий.
Новгородский князь Всеволод Мстиславич все-таки сумел настоять на продолжении "Суздальской войны". Не помогло даже то, что 9 декабря 1134 года митрополит Михаил вместе с новгородским посольством лично приехал в Новгород. Его приняли с "великою честию и радостию", однако все его увещевания и призывы остановить войну ("да не проливают напрасно крови христианьскиа и не творят брани") услышаны не были. Когда же митрополит, отчаявшись, собрался покинуть Новгород и вернуться в Киев, его силой задержали в городе: "и не пустиша его новогородци, и не токмо его, но ни единаго человека его, дабы весть не была в Суздале и Ростове".
Не испугали новгородцев и пророчества митрополита, предсказавшего им поражение в войне. ("Не ходите, мене Бог послушаеть", - передает содержание этих пророчеств новгородский летописец. Автор Никоновской летописи, как всегда, более многословен: "Аще преслушав мене, пойдете на Суздаль и на Ростов, - говорил будто бы владыка Михаил, - не угодно вам будет; аще бо и грешен есмь, но и мене грешнаго услышит Господь Бог". "Они же начаша негодовати на митрополита, и многы вины глаголаша на суздалцов и на ростовцев".)
31 декабря 1134 года огромное войско выступило в поход. По словам летописца, "на Суждаль" поднялась "вся Новгородская область"; автор Никоновской летописи пишет об участии в походе еще и наемников-"немцев" (может быть, шведов?). Двигались вновь по Волге, а затем по ее правому притоку Нерли. Путь оказался чрезвычайно тяжелым: "и сташа денье зли: мраз, вьялиця (вьюга. - А.К.), страшно зело". На реке Кубре, притоке Нерли Волжской, у Ждани-горы, новгородцев поджидало суздальское войско. Даже в отсутствие князя Юрия Ростовская и Суздальская земля сумела выставить силу, способную противостоять "всей Новгородской области" вместе с княжеской дружиной.
26 января 1135 года, в субботу, на Ждане-горе произошла жестокая битва, в которой погиб цвет новгородского войска - оба посадника: бывший, Петрило Микульчич, и настоящий, Иванко Павлович, а также "много добрых муж". Победа суздальского и ростовского войска была полной. "И победиша ростовци новгородце, - свидетельствует суздальский летописец, - и побиша множество их, и воротишася ростовци с победою великою". Остатки новгородского войска бежали с поля боя. Причем, как позднее с прискорбием вспоминали в Новгороде, князь Всеволод Мстиславич "ехал… с пълку переди всех". Это, в числе прочих проступков, будет поставлено ему в вину полтора года спустя.
Пока же новгородцы вместе с князем вернулись в свой город. Только теперь получил свободу митрополит Михаил. 10 февраля он наконец смог выехать в Киев.
* * *
Если события в Суздальской земле принесли Юрию неожиданную победу, то на юге, напротив, его ждало тяжелое поражение.
Летом 1135 года Ольговичи - как всегда, в союзе с половцами - начали новую войну и подступили к Переяславлю.
"И стояша под городом три дни, и бишася у епископских ворот, и [у] княжих ворот…" Ярополк, Юрий и Андрей (имя Вячеслава в летописи в связи с этими событиями не упоминается) вновь объединили свои силы и двинулись навстречу противнику. Узнав о выступлении Мономашичей, черниговские князья сняли осаду города и отошли к верховьям Су-поя, небольшой речки в Переяславском княжестве, левого притока Днепра. Здесь и разыгралось кровопролитное сражение, в котором поначалу удача, казалось, была на стороне Ярополка и его братьев. Ярополк действовал решительно - как он привык действовать против половцев: "ни вой своих съждавше, ни нарядившеся (то есть не изготовившись как следует. - А.К.), гораздо устремишася боеви, мняще, яко "не стояти Олговичем противу нашей силе"". И в самом деле, когда оба войска столкнулись и началась сеча, половцы не выдержали и побежали, а вдогонку за ними устремилась лучшая дружина Ярополка во главе с киевским тысяцким Давыдом Яруновичем. Это имело роковые последствия. То ли половцы сознательно применили свой излюбленный прием - заманили русских в заранее расставленную ловушку, то ли все вышло совершенно случайно, но разделение киевского войска изменило характер сражения. Ольговичи усилили натиск. "И бысть брань люта, и мнози от обоих падаху". Ярополк с братьями вынужден был отступить, причем врагам достался даже стяг Ярополка. И когда тысяцкий Давыд Ярунович с лучшими киевскими боярами, перебив половцев, вернулся на поле сражения к стягу своего князя, там уже не было ни киевской дружины, ни их союзников. По образному выражению летописца, киевляне "упадоша Олговичем в руце". В этом бою погиб внук Владимира Мономаха, "царевич" Василий Леонович - несостоявшийся правитель Дунайского "государства", а многие из киевских бояр, в том числе тысяцкий Давыд Ярунович, Станислав Тудкович по прозвищу Добрый и прочие, попали в плен к Ольговичам.
Братья вернулись в Киев. Андрей в тот же день ушел в Переяславль, а Ярополк с Юрием начали готовить город к отражению нападения. Однако Всеволод Ольгович, простояв семь дней у Вышгорода, в непосредственной близости от Киева, повернул обратно к Чернигову. "И слаша межи собою слы (послы. - А.К.), и не могошася уладити".
"Сильно бо възмялася вся земля Русская", - сетовал новгородский летописец. И, рассказав о поражении "киян" и победе "черниговцев", добавил: "И не то бяше зло, нъ боле почяста копити вой, и половче (половцы. - А.К.), и все".
И действительно, победа на Супое придала силы Ольговичам. 29 декабря они вместе с половцами перешли по льду Днепр и обрушились на киевские волости. Были разорены Треполь, Василев, Белгород, другие города; половцы "стреляхуся" "чрес Лыбедь" - пригородную киевскую речку. Подобного нашествия "поганых" Киев не испытывал с 1096 года, когда "шелудивый" Боняк разорил Печерский монастырь. Ярополк вместе с братьями Юрием и Андреем вновь вынужден был собирать войска. Однако на этот раз до кровопролития дело не дошло. 12 января 1136 года князья заключили мир. Миссию миротворца взял на себя митрополит Михаил, ходивший с крестом от одного войска к другому. Озлобленность князей дошла до такой степени, что иначе они, не доверяя друг другу, отказывались от крестного целования. Митрополита сопровождали другие духовные лица, в том числе новгородский епископ Нифонт, как раз тогда приехавший в Киев. Как свидетельствует новгородский летописец, владыка "заста кыяны с церниговьци стояце противу собе, и множьство вой; и Божиею волею съмиришася".
И киевский, и суздальский летописцы одинаково ставят этот мир в заслугу "благоумному" князю Ярополку Владимировичу. Между прочим, он действовал вопреки советам Юрия, настаивавшего на продолжении войны. "Ярополк же бяше събрал множьство вой на нь изо всих земль и прием расмотрение в сердци, не изиде на нь противу, ни створи кровопролитья, но, убоявся суда Божия, ство[ри]ся мнии в них, хулу и укор прия на ся от братье своея и от всих, по реклу: "Любите враги ваша", и створи с ними мир… И тако утеши благоумныи князь Ярополк брань ту лютую".
По условиям нового договора Ярополк передал Ольговичам ту часть своей "отчины", на которую они прежде претендовали, - надо полагать, Посемье с городом Курском, ранее входившее в состав Переяславской волости. Именно с этого времени Курск становится волостью черниговских князей; князь Всеволод Ольгович посадил туда на княжение своего брата Святослава. Только после этого Ольговичи вернулись в Чернигов, а половцы ушли в свои степи.