Первая же роль этой актрисы в кино принесла ей необыкновенную популярность. В 1956 году она, будучи студенткой ВГИКа, сыграла в музыкальной комедии Эльдара Рязанова "Карнавальная ночь" клубного работника Леночку Крылову. Непосредственная молодая девушка, исполняющая песню "Пять минут", мгновенно завоевала сердца зрителей, стала кумиром, особенно среди молодежи. Конечно, это известная всем Людмила Гурченко. Прошло много лет, и за это время многое произошло - Гурченко сыграла огромное количество ролей, несколько раз была замужем, родила дочь, пережила трагическую гибель внука… Девизом всей ее жизни была фраза: "Быть не как все", и она блестяще справилась с этой ролью.
Содержание:
-
Счастливое детство 1
-
И началась война… 1
-
Школьные годы 2
-
Доверие 3
-
Москва, здравствуй! 3
-
Расплата за успех 4
-
Театр 5
-
Музыка 7
-
Эстрадная артистка… 7
-
Спасительная идея 8
-
Величайшая потеря 9
-
"Принять со всей чечеткой, потрохами и эклектикой…" 10
-
Светлая полоса 11
-
Встреча спустя четверть века 12
-
Людк! А Людк! 13
-
Тогда была перестройка… 14
-
Последняя любовь 15
-
Встань и иди! 16
-
Прощай! 17
-
"Клюковка" 17
Анна Ярошевская
Людмила Гурченко
Быть не как все!
Счастливое детство
"Дорогая Леля, если орел - пусть будет Алан, а если девочка - Люси!" - так было сказано в записке, которую Елена Александровна, будучи в роддоме, получила от мужа 12 ноября 1935 года.
Выбор именно на эти имена пал неслучайно. Как только мама Людмилы Марковны оказалась в роддоме, папа, Марк Гаврилович, чрезвычайно нервничая, побежал в кинотеатр. В то время особой популярностью у зрителей пользовалась американская приключенческая кинокартина "Акулы Нью-Йорка". Главный герой фильма, потрясающий красавец и сердцеед, Алан спасает свою возлюбленную по имени Люси, совершая по ходу киноленты необычайные и опаснейшие трюки. Вот так Марк Гаврилович, совершенно потрясенный увиденным, твердо определился с выбором имени для своего ребенка.
- Люси? В нашей стране нет такого имени! Есть только старославянское имя Людмила, что означает "людям мила". Также популярны такие имена, как Искра, Октябрина, Владлена, Сталина, Ноябрина, Кима, Мюда… - возразили Марку Гурченко в роддоме.
- Это как? Мюда? Нет уж! Пусть уж лучше она будет Людмилой - на радость людям! - решил глава семейства. И кто бы мог подумать - он не ошибся!
Мама Леля, как ее ласково называл Марк Гаврилович, и маленькая Люся приехали домой на извозчике - такси в городе Харькове в 1935 году не было. Семья проживала в небольшой комнатке большого дома № 17, находившегося на Мордвиновском переулке. Несмотря на то, что комната была подвальной и всего с одним окном, Людмила Марковна, вспоминала время, проведенное в ней, с необычайной теплотой и трепетом. Это единственное окно нередко служило ей своеобразным развлечением - порой она разглядывала ноги прохожих - так как это единственное, что можно было рассмотреть, глядя из практически подвального помещения, и пыталась угадать по ним своих соседей. Еще одним увлечением малышки являлось, как нередко потом говаривала сама актриса, "выступления", за которые ей полагались вознаграждения - в данном случае это были конфеты из неисчерпаемого запаса верхней полки буфета.
Будучи рожденной не только в музыкальной семье, но и "в музыкальное время", как не единожды отмечала сама артистка, творчество играло в семейной атмосфере особую и неповторимую роль. Папа прекрасно играл на гармошке, являлся массовиком-затейником, организовывал вечера, утренники и мероприятия в школах, на заводах и фабриках. А мама, всегда помогала ему в этом. Песни, пляски, музыка, являющиеся неотъемлемой частью профессиональной деятельности родителей, плавно и гармонично перетекали и в обыденную жизнь. Маленькая Люся, как губка, впитывавшая все советы и наказы Марка Гавриловича по актерскому и не только мастерству, обожала петь, танцевать, удивлять "зрителей" в лице соседей или друзей семьи и, конечно же, радовать своих родителей.
Бывало, придет в гости кто-то из друзей семьи или товарищей и тут же следовало:
- Э! Куда же ты бежишь? Не спеши! Всех дел не переделать! Подожди, сейчас Люся тебе концертик устроит!
И начинался настоящий концерт-представление! Люся тут же взбиралась на стул, стоящий непременно в центре комнаты и начинала рассказывать стихотворение:
- Жук-рогач, жук-рогач - самый первый силач;
У него, у жука, на головушке - рога!
При этом, когда звучало слово "рога", было необходимо тут же приставить к голове пальчики - имитируя как бы "рожки жука". Также Люся не забывала, как учил папа, "пошире открывать глаза и весело улыбаться".
А после стихотворения следовала песня "с чечеткою" под аккомпанемент папы, смех и аплодисменты "зрителя":
- Эх, Андрюша, нам ли быть в печали? Возьми гармонь, играй на все лады! Так играй, чтоб горы заплясали! Чтоб зашумели зеленые сады! Х-ха!
Марк Гаврилович нередко восклицал:
- Быть Люсе актрисой! Это как закон! Все песни на лету схватывает! Аккурат, актриса!
Необычайно радушные и веселые люди, гостеприимные хозяева очень любили устраивать праздники и вечерние посиделки, приглашая друзей и соседей. Как только кто-то переступал порог их дома, глава семьи непременно обращался к семье: "Ну, девки, гость пришел! Лелечка, давай на стол, да, побыстрей! Чтобы все было как на Первое мая!"
Праздник Первого Мая был особенным! Все собирались на демонстрацию, непременно красиво и празднично одеваясь. Папа Марк, весь в белом, возглавлял демонстрационную колонну, играя на гармошке, а мама, надев белую юбку, майку и берет, тоже белого цвета дирижировала хором. Все собравшиеся пели и веселились. Казалось, счастью нет предела, а грустных и немолодых лиц и вовсе быть не может. До войны все и все были веселыми и молодыми. Люсе на тот момент было 5,5 лет - так мало для ребенка, которому еще предстояло пережить чудовищное время войны.
И началась война…
Лето 1941 года началось для Люси ярко и беззаботно. Весь детский сад переехал на летний период в Олынаны, что под Харьковом. Надо сказать, Людочка очень любила своих воспитателей, всю свою группу, да и вообще, ходить в детский сад. На всех утренниках она, как и полагается, блестяще выступала, пела песни, танцевала, а на новогоднем утреннике и вовсе была Снегурочкой. Воспитатели не раз говорили ее отцу: "Люся - будущая актриса! Не иначе!". На что Марк Гаврилович гордо отвечал: "Да! Люся в обязательном порядке! Так и будет!".
Однажды, ясным летним утром всех детей повели в лес на прогулку. Там было очень весело и красиво, на обратном пути все возвращались с улыбками на румяных лицах и с букетами ромашек и сиреневых колокольчиков. Вечером все дети в срочном порядке были эвакуированы в Харьков. "Война… Гитлер… фашисты… Родина… Россия… Сталин!" - вот те слова, которые в сумбурном порядке кружились в Люсиной голове, и которые слышались, казалось бы, отовсюду.
После первых бомбежек, отец решил пойти с дочерью в город. Мать была против:
- Марк, зачем Люсю брать с собой? Там могут быть убитые! Зачем ребенку видеть это все?
- Лелечка, детка моя, это жизнь! Пусть она своими глазами увидит все: и хорошее и плохое! - ответил глава семейства, глядя на едва увядший Люсин букетик, который она привезла, и который совсем недавно был полон жизни!
В центре, на площади Тевелева, стоял теперь уже разрушенный Дворец Пионеров. "А как же красненькие рыбки? Что с ними? Успели ли их спасти?" - подумала Люся. Напротив дворца был расположен Городской Пассаж. Раньше он был похож на сказочный дворец, сколько света и сколько цвета было там! Теперь же он был практически стерт с лица земли. Ах, как же любила Людочка ходить туда вместе с мамой! Какие эмоции дарили подобные прогулки! Сравнить их можно разве только с Первым Мая! На пути к дому, по улице Сумской, недалеко от ресторана "Люкс", лежала раненая женщина, а около другой стены сидел Андрей. Его смертельно ранило осколком. Он был мертв. "Как это странно! Был живой человек, а теперь его нет!" - думала Люся, впервые осознавая, что такое смерть.
Марк Гурченко добровольно ушел на фронт. У него был непризывной возраст, а также инвалидность - две грыжи на животе. Таким вот образом сказалась работа на шахте. Операция ему не помогла, более того, строго запрещалось поднимать тяжелые вещи. Но, Марк Гаврилович, несмотря на запреты, то и дело брался за тяжести, одна только его гармошка весила 12 килограммов. Елене Александровне на тот момент было всего 24 года, она очень боялась остаться без супруга и переживала его добровольное решение защищать Родину:
- Марк, что же нам делать? Что с нами будет? Я боюсь!
- Не бойся, Лялюш! Ты умная девка! Все сможешь, а дочь тебе поможет! Не бойся! Жизнь есть жизнь! А я больше не могу ждать! Пойду защищать страну. Ну, с Богом…
Уходя, он забрал с собой гармошку. Ну, как? Как же без нее? И, казалось, с папой и с этой задушевной гармонью ушло детство, ушла беззаботность и то ощущение, первомайское ощущение жизни и грядущей радости!
После того, как папа ушел, Люся вместе с мамой стала в очередь на эвакуацию. В первую очередь, эвакуировали фабрики, заводы и предприятия. Родители числились за Филармонией, имеющий строгий и ограниченный лимит на эвакуацию. Люся и Леля просидели на вокзале с чемоданами несколько часов, после чего, оставив всякую надежду, вернулись домой.
Люся, частенько стоя на балконе, наблюдала за немецкой частью и ее жизнью. По утрам немцы делали зарядку и бегали по кругу. Через год Люсе предстояло поступить в первый класс. Она и сама еще 10 лет будет бегать по этому самому кругу на уроках физической культуры. А пока шла война… и пока девочка наблюдала, как немцы строятся, читают приказы и распоряжения, едят из котелков. По вечерам они играли на губной гармошке, пели, обнявшись, и очень громко и заливисто смеялись. "И что же в этом смешного? Почему им весело?" - недоумевала будущая артистка.
Так, однажды, продолжая свой "контроль за обстановкой", Люся увидела, как один немецкий солдат направился со своим котелком куда-то в сторону. Нагнувшись, сколько есть сил, девочка поняла, что этот самый котелок был отдан ребенку. Немедленно спустившись вниз, на улицу, Люся увидела целый ряд детей, стоявших в очереди за "проявлением доброты немца", не иначе! Уже на следующий день там была и она, скромно держа в руках маленькую кастрюльку.
Тут же вспомнились папины слова: "Дочурка, ничего и никого не бойся! Делай свое дело! Не бойся! Актриса не должна бояться - она должна "выделяться"! Пусть другие молчат и боятся, а ты - должна выделиться! В обязательном порядке! Это твоя профессия, детка моя!".
Делать нечего! Стоять и жалобно смотреть, выпрашивая взглядом? Нет! Надо зарабатывать! Надо "выделяться"!
Тут немцам на ужин получили свои вечерние порции. Мммм… это ароматный фасолевый суп! Как же хотелось есть! Люсю трясло от неизвестности и желания что-то предпринять! Непременно!
- Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой, выходила на берег Катюша, на высокий берег, на крутой! - слышался дрожащий, но в то же время сильный и мощный детский голос.
Зрители, в лице немецких солдат, аплодировали. Люсе было приятно! Как давно никто не "благодарил" ее за блестящее выступление, за "концертик"! Домой она возвращалась счастливая, и с кастрюлькой, доверху наполненной супом. У Люды появилась уверенность, что теперь она маму не оставит голодной! Теперь она тоже будет работать. И зарабатывать!
Кроме того, именно этот период научил девочку разбираться в людях, понимать кто добрый, а кто - нет. Молодым немцам не стоило попадаться на глаза, некоторые из них демонстративно на глазах у голодной детворы выбрасывали свою еду в мусорные контейнеры, а вот среди тех, кто постарше, наоборот, встречались весьма добрые солдаты, которые оживлялись при появлении артистичной Люси. Они даже именовали ее на свой манер - Лючия.
23 августа 1943 года настал долгожданный день - в Харьков вошла Красная Армия. За полгода она словно полностью переродилась - танки, машины, солдатские формы, как "с иголочки", новые скрипучие сапоги. Жители дарили солдатам огромные букеты акаций. Этот чудный запах был повсюду! Запах освобождения!
Школьные годы
1 сентября 1943 года Люся потупила в первый класс школы № 6. Это была украинская школа, находившаяся практически под балконом дома, русская же находилась в нескольких кварталах от дома. Все предметы, как и полагается, велись на украинском языке. Поначалу Люся с трудом понимала слова учительницы, а иногда ее речь и вовсе вызывала смех у детей.
Эта школа была подготовлена к занятиям всего за одну неделю. Парты, доска, книги, учебники, тетради, даже мел - не было ничего. В то время требования в школах были нестрогими - Люся готовила уроки редко или вообще не готовила.
Мама, Елена Александровна, устроилась на работу в кинотеатр имени Дзержинского. Она была ведущей джазового оркестра, который выступал перед публикой перед началом каждого киносеанса. Не удивительно, что Люся после занятий в школе тут же отправлялась в кинотеатр, приводя с собой полкласса. Такие картины, как "Иван Грозный", "Истребители", "Аринка", "Два бойца" и, конечно же, "Большой вальс" они смотрели не один десяток раз. Все киношные песни, все диалоги, все мотивы закадровой музыки - Люся знала все практически наизусть. Именно кино - источник тех мелодий, которые она подолгу напевала. А Карла Доннер… Ах, как же она была красива, как она была прекрасна! И как прекрасен был ее высокий голос. Люся то и дело напевала ее партии, воображая себя великой актрисой.
Девочку однажды даже выгнали из класса, потому что она уснула прямо на уроке, а во сне она напевала любимые мелодии и партии. Она даже не заметила, что спит. Она пела! Просто пела! Она жила!
- Гурченко! Вышла из класса! В коридоре и допоешь! Что же это такое? Поет, танцует… - ворчала учительница.
А осенью 1944 года Люда поступила в музыкальную школу имени Бетховена. Накануне этого значимого события для будущей артистки, Марк Гаврилович прислал посылку - юбочку и блестящую кофточку, с рукавами-фонариками. Нарядная Люся, да и еще с огромным белоснежным бантом на голове предстала перед экзаменационной комиссией.
Когда они с мамой вошли в здание музыкальной школы, то увидели целую очередь ребятишек и их мам или бабушек. Ожидая своего "часа" Люся очень нервничала, параллельно изучая правила приема: спеть песню, повторить музыкальную фразу, которую играли на фортепиано, отбить в ладоши представленный ритм. "Всего-то!" - подумала девочка, но нервничать, тем не менее, не переставала. Ребятишки в качестве песни исполняли что-то вроде "Чижика-пыжика" или "В лесу родилась елочка". Возмущению будущей актрисы не было предела! Как такое возможно? В девять лет пора знать вещи и посерьезнее!
Когда же подошел черед Люси, она задала вопрос комиссии:
- Что пожелаете услышать: лирическую композицию, патриотическую или о любви? Могу исполнить песню с жестикуляцией!
- С жестикуляцией - манерно повторила девочка.
- Это интересно! Ну что ж, давайте с жестикуляцией! - оживилась комиссия.
Люся, как и полагается опытной певице, профессионально откашлялась и запела "Витю Черевичкина". Когда она закончила выступление, все сидящие в комиссии лежали от смеха на столе. Тут же она вспомнила совет своего отца "Дуй свое!" и, не дожидаясь слов, запела самую взрослую песню из своего "репертуара" - "Встретились мы в баре ресторана": "Где же ты теперь, моя Татьяна, моя любовь и наши прежние мечты…" Потом раздались гулкие и звонкие аплодисменты и безоговорочный прием в музыкальную школу.
Мама такой творческий порыв дочери не одобрила: "Люся, ну зачем ты пела последнюю? Все и так хорошо шло! Это песня совсем взрослая!". Но сама Людмила навсегда запомнит то внимание, то удивление комиссии, ту толпу зрителей, собравшихся, чтобы посмотреть на такую смелую и такую талантливую девочку.
1945 год. Война закончилась. Во всех ближних дворах то и дело слышались то радостный смех, то задушевные песни, то плач, то звуки баяна, гитары - так встречали вернувшихся с войны мужей, сынов, женихов. Двери такой вечеринки были открыты для любого прохожего - приглашали всех! И все радовались! Только Марка Гавриловича все не было - а уж сентябрь на дворе.
В ту ночь Люся по привычке спала с мамой. Вдруг послышался сильный стук в дверь.
- Кто там? - спросила Елена Александровна.
- Лелечка, открывай! это Марк Гаврилович, защитник Родины пришел! Не бойтесь!
Мама поспешно отодвинула засов, повернула ключ в замке. Один раз, второй…
- Так, кто дома?
- Люся!
- Люся? - сказал отец и подошел к дочери, взяв ее на руки. - Ух, какая большая стала! Как выросла, моя дочурка! Как я скучал! Только о дочурке и думал! Клюковка моя, и что ж это ты в этакого сухаря превратилась, а? Вот мать до чего довела мою богиньку!
- Марк! Я ведь тоже, как и все, еле держусь!
- А кто это тут курил?
- Это я…
- Эх, кума, ну держись… Все ты затуманиваешь, а ребенок совсем как тростинка! Ничего, моя ласточка, твой папа вернулся с Победой, теперь все будет хорошо! Поезд еще вчера пришел в девять часов, насилу дождался!
Тут же папа шепнул Люсе на ушко: "Потом мне все про нее расскажешь!".
Как счастлива была Люся снова видеть своего папу, свою опору. Именно его ей не хватало все эти годы. Именно его облик в памяти помогал жить и надеяться, что все образуется, что все счастье только впереди, надо не стоять на месте, а идти "дальше". Папины советы оптимизма не прошли для Люси даром. Всю свою дальнейшую жизнь, в самые сложные ее периоды, ее будет согревать только намертво закрепившиеся в сознании фразы и наставления.
Военное время своим детям преподало неплохой жизненный урок. Урок выживания, если уж быть точным. Люся была развита не по годам: с не свойственной для ребенка быстротой она легко и без труда ориентировалась в любой новой и неизвестной обстановке, приспосабливалась к различным сложностям. Но, с другой стороны, отметки в школе совсем не радовали. Физика, химия, математика… Все было упущено. Как бы Люсе не объясняли устройство радио, она все никак не могла полностью осознать принцип его работы. Ну как такая маленькая коробочка может вмешать в себя целый мир и транслировать голоса и музыку? И даже это передалось ей от отца - в арсенале только творчество и любовь к музыке.
В перечень интересов Люси входило ровным счетом только то, что имело непосредственное отношение к будущей профессии. То, что нравится - мое, что нет - прочь! Зачем вбивать в голову то, что совсем неинтересно?