* * *
Информация нью-йоркского резидента об успешной работе "Фелипе" в Мехико Берию не удовлетворила: "На этого человека я хочу посмотреть сам. Он слишком долго работал с Орловым, Шпигельгласом и Гутцайтом, а дурной пример заразителен. Не исключено, что для успеха дела "Фелипе" надо убрать из Мексики".
Григулевич отправился в Россию в конце 1939 года. В Европе шла война. Атлантика превратилась в зону боевых действий. На океанских просторах хозяйничали гитлеровские субмарины. Поэтому Ахмеров рекомендовал "Фелипе" использовать для поездки в Москву более безопасный "тихоокеанский вариант". Билеты на пароходы до Владивостока были на вес золота: многие из тех, кого мировая война застала в Западном полушарии, предпочли именно этот путь для возвращения на Старый континент. Поэтому Григулевичу пришлось воспользоваться нелегальным вариантом "выезда" из Соединенных Штатов. В Сан-Франциско все чаще заходили торговые суда под советским флагом, и это облегчало задачу…
Путешествие по "Транссибу" было увлекательным. Иосифу вспомнилась картинка с книжной обложки: лихая тройка, запряженная в сани, мчится по метельному тракту. Мать подарила ему книгу в день рождения. Называлась она "Михаил Строгофф". Как он зачитывался невероятными приключениями жюль-верновского героя в Сибири! И вот они, сибирские просторы, рядом, за стеклом скорого поезда! Иосиф не отходил от окна, поражаясь огромности, неохватности, богатырскому размаху Страны Советов.
Неутомимый экспресс наконец прибыл на московский перрон. Времени на передышку Григулевичу не дали. На следующий же день, с утра, первая беседа: с Судоплатовым. Множество вопросов. Деловая обстановка. Корректность. Все более теплый взгляд собеседника. Сизый папиросный дымок над рабочим столом, заваленным документами. Григулевича заслушивали несколько раз: Судоплатов, снова Судоплатов, еще раз Судоплатов, затем начальник разведки Фитин. Было очевидно, что оперативные наработки "Фелипе" оказались более чем кстати. Чем-то надо было отчитываться перед Сталиным. А "Фелипе" "привез" практически подготовленную операцию по штурму "крепости" Троцкого.
В ходе докладов в Москве Григулевич дал исчерпывающую характеристику командиру боевой группы Давиду Альфаро Сикейросу: это человек действия - решительный, бесстрашный, безжалостный к врагам. Самое главное: стоит на четких политических позициях и считает, что Троцкий - главный виновник поражения республиканской Испании. Сикейрос не раз призывал на митингах и в своих статьях "выбросить этого агента Гитлера и Франко из Мексики". Григулевич заверил руководство НКВД, что художник доведет дело до конца, какими бы последствиями это ему ни грозило. Сикейрос не раз сидел в тюрьмах, и подобная перспектива его не пугала. Он достойно показал себя в Испании. Свой чин полковника Сикейрос заслужил на передовой, командуя различными бригадами, а затем 29-й дивизией. Сикейросу довелось служить в республиканской военной разведке, в которую его направили в декабре 1938 года. Первое задание, полученное им, было крайне опасным: поездка по фашистской Италии и сбор информации о центрах по формированию частей экспедиционного корпуса для отправки в Испанию. Сикейрос с риском для жизни совершил эту поездку и должным образом выполнил поставленную задачу.
В этот приезд в Москву Григулевич встречался с Берией на его загородной даче. Нарком признал "удовлетворительной" работу "Фелипе" в Мехико. Скупой на похвалы Берия сказал Судоплатову: "Этот ваш агент - самостоятельный парень. По всему видно, что троцкистов не боится, а они - не вегетарианцы, умеют обращаться с оружием. Это мы знаем по нашим московским процессам. Сколько заговоров они готовили, чтобы физически уничтожить руководителей нашей партии и правительства!"
Казалось, что Берия искренне верил в то, что говорил.
Он приказал "вернуть" Григулевича в Мексику для завершения операции.
* * *
Из Сан-Франциско до Сан-Антонио Григулевич добирался по железной дороге, вначале вдоль тихоокеанского побережья, затем - через Бербанк - Мохаве - Амарильо - Форт-Уэрт - до Хьюстона. Остаток пути до Сан-Антонио он преодолел автобусом. Конечно, этот "альтернативный" маршрут был менее удобен, чем железнодорожная линия, шедшая вдоль границы с Мексикой. Но зато - безопаснее, все-таки - глубинка! В Сан-Антонио Иосиф связался с невозмутимым Уго, натурализовавшимся в США мексиканцем, который по линии "земляков" обслуживал "переправу". Ночевать пришлось у него, в доме с плоской цинковой крышей, расположенном на городской окраине.
Ранним утром следующего дня Григулевич выехал из Сан-Антонио в направлении города Ларедо на автомашине, которая, как он потом утверждал в своих "невыдуманных застольных рассказах", относилась к числу первых образцов, выпущенных Генри Фордом. Тем не менее "антикварный экземпляр" благополучно преодолел большую часть дистанции. На подъездах к Ларедо Иосифу пришлось покинуть "форд", чтобы избежать проверки документов на пункте полицейского контроля. Несколько километров Григулевич шагал по пыльной тропе вдоль телеграфных столбов, стараясь уберечь свои брюки от колючих кактусов. Сопровождал его мрачноватого вида контрабандист, который, по словам Уго, на заре своей бурной биографии сражался в отряде Панчо Вильи и даже совершил партизанский рейд на территорию Соединенных Штатов.
Солнце безжалостно палило, и к пункту назначения - мосту по дороге на Ларедо Иосиф пришел насквозь мокрый от пота. Не менее получаса ему и контрабандисту пришлось прятаться в тени бетонных опор. Потом вновь появился Уго и без осложнений довез их до города. Бывший боец отряда Панчо Вильи забежал к себе домой, откуда вышел через несколько минут и невозмутимо сообщил, что места "все заняты", и посоветовал своим спутникам сходить в кино, чтобы скоротать время до ночи. Фильм под неброским названием "Затемнение" Иосиф посмотрел четыре раза подряд. Вернее два, потому что остальные сеансы он проспал. Сюжет этого шпионского фильма Григулевич запомнил на всю жизнь. Главный герой - капитан датского судна разыскивает двух исчезнувших пассажиров. Действие происходит в затемненном Лондоне, который подвергается авиационным налетам "Люфтваффе". Герой знакомится с очаровательной девушкой, которая в конце фильма оказывается агентом британской контрразведки. Обязательный любовный хэппи-энд сопровождается другим - на злобу дня: влюбленным удается обнаружить шпионскую квартиру нацистов в британской столице…
Иосиф и "Панчо Вилья" пересекли Рио-Гранде на неустойчивом плоту, который направляли нужным курсом друзья "Панчо Вильи", шедшие по грудь в воде. Григулевич не сомневался, что при малейшей угрозе контрабандисты исчезнут и ему придется спасать свою жизнь в одиночку и в кромешной тьме. Но все обошлось, до мексиканского берега группа добралась без осложнений. Однако до городка Нуэво-Ларедо, тусклые огни которого виднелись на расстоянии трех-четырех километров, добраться без приключений не удалось. Живописную группу путников задержал конный патруль полиции. Дородный начальник дозора, на кителе которого едва сходились-скрещивались ремни, потребовал у Григулевича документы. Другие участники "экспедиции" его не интересовали.
"До меня сразу не дошло, - признавался потом Иосиф, - что все было подстроено и разыграно, как по нотам, полицейским командиром и его друзьями-контрабандистами. И я начал лепить свою легенду: я, мол, испанский эмигрант, живу в Мехико-Сити и прибыл в Нуэво-Ларедо по торговым делам. На берегу реки оказался потому, что решил посмотреть на кайманов.
Полицейский чин блеснул хитрыми глазками и насмешливо заявил:
"Много вас таких бродит по этим местам. Голову даю на отсечение, что вы, сеньор любитель кайманов, дезертир армии США или, что вероятнее всего, являетесь итальянским шпионом".
Почему он признал во мне итальянского шпиона, не знаю до сих пор, но выходить из критической ситуации надо было как можно скорее. Подозрения в шпионаже в годы войны благополучно не заканчиваются. Я предложил начальнику отойти в сторону, чтобы обсудить возникшую проблему без свидетелей. Он охотно согласился. Для начала я предложил ему 30 песо отступного. Он отказался. Назвал другую сумму - 40. Заколебался, но не сдался. И только цифра в 50 песо показалась ему приемлемой. Я достал деньги и вручил их полицейскому хефе, стараясь сделать это незаметно. Но он ничего не скрывал ни от подчиненных, ни от контрабандистов. Просмотрел бумажки в свете своего фонаря, не фальшивые ли, потом пожал мне руку и участливо посоветовал: "Постарайтесь, сеньор, не попадаться другим патрулям. Они могут быть куда более строгими, чем я…"
"Строгими, вряд ли, - подумал я тогда. - А вот более жадными, вполне вероятно…""
Переночевав в Нуэво-Ларедо на квартире знакомых Уго, Григулевич отправился на такси в Монтеррей и оттуда - рейсовым автобусом в Мехико.
Журналисты-международники, рассказывая об отношениях США со странами Латинской Америки, часто применяют словесную формулу - "к югу от Рио-Гранде". Все земли, находящиеся к югу от этой реки, вплоть до мыса Горна, являются Латинской Америкой. Сам Иосиф Григулевич сотни раз использовал это устойчивое выражение в своих статьях, книгах и лекциях. Его читатели и слушатели вряд ли могли представить себе, что для маститого ученого слова "Рио-Гранде" были не только абстрактным географическим и политическим понятием, но вполне конкретной рекой, ставшей частью его биографии. Он был единственным советским латиноамериканистом, который преодолел Рио-Гранде не по мосту и с визой в паспорте, как все нормальные люди, а почти вплавь и в компании контрабандистов.
* * *
В феврале 1940 года Григулевич вновь взял бразды управления группой Сикейроса в свои руки. Иосиф не без удовлетворения обнаружил, что Леопольдо не терял времени зря и продолжал ведение слежки за "крепостью". Именно так называла мексиканская пресса новое пристанище Троцкого в Мехико.
Подготовка атаки на "крепость" вошла в заключительную стадию, хотя не прекращался поиск других, менее "хлопотных" вариантов реализации плана "Утка". Так, внимание "Поло" привлекли загородные автомобильные поездки Троцкого за редкими экземплярами кактусов. Троцкий выкапывал эти экзотические растения и высаживал на своей "крепостной клумбе". Страсть Троцкого к кактусам обсуждалась в переписке с нью-йоркской резидентурой. Идея, выдвинутая "Поло", была такой: вручить "Старику" несколько горшков с редкими экземплярами кактусовых. В землю запрятать бомбы, которые при пересадке растений должны взорваться.
Это предложение в Нью-Йорке забраковали. Полной уверенности в том, что кактусы попадут к "адресату", не было. В НКВД к использованию бомб для ликвидации политических противников стали относиться с прохладцей после того, как закамуфлированная в книгу "игрушка", предназначавшаяся для Ивана Солоневича, монархиста и антисоветского элемента, разорвала на куски его жену и личного секретаря, а не "объекта". Произошло это в Софии, и межгосударственного скандала не возникло только потому, что Солоневич был на ножах с местным отделом Российского общевоинского союза: бывшие офицеры подозревали братьев Солоневичей в "работе" на НКВД. Болгарская полиция не исключала, что покушение было организовано членами РОВС.
В "крепости" замечали подозрительную активность за пределами ее высоких стен: автомашины с одними и теми же номерами, назойливые фотографы, землекопы, которые больше "перекуривали", чем занимались своей работой. Потом все это прекратилось. Кто-то из американских телохранителей высказал мнение, что "чекисты ушли, потому что не обнаружили слабых мест в обороне". Но он ошибся. Просто помощники "Фелипе" приобрели опыт. Наблюдение за "крепостью" не прерывалось ни на минуту. Велось оно из двух закрытых позиций. Все передвижения обитателей "крепости" фиксировались в специальном "вахтенном журнале". Связь между различными "подразделениями" аппарата обеспечивалась курьерами.
Кадры для своего аппарата Григулевич набирал из местной комсомольской организации и из испанских эмигрантов. Известно, что Троцкий опасался больше всего именно испанцев. Когда в январе 1939 года в газете "Универсаль" появилось сообщение о прибытии в Мексику большой группы беженцев, Троцкий несколько раз в статьях и интервью предупреждал мексиканские власти о том, что среди прибывших есть "замаскированные агенты НКВД". После поражения в Испании и эвакуации из Франции в Мексике очутилось не менее 25 тысяч республиканцев. Среди них были люди, не утратившие боевитости, готовые взяться за любое рискованное предприятие. Иосиф искал среди них рекрутов в свою организацию. Его можно было видеть в местах, где чаще всего собирались республиканцы: в кафе "Парис", "Тупинамба", "Эль Бетис" и "Папагайо". В сизом табачном дыму Иосифу пришлось выслушать десятки бесконечных дискуссий о том, как поскорее "сбросить" Франко. В Республиканском центре испанцев "Фелипе" старался не "светиться", поскольку всегда существовала угроза наткнуться на "недобитых" членов ПОУМ и анархистов. В Испанском обществе культуры и отдыха, созданном коммунистами-беженцами, у Иосифа были самые прочные связи, народ там подобрался в основном надежный.
* * *
Григулевич досконально изучил членов Федерации защиты интересов испанской эмиграции в Мексике (ФОАРЕ). Она была создана в 1939 году и объединила представителей всех испанских эмигрантских организаций, поскольку представляла их перед мексиканским правительством в правовых и юридических вопросах. Как выяснил "Фелипе", без справки ФОАРЕ ни один испанец не мог легализоваться и натурализоваться в Мексике.
Возглавлял федерацию Хосе Монсисидор - человек левых убеждений, авторитетный журналист и к тому же председатель Общества друзей Советского Союза, "хилой", по оценке Иосифа, организации, в которой числилось не более трехсот членов. Конечно, были среди них искренне любящие Советский Союз люди, но водились и внедренные полицией "казачки". Монсисидор без лишних вопросов выдал справки ФОАРЕ "Хуану" и "Гарри", нелегальным сотрудникам, помощникам "Тома" по операции "Утка". Он же, узнав о том, что "Фелипе" разыскивает Витторио Сада ("Хоту"), знакомого ему по барселонским событиям, посоветовал: "Не связывайся с этим парнем. Его видели с американцами из посольства. Говорят, что он оказывает им полицейские услуги. Организует слежку, дает характеристики на людей, - потерянный для нас человек…"
Некоторые исследователи считают, что пропагандистские функции по прикрытию операции "Утка" выполнял Висенте Ломбардо Толедано (не зная, разумеется, о конечных планах НКВД). Адвокат, доктор философии, пропагандист марксизма, он верил в то, что Мексика "обречена" на коммунизм, и потому делал все возможное, чтобы ускорить его пришествие. Обладал он и необходимым инструментом для этого - Конфедерацией трудящихся Латинской Америки. Враги иронизировали, называя Толедано "континентальным лидером коммунизма", и мексиканцу это нравилось. Значит, боятся, значит, чувствуют масштабность его личности! В созданном усилиями Толедано Рабочем университете Мексики "впрок" ковались кадры для грядущего континентального прорыва к коммунизму… Для Толедано троцкизм был воплощением предательства в политической жизни.
Тезис о сотрудничестве Троцкого с Гитлером и Муссолини у Толедано не вызывал сомнений. "Сталин - их общий враг, - говорил Толедано. - Сталин - крепкий орешек. Один на один с ним не справиться. Вот и сбились в волчью стаю. Для них этот союз необходим". Поэтому в выступлениях Толедано имена Троцкого, Гитлера и Муссолини часто назывались рядом. Это враги! Антитроцкистская пропаганда, возглавляемая компартией и Толедано, привела к тому, что в Мексике Троцкого стали обвинять даже во всех крупных авариях и катастрофах, которые происходили в стране. Именно на него как "главного саботажника" указала прокоммунистическая пресса после крупной железнодорожной катастрофы между городами Ироло и Ометуско, в которой погибло более 50 человек.
В 30-40-х годах недоброжелатели нередко обвиняли Толедано в тайных связях с Москвой, припоминая ему поездку в Советский Союз в 1935 году, встречи с руководством Коминтерна - Димитровым, Мануильским, Лозовским. Тем не менее в компартии Толедано не состоял, считая, что это скомпрометировало бы его профсоюзную деятельность в Латинской Америке. В переписке нью-йоркской, а затем мексиканской резидентур с Москвой он проходил под кодовым именем "Шкипер". Если верить расшифровкам "Веноны", Ломбардо Толедано поддерживал постоянные контакты с Коминтерном и эмиссарами НКВД.