Представление Румянцева не получило хода, хотя чины сыпались как из рога изобилия - император всячески старался снискать благосклонность армии и гвардии. Отказ повысить Александра Суворова в чине связан с недовольством короля Фридриха деятельностью Суворова-старшего. Не случайно уже 27 декабря 1761 года, на вторые сутки своего царствования, Петр III отозвал Василия Ивановича из Пруссии. 30 января 1762 года последовал указ о его назначении губернатором в Сибирь. Эта поспешная перестановка аукнулась Суворову-младшему. Подполковник, оцененный начальством, отстал от товарищей, вступивших в службу после него. Князь Николай Репнин, граф Иван и Николай Салтыковы и ряд других офицеров вышли из Семилетней войны полковниками, даже бригадирами и вскоре стали генералами, при этом почти никто из них не мог похвастаться такими боевыми заслугами, какие были у Суворова.
Биографы Суворова (тот же А.Ф. Петрушевский) пишут о том, что военное искусство в период Семилетней войны находилось в упадке. Войска противников Фридриха II были плохо обучены. Из-за огромных обозов движение армий происходило крайне медленно. Так же медленно войска выстраивались в боевые порядки. Маневрирование большими силами почти не применялось. Генералитет и высшее начальство (за редкими исключениями) были ниже всякой критики. Из четырех русских главнокомандующих, считает Петрушевский, только Фермор с грехом пополам соответствовал должности, остальные были вельможи, в лучшем случае - администраторы. Офицерский состав также оставлял желать лучшего. Прусская армия, в отличие от войск противников, была подвижной, отлично вымуштрованной, лучше вооруженной. Много воевавший Фридрих выдвинул талантливых помощников.
Но почему же тогда лучшая армия своего времени, побеждавшая численно превосходящих противников (французов, реже австрийцев), ни разу не смогла одержать победу над русской армией? Когда в кровопролитном сражении при Кунерсдорфе дело дошло до штыкового боя, вымуштрованные в условиях самой суровой дисциплины, действовавшие с точностью механизма прусские солдаты (как правило, наемные) не выдержали и в панике бежали. Стойкость русских потрясла короля и навсегда отбила у него охоту воевать. Эту стойкость давно знали русские военачальники. Не мог не оценить ее и Суворов. Опираясь на нее, он будет строить свою систему обучения и воспитания войск. В битве при Кунерсдорфе наблюдательный и пытливый подполковник получил важнейший опыт предпочтения быстрой и решительной штыковой атаки малоэффективной стрельбе и стройной маршировке. Через 30 с лишком лет непобедимый фельдмаршал кратко и сильно заявит в своей "Науке побеждать": "Пуля - дура, штык - молодец".
Заметим, что в ходе Семилетней войны выдвинулись и приобрели боевой опыт такие известные русские военачальники, как П.А. Румянцев, А.М. Голицын, 3. Г. Чернышев, П.И. Панин. Научились воевать и многие офицеры. Подполковник Казанского пехотного полка Александр Суворов проверил себя на интендантской, военно-судной и штабной должностях, покомандовал кавалерийским полком. Человек творческий, он осмысливал полученный опыт и вскоре получил возможность применить его на практике.
КОМАНДИР ПОЛКА
Двадцать восьмого июня 1762 года взбалмошный и недалекий император Петр III был свергнут сторонниками его супруги. Переворот поддержали гвардия, войска столичного гарнизона и жители Петербурга. На престол взошла Екатерина II. Поход против Дании был отменен. Румянцев привел свои находившиеся за границей войска к присяге новой императрице, но Екатерина всё же заменила его Петром Ивановичем Паниным, которому было приказано готовить армию к возвращению на родину. В конце августа Панин составил донесение о состоянии армии, которое повез в Петербург подполковник Суворов. Как правило, за доставку важных известий посланцы получали ценные подарки и новые чины. Так было и в этот раз. Императрица лично приняла сына Суворова-старшего, который задержался с отъездом в Сибирь и оказался среди самых деятельных участников переворота. Василий Иванович был приближен ко двору и награжден весьма почетным чином премьер-майора лейб-гвардии Преображенского полка (полковником всех гвардейских полков числилась сама императрица).
С Суворовым-младшим Екатерина беседовала с глазу на глаз. 26 августа 1762 года последовал указ императрицы: "Подполковника Александра Суворова жалуем Мы в наши полковники в Астраханский пехотный полк". Через пять дней новый полковник принял командование.
Руководство полком является важнейшим и необходимым этапом в становлении полководца, само прозвание которого напрямую связано с этой основной ячейкой вооруженных сил.
Астраханский полк был полностью укомплектован и насчитывал по штатному расписанию 1893 человека. В это время он нес караульную службу в Петербурге. По заведенному порядку через год-два его должен был сменить другой полк. В 1762 году предусмотрительная государыня, отправляясь в Москву, где 22 сентября в Успенском соборе Кремля должна была состояться торжественная церемония ее коронации, оставила в Северной столице надежных, верных и толковых людей. Командир астраханцев попал в их число.
Всего семь месяцев Суворов прокомандовал Астраханским полком. Отметим интересную подробность: одним из шестнадцати капитанов полка значился Михаил Голенищев-Кутузов.
Шестого апреля 1763 года под командование Суворова был дан Суздальский пехотный полк. За пять лет суворовского руководства полк сделался одним из лучших в русской армии. После того как полк, окончив караульную службу в столице, вернулся на постоянные квартиры в Новую Ладогу, его командир в полной мере развернул свой талант организатора, военного педагога, новатора в военном деле. Строго соблюдая требования нового "Строевого устава пехотной экзерциции" (1764), при составлении которого специальная комиссия постаралась учесть опыт Семилетней войны, полковник искал и проверял на практике наиболее действенные способы обучения солдата. "Суздальским учреждением" назвал Суворов свою полковую инструкцию. Главный упор был сделан на подготовку солдат к действиям в боевых условиях. "По данному в полк моему учреждению экзерцирование мое (строевая подготовка) было не на караул, на плечо, но прежде повороты, потом различное марширование, а потом уже приемы, скорый заряд и конец - удар штыком. Каждый шел через мои руки", - писал он через несколько лет во время боевых действий в Польше. Суворов умел учить и того же требовал от своих подчиненных. "Солдат учение любит, - не уставал повторять в зрелые годы полководец, - лишь бы с толком и кратко".
В то время как европейские военные авторитеты копировали до мелочей военную систему Фридриха II, превращая солдат в автоматических кукол, командир Суздальского полка обратил особое внимание на нравственное воспитание подчиненных. "Зимою и летом я их приучал к смелой, нападательной тактике", - вспоминал Суворов и тут же пояснял: "Хотя храбрость, бодрость и мужество всюду и при всех случаях потребны, только тщетны они, ежели не будут истекать от искусства".
Эти два правила - нравственное воспитание и воинское обучение, как справедливо отмечает А.Ф. Петрушевский, "сливались у него в одно, и второе вполне служило первому". "Русская армия, - добавляет он, - всегда чувствовала склонность к штыку. Но эта склонность оставалась инстинктивной и неразвитой. Суворов взялся за дело рукою мастера. Драгоценная особенность русской армии, замеченная им в Семилетнюю войну, стойкость, была элементом, обещавшим Суворову богатую жатву. Предстояло дорогой, но сырой материал - пассивную стойкость - обработать, усовершенствовать и развить до степени активной настойчивости и упорства… Почти вся учебная программа прямо или косвенно сводилась к наступлению и удару".
Будучи искренне верующим, православным человеком, Суворов уделял большое внимание развитию у солдат религиозного чувства. "Немецкий, французский мужик, - писал он, - знает церковь, знает веру, молитвы. У русского едва знает ли то его деревенский поп; то сих мужиков в солдатском платье учили у меня неким молитвам. Тако догадывались и познавали они, что во всех делах Бог с ними, и устремлялись к честности".
Приведем редкое и ценное свидетельство современника: "Старожилы Новой Ладоги помнят и рассказывают, что Князь Александр Васильевич, находясь там полковником Астраханского (на деле Суздальского. - В. Л.) полка, учредил училище для солдатских детей. На своем иждивении выстроил для оного дом, был сам учителем арифметики и сочинял учебные книги, как то: молитвенник, краткий Катехизис и начальные правила Арифметики. Рукописный молитвенник мне показывали. Можно себе представить, какою любовью платили ему отцы за воспитание детей своих".
Суворова хватало на всё: на руководство постройкой силами солдат полковых конюшен и новой церкви, разведение сада, сооружение школы для солдатских детей, преподавание в ней и устройство при школе любительских спектаклей. Но главным было обучение и воспитание вверенных ему служивых.
"В Новой Ладоге делал он со своим полком разные маневры, повторяя беспрестанно: "Солдат и в мирное время на войне"… Весьма желал он показать полку своему штурм. На пути встречается монастырь. В пылу воображения тотчас готов у него план к приступу. По повелению его полк бросается по всем правилам штурма, и победа оканчивается взятием монастыря. Екатерина пожелала увидеть чудака. И сие первое свидание, как он сам говорил, проложило ему путь к славе", - читаем в собрании анекдотов о Суворове, изданном в 1827 году Егором Борисовичем Фуксом. И в написанной им биографии Суворова, и в собрании анекдотов встречаются неточности и передержки, послужившие основанием для некоторых распространенных мифов (в частности, о том, что Суворов был предан суду Румянцевым и что с ним враждовал Потемкин). Но Фукс лично знал полководца и привел множество драгоценных сведений о великом человеке, записанных по горячим следам. Эпизоду со штурмом монастыря можно верить.
В короткое время Суздальский пехотный полк сделался образцовым. На больших красносельских маневрах в июне 1765 года, проходивших в присутствии императрицы, суздальцам выпала самая видная роль: они действовали в составе войск Екатерины, вели разведку, обеспечивали развертывание главных сил, показав отличную выучку и заслужив похвалу. Не случайно в официальном описании маневров среди генералов упомянут всего лишь один штаб-офицер - полковник Суворов.
Может показаться, что, занимаясь полковыми делами, Александр Васильевич превратился в ограниченного служаку, однако это не так. В первом по времени сохранившемся письме Суворова (его эпистолярное наследие огромно - около двух тысяч писем) слышится голос воспитанного и образованного человека с широкими культурными запросами. 27 января 1764 года он пишет по-французски из Петербурга Луизе Ивановне Кульневой, природной немке из Прусской Померании, вышедшей после Семилетней войны замуж за русского офицера, служившего под начальством Суворова во время кампании 1761 года:
"На сих днях получил я случаем пачку писем от вашего батюшки. Посылаю при сем, сударыня, письмо, Вам адресованное. Очень сему рад; сильно жалею старика: по сю пору не получил он от Вас весточки. Я ему про жизнь Вашу отписал да обещал ему от Вас письмецо собственноручное, кое прошу доставить мне возможно скорее… Приезжайте сюда. Три-четыре раза в неделю в маскараде будете да два-три в театре. Бываю и я, коли здоровье позволяет… Головные и грудные боли не оставляют… Чую приближение смерти. Оная меня со свету потихоньку сживает, но я ее презираю, позорно умирать не желаю, а желаю встретить ее только на поле сражения".
Мы привыкли к хрестоматийному образу железного полководца, которому не страшны ни итальянская жара, ни холод альпийских ледников. Настоящему Суворову пришлось много работать над собой, чтобы с годами стать образцом выносливости, физической закалки, неутомимости.
Важная подробность: сын Луизы Ивановны стал военным. Он боготворил Суворова и старался во всем походить на него. Это Яков Петрович Кульнев, любимец солдат, снискавший заслуженную славу одного из храбрейших генералов русской армии и геройски погибший в самом начале Отечественной войны 1812 года.
ВОЙНА С ПОЛЬСКИМИ КОНФЕДЕРАТАМИ
Пятнадцатого ноября 1768 года Суздальский пехотный полк выступил в поход. Перед его началом (22 сентября) Суворов был пожалован в бригадиры. Петербург жил новостью - Турция объявила войну России. Но полк двинулся не на юг, а в Польшу, раздираемую очередной междоусобицей.
Самовластно правившие в Речи Посполитой магнаты мало считались с избиравшимися на престол королями. Опираясь на постоянно готовую к смуте шляхту, они часто образовывали конфедерации и вооруженной силой навязывали центральной власти свою волю. Зачастую за спиной конфедератов стояли внешние силы. В 1768 году против короля Станислава Августа Понятовского, избранного при решительной поддержке России, образовалась сильная оппозиция. Фанатичные католики в штыки встретили либеральную политику короля, направленную на примирение с некатолическим населением страны, на котором настаивала императрица Екатерина. Оппозиционеры собрались в пограничном городке Бар, объявили себя по старинному обычаю конфедерацией и начали гражданскую войну. Их целями были свержение Понятовского и ослабление позиций поддерживающей его России. Конфедераты обрушили репрессии на православное население Польши, спровоцировав взрыв народного гнева на Правобережной Украине. О кровавой весне 1768 года, вошедшей в историю под именем Колиивщины, дает представление поэма "Гайдамаки" Тараса Шевченко; ее отголоски звучат даже в гоголевском "Тарасе Бульбе".
"Восстание стоило жизни более чем пятнадцати тысячам людей благородных и более чем тридцати тысячам евреев - мужчинам, женщинам, детям, зарезанным в их собственных домах или городках, где они пытались укрыться", - вспоминал на склоне лет польский король Станислав Август. Он же указал на сходство этих событий с восстанием украинского народа под руководством Богдана Хмельницкого в середине XVII века, до основания потрясшим Польское государство: "Крестьянский бунт был повторением того, что однажды уже имело место столетие назад при правлении Яна Казимира, и возник по тем же причинам".
В 1768 году временно находившиеся в Польше по соглашению правительств русские войска пришли на помощь центральной власти и, выражаясь современным языком, помогли предотвратить распространение гуманитарной катастрофы. Восстание казачьей вольницы и крестьян было подавлено. Плененные практически без сопротивления гайдамаки-запорожцы отправлялись в Россию, а местные казаки как нарушители присяги выдавались польским властям и подвергались казни. По просьбе короля русские вели военные действия против конфедератов.
"Итак, любезный друг! я с полком здесь, - уведомляет Суворов своего столичного приятеля Андрея Ивановича Набокова письмом из Смоленска от 15 декабря 1768 года. - Пришел сюда ровно в месяц. 869 верст, на колесах, дорога большею частью была худа, так как и переправы через реки дурны и опасны. Убытку в людях состоит: трое оставленных на пути по госпиталям, один умер, один бежал. Ныне всего в полку больных и слабых одиннадцать человек. Впротчем, в полку люди и лошади здоровы и крепки толико, что полк готов сей час выступить в дальнейший и поспешнейший поход". Далее следует просьба к Набокову, служившему советником в канцелярии Коллегии иностранных дел: "Пожалуй, зделай мне сию милость, поелику в твоей власти, и ежели не с полком, то вырви меня одного туда, где будет построжае и поотличнее война".
Сам глава военного ведомства граф Захар Григорьевич Чернышев выразил Суворову искреннее восхищение образцовым маршем его полка. "Превознесен я до небес! И только за скорый поход", - поделился с приятелем Суворов и в коротком, полном иронии стихотворении (он писал стихи в минуты большой радости или сильной грусти) заметил, что столь восторженные отзывы высокого начальства можно было бы заслужить свержением с престола самого султана или пленением девушек из его гарема.
Настоящая война, на которую хотел попасть Суворов, разгоралась на юге. Набоков не смог помочь переводу приятеля - высшее начальство решило, что Суворов нужнее в охваченной волнениями Польше.
Барские конфедераты превосходили русские войска числом, но были хуже организованы и обучены. Война вылилась в партизанские действия: конфедераты появлялись неожиданно и после налета быстро исчезали. Пришлось организовывать сеть постов, налаживать прочную связь между ними и взаимную поддержку.
С начальником русских войск в Польше генерал-поручиком Иваном Ивановичем фон Веймарном отношения у Суворова не сложились. Опытный в военном деле Веймарн (он занимал главный штабной пост в действующей армии в начале Семилетней войны) был большим педантом, руководил подчиненными из Варшавы и своими запоздалыми приказами часто не поспевал за быстро менявшейся обстановкой. Боевая работа легла на плечи Суворова.
Его первое серьезное дело произошло близ деревни Орехово, в 70 верстах от Бреста. Имея чуть более четырехсот человек, он настиг крупный отряд конфедератов (две тысячи человек), который возглавляли братья Франц и Казимир Пулавские. Умело сочетая нападение с активной обороной, Суворов твердо руководил четырехчасовым боем. Разбитый противник бежал. Недостаток кавалерии не позволил Суворову довершить победу полным разгромом. Но один из вождей конфедерации, Франц Пулавский, погиб. Казимир же продолжил борьбу и даже заслужил лестный отзыв Суворова за проявленное воинское искусство. После поражения конфедерации он эмигрировал в Северную Америку и прославился в Войне за независимость.
За победу при Орехове и успешную боевую деятельность Суворов получил в следующем, 1770 году свой первый орден - Святой Анны - и чин генерал-майора. Ему шел сороковой год.
Отметим, что Николай Репнин получил этот чин в 26 лет, Николай Салтыков - в 27, Иван Салтыков - в 31 год. Все они воевали на юге, куда в мечтах уносился Суворов. Блестящие победы Румянцева при Ларге, Рябой Могиле и Кагуле в кампании 1770 года привели к разгрому численно превосходящих сил турок и крымских татар и прославили русское оружие. Главнокомандующий был пожалован в генерал-фельдмаршалы и стал вторым (первым являлась императрица) кавалером ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия 1-й степени. Учрежденный Екатериной 26 ноября 1769 года во время войн с Турцией и польскими конфедератами орден состоял из четырех степеней и быстро заслужил признание как самая почетная награда среди офицеров и генералов русской армии. Высшей, 1-й степени удостаивались главнокомандующие за выдающиеся победы, 2-й и 3-й - генералы и старшие офицеры за выигранные сражения и взятые крепости, 4-й - офицеры за блистательные личные подвиги.