Не всегда, однако, Некрасов был так жесток и сух. Мне кажется, что на него действовала в этом отношении петербургская жизнь, в особенности его петербургская жизнь – шумная, пестрая, но нескладная. Летом сердце его, вероятно, размягчалось и уста разверзались для мягких и ласковых слов. Сужу так частью по его писаниям, а частью по собственному опыту, очень, впрочем, незначительному. Однажды я был у него на даче, в Чудове, а в другой раз столкнулся с ним за границей, в Киссингене. Он был там с женой и сестрой, подобрались и еще знакомые, в том числе Елисеев с женой. Киссинген, хотя и имел честь лечить своими водами таких высокопоставленных особ, как император Вильгельм I и Бисмарк, есть один из самых мирных курортов. Развлечения своим многочисленным и разноязычным гостям он предоставляет самые скромные: еда самая умеренно-немецкая, в гастрономическом смысле оставляющая многого желать; музыка ниже посредственной; скромные ассамблеи в "ротонде", где под звуки той же музыки, а то и рояля танцуют немчики с немочками; игорных учреждений никаких; театра нет, по крайней мере нет постоянной труппы, а наезжают третьестепенные актеры. Может быть, во время пребывания особ, вроде Вильгельма и Бисмарка, все это изменяется, но я видел Киссинген таким два раза, в 1871 году и в 1873 году, когда столкнулся там с Некрасовым. И Некрасов, видимо, отмякал, если можно так выразиться, в этой простой обстановке.
Верстах в двух от Киссингена есть развалины древнего замка Боденлаубе. Предание гласит, что замок этот был построен знаменитым миннезингером XIII века, поэтом-рыцарем Отто фон Боденлаубе. Теперь в этих живописно заросших зеленью развалинах ютится элементарный ресторанчик, где можно получить яйца всмятку, кофе, молоко, дешевое вино. Однажды мы сидели там с Некрасовым. Он разговорился, рассказывал про Белинского, Чернышевского, Добролюбова, отзываясь о них почти восторженно. Предание о рыцаре-поэте, в развалинах замка которого мы теперь пьем скверный немецкий кофе, навело разговор на поэзию вообще, потом на поэзию Некрасова. Он говорил грустно и задушевно и как-то вдруг стал не то оправдываться, не то казнить себя. Мне живо припомнился тот Некрасов, которого я видел в 1869 году после брошюры гг. Антоновича и Жуковского. Не было того острого волнения, но та же затрудненная, смущенная, сбивчивая речь человека, который хочет сказать очень много, но не может… Я очень хорошо помню, что ни единым нескромным вопросом не вызывал его на откровенность. Он сам начал, а я даже не поддерживал этого щекотливого разговора. Мне было неловко.
Но уже не неловко, а прямо жутко и страшно было слушать эти обрывистые, затрудненные откровенные речи, когда Некрасов умирал. Умирал он долго и мучительно; несмотря на все свое самообладание, временами стонал, прямо кричал и плакал. Но в светлые промежутки неустанно думал и говорил о литературе. Поводов для этого было много. Он сам писал или диктовал последние из своих "Последних песен". Он получал со всех концов России множество писем, адресов, телеграмм от почитателей, скорбевших о тяжких страданиях любимого поэта. Посещали его, конечно, главным образом литераторы. Посетил его и Тургенев, когда-то закадычный друг, а потом враг, много несправедливого о нем сказавший и отрицавший даже его поэтический талант. Это посещение, после многих лет враждебных отношений и разлуки, разумеется, окончательно убедило бы страдальца в близости конца, если б он и без того не был в этом уверен. Я не присутствовал при этом свидании. Говорили после, что оба бывшие друга молча прослезились… В таком-то состоянии умирающий, худой, как скелет, Некрасов и со мной, и со многими другими заводил свои затрудненные оправдательно-покаянные речи, перемежаемые еще вдобавок стонами и криками. Очевидно, было страстное желание выложить всю душу, уже еле державшуюся в больном, изможденном теле; страстное, последнее в жизни желание раскрыть тайну этой жизни, может быть, даже не нам, слушателям этой единственной в своем роде исповеди, а самому себе. Но умирающий не находил слов выражения "той казни мучительной, которую в сердце носил". Он то хватался за какой-нибудь отдельный эпизод своей жизни, то пробовал подвести ей общий итог, запинался и опять начинал. В сравнении с этою страшною сценой – ничто, детские игрушки – те щеголеватые публичные исповеди, авторы которых самодовольно заявляют, что они отрясли прах прошлого от ног своих и достигли высшей ступени нравственного сознания. Некрасов чувствовал и понимал, что в его прошлом есть большая заслуга, от которой отрекаться не приходится. Но она трагически-фатально забрызгалась грязью, и перед зияющей пропастью смерти Некрасов не мог ни другим рассказать, ни себе уяснить эту смесь добра и зла. Он старался, не мог и мучился… Дело происходило в той самой комнате, в которой поэт вспоминал своих "унесенных борьбой" друзей:
Песни вещие их не допеты,
Пали жертвою злобы, измен
В цвете лет; на меня их портреты
Укоризненно смотрят со стен…
Я не видал более тяжкой работы совести, да не дай бог и видеть. А между тем, так ли уже в самом деле велики вины Некрасова? И не искуплены ли они благою стороной его деятельности и этою страшною, несказанною мукой совести? Поэт молил: "Прости меня, о родина! прости!" Благодарная родина давно простила. Но есть неумолимые, которые не прощают и непременно желают "развенчать" Некрасова. Должно быть, их собственная совесть чиста, как зеркало, в которое они могут спокойно любоваться на свои добродетели и гражданские подвиги. Должно быть, их головы увенчаны бесспорными лаврами… Да, эта совесть, очевидно, спокойна; да, оспаривать эти лавры не много найдется охотников. Пусть… Но мы, грешные, не последуем за ними. Мы скажем: нас прости, тень поэта! свою родину прости, – ту родину, грехами которой ты сам заразился и для просветления которой сделал так много…
март – апрель 1891 г.
Примечания
1
"Утраченные иллюзии" (франц.).
2
"Боги Октава" (франц.).
3
"Экономические противоречия" (франц.).
4
с течением времени (франц.).
5
мимоза стыдливая (латин.).
6
в курсе (франц.).
7
"вечно-женственное" (нем.).
8
Первого издания. – Примеч. Н. К. Михайловского.
9
по человеку (латин.).
10
печальную весть (нем.).
11
"бедняги" (франц.).
12
преувеличенная стыдливость (франц.).
13
малые божества (латин.).
Комментарии
1
Елисеев Григорий Захарович (1821–1891) – публицист, соредактор Н. А. Некрасова, М. Е. Салтыкова-Щедрина и Михайловского по журналу "Отечественные записки"; умер 18 января в Петербурге; о его смерти см. заметку Михайловского "Памяти Григория Захаровича Елисеева" (VI, 898–906).
2
"Критические заметки" В. Н. Майкова (1823–1847) впервые вышли в 1889 г., Спб.; в 1891 г. переизданы с приложением материалов для биографии.
3
По завещанию Г. З. Елисеева, Михайловский занимался разборкой и подготовкой к изданию его архива; был автором вступительной статьи к первому тому "Сочинений" Г. З. Елисеева (М., изд. К. Т. Солдатенкова, 1894), уничтоженного по постановлению комитета министров.
4
Из стихотворения А. С. Пушкина "Демон" (1823).
5
См.: Щеглов Д. Ф. История социальных систем. Т. 2. Спб., 1889, с. 558, 578. Анализируя эту книгу, Михайловский отмечал, что "г. Щеглов очень низко ценит нашу литературу и считает ее источником многих и важных бед, одолевающих наше отечество". В качестве образца "слишком большого вознаграждения за свой легкий и вредоносный труд" Щеглов ссылался на "г. Н. С. К.". Эти инициалы, писал Михайловский, могут принадлежать покойному Н. С. Курочкину, который "всю жизнь прожил литературным работником и умер бедняком: последние годы он существовал единственно на те 900 рублей в год, которые получал из "Отечественных записок" вроде как в пенсию…". Для "процветания русской литературы" Щеглов предлагал "усилить существующую цензуру" и ввести дополнительную – научно-грамматическую. "И действительно, – иронизировал Михайловский, – хороший, твердый в принципах гимназический учитель русского языка, конечно, запретил бы ненавистного г. Щеглову Гоголя, потому что много-таки грамматических грехов совершил покойник". Михайловский указал на действительную причину "монополии невежества, царящего в современной литературе", – требование "благонадежности" от редакторов и издателей, которое "не имеет никакого отношения к образованности, уму или благородству личного характера" и способствует "своего рода монополии в пользу невежества и отсутствия добропорядочных традиций" (VI, 657, 658, 660–662).
6
Не совсем точная цитата из письма Белинского к К. Д. Кавелину от 22 ноября 1847 г. – см.: Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 12. М., 1956, с. 431.
7
"Рассвет" – "журнал наук, искусств и литературы для взрослых девиц", издавался с 1859-го по июнь 1862 г. Журнал поддерживал реформаторскую политику Александра II, обличал консерваторов, стремящихся погрузить Россию в состояние сна, призывал к терпеливой работе и т. д. См. обращение "От редакции" ("Рассвет", 1860, № 1).
8
Кремпин Валериан Александрович (ум. в 1889). Редакция "Рассвета" помещалась на Малой Дворянской улице Петербургской стороны, дом № 19. Постоянный сотрудник журнала, критик А. М. Скабичевский вспоминал: "Кремпин, тогда еще молодой человек, недавно женившийся, преисполнился прогрессивного жара и вознамерился отдать свой досуг от служебных занятий и маленький капитальчик, которым владел, на духовный "рассвет" прекрасного пола". Денег было мало, поэтому в сотрудники приглашались студенты, которые довольствовались самым скудным гонораром (Скабичевский А. М. Литературные воспоминания. М.-Л., 1928, с. 132, 173–175).
9
Д. И. Писарев сотрудничал в "Рассвете" в 1859 г.; вел литературно-критический отдел, в частности, одну из статей посвятил роману И. А. Гончарова "Обломов".
10
О своем участии в "Рассвете" А. М. Скабичевский рассказал в упомянутых выше воспоминаниях (с. 131–133, 171–174).
11
Штильке И. А. Кофе. – "Рассвет", 1860, № 9.
12
О своем сотрудничестве в "Рассвете" К. А. Скальковский рассказал в книге: Воспоминания молодости. Спб., 1906, с. 150–151.
13
Статья Михайловского "Софья Николаевна Беловодова. Пять глав из романа "Эпизоды из жизни Райского" И. А. Гончарова ("Современник", № 2. Февраль 1860 г.)" была опубликована в журнале "Рассвет", 1860, № 4.
14
Михайловский писал: "Даже и в сказках наших сонное царство просыпалось при звуках гуслей-самогудов. <…> Долго спали Обломов и Софья Николаевна спокойно; наконец, сон их был не нарушен, но несколько обеспокоен – явились гусли-самогуды: это Ольга и Штольц для Обломова и Райский для Беловодовой. Борьба этих элементов спящего и будящего составляет основу этих рассказов" (X, 371).
15
Речь шла о дворянском, кастовом воспитании, основанном на желании "сохранить в чистоте фамилию Пахотиных": "Сначала, когда чувства ее (Беловодовой) были еще не испорчены, не вырваны с корнем, ей, разумеется, это казалось дико. <…> Но потом она мало-помалу сжилась, как-то слилась с этой гнилой, мертвящей пахотинщиной, стала истой Пахотиной" (X, 376).
16
Михайловский развивал мысль о борьбе двух начал в русской жизни – "спящего и будящего" – и выразил уверенность, что "три элемента духовного естества человека: воля, ум и чувство" активно влекут личность к "нравственной бессоннице" (X, 377).
17
"Современное слово" – ежедневная петербургская газета, выходившая под редакцией Н. Писаревского с 1 июня 1862 г. по 2 июня 1863 г.; прекращена по высочайшему повелению. Статьи Михайловского в этой газете не выявлены.
18
В мае 1862 г. Михайловский принял участие в столкновении кадетов с начальством Корпуса горных инженеров и был исключен из последнего класса за несколько месяцев до получения звания инженер-поручика. Официальная формулировка была, однако, изменена, чтобы не закрыть путей к образованию способному юноше. В выданном свидетельстве отмечалось, что Михайловский был "поведения хорошего и обнаружил знания хорошие, очень хорошие и изрядные", а уволен "согласно просьбы брата" (ИРЛИ, ф. 181, оп. 3, ед. хр. 17). Сам Михайловский в шутливом письме к сестре Елизавете Константиновне так объяснял происшедшее: "А выйти я должен был за коноводство и либеральные и даже, можно сказать, якобинские убеждения, которые выразились преимущественно тем, что я носил волосы длинные и зачесывал их назад. Оказалось, что я Марат, Робеспьер. <…> Впрочем, ты не подумай, пожалуйста, что меня выгнали из корпуса, нет, мне очень вежливо предложили выйти самому по домашним обстоятельствам" (ГБЛ, ф. 578, карт. 1, ед. хр. 8, л. 3–4).
19
Летом 1862 г. Михайловский ездил в Кострому, получил небольшое отцовское наследство, которое позволило ему открыть переплетную мастерскую в Петербурге, быстро проглотившую все его деньги.
20
Беспорядки были вызваны введением в мае 1861 г. матрикул (рода зачетных книжек для студентов) и ряда других ограничений. Студенты объявили бойкот действиям администрации, 25 сентября 1861 г. устроили демонстрацию на Невском проспекте, а после ареста их депутатов – сходку в университете, разогнанную войсками.
21
Спасович В. Д. Учебник уголовного права. Спб., 1863.
22
Речь идет о формуле "положение, отрицание и отрицание отрицания", в которой Гегель видел основу всякого исторического развития. Свое намерение Михайловский выполнил в одной из статей цикла "Литература и жизнь", напечатанной в "Русской мысли" (1892, № 2). Он рассказал о полемике "Отечественных записок" с Ю. Г. Жуковским, выступившим с критикой "Капитала" Маркса в "Вестнике Европы" (1877, № 9). Первым против этой "вздорной и недобросовестной критики" выступил сам Михайловский в статье "Карл Маркс перед судом г-на Ю. Жуковского" ("Отеч. зап.", 1877, № 10). В следующем номере "Отечественных записок" была помещена статья экономиста Н. И. Зибера, одного из первых пропагандистов марксизма в России. Однако далеко не все положения этой статьи совпали с позицией Михайловского: "Вполне признавая огромную эрудицию, редкую логическую силу и научные заслуги Маркса, каковые достоинства г. Жуковский пытался умалить; вполне примыкая к основным положениям экономической доктрины Маркса, я с сомнением остановился перед философско-историческими ее соображениями. Собственно говоря, даже не прямо перед ними (потому что и цель моя состояла не в критике "Капитала"), а перед тем, как они могут отразиться в умах русских читателей. На этом-то пункте мы и расходились с Зибером. <…> В качестве неофита гегельянства, он был беспощаден, и история пшеничного зерна, отрицающего себя в стебле, чтобы отринуть это отрицание в колосе, была для него прообразом русской, как и всякой другой, истории. <…> Он не смущался, однако, тем множеством скорбей и страданий, которыми сопровождается вторая ступень гегелевской триады, – они неизбежны и сторицею окупятся на заре новой жизни. "Пока мужик не выварится в фабричном котле, ничего у нас путного не будет", – говорил Зибер. Отстаивая этот тезис, он употреблял всевозможные аргументы, но при малейшей опасности укрывался под сень непреложного и непререкаемого трехчленного диалектического развития" (Михайловский Н. К. Литературные воспоминания и современная смута. Т. 1, с. 335, 338, 339). Фраза о "вываривании мужика в фабричном котле" стала крылатой, а вульгарно-марксистская теория "пролетаризации" деревни привела к катастрофическому по своим последствиям процессу раскрестьянивания России в XX в.
23
См. II, 1-96.
24
Чуйко В. В. Письмо к ученому публицисту Н. К. Михайловскому. – "Новости", 1879, 12 янв. Критик признавал у Михайловского "драгоценное в наше время свойство раздражать гусей", но упрекал его за "самонадеянную веру в себя": "Вы, как Минерва, выступаете во всеоружии из мозга бога философии и, как она, также безжизненны, холодны и сухи".
25
А. Л. Волынский писал в "Литературных заметках": "Г-н Михайловский – писатель с истинным литературным талантом, совершенно законченным и, можно сказать, неподвижным, <…> в области литературной критики г. Михайловский дал нам несколько образчиков того, как можно и вне определенных эстетических идеалов, вне чисто литературных критериев, ни на минуту не покидая почвы общественной публицистики, в течение довольно долгого времени руководить литературным вкусом своих многочисленных почитателей" ("Сев. вестник", 1891, № 1, отд. 11, с. 151).
26
Кетле Адольф (1796–1874) – бельгийский социолог, основатель научной статистики; его биография вышла в библиотеке Ф. Ф. Павленкова (Спб., 1894).
27
Миттермайер Карл (1787–1867) – немецкий криминалист.
28
Статья "Герои и толпа" впервые появилась в "Отечественных записках" (1882, № 1, 2, 5); вошла вт. II "Сочинений" Михайловского.
29
Еженедельная газета "Якорь" выходила в Петербурге в 1863–1865 гг.; редактор – Н. И. Шульгин. Статья Михайловского "К женскому вопросу" напечатана в № 46, 47 за 1864 г. (см. X, 389–400).
30
Сенковский Осип Иванович (1800–1858) – критик и журналист.
31
"Книжный вестник" – один из лучших для своего времени библиографических журналов, выходил два раза в месяц в Петербурге с 1860 по 1867 г. Зимой 1865 г. Михайловский писал сестре Е. К. Мягковой: "Я получил приглашение быть постоянным сотрудником "Книжного вестника". Журналишка пока плюгавый, но с марта месяца, по всем видимостям, и улучшится, и увеличится. До сих пор, впрочем, мои отношения к нему еще не уладились, потому что по той же дурацкой болезни, я отдал туда всего три статейки" (ГБЛ, ф. 578, карт. I, ед. хр. 8, л. 9). Е. Е. Колосов, биограф и библиограф Михайловского, не располагавший архивными материалами, ошибочно считал, что сотрудничество Михайловского в этом журнале началось лишь в декабре 1865 г. (см. раздел "Рецензии из "Книжного вестника". 1865–1867 г." в т. X).
32
Стойкович Аркадий Афанасьевич (1814–1886) – библиотекарь и библиограф.
33
Ножин Николай Дмитриевич (1843–1866) – учился на физико-математическом факультете Петербургского университета и за границей, читал публичные лекции по естествознанию. См. о нем статью С. Г. Сватикова в "Голосе минувшего" (1916, № 10).
34
См. IV, 205–382.
35
"Невский сборник", "учено-литературный альманах", вышел в январе 1867 г. Статья Михайловского "Параллели и контрасты" была посвящена положению науки в современном обществе (см. X, 505–536).
36
Так ответил герой древнегреческого эпоса на вопрос, кто он (см.: "Одиссея", гл. 9 "Циклопея").