"Лацио"
Кстати о "Лацио". В ноябре 1993-го мы разговаривали в Москве перед отборочным турниром перед чемпионатом мира 1994 года в Греции. Буквально за несколько дней до этого в популярной итальянской спортивной газете La Gazzetta dello Sport появился большой, чуть ли не на полосу материал под шокирующем своей цифрой заголовком: "Лацио" задолжал Кузнецову 130 000 000 лир". По курсу того времени эта цифра выглядела ещё более внушительно – 261 300 000 рублей. О "деле Кузнецова" тогда говорил весь волейбольный мир.
– Что-то уж больно убийственную цифру долга клуба назвали итальянские журналисты. Она соответствует действительности?
– Нет, конечно. Как это говорится? Не верь глазам своим. Когда материал был напечатан, у меня дома телефон раскалился докрасна: звонили все – итальянские игроки и легионеры – наши и не наши. И всем я вынужден был объяснять, что журналисты прилично завысили данные. Речь действительно шла о солидном долге, но не о таком, поменьше.
– Так что же всё-таки произошло на самом деле?
– Два года назад, если помнишь, я заключил контракт с римским клубом "Лацио" на один год. Отыграв год, как положено, подписал новое соглашение на три года с тем же клубом. Однако к тому моменту основное положение первого контракта не было выполнено полностью – я получил лишь половину от оговоренной в договоре суммы. По итогам второго сезона клуб выплатил ещё меньше, чем в первый раз. Мой адвокат пытался востребовать с "Лацио" недостающие деньги, но всё было безуспешно.
Хуже другое. Мало того, что руководство клуба вообще не собиралось выполнять условия контракта. Они не хотели отдавать мне на руки мою лицензию игрока. А предложений – и очень хороших – от других итальянских команд у меня хватало. "Лацио" к тому же не выполнил пункты контракта, по которым определённые суммы предназначались моему клубу ЦСКА и нашей волейбольной федерации. При этом римляне предложили новые условия, чтобы только удержать меня в клубе, которые разительно отличались от тех, что были оговорены за год до этого. Понятно, что ни я, ни мой адвокат на это не согласились.
И начался судебный процесс. Он длился месяца полтора, не меньше, и завершился в нашу пользу. Теперь руководство "Лацио" должно перечислить все невыплаченные мне по контакту деньги в течение 60 дней. Спасибо Всероссийской федерации волейбола, заявившей протест и подключившей к делу Международную федерацию волейбола. Сам видел факс, подписанный президентом ФИВБ Акостой, требующий немедленного разрешения спора. Зашевелилась и Итальянская федерация, за меня вступилась также итальянская общественность. Тогда и появилась статья в la Gazzetta. Кстати, в запросе от ФИВБ значились фамилии шести наших волейболистов, которые столкнулись с подобными же вещами в других итальянских клубах. Кроме меня, это Паша Шикин, Дима Фомин, Игорь Рунов, Ярик Антонов и Руслик Олихвер. Заявление Акосты было ультимативным: либо пункты контрактов будут выполнены, либо ФИВБ запретит командам, нарушившим условия соглашений, вообще приобретать иностранных волейболистов".
Сборная
Дальше мы затронули уже совсем другую тему, интересовавшую меня ничуть не меньше, нежели вопрос, связанный с контрактом. Кузя отвечал охотно.
– Будем надеяться, что в финансовом плане новых проблем более не возникнет. А в чисто спортивном? Три года назад ты приехал в Италию на волне волейбольного бума, сборная с Апеннин выиграла подряд несколько крупных соревнований – чемпионаты мира и Европы, Мировую лигу. Сейчас бум продолжается или пошёл на спад?
– Всё изменилось. Италия вообще переживает экономический кризис. И это не могло не отразиться на спорте, в частности, на волейболе. Три года назад на полуостров охотно ехали не только европейцы, но и американцы, и аргентинцы, и бразильцы с одной целью – подзаработать денег, благо ситуация к этому располагала. Ныне же интерес к нашей игре заметно упал, клубы уже не в состоянии платить по контракту миллионные суммы в долларах, которые ещё недавно предлагали тем же американцам – Карчу Кираю и Стиву Тиммонсу.
– Но уровень волейбола, тем не менее, остаётся высоким?
– Выше, чем у нас – бесспорно. Причём, не только в серии А1, в которой я выступал два года, но и в серии А2. Кстати, различие между двумя итальянскими лигами не столь существенное. В А2, где я сейчас играю, приходится пахать даже больше, чем в высшем дивизионе. А в матчах на Кубок Италии мы выбили из розыгрыша и команду Олега Шатунова "Кунео", и "Модену" Олихвера. Так что при удачном раскладе мы могли бы прилично выступить и в А1.
– Давай перейдём от итальянских дел к российским. Реально ли сегодня для сборной России выиграть миллион в Мировой лиге, иначе говоря, победить в финале?
– Реально. При одном условии: если изменится отношение игроков к делу.
– А возможно это отношение изменить?
– Очень надеюсь, что ребята осознают ту меру ответственности, которая ложится на каждого, когда команда ставит перед собой самую высокую цель. У меня со всеми всегда были хорошие отношения. Но только в этом году я по-настоящему ощутил себя капитаном.
– Это чувство пришло с годами, с опытом? Или здесь что-то другое – отношение тренеров, игроков?
– Прежде всего второе: я почувствовал себя нужным, понял, что мне доверяют тренеры. И на это доброе отношение также захотелось ответить добром. Раньше об этом не могло быть и речи.
– За время выступления за сборную ты успел поработать с тремя главными тренерами. Можешь ли оценить вклад каждого из них в становление национальной команды?
– Это не совсем этично. К тому же я не вправе судить об их профессионализме. Могу лишь говорить о человеческих качествах, о взаимоотношениях тренеров и игроков. Так вот, в этом году я не шёл – бежал на каждую тренировку. Даже с беременной женой поругался: она считала, что мне не надо играть за сборную. Но я не мог подвести Радина с Фураевым, которые поверили мне, надеялись на меня. А предыдущие два года с Платоновым – это была казарма, солдатский режим. Вячеслав Алексеевич – человек настроения. Это, наверное, всё, что я мог бы сказать.
С Паршиным не было близкого общения – я был слишком молод, когда пришёл в сборную, которой руководил Геннадий Васильевич. Тогда больше командовал не он, а старожилы команды: всё было так, как они говорили.
Сегодня в коллективе сложилась совсем другая атмосфера – доверительная. И создают её все без исключения – и сам Виктор Петрович Радин, и Юрий Петрович Фураев, и Борисыч – наш массажист, и доктор. Наконец всё встало с головы на ноги. Ты понимаешь, о чём я?
Взросление
Разумеется, я догадывался, что Андрей имел в виду. Но больше мне понравились в его ответах и рассуждениях не прежняя бесшабашность, даже безбашенность, столь свойственная ему и его ровесникам в более молодом возрасте, когда тянуло на подвиги, на поступки рискованные, но вызывавшие выброс адреналина. Почувствовал совсем другое – пусть и банально звучащее, что это были уже слова "не мальчика, но мужа", отца семейства, за несколько лет, проведённых за рубежом, повзрослевшего и переосмыслившего свой взгляд на недавнее прошлое. Потому, наверное, и задал ему несколько провокационный вопрос, на который имел собственный ответ, но хотел услышать подтверждение либо опровержение своего мнения. Задавал его и раньше, сразу после олимпийского фиаско в столице Каталонии. Но там он выговаривал всё на эмоциях недавно случившегося. А сейчас уже по прошествии почти полутора лет после тщательного анализа и размышлений.
– С чем, на твой взгляд, был связан провал команды на Олимпийских играх в Барселоне?
– Выскажу субъективное мнение: если бы тогда обстановка в команде была такой же, как сейчас, наверняка мы были бы, как минимум, в призёрах. Но когда личные амбиции не позволяют тренеру наступить на горло собственной песне, когда он действует вопреки здравому смыслу, это ни к чему хорошему не приводит. Понимаешь, в маленьком коллективе из 12 человек каждый знает, кто действительно может в данный конкретный момент помочь команде. Но этот игрок почему-то оказывается в глубоком запасе, а на площадку выходит другой, не готовый к серьёзной борьбе. Обидно. А ведь тогда у нас хороший состав подобрался. И если мы сегодня всемером-восьмером на равных бьёмся с другими сборными, то уж в Барселоне вся дюжина была способна решить исход любой встречи. И всё насмарку…
– Что дали тебе два года, проведённые в Италии?
– Научили профессиональному подходу к работе. А ещё я над своим будущим начал задумываться больше, тем более что у нас с Людмилой скоро второй ребенок должен родиться.
– И уже знаешь, кто?
– Пацан должен быть. Жду с нетерпением. В этой связи отношение поменял к волейболу. Не то, что раньше – шаляй-валяй: когда хочешь – играешь, не хочется – не играешь. Научился перебарывать себя. Плюс ко всему уверенность почувствовал – слабые в той обстановке не выживут. А если дашь слабину – просто съедят и косточек не оставят. Там ты обязан всё время демонстрировать свою силу, неординарность. И не только на площадке – в быту тоже. Но на площадке в первую очередь.
10 декабря 1993 года у Андрей Кузнецова родился второй сын – Андрей-младший.
30 декабря 1994-го случилось несчастье и Андрея-старшего не стало.
P.S. В ноябре 1994-го, за месяц до трагедии, Андрей в последний раз приехал в Москву. И с улыбкой рассказывал другу и соседу по дому: мол, цыганка нагадала, что погибнет он в автомобильной катастрофе, когда ему не будет и 30…
Благодарите бога за грязную посуду
Юрий Сапега прожил короткую, но яркую жизнь. Был классным игроком, хотя и выиграл в составе сборной страны одно золото чемпионата Европы, последнее советское мужское волейбольное золото. Зато семь раз становился чемпионом СССР, пять раз – обладателем Кубка европейских чемпионов.
Он показал себя умелым тренером, единственным из россиян, кому доверили итальянский клуб серии А-1, который, возглавив в безнадежной ситуации, спас от вылета в низший дивизион. Успел поработать и в сборной страны, и в "Белогорье", и в столичном "Динамо", которое, собственно, возродил из небытия и сделал ведущим клубом России.
Он стал первым серьезным менеджером во Всероссийской федерации волейбола, перестроил работу этого спортивного объединения, нашел место для волейбольного центра под Анапой, названного его именем, и настоял, чтобы Владимир Алекно, выигравший со сборной олимпийское золото Лондона, в середине нулевых беззаботно трудившийся во французском "Туре", вернулся в Москву. И тот факт, что российские клубы побеждают в Европе и в мире, а со сборными всех возрастов еще как считаются, – безусловная заслуга его, Юрия Николаевича Сапеги, хотя его нет с нами вот уже более десяти лет.
Понимаю, что это просто совпадение, но основные даты в жизни этого незаурядного человека, почему-то кратны пяти. Родился он в белорусском Гродно в 1965-м, чемпионом мира среди молодежи стал в 1985-м, в этом же году попал во взрослую сборную, где оказался самым молодым, при этом заменил там своего старшего брата Александра, опять-таки умелого игрока, жизнь которого оборвалась также трагически. Через неделю после того, как ему исполнилось 30, в январе 1995-го, возглавил клуб из итальянской Падуи, за который до этого играл. В 2000-м, как тренер сборной России, приехал из Сиднея с олимпийским серебром. Накануне 2005-го стал генеральным директором федерации и приступил к глобальной перестройке всего российского волейбольного хозяйства. Но нагрузки оказались настолько серьезными, что в какой-то момент сердце не выдержало, и в 40 с небольшим Юрия Николаевича Сапеги не стало.
Прощальная гастроль "артиста"
За несколько дней до старта чемпионата Европы 1991 года в Германии советская сборная проводила контрольные матчи во французском Монпелье. По заведенному в те годы правилу, ни одна национальная команда не имела права выезжать за рубеж без переводчика. Эта роль отводилась мне уже по традиции. Тем более речь шла о Франции, на языке которой изъясняюсь без проблем. А тут вдруг в один из дней, причем, поздним вечером, скорее даже ночью, в номер вдруг явился Юра Сапега с необычной просьбой: перевести с английского на русский текст его контракта с итальянским клубом. Причем, это была даже не просьба, а мольба – больше помощи ждать было не от кого. Если не ошибаюсь, дело было срочнее некуда – то ли 1 сентября трансферное окно закрывалось, то ли была еще какая-то причина, сейчас уж и не припомню.
Английским – слава богу! – тоже владею, но не в такой степени, как французским. А игроку важно было знать, не подготовили ли хитрые итальянцы какой-нибудь подвох. У меня же ни нужного словаря под рукой, ни знаний специфики и терминов при подписании подобных документов.
Короче, просидели мы с Сапегой чуть ли не до рассвета, но ясность определенная важнейшего договора у игрока в итоге сложилась. И после завершения чемпионата континента он, не заезжая домой, отправился на Апеннины. Причем, чемпионом Европы.
Почему же контракт был подписан в последний момент? Почему нельзя было решить столь важный вопрос раньше? Тут всё очень просто: Сапега был наказан за нарушение режима на сборе в Ялте. Причем, "служить в своеобразном штрафбате" ему доводилось не впервой – был еще случай перед Олимпийскими играми в Сеуле, но "санкции" были сняты перед самым отъездом в Южную Корею. И на сей раз Сапегу включили в сборную в последний момент, а от того, в составе ты или нет, зависела, безусловно, сумма в документе.
Полная "реабилитация" наступила после финального матча континентального первенства, который сборная начала без Сапеги и его закадычного друга и капитана той команды Андрея Кузнецова (воспитательный момент!), но ситуация на площадке вынудила Вячеслава Платонова в сложной обстановке выпустить сперва Кузнецова, а потом и Сапегу. И вначале вытащив в защите невероятный мяч, а следом исполнив эйс, именно Сапега сравнял счет в первой партии, а потом советская команда выиграла этот сет у чемпионов мира и победителей Мировой лиги, следом еще два, и спустя четыре года поднялась на верхнюю ступеньку континентального пьедестала. Следующей такой же победы пришлось ждать… 22 года.
По приезду в отель главный тренер собрал игроков и объявил, что за победу каждый член сборной будет премирован 500 долларами (суммой по тем временам очень приличной). В том числе и "штрафник" Сапега, с которого Платонов при всех снял все "обвинения".
Не виделись с Юрой месяцев восемь, которые он провел в клубе на Апеннинах. Потом полетели вместе в Китай на матчи Мировой лиги. И он вновь постучался в мой номер и буквально всучил 150 долларов: "Ты же мне очень помог год назад". Не в деньгах было дело – во внимании, которое отличало Сапегу от сотен других спортсменов, с которыми общался – и достаточно близко – за более полувека в журналистике.
На Олимпийские игры в Барселону Сапега не попал – Платонов на сей раз решил в последний момент окончательно "казнить" игрока за какое-то незначительное нарушение, кажется, опоздание к объявленному часу отбоя на сборах в Новогорске. А ведь игрок был там нужнее некуда – в итоге 7-е место и самое плохое выступление отечественной команды за всю историю участия в Олимпиадах.
"Выездной" тренер на Апеннинах
Сапега тяжело переживал трагическую гибель в автокатастрофе в Италии лучшего друга – капитана сборной Кузнецова, произошедшую перед самым новым 1995 годом. Собственно все формальности с перевозкой тела погибшего в Москву, организацию всех ритуальных мероприятий в столичном ЦСКА и на Митинском кладбище взял на себя Юра. Занят, понятно был по горло. И тем не менее уделил несколько минут, чтобы ответить на мои вопросы. Собственно меня интересовало, как чувствует себя в новой роли вчерашний игрок, а ныне помощник главного тренера клуба высшей итальянской лиги.
– Да все вроде бы ничего. Только очков у команды негусто – за полчемпионата всего один матч выиграли.
– Так, может, ты слишком рано закончил играть?
– Не думаю. Скорее дело в главном тренере. Кармело Питтера замечательный специалист, долгое время тренировавший национальную сборную. Однако сегодняшний волейбол требует совершенно иного подхода к тренировкам и игре, а его взгляды устарели. Он продолжает мыслить теми же категориями, как и почти 20 лет назад, когда выиграл со своей "Скуадрой" серебро на чемпионате мира 1978 года.
Уезжал из Италии Сапега ассистентом главного, а вернулся через несколько дней руководителем тренерского штаба: совет директоров "Иньиса" из Падуи поставил его во главе команды. И первый же матч с новым главным клуб выиграл. А потом еще три игры из четырех, и покинул опасную зону.
– Как такое могло произойти? – поинтересовался уже по телефону, позвонив Сапеге в Италию. – Пришлось прибегнуть к хирургическому вмешательству?
– За такой короткий срок подобное не сработало бы, – услышал по другую сторону провода. – Просто постарался внушить ребятам, что в современный волейбол надо играть быстро. Пусть даже в ущерб комбинационным действиям. Больше всего работаю с пасующим. Марко Меони (он позже долгие годы выступал за национальную сборную Италии. – Прим. авт. ) оказался очень восприимчивым парнем, и наши победы одержаны в основном благодаря его четкой игре.
Поговорили о ситуации в итальянском чемпионате вообще, который в середине девяностых был абсолютным лидером мирового волейбола. Не могли не коснуться темы российских легионеров.
– Я вообще не мыслю местный волейбол без легионеров и, прежде всего, без игроков из бывшего Советского Союза. Ведь у нас в стране всегда проповедовали самый зрелищный волейбол, да и на таланты российская земля всегда была богата.
– Недавно вице-президент ФИВБ Юрий Чесноков предложил сделать тебя своеобразным "выездным" тренером российской сборной в Италии, чтобы ты наблюдал и контролировал действия кандидатов в российскую сборную.