Ответа с берега долго не было - очевидно, там проверяли записи. Затем сигнальная лампа ожила снова.
"Вам, должно быть, здорово не повезло с погодой".
Без сомнения, австралийцы были удивлены тем фактом, что судно, которое они ожидали намного раньше, появилось с большим опозданием.
"Совершенно верно, - ответили с "Пассата", - была ужасная погода".
"Все хорошо, что хорошо кончается. Желаем удачи. Будьте настороже, опасайтесь немецких рейдеров".
"Спасибо, мы так и сделаем. Всего вам хорошего".
К рассвету "Пассат" снова выглядел совершенно невинным старым танкером. Минные рельсы с палубы убрали, вход в минное отделение тщательно закрыли. Для дополнительной страховки Уорнинг приказал развесить на корме цветные простыни, полотенце, скатерти и белье, чтобы отвлечь внимание от слегка измененной формы надстройки.
В ту ночь было установлено второе минное поле, на этот раз перегородившее узкий вход в залив Порт-Филипп, единственный вход в гавань второго по величине порта Австралии. Когда эта работа была выполнена, "Пассат" направился на юго-запад, обогнул мыс Отуэй и пошел вдоль берега. Следующей ночью судно подошло так близко к берегу, что стали отчетливо видны освещенные окна домов, но были ли это хибары бедняков или виллы богатых австралийцев, сказать было невозможно.
Вид освещенных окон заставил и Уорнинга, и матросов с тоской вспомнить о доме и домашнем уюте, с которым их теперешнее пиратское существование представляло слишком уж разительный контраст. Два огня, расположенные близко друг к другу, двигались. Очевидно, это были фары автомобиля. Все это так напоминало далекий дом… Поэтому Уорнинг даже не слишком удивился, заметив, что его люди пребывают в унынии. Всем хотелось домой. Рулевой углядел на карте, что территория, вдоль которой шло судно, называлась "Пастбище молодого мужа". А на борту было довольно много молодых мужей.
- Когда думаешь о доме, очень уж тоскливо становится, - сказал лейтенант Ханефельд.
- И не только тебе, - пробормотал Уорнинг и отправился в рубку, чтобы как можно тщательнее изучить море вокруг Аделаиды.
На карте были проведены три красные линии от острова Кенгуру через проход Бакстерс до материка. Вдоль каждой линии были начерчены маленькие голубые крестики. Таким образом были отмечены будущие минные поля на южном судоходном пути к Аделаиде. Проход Бакстерс имел ширину всего лишь 10 миль, поэтому заминировать его было совсем не трудно.
Спустя два часа "Пассат" вышел на заданную позицию, и моряки приступили к минной постановке, не обращая особого внимания на постоянно движущиеся лучи прожекторов, освещающих морское пространство с мысов Уиллоби и Джервис. Очень кстати оказалась придуманная Уорнингом маскировка - развешанное на корме белье.
Люди продолжали работать под этим импровизированным прикрытием, и в это время на мостике заметили приближающееся судно. Его вначале неясные очертания с каждой минутой становились более отчетливыми. Вне всякого сомнения, это было судно береговой охраны, и оно шло через самую узкую часть канала, где и должны были устанавливаться мины. Незнакомое судно двигалось к "Пассату", который продолжал как ни в чем не бывало следовать своим курсом. С мостика уже можно было разглядеть разбегающиеся по обе стороны форштевня волны - судно увеличило скорость. Что бы ни случилось, "Пассат" уже не мог повернуть обратно.
- Боевое расписание! - крикнул Уорнинг.
Пригнувшись, чтобы их не было видно, люди разбежались по местам. Один из них приготовил боевой флаг, чтобы иметь возможность поднять его по первому требованию. Австралиец теперь находился прямо перед "Пассатом" - пересекал его курс. Несмотря на отчаянную ситуацию, Уорнинг все еще не приказал прекратить минирование. Он полагал, что спасти его теперь может только чудо, к примеру, если противника внезапно поразит всеобщая слепота, и не желал терять драгоценное время. Да и если уж предстоял бой, безопаснее было бы избавиться от мин на борту.
- Якобс! - заорал он. - Возьмите лампу и передавайте: "Освободите дорогу!"
Якобс передал сигнал на австралийское судно, дождался подтверждения в получении и затем передал короткое требование Уорнинга. Свое беспрецедентное обращение к британской военно-морской единице Уорнинг подкрепил протяжным гудком.
Австралиец убрался с дороги и лег на параллельный курс. Уорнинг на борту "Пассата" тоже изменил курс, чтобы продолжить минирование с максимальной эффективностью. Теперь он двигался непосредственно вдоль красной линии, обозначенной на карте Крюдером.
Австралиец описал широкую дугу и, судя по всему, собрался пройти в непосредственной близости от кормы "Пассата". Создавалось впечатление, что у противника возникли подозрения или же он маневрировал просто от скуки. В последний момент Уорнинг все-таки прекратил минирование и приказал бросить на кормовую палубу несколько простыней - не было времени убирать минные рельсы.
- Черт бы их побрал! - в сердцах воскликнул Уорнинг. - Какого дьявола они здесь крутятся? Они же вот-вот врежутся нам в корму!
Кормовые огни "Пассата" находились не на самой корме, а в задней части дымовой трубы, так что кормовая часть судна длиной около 25 метров, расположенная за этими огнями, была погружена в темноту. Очевидно, австралийцы были уверены, что огни находятся на корме незнакомого судна, и стремились подойти непосредственно под корму. Темнота не дала им возможности заметить свою ошибку.
- Надо его пропустить! - воскликнул лейтенант Левит.
У Уорнинга не было времени размышлять. Он метнулся к штурвалу и переложил руль вправо до упора. Судно отреагировало моментально, и столкновения удалось избежать. Австралийское судно прошло так близко к корме, что с него можно было перепрыгнуть на палубу "Пассата". Австралийцы в самый последний момент тоже заметили опасность и поспешно отвернули в сторону. Вполне понятное волнение помешало им заметить минные рельсы на корме "Пассата", а если они и обратили на них внимание, то не успели разобраться, для чего они предназначены. Кому может прийти в голову использовать танкер как минный заградитель? Фантастика, да и только.
По странному совпадению австралийский премьер выбрал именно этот вечер, чтобы произнести по радио предупреждающую речь. Австралийцы, заявил он, могут себя поздравить, поскольку пока им удавалось избегать ужасов войны. Однако теперь настало время соблюдать осторожность. Австралийские воды могут в любой момент стать сценой для враждебных действий, даже в эту самую ночь.
Капитан австралийского судна береговой охраны слышал эту речь, но не связал ее с ночным происшествием. Предполагаемый норвежский танкер шел в Мельбурн. Правда, туда он не прибыл. Что с ним случилось после встречи с судном береговой охраны? Это был, конечно, интересный вопрос, только никто его не задавал.
На смертельно бледном лице Уорнинга выделялись только покрасневшие веки.
- Разрешите обратиться, господин капитан, - подал голос рулевой.
- Давай, обращайся, - вздохнул Уорнинг.
- Вам необходимо немного отдохнуть.
- Да, это было бы неплохо. Кстати, а ты сам когда в последний раз отдыхал? Я имею в виду так, как положено, лежа на койке.
- Я? Это было… Дайте вспомнить… еще на "Пингвине".
- Понятно. Что ж, иди и немного поспи.
Рулевой уставился на командира в крайней степени изумления:
- Но ведь я не могу покинуть свой пост!
- Я тоже, - улыбнулся Уорнинг, - и не будем больше об этом.
Погода снова ухудшилась. Начался сильный шторм, и курс "Пассата" вел прямо в его сердце. Порывы ураганного ветра гнали встречным курсом гигантские волны, и судно почти не продвигалось вперед. Скорость бывшего танкера составляла не более одного узла.
Уорнинг был очень недоволен новой задержкой. Он выполнил свою задачу, установил минные поля и теперь стремился уйти от них как можно дальше, прежде чем их обнаружат. Поэтому он приказал вынести на палубу два больших шланга, чтобы выкачать на бурлящую поверхность воды нефть. Она покрыла поверхность воды тонким слоем и уменьшила высоту волн.
На следующий день тучи рассеялись и выглянуло солнце. К вечеру ветер стих, остался только легкий бриз. Шторм закончился.
"Пассат" полным ходом шел к месту встречи с "Пингвином".
Глава 13
"НЕОБЪЯСНИМЫЕ ПОДВОДНЫЕ ВЗРЫВЫ"
Погода была не настолько плохой, чтобы надолго задержать "Пингвин", следовавший к выбранной Крюдером оперативной зоне. В Тасмановом море между Австралией и Новой Зеландией дул только легкий бриз. Уже к вечеру на горизонте показались очертания береговой линии Австралии, которые по мере приближения становились все более и более отчетливыми.
Помимо обычных береговых огней и света маяков небо было освещено сотнями лучей прожекторов, которые, поминутно скрещиваясь и образуя причудливые геометрические узоры, прорезали темноту. Все звуки заглушал грохот зениток, а когда он прекратился, послышался рев авиационных двигателей. Очевидно, австралийские военно-воздушные силы и береговые батареи вели широкомасштабные совместные учения.
"Пингвин" находился неподалеку от берега между Ньюкаслом и Сиднеем и двигался по направлению к последнему, держась на расстоянии не более четырех миль от берега. С палубы была видна цепочка ярких огней, освещавших набережную.
Прожектора вокруг Порт-Джексона были направлены в сторону моря. На мгновение они выхватили из темноты верхушки мачт и дымовой трубы "Пингвина".
Радист доложил на мостик:
- Последний самолет только что проинформировал о благополучном приземлении. Воздушные маневры завершены.
- Прекрасно, - ответил Крюдер. - Теперь наш черед взяться за дело. Будем минировать.
"Пингвин" осторожно приблизился к входу в бухту. Теперь слепящие лучи света обшаривали палубную надстройку.
- Мины в воду!
Первая мина выкатилась из специальных портов, сделанных для них в кормовой части "Пингвина" по правому и по левому борту, и плюхнулась в вспененную винтами воду. Во время операции волнение моря усилилось, что делало процесс минирования не только более трудным, но и опасным. Порты, откуда выкатывались мины, находились над самой ватерлинией, и при сильном волнении всякий раз, когда корма "Пингвина" проваливалась в воду, в минное отделение врывалась вода, причем демонстрируя недюжинную силу.
Здесь за все отвечал лейтенант Кюстер. Он был осторожным и понимающим человеком, и, быть может, поэтому на его лбу постоянно блестели капельки пота. С самого начала операции он испытывал изрядные трудности, освобождая мины от креплений, устанавливая их на рельсы, ввинчивая взрыватели и доставляя их на платформу для сброса. Он был достаточно предусмотрительным человеком, чтобы приказать работающим на платформе людям привязаться. Причем сделал он это очень вовремя, потому что первая же волна, ворвавшаяся в минное отделение, сбила с ног одного из матросов и поволокла его в море. Если бы не обвязанный вокруг пояса канат, парень отправился бы вслед за миной в беснующееся море и сгинул.
При взгляде с мостика операция выглядела достаточно простой. Минирование шло нормально. На мостике периодически слышался звон колокола, возвещавший о том, что в море отправилась очередная мина.
К двум часам утра была установлена последняя мина. Немецкий вспомогательный крейсер, замаскированный под танкер, заминировал подходы к крупнейшему австралийскому порту, причем сделал это на виду у береговых батарей.
Когда работа была завершена, минеры вернулись в жилые помещения. Их товарищи были потрясены, увидев их хмурыми, погруженными в себя да еще взмокшими от пота. Но Крюдер, пришедший поздравить минную партию с успехом, ничуть не удивился. Он уже знал, что такое минирование. Поэтому он заранее распорядился выдать людям дополнительную порцию рома.
"Пингвин" взял курс на юг. На следующий день погода была солнечной, но ветреной, и, судя по длинной зыби, неподалеку свирепствовал шторм. Если бы действовала международная служба оповещения, Крюдер бы знал, что "Пассат" как раз в это время отчаянно борется с непогодой.
- Превосходно, - заметил лейтенант Швинне, стоя на палубе в окружении матросов. - Сначала плавно вверх, потом не менее плавно вниз. Именно такой моя жена представляет жизнь на море.
- Вижу дельфинов, - донеслось с мостика, и свободные от вахты моряки стали увлеченно наблюдать за резвящимися животными.
Перед "Пингвином" их следовала целая стая - не менее 120 особей. То парами, а то и целыми группами они выпрыгивали из воды, напоминая отлично тренированных атлетов. А удивительная похожесть этих животных, словно одетых в одинаковую спортивную форму, делала зрелище еще более похожим на гимнастические соревнования. Натуралисты утверждают, что дельфины могут плавать со скоростью до 9 узлов. "Пингвин" же шел со скоростью 19 узлов и быстро догонял стаю. Когда форштевень вспомогательного крейсера оказался среди дельфинов, стая разделилась на две группы, которые ушли одна влево, другая вправо, попутно выделывая воистину немыслимые кульбиты. Теперь в их движениях чувствовалось не спокойное изящество, а паника. Там, где появляется человек, исчезает гармония природы.
Приближалась ночь. "Пингвин" находился вблизи своей следующей цели - южной оконечности острова Тасмания, где предполагалось заминировать подходы к порту Хобарт.
Доктор Хассельман записал в своем дневнике:
"Мы подошли с юга к западному входу. Небо было покрыто облаками, но являло собой весьма красочную картину.
Горизонт был озарен вспышками, а под тонким слоем белых облаков светился кроваво-красный закат. Яркие зигзаги молний, казалось, вычерчивали в сгустившихся сумерках контуры арок, куполов и башен.
Когда солнце село, горизонт окрасился зеленым цветом. Море светилось, а оставшиеся облака ловили свет, становясь пурпурными и фиолетовыми.
Ни один художник в мире не сумел бы передать это буйство цвета, для этого обычных красок палитры явно недостаточно…"
Из-за перехода части людей на "Пассат" численность команды "Пингвина" уменьшилась, поэтому оба доктора и санитары теперь имели дополнительные обязанности. Доктор Хассельман был назначен в вахту лейтенанта Габе. Габе был веселым и жизнерадостным молодым человеком. За время похода он отрастил себе небольшую бородку клинышком, которой чрезвычайно гордился. В дополнение к этому он сильно загорел, а пережитые в море испытания придали его юной физиономии более зрелые черты. Хассельман знал, что предстоит работа, поэтому постарался заранее сделать все возможное, чтобы освободиться от своих основных обязанностей. Дело в том, что он был не только хирургом, но и дантистом.
С начала и до самого драматического конца боевого похода "Пингвина" на здоровье членов команды грех было жаловаться. Ни один человек не заболел серьезно. Единственная работа, которую выполнял Хассельман помимо помощи раненым, заключалась в лечении нескольких травм, двух или трех случаев не слишком тяжелых заболеваний, пары-тройки неприятных ожогов и удалении аппендикса у лейтенанта Левита.
"В обычной обстановке дополнительные обязанности вахтенного могли бы показаться весьма обременительными, - записал Хассельман в своем дневнике, - но обстановка была какой угодно, но только не обычной. Все вокруг вызывало живейший интерес. Удастся ли мне, например, еще когда-нибудь увидеть южное сияние?"
Окрестности Хобарта изобиловали высокими, голыми, даже, пожалуй, отполированными рифами. "Пингвин" снизил скорость, чтобы зайти к своей цели по дуге с северо-востока и быть на месте к ночи. Набежавшие темные облака облегчили задачу, и за ночь на двух входах в порт Хобарт были благополучно установлены все мины.
Интерес команды к процессу минирования постепенно угас, исчезло напряжение первых дней. Теперь члены команды, не занятые этой работой, игнорировали происходящее и продолжали сидеть в столовой и играть в карты. Среди них были первоклассные игроки, увлекавшиеся картами на суше и принесшие свое увлечение на борт.
Когда "Пингвин", следуя в западном направлении, огибал южную оконечность острова Тасмания, темные предвестники шторма выполнили свое мрачное пророчество. Шторм налетел внезапно и сразу продемонстрировал свою ярость. Под все возрастающим напором ветра море на краю Антарктики превратилось в кипящий котел. Крюдеру надо было идти на запад, то есть прямо в шторм. Он не имел возможности ни уклониться, ни обойти его и, естественно, не мог искать укрытия в гавани. Шторм лютовал трое суток. Иными словами, в течение трех суток дули ветры ураганной силы, а по морю катили гигантские водяные валы. Двигаясь на средней скорости навстречу шторму, "Пингвину" удалось за трое суток одолеть 45 миль. При хорошей погоде на это ушло бы три часа.
Человеком, получающим искреннее удовольствие от шторма, был метеоролог лейтенант Ролль. Для него край Антарктики, по которому двигался "Пингвин", был зоной удивительных открытий и ценных наблюдений. Именно здесь зарождались огромные волны, которые британские моряки называли "властелинами глубины". Штормы, продолжающиеся пятьдесят, сто и даже сто шестьдесят часов, не являются здесь чем-то необычным, а скорость ветра нередко превышает 20–30 метров в секунду, то есть достигает скорости летящего снаряда. Это была новая и чрезвычайно интересная для лейтенанта Ролля страна.
Доктор Хассельман тоже интересовался погодой, но это был интерес художника, а не ученого.
"Ураган произвел на меня незабываемое впечатление, - записал он в дневнике. - Во время шторма я обычно проводил все свободное время на палубе, наблюдая за чудовищными силами, вырвавшимися на свободу. На палубе везде натянуты спасательные леера, и наши матросы, уже привыкшие к здешней погоде, передвигаются вполне нормально. Но я должен признаться, что спать, когда над ухом завывает ураган, а волны имеют высоту средней горы, очень тяжело. Единственный выход - гамак. У всех нас фиксированные койки, от которых в шторм мало пользы. Я повесил у себя гамак - от иллюминатора до двери - и теперь сплю прекрасно.
Иногда крен достигает 24 градусов, и если ты в этот момент обедаешь, тарелки съезжают с поднявшегося края стола и падают на тебя или на пол".
Погода в конце концов сменила гнев на милость, и "Пингвин" взял курс на залив Спенсер, расположенный к западу от Аделаиды. Он подошел с юго-запада. Незадолго до полуночи Чарли Брунке доложил, что радист с судна береговой охраны только что закончил болтать со своими коллегами на береговой станции.
- Они пожелали друг другу спокойной ночи, - доложил он, - и, я не сомневаюсь, отправились отдыхать.
В любом случае никто из них не мог слышать звук колокола на борту "Пингвина", отмечавший сброс за борт очередной мины. Минные поля, созданные "Пассатом" и "Пингвином", теперь тянулись не только от мыса Катастрофы на западе залива Спенсер до мыса Вест на полуострове Йорк, где ходили суда в Порт-Пири и Аугусту, но также ждали своего часа в проливе Инвестигейтор и проходе Бакстерс, через которые проходили морские пути в гавань Аделаиды.
Занимался рассвет. Над восточным горизонтом появилось пятнышко света, которое становилось все больше и ярче, и вскоре на него вползло солнце. Справа по борту виднелась темная тень, очертаниями напоминающая спину кита, - это была земля вдоль залива Спенсер, когда-то бывшая целью знаменитых парусников. "Привейл", "Падуа", "Пассат" и "Пинас" когда-то участвовали в самой длительной гонке на земле.