- Посмотрите вокруг. Сколько "тигров" и "Фердинандов" сожжено здесь. Вот она, сила наша. Я думаю, ребята, когда разобьем фашистов, эти места святыми объявят. И, когда поезда будут проезжать мимо, обязательно станут торжественно объявлять: "Встаньте, товарищи! Шапки долой! Поныри проезжаем! Здесь насмерть стояли советские воины".
К исходу 12 июля мы почувствовали, что враг выдохся, что он измотан, обескровлен. В этот день против орловской группировки врага перешли в наступление войска Брянского и Западного фронтов. Гитлеровцы вынуждены были перейти к обороне.
Так с треском провалилось летнее наступление немцев. В Орловско-Курской битве гитлеровцы получили такой сокрушительный удар, от которого уже не смогли оправиться.
Впервые ночь прошла спокойно. Из частей возвратились работники политотдела. Коротко докладывали обстановку, информировали о настроении личного состава. Боевое настроение! Воины рвались вперед.
НАСТУПАТЕЛЬНЫЙ ПОРЫВ
Согласно боевому распоряжению армии дивизии начали готовиться к переходу в наступление. В ночь на 14 июля провели частичную перегруппировку. А утром получили боевой приказ: нашему 18-му стрелковому корпусу овладеть станциями Малоархангельск, Очки, Александровна. 2-я гвардейская воздушнодесантная дивизия действовала на его левом фланге и имела задачу во взаимодействии с 255-м танковым полком, 8-м гвардейским минометным полком и другими средствами усиления прорвать оборону противника и овладеть северо-восточной окраиной Понырей; 4-й полк выходил в резерв командира корпуса.
Утром 14 июля Илья Федорович Дударев с группой командиров выехал на рекогпосцпровку. Расположились на небольшой высоте. Вид у всех окопный. Многие носили солдатское обмундирование. Генерал Дударев был в своей видавшей виды гимнастерке и в пилотке. К карте командир обращался мало, больше объяснял на местности. Перед нами были балки, кустарники, изрытые снарядами и бомбами высоты. Везде виднелись обгоревшие остовы фашистских танков и самоходок. Передний край обороны противника и проходил по этим высотам, а на правом фланге дивизии полки должны были штурмовать врага, закрепившегося за железной дорогой.
Командиры на местности уяснили замысел предстоящего наступления.
14 июля вечером в политотдел пришел редактор нашей дивизионной газеты "За Родину" Н. Сухов. Он принес план очередного номера. Передовая статья называлась "Вперед!". Начиналась она так: "Через несколько часов тебе объявят приказ о наступлении. Прозвучит заветное слово: "Вперед!" Для нас пробил желанный час!" Материалы номера звали солдат к новым подвигам. В подборке "Клянусь победить врага!" публиковались высказывания воинов.
Мне понравился номер. Майор Сухов и весь коллектив редакции (А. Маргулис, Б. Левин, А. Карпов) прилагали много усилий, чтобы газета выходила интересной и поучительной. Вокруг редакции сложился крепкий актив военкоров. Даже в самые напряженные минуты боя они находили время послать в "дивизионку" заметку. Впрочем, и сами газетчики не сидели в тылу. Их чаще можно было встретить на самых опасных участках. И мне даже приходилось делать журналистам замечания, советовать не рисковать зря. Н. Сухов регулярно бывал на передовой. Иногда ему вместе с воинами приходилось отбивать атаки, а потом уж собирать материал. Нашу "дивизионку" любили в частях, она была настоящим другом и советчиком воинов...
Здесь же с редактором, со всеми работниками политотдела мы обсудили, в каких частях Кто будет находиться в первые дни наступления.
Всю ночь я пробыл в частях, а к утру 15 июля встретился с командиром дивизии на вновь оборудованном наблюдательном пункте, из амбразуры которого хорошо просматривались немецкие позиции. Генерал Дударев время от времени отрывался от карты и разглядывал в стереотрубу передний край, а затем делал на карте какие-то пометки. Еще 14 июля нам сообщили, что у противника появились новые танковые части. По нашим подсчетам, против корпуса фашисты сосредоточили более двухсот танков. Что задумало гитлеровское командование? Этот вопрос и волновал Дударева.
Напряженное состояние командира невольно передавалось другим. Видимо заметив это, он сказал шутливо:
- Ну, что замолчали? Наступать, наступать будем, наголову разобьем фрица!
В седьмом часу грянули наши орудия. Противник не успел укрепить свою оборону в инженерном отношении, наладить систему огня. Поэтому командование решило ограничиться 15-минутной артподготовкой. Вскоре за артиллерийским валом пошли в атаку танки, пехота. С НП хорошо были видны наши цепи. Вот они скрылись в лощине, донеслось протяжное "ура".
- Козин докладывает: взяли первую траншею, - сообщил телефонист.
Вскоре и командиры других частей доложили, что пройдена первая траншея, взяты пленные.
Особо успешно развернулось наступление в полосе 7-го полка. Я не вытерпел и поспешил к подполковнику Козину. Подъехали к НП - пустой. Телефонист свертывает связь.
- Где командир? - спрашиваю.
Солдат показал на высоту, объяснив, что новый НП расположен в отбитом у немцев блиндаже. Вскоре я поздравлял Козина с хорошим началом.
Вокруг все чаще стали рваться тяжелые снаряды. Один угодил в самый угол блиндажа. С треском разворотило уложенные в несколько рядов бревна. Нас всех оглушило, присыпало землей. В это время неподалеку от НП артиллеристы подбили два "тигра". Один из них горел, а другой уткнулся тупой мордой в бруствер и замер с перебитой гусеницей.
Быстро оценив обстановку, Козин крикнул телефонисту:
- Давайте связь к этим двум "тиграм"! Там будет безопаснее.
Выскочив со своими автоматчиками из блиндажа, он забрался в уцелевший "тигр". Козин был страшно доволен своим наблюдательным пунктом. Действительно, с господствующей высоты, где мы теперь находились, все поле боя было видно как на ладони. А броня отлично защищала от осколков и пуль.
Позднее мне довелось услышать разговор бойцов об этом эпизоде. Конечно, не обошлось и без фантазии:
- В бою-то наш командир один уничтожил двух "тигров" и в одном из них организовал НП.
В дивизии долго шутили над тем, как подполковник Козин подбил двух "тигров". К великой нашей горести, в ожесточенном наступательном бою он погиб смертью храбрых. Подполковника Михаила Евдокимовича Козина похоронили в селе 2-е Никольское.
Дивизия продолжала наступление. Несмотря на то что противник упорно оборонял высоты, наши бойцы успешно выбивали гитлеровцев из опорных пунктов. Вскоре был введен в бой 4-й гвардейский полк. Он с ходу овладел населенным пунктом Соревнование. Гитлеровцы пытались во что бы то ни стало сорвать наступление или хотя бы задержать его. Фашистская авиация нанесла по боевым порядкам дивизии сильный бомбовый удар. Немецкие бомбардировщики налетали волна за волной, каждый лесок, каждый закрытый деревьями овраг засыпали бомбами.
Под вечер позвонил подполковник Вырвич - заместитель командира 5-го полка по политической части. Коротко доложил, что батальоны продвигаются вперед, полк задачу дня выполнил.
- Потери большие?
- Да. Только что убит старший лейтенант Будак.
Будак! Мой помощник по работе среди комсомольцев.
Горестно заныло сердце. Совсем юноша, энергичный офицер. Перед наступлением он находился в 5-м полку. На фланге, где действовал 3-й стрелковый батальон, сложилось очень тяжелое положение. Командир батальона гвардии капитан Баринов поднял людей в атаку. В первой цепи наступающих шли политработники - гвардии капитан Большаков и старший лейтенант Будак. Неожиданно из глубины обороны открыли огонь вражеские пулеметчики. Первая же очередь сразила старшего лейтенанта Будака. Цепь залегла. Комсорг роты Лазарев подполз к блиндажу и гранатами закидал его. Константин Лаврентьевич Большаков с возгласом "За Родину!" поднял роты в атаку.
Вечером я собрал политотдельцев. Все измотались за день, но было не до отдыха.
- У штаба сейчас работы по горло, - сообщил я, - придется помочь. Займемся оформлением наградных документов. Сами знаете, как важно для фронтовика быстро получить заслуженную награду.
Распределил обязанности, поручил заместителю начальника политотдела подполковнику Сороке созвониться с замполитами частей, тщательно сверить фамилии представленных к наградам.
До полуночи сидели мы, заполняя документы. Адски кропотливый и в то же время чрезвычайно интересный труд! Сколько подвигов было совершено в эти дни! И что особенно радостно, наш партийный и комсомольский актив показывал себя в бою настоящими героями.
Вот наградной лист на заместителя командира батальона по политической части гвардии капитана Н. А. Косточкина. Это подразделение несколько раз пыталось штурмом овладеть господствующей высотой. Но пулеметный огонь прижимал солдат к земле. Тогда Косточкин с ротой солдат ночью обошел высоту и неожиданно ударил во фланг. Фашисты были разгромлены.
Еще об одном подвиге политработника рассказывал наградной лист. Вечером 16 июля 2-й батальон 7-го полка успешно продвинулся вперед. Командира тяжело ранило. А утром фашисты контратаковали. Максим Ильич Винокуров, заместитель командира батальона по политической части, принял командование на себя. Дважды раненный осколками, он не ушел в тыл. В ходе боя батальон попал в окружение. Гитлеровцы усилили атаки. Надо было удержать позиции до подхода подкреплений. Винокуров повел десантников в контратаку. Завязалась рукопашная схватка. Патронов и гранат было мало, действовали больше прикладом, штыком и десаптными ножами. Немцы навалились на Винокурова, пытались скрутить его, взять живым. На помощь офицеру бросился старший сержант Рожков - высокий, атлетически сложенный воин. Он буквально расшвырял гитлеровцев. Батальон удержал важную позицию, нанес врагу большие потери.
Позднее я навестил Винокурова и Рожкова в медсанбате. Они рассказали, как геройски дрались гвардейцы. Винокуров не раз еще отличался в боях. А когда я встретил его в Карпатах, на груди у пего блестела Золотая Звезда Героя Советского Союза. Политработник одним из первых форсировал Днепр, возглавил борьбу за плацдарм, удерживал его с небольшой группой воинов. Мужественный, волевой офицер. А внешне - обычный человек: невысокого роста, приземистый, плотный. Говорит всегда спокойно, очень добродушный. Но в бою он совершенно преображался. Откуда только брались задор, напористость, высокие организаторские качества! Такие люди достойны самых высоких наград!
...Закончили оформление наградных листов.
- Сейчас всем спать. Завтра утром представим командиру эти документы на подпись.
Я уже собирался уйти из блиндажа, когда подполковник Сорока подал бумагу.
- Прочтите, любопытное письмо подобрали в немецком окопе. А вот перевод...
Гитлеровец писал своему другу в Фюрстенберг: "Для нас наступили дни Помпеи. Посылаю тебе привет, очевидно, последний с этого света. 11 июля 1943 года".
Как в воду глядел фашистский вояка!
15-17 июля нашей дивизии пришлось особенно трудно. Ожесточенные бои, гибель боевых друзей...
Середина июля - дни самых ожесточенных схваток. И как обычно в таких случаях, лучшие воины заявляли о своем самом сокровенном желании - быть в рядах ленинской партии. У меня сохранилось в рабочей тетради несколько цифр, которые я записал тогда. Вот они: "За день, по данным парторгов, подано 105 заявлений от солдат с просьбой принять их в партию. Принято в партию на ДПК - 34 человека, выдано наград на поле боя - тридцать семь..."
К утру 18 июля передовые батальоны дивизии заняли восточную окраину станции Малоархангельск. К этому времени у нас наметился успех на левом фланге. Комдив принял решение перебросить туда дивизионный резерв, часть артиллерии, танковые подразделения. Ночью скрытно произвели перегруппировку.
На этом участке оборонялся 20-й гренадерский мотострелковый полк 282-й мотострелковой дивизии гитлеровцев. Нам было важно установить, не подтянуло ли фашистское командование сюда резервы. Группа разведчиков из 7-го полка во главе с коммунистом старшим сержантом Копыловым вышла ночью за "языком". Мы с Журавлевым дожидались их. По замыслу, разведчики должны вернуться к трем часам утра. Но лишь в четыре послышались автоматные очереди, взрывы гранат. Уже рассвело, когда разведчики вернулись в полк. Копылов ввел долговязого гитлеровца, передал его документы. Коротко доложил, что, проникнув в тыл, группа скрытно подобралась к блиндажу. Ночь была лунная, и разведчики несколько часов пролежали, дожидаясь удобного момента для нападения. Когда часовой зашел в блиндаж будить очередную смену, Копылов подскочил к двери и затаился. Едва солдат вышел из блиндажа, его скрутили, сами заскочили внутрь, уничтожили остальных гитлеровцев, забрали документы, карты. Фашисты пытались окружить разведгруппу, но она успешно прорвалась к своим.
Пленный дал ценные показания. В частности, он сообщил, что полк получил задачу отойти к речке Лптобеж и занять там оборону. Новые части к ним не подходили.
Старшего сержанта Копылова представили к ордену Красного Знамени. Наградами отметили и остальных участников поиска. Копылова я знал давно. Перед боями, когда мы укрепляли коммунистами разведподразделения, сам рекомендовал его в полковую разведку. И воин оправдал доверие. Он потом не раз "выручал" нас, приводя пленных и добывая ценные сведения.
В последующие дни наступление развивалось более успешно. Нас поторапливал командир корпуса: вот-вот должны ввести в прорыв танковые и механизированные соединения. Дивизия, напрягая все силы, стремилась разорвать оборону врага на всю ее тактическую глубину. Начались бои за Кромы, где проходил последний тактический рубеж немецкой обороны. Здесь теперь было наше главное направление.
Наблюдательный пункт дивизии переместился в деревню Бельдяшки, разбитую и сожженную дотла. Лишь кое-где уцелели хатки. Местность овражистая, много рощ, садов.
Не успели подъехать к населенному пункту, как заметили большую группу немецких пикировщиков. По-видимому, разведка противника засекла танковый корпус, который сосредоточился в этом районе. В течение четырех часов над деревней, над рощами и садами тучами ходили "юнкерсы". С пронзительным воем сыпались бомбы, грохотали взрывы. Казалось, ничто живое не уцелеет. Но позднее выяснилось, что потери танкистов невелики. А вот немцы недосчитались десятка бомбардировщиков. Их били и с земли, и с воздуха. До чего же приятно было видеть, как пара наших истребителей, дерзко ворвавшись в строй "юнкерсов", молниеносной атакой подожгла ведущего группы. Пиратский строй рассыпался. А вскоре еще один бомбардировщик пошел к земле, оставляя за собой густую полосу черного дыма...
В тот день наша дивизия успешно атаковала позиции немцев. Гитлеровцы не сдавали без боя ни одной высоты, ни одного населенного пункта, беспрерывно контратаковали. И несмотря на это, полки выполнили задачу дня.
Поздно вечером мне позвонил командир медсанбата Борис Шапошников:
- Вас очень хочет видеть редактор газеты. Он тяжело ранен. ..
Я немедленно отправился в медсанбат. Сухова только что оперировали, вынули осколок из легкого. Майор лежал бледный от потери крови. Он умирал. Мы успели лишь проститься. Я так и не узнал, что хотел сказать он мне перед смертью...
Майор Н. С. Сухов был душевным человеком, очень дельным журналистом, умело редактировал газету. С 6 июля она выходила почти каждый день. Итоги боев, подвиги героев, ипициативпые действия оперативно освещались в корреспонденциях. Журналисты и часу не сидели в редакции. Сдадут материал - и в часть...
На следующий день дивизия выполнила поставленную перед ней задачу. Нас вывели во второй эшелон на переформирование. Стало прибывать пополнение. Во многих подразделениях состоялись партийпые и комсомольские собрания.
Мне довелось быть на партийном собрании 3-й батареи 3-го артиллерийского полка. Коммунисты обсуждали итоги первых наступательных боев. С докладом выступил заместитель командира батареи лейтенант Христенко. В подразделении было 17 коммунистов. Восемь из них награждены орденами за мужество и доблесть в боях на Курской дуге. И первым получил награду парторг Сергеев. Его расчет уничтожил два тапка, два пулемета, дзот и много пехоты. Но на собрании речь шла не только о прошедших боях. Коммунисты вносили цепные предложения, как быстрее ввести в строй пополнение, научить молодых солдат без промаха разить врага. Сергеев в своем выступлении критиковал одного из командиров расчетов:
- Вы новичкам поручаете только снаряды подавать. Надо их держать ближе к орудию, учить в ходе боя. Нам другого времени на это не дадут...
С хорошим чувством уходил я с собрания. Коммунисты по-хозяйски, серьезно говорили о боевых делах. В них окрепло сознание высокой ответственности за порученное дело, твердая уверенность в себе.
Утром 20 июля мне позвонил генерал-лейтенант С. Ф. Галаджев.
- Не знаю, обрадую тебя или нет, - сказал он, - но есть приказ. Ты назначен начальником политотдела 17-го гвардейского стрелкового корпуса. Сдавай дела, приезжай за предписанием.
Жаль было расставаться с родной дивизией. Но приказ есть приказ. Я обошел полки, распрощался со своими боевыми друзьями и выехал в политотдел 13-й армии. Доложил о полученном приказе начпоарму полковнику Н. Ф. Воронову. Оттуда прибыл к начальнику политуправления Центрального фронта Сергею Федоровичу Галаджеву.
- Ну как, Никита Степанович, доволен, что идешь в такой боевой гвардейский корпус?
Я поблагодарил за оказанное доверие и сказал, что с большим сожалением расставался со своей родной дивизией.
Долго беседовал со мной начальник политуправления фронта. Галаджев интересовался подробностями боев под Понырями и Кромами, настроением солдат и офицеров, спросил, как живут в Сибири моя жена Вера Ивановна и сын Валерий, что пишут дальневосточники - однокурсники по академии. Вспоминали мирные годы, Ленинград, Москву, наших общих знакомых и друзей, погибших на войне...
В первых числах августа в хуторе Береза догнал штаб 17-го гвардейского стрелкового корпуса. Командир его генерал-лейтенант Андрей Леонтьевич Бондарев встретил меня приветливо. Мы уже встречались с ним в ходе боев под Понырями. В штабе армии мне рассказали о комкоре мпого хорошего. Участник гражданской войны, воевал в финскую, самоотверженно сражался под Ленинградом. Отличился Бондарев и здесь, в Курской битве. Это был волевой, умный генерал. Он умело командовал в бою, высоко ценил боевые качества воинов, смело выдвигал молодых, инициативных офицеров. В первый же день, пригласив начальника штаба полковника А. С. Смирнова, он познакомил меня с боевыми делами корпуса, все дивизии которого носили звание гвардейских.
Речь в первую очередь зашла, конечно, о сражении под Понырями. Смирнов дал мне итоговую сводку. Блестящие итоги! Мы могли часами вспоминать недавние бои, но Андрей Леонтьевич здорово умел, как говорится, брать быка за рога.
- Ну, насчет того, что нами уже сделано, хватит, Никита Степанович знает. Мы же рядом воевали. Это у нас уже в кармане. А вот что предстоит, над чем работать придется - это главное.
Командир подвел меня к карте. Показал, где сейчас дивизии. Корпус вел упорные бои под Севском.
- Мне намекнули вверху, - заметил Бондарев, - что корпус, возможно, будет наступать южнее Севска, пойдет вдоль Хинельских лесов. Видишь, какая там петрушка, - показал он на карте леса, болота, реки. - В дальнейшем к Десне, к Днепру, наверное, махнем, а?
Бондарев встал и заходил по комнате.
- Ну уж это слишком большой замах, - усмехнулся Смирнов.