Лето 1957, 1958, 1959, 1961 и 1962 – сезонная работа в геологических экспедициях. Первые два года – в Архангельской области, куда будет позднее сослан, как тунеядец, на принудительные работы, а также в Южной Якутии, где покупает том стихов Баратынского, ставшего его любимым поэтом, в Восточной Сибири, в Северном Казахстане, в каспийских степях, на Дальнем Востоке.
1959–1960. Знакомство с Евгением Рейном, Дмитрием Бобышевым, Владимиром Уфляндом, Булатом Окуджавой и композитором Борисом Тищенко, у которого позже (январь 1962-го) ИБ уведет невесту – художницу Марину Басманову.
14 февраля 1960. Выступление молодых поэтов в ДК им. Горького на пл. Стачек у Нарвских ворот. Скандал после чтения Бродским "Еврейского кладбища". Первые вызовы в КГБ с профилактическими беседами.
Апрель 1960. Знакомство с Борисом Слуцким, который из современных русских поэтов оказал на ИБ самое сильное влияние. Ему близка его поэтика и тематика, особенно еврейская.
Лето 1960. Путешествие на Тянь-Шань, где дважды тонул – переходя горную речку и пытаясь пройти под скалой.
Конец декабря 1960. Самарканд. Недоосуществленный план угона самолета в Иран.
7 августа 1961. Совместная с Рейном поездка в Комарово, где ИБ знакомится с Ахматовой в ее "будке". Начало дружбы ИБ с Ахматовой и формирование вокруг нее "волшебного хора": Бобышев, Бродский, Найман, Рейн. "Младший Ося", называют его АА и Надежда Яковлевна Мандельштам. См. главу "Анна, Иосиф и сэр Исайя" в книгах Владимира Соловьева о Бродском.
Осень 1961. Работа лаборантом на кафедре кристаллографии Ленинградского университета.
2 января 1962. Борис Тищенко знакомит ИБ с художницей Мариной (Марианной) Басмановой, двумя годами его старше. Возлюбленная и муза Бродского, будущая мать его сына Андрея, такого же непутевого в смысле школьной прилежности (Марина возила его в школу на такси – а что ей оставалось?), но без гения его отца, т. е. без никакого возмещения. Ну да, на детях гениев природа отдыхает. Их неистовый роман, на измор, с изменами, расставаниями, скандалами, вспышками и затиханием страсти, продлится шесть лет: "Ты – ветер, дружок, я – твой лес…" Амок: единственная в жизни Бродского любовь, адресат его прекрасной любовной лирики – М. Б., которой ИБ выдал пропуск в вечность своими стихами. См. его книгу "Новые стансы к Августе" и главу "Хроническая любовь. Реконструкция на четыре голоса" во всех изданиях "Post mortem" Владимира Соловьева.
29 января 1962. Арест и два дня во внутренней тюрьме КГБ.
10 мая 1962. Очередной скандал на выступлении ИБ – на этот раз после чтения поэмы "Зофья" в Красной гостиной Дома писателей.
29 ноября 1963. Фельетон "Окололитературный трутень" в "Вечернем Ленинграде", где Бродскому приписано авторство двух стихотворений Бобышева – сигнал к травле ИБ.
Конец декабря 1963. Во избежание ареста бегство в Москву, Новый год встречает в психбольнице им. Кащенко, чтобы получить свидетельство о психической неустойчивости, откуда на следующий день сбегает в Ленинград, узнав, что его девушка Марина Басманова путается с его другом Димой Бобышевым, которому он поручил ее пасти в его отсутствие, и встречала с ним Новый год на даче в Зеленогорске, где подожгла занавески. Символическая мета фора, наподобие сжигания мостов, да?
4 января 1964. Объяснение между Бобышевым и Бродским. Попытка самоубийства – ИБ режет себе вены.
8 января 1964. Подборка писем в "Вечернем Ленинграде" с требованием суда над "тунеядцем Бродским".
13 февраля 1964. Арест ИБ на улице, сопровождаемый антисемитской бранью милиционеров, что действует на Бродского сильнее, чем арест. На следующий день в камере у него случился первый сердечный приступ.
18 февраля 1964. Первое заседание суда, который по неадекватной просьбе адвоката направляет ИБ на трехнедельное обследование в психушку на Пряжке. Три дня – в отделении для буйнопомешанных. "Мне делали жуткие уколы транквилизаторов. Глубокой ночью будили, погружали в ледяную ванну, заворачивали в мокрую простыню и помещали рядом с батареей. От жара батарей простыня высыхала и врезалась в тело".
13 марта 1964. На втором заседании суд приговорил ИБ к пяти годам принудительных работ. Спустя 10 дней, после отсидки в "Крестах" (вблизи от "Арсенала", где ИБ вкалывал), он этапирован под стражей в "столыпине", тюремном вагоне, в Архангельскую область, где селится в деревне Норенская Коношского района в бревенчатой избе в одну 12-метровую комнату с крошечным окошком и без никаких удобств: ни газа, ни электричества, ни водопровода, а уборной не было даже во дворе. Тем не менее: "Один из лучших периодов в моей жизни. Бывали и не хуже. Но лучше, пожалуй, не было".
Знаменитые слова Ахматовой в связи с арестом – судом – ссылкой Бродского. "Какую биографию делают нашему рыжему! Как будто он кого-то нарочно нанял", – говорит его старший друг с очевидным оттенком зависти, а АА завидовала даже похоронам Пастернака.
1964–1965. Работает разнорабочим, бондарем, кровельщиком, возницей, грузчиком и пастухом. Несколько побывок в Ленинграде. Самообразование Бродского в ссылке, включая знакомство с английской поэзией с ее формирующим влиянием на его стихи. В Норенской его навещают родители и друзья, однако самым знаковым в его судьбе стал приезд Марины Басмановой, а вслед за ней Димы Бобышева. Бурный скандал и совместный их отъезд из Норенской.
1964–1965. Коллективные письма в защиту Бродского и в опровержение его хулителей. Среди подписантов – автор этой книги. В защите ИБ участвуют такие столпы советской культуры, как Шостакович, Маршак, Чуковский, Паустовский, Твардовский, Юрий Герман. Письму Жана Поля Сартра председателю Верховного Совета Анастасу Микояну от 17 августа 1965 года суждено было сыграть решающую роль в освобождении ИБ. Сделанная Фридой Вигдоровой запись суда печатается в престижных иностранных газетах и журналах, по ней ставится радиоспектакль на Би-би-си. К Бродскому приходит международная слава, которую ему предстоит еще отработать: стихами.
1965. – В Нью-Йорке без ведома автора вышла первая книга Бродского " Стихотворения и поэмы ", сделанная по неавторизованным самиздатным спискам.
23 сентября 1965. Официальное освобождение ИБ, однако он едет сначала не в Ленинград, а в Москву, где живет у своего друга Андрея Сергеева, а Евгений Евтушенко устраивает ему выступление в МГУ.
Октябрь 1965. Прибыв в Ленинград, ИБ первым делом явился к Ахматовой, и, по чистой случайности, мы с ним там встретились: он открыл мне дверь, а пришел я за сигнальным экземпляром "Бега времени" с рисунком Модильяни на обложке. Мы обнялись с Осей, хотя тогда еще друзьями не были. Он поблагодарил меня за то, что я подписывал письма в его защиту, но как-то, мне показалось, Бродский отнесся ко мне ревниво. Было это за полгода до смерти АА. См. главу "Анна, Иосиф и сэр Исайя" в книгах Владимира Соловьева о Бродском.
26 октября 1965. Иосиф Бродский и Владимир Соловьев приняты в так называемую "профгруппу" при ленинградском отделении Союза писателей, что позволяет его членам не работать и при этом не быть обвиненными в тунеядстве. Начало тесных отношений между нами – отчасти благодаря регулярному общению в этом жидовском предбанничке для писательского молодняка. Помню, нас мобилизовали на выборы: чтобы поторапливать нерадивых избирателей, дабы те, не мешкая, проголосовали за блок коммунистов и беспартийных, демонстрируя гражданскую свою активность. У каждого из нас был свой участок, свои пять-шесть домов, и в штабе висела диаграмма, которая, намекая на необъявленное соревнование между нами, должна была поторапливать уже нас, агитаторов, и я помню необычайную Осину активность, словно он демонстрировал советской власти, на что он способен, и его дома́ проголосовали первыми, Бродский их мобилизовал, уговорил, сагитировал – и гордый своей победой первым покинул избирательный участок. См. главу "Три поэта " в книгах Владимира Соловьева о Бродском.
1966 – до самой эмиграции. Регулярные наезды в столицу. В июне 1966 года Евтушенко приглашает ИБ читать стихи вместе с ним, Ахмадулиной и Окуджавой в МГУ, а также в ФБОНе (Фундаментальной библиотеке общественных наук) и на переводческой секции Союза писателей. Успеха его выступления не имеют, а одно кончается полным провалом.
1967. Лондонское издание неавторизированного сборника переводов "Joseph Brodsky. Elegy to John Donne and Other Poems . Tr. by Nicholas Bethell".
8 октября 1967. Рождение у ИБ и МБ Андрея Басманова, неудачная попытка совместного семейного житья (у художника Эдика Кочергина) и спустя несколько месяцев, в начале января следующего года, окончательный разрыв шестилетних отношений.
Осень 1968. ИБ читает Елене Клепиковой и Владимиру Соловьеву "Письмо в бутылке", произведя на нас сильнейшее впечатление. Еще через несколько дней знакомит с рукописью "Остановки в пустыне". Собственно, с этого времени наше с ним приятельство переходит в дружбу с регулярными встречами.
Передача в Америку книги "Остановка в пустыне" через переводчика Джорджа Клайна. Книга выходит в 1970 году в Нью-Йорке в издательстве им. Чехова, возобновленном бизнесменом Эдвардом Клайном.
Декабрь 1968. Очередная попытка фиктивного брака для отвала за кордон – на этот раз с британкой Фейт Вигзел.
Сентябрь 1969 – май 1972. С самого основания молодежного журнала "Аврора" до отъезда из России ИБ регулярно посещал редакцию, благо она находилась в десяти минутах от его дома. Кабинет редактора отдела прозы Лены Клепиковой – место схода молодых писателей Андрея Битова, Иосифа Бродского, Виктора Голявкина, Сережи Довлатова, Жени Евтушенко, Саши Кушнера, Владимира Соловьева, Бориса Стругацкого и др. Лена Клепикова дает Бродскому "для прокорма" рукопись на внутреннюю рецензию. Попытка напечатать в журнале подборку его стихов, предпринятая по инициативе главреда и при поддержке властей, кончается неудачей: подборка зарублена редколлегией. См. об этом главу Елены Клепиковой "Трижды начинающий писатель".
1968–1972, 20–25 февраля. Совместные дни рождения Елены Клепиковой и Владимира Соловьева, на которых представлен цвет молодой ленинградской интеллигенции, за что ИБ прозвал наш дом "оазисом в пустыне". Бродский всегда приходил без подарка, но лучшим подарком был он сам, когда читал стихи. На один из таких наших дней рождения он преподнес нам поздравительное стихотворение, одно из лучших у него в жанре "стихов на случай".
Конец сентября 1970. Ночь в доме Мурузи. После банкета в первую годовщину журнала "Аврора", за полночь, Владимир Соловьев, пусть в подпитии, но остро переживая отсутствие на этой литературной мишпухе Бродского, требует от Лены Клепиковой и Саши Кушнера, чтобы они вели его "к Осе", паче он живет рядом. Нагрянув нежданно-негаданно "к поэту в гости", мы проводим у него целую ночь в разговорах, до рассвета. Бродский читает свое новое большое стихотворение "Post Aetatem Nostram", начиная с первой строки "Империя – страна для дураков". См. стилизованный рисунок Сергея Винника "Иосиф Бродский и Владимир Соловьев в "Авроре" и мемуар Елены Клепиковой "Аутентичный Бродский" в этом издании.
Весна 1971. Когда именно – точно не помню, у нас дома состоялся этот турнир поэтов – Евтушенко, Кушнер, Бродский. Никогда до и после эти три поэта не встречались. Победителем из него, само собой, вышел ИБ. Благожелательный и по натуре добрый Женя Евтушенко отнесся к его победе легко, зато Саша Кушнер воспринял как свое поражение и затаил обиду, и она при нем пребудет до могилы. Подробности наших "квартирников" описаны в главе "Три поэта" в книге Владимира Соловьева "Три еврея".
Июнь и ноябрь 1971. С подозрением на злокачественную опухоль в больнице на Охте у Финляндского вокзала и операция геморроя (а не грыжи, как ошибочно указано в его био) в больнице в Сестрорецке, когда ИБ под наркозом уполз с операционного стола: сознание отключено, а страх нет. Ложась в больницу, он пришел к Лене Клепиковой прощаться навсегда: "До встречи… на кладбище". Когда я пришел к нему в сестрорецкую больницу, ИБ упрекнул меня, что я прихожу к нему только, когда ему плохо, что было не так. См. главы "Бродский – это я!" и "Сравнительные жизнеописания не по Плутарху" в книгах Владимира Соловьева о Бродском.
31 марта 1972. Рождение Анастасии Кузнецовой, дочери ИБ и балерины Марии Кузнецовой.
Май 1972. Вызов из Израиля, вызов в ОВИР, получение выездной визы.
2 июня 1972. Прощальная, со слезами "бесслезного" Бродского, встреча Владимира Соловьева и Елены Клепиковой с ИБ, который знакомит нас с открытым письмом Брежневу, хотя оно датировано днем отлета из России: "От зла, от гнева, от ненависти – пусть именуемыми праведными – никто не выигрывает. Мы все приговорены к одному и тому же: к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрете вы, их читающий. Останутся наши дела, но и они подвергнутся разрушению. Поэтому никто не должен мешать друг другу делать его дело. Условия существования слишком тяжелы, чтобы их еще усложнять". Подробности в "Трех евреях" Владимира Соловьева и в главе "Аутентичный Бродский" Елены Клепиковой в этом издании.
4 июня 1972 года. Прилет в транзитную для советских эмигрантов Вену, откуда они отправлялись в разные концы света.
6 июня 1972. Встреча с Уистаном Оденом в Кирхштеттене, недалеко от Вены. Формальный характер встречи: не только здоровье, но и личность Одена разрушена алкоголем, жить ему осталось чуть больше года, а разговорный английский Бродского был тогда на нуле. Тем не менее этот разговор глухонемых произвел на Бродского сильнейшее впечатление.
19 июня 1972. Встреча в клубе "Атенеум" в Лондоне с сэром Исайей Берлином, другом Пастернака, любовником Ахматовой и покровителем Бродского. См. главу "Анна, Иосиф и сэр Исайя" в последних книгах Владимира Соловьева о Бродском.
21–23 июня 1972. Участие в Poetry International, Международном поэтическом фестивале в Лондоне.
9 июля 1972–1996. Прибытие в Детройт. США. С тех пор многочисленные интервью, творческие встречи с читателями, поэтические фестивали, литературные конференции, симпозиумы, коллоквиумы, путешествия по Америке и Европе.
Осень 1972–1996. Семинар русской поэзии и курс поэтики в Мичиганском университете, Энн-Арбор, куда его устраивает Карл Проффер в качестве Poet-in-Residence с годовой зарплатой $12 000. (Столько же, к слову, мы с Леной Клепиковой получим через пять лет от Куинс-колледжа вскоре по приезде в Америку – в качестве Scholars-in-Residence.) С тех пор и до самой смерти ИБ не прекращает преподавательскую деятельность – в Куинс-колледже, Нью-йоркском и Колумбийском университетах, в консорциуме Пяти колледжей, расположенных по соседству в Массачусетсе, где ежегодно вел весенний семестр до конца жизни, в Кембридже по приглашению сэра Исайи и проч. Основной источник его относительного материального благополучия. Отзывы о Бродском на кафедре противоречивые, в основном отрицательные. См. главу "Голова профессора ИБ" в книгах Владимира Соловьева о Бродском.
25 декабря 1972. Первая поездка на Рождество в вымечтанную с питерской юности Венецию. "И я поклялся, что если смогу выбраться из родной империи, то первым делом поеду в Венецию, сниму комнату на первом этаже какого-нибудь палаццо, чтобы волны от проходящих лодок плескали в окно, напишу пару элегий, туша сигареты о сырой каменный пол, буду кашлять и пить, и на исходе денег вместо билета на поезд куплю маленький браунинг и не сходя с места вышибу себе мозги, не сумев умереть в Венеции от естественных причин". Joseph Brodsky. Fondamenta degli Incurabili ("Набережная неисцелимых").
1974. Знакомство с Либерманами. Алекс, знаменитый художник, скульптор, фотограф, глава (почти полвека) медиаимперии "Conde Nast Publications", куда входят такие престижные издания, как "Вэнити Фэр", "Мадемуазель", "Вог", "Травелер", "Хаус энд Гарден" с их миллионными тиражами. Татьяна – б. Яковлева – да, та самая последняя любовь Маяковского и адресат его предсмертной любовной лирики. А уж Либерманы перезнакомили ИБ с "everybody who was anybody". Одним словом, страна Либермания. "Помяните мое слово, этот мальчик получит Нобелевскую премию", – предсказала Татьяна при первом знакомстве, услышав его стихи. К этому следует добавить, что Либерманы немало поспособствовали, чтобы Бродский ее получил. Как и другие випы нью-йоркского истеблишмента – такие, как писатель и публицист Сьюзен Зонтаг и издатель Роджер Страус, друзья ИБ.
12 мая 1976. Избрание в Американскую академию наук и искусств.
13 декабря 1976. Обширный инфаркт. Новый год проводит в больнице.
Январь 1977. Выход в "Ардисе", Энн Арбор, двух книг – "Конец прекрасной эпохи" и "Часть речи".
Июнь 1977. Переезд в дом № 44 на Мортон-стрит, Гринич-Виллидж, основное место его пребывания в Нью-Йорке, вплоть до 1993-го. Очень гордился своим двухкомнатным полуподвальчиком с выходом в личный садик и тяжело переживал вынужденный женитьбой и семейными обстоятельствами переезд в Бруклин. Мортон-стрит через пару кварталов упирается в набережную Гудзона, куда через несколько дней после нашего приезда и привел автора этой книги Бродский полюбоваться видом. См. иллюстрации.
Сентябрь 1977 года. Сразу после приезда Владимира Соловьева и Елены Клепиковой на ПМЖ в Америку ИБ приходит к нам в от ель "Люцерн" на Манхэттене, рядом с Центральным парком, дарит свои новые книжки "Конец прекрасной эпохи" и "Часть речи", ведет в ресторан, читает стихотворение "Пятая годовщина" – ровно столько лет прошло со времени его отвала из СССР и, по совпадению, те же пять лет отделяют наш отъезд от его отъезда (см. и ср. две выездные визы среди иллюстраций). Жалуется на боли в сердце и говорит, что в следующем месяце принесет клятву как натурализованный гражданин США (11 октября в Детройте).