Естественно, что человек всегда пытался объяснить сущность и происхождениесияний. Вероятно, еще на заре человечества люди, видя над собой пылающее небо,задавали себе вопрос: что это такое? И ответ целиком зависел от уровня развитиячеловеческого общества. Старики эскимосы и теперь еще говорят, что это "танцуютдуши усопших".
Но и наука не сразу правильно объяснила природу северных сияний. Так, поДекарту, сияния были "отраженным блеском полярных ледяных масс". А у Галлея -"магнитным истечением у Северного полюса".
Гениальный русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов первым высказал мысль обэлектромагнитной природе полярных сияний. Еще мальчиком, в родной Денисовке,Ломоносов не мог не задумываться над загадкой горевших над его головой"сполохов". Став выдающимся ученым и занявшись с 1743 года изучениемэлектрических явлений, Ломоносов внимательно наблюдал, зарисовывал и описывалполярные сияния и измерял их высоту. В результате своих исследований Ломоносовпришел к выводу, что "северные сияния рождаются от происшедшей на воздухеэлектрической силы". На некоторых опытах он показал происхождение полярныхсияний и обосновал свои взгляды на их электрическую природу.
Несколько лет спустя современник Ломоносова В. Франклин первым из иностранцевтакже пришел к мысли об электрической природе полярных сияний, но не обосновалдостаточно своих мыслей. Ломоносов писал по этому поводу:
"Франклинова догадка о северном сиянии, которого он в тех же письмахнесколькими словами касается, от моей теории весьма разнится. Ибо он материюэлектрическую для произведения северного сияния от жаркого пояса привлечьстарается; я довольную нахожу в самом том месте, то есть эфир вездеприсутствующий. Он места ее не определяет; я выше атмосферы полагаю. Он необъявляет, каким она способом производится; я изъясняю понятным образом. Онникакими не утверждает доводами; я сверх того истолкованием явленийподтверждаю".
Современная теория полярных сияний разделяет взгляд Ломоносова на электрическуюприроду полярных сияний и объясняет их происхождение проникновением в верхниеслои газовой оболочки Земли электрически заряженных частичек, исходящих отсолнца. Под влиянием магнитного поля Земли эти частички отклоняются от своегопути и вызывают свечение разреженных газов.
Ломоносов первый измерил высоту полярных сияний, и позднее его данныеподтвердились. Его измерения 16 октября 1753 года дали "величину верхнего краядуги около 420 верст". Многочисленные современные измерения показывают, чтополярные сияния в виде дуг, подобные измеренным Ломоносовым, происходят всреднем на высоте 400- 500 километров и иногда на высотах, достигающих 700километров. Только лучистые сияния наблюдаются в среднем на высоте 100километров, а иногда и значительно ниже.
Полярные сияния присущи не только Арктике. Одинаково они наблюдаются и вАнтарктиде. Изредка их можно наблюдать далеко от полярных стран. Известныслучаи полярных сияний в тропических областях. Даже в самих полярных странахсияния не всюду наблюдаются одинаково часто. База нашей экспедиции лежалаблизко к зоне наибольшей повторяемости полярных сияний или, возможно, в самойзоне, поскольку она определена только приближенно. Поэтому в зимний период, приясном небе, у нас редко проходил день, чтобы мы не видели полярного сияния.
Сколько мы видели полярных сияний - подсчитать невозможно. Как правило, в одини тот же день, даже в одно и то же мгновение, на небе вспыхивало сразунесколько сияний, различных по форме, по окраске и по высоте, чтобы в следующеемгновение замениться другими. Они наблюдались нами весь период полярной ночи, атакже весной и осенью, когда чередуются дни и ночи.
В ясную погоду у нас были периоды, когда все небо горело беспрерывно напротяжении нескольких суток "днем" и ночью. Чего только мы не насмотрелись!Каких форм сияния не видели! Здесь были и дуги - то неподвижные, то медленносжимающиеся, то растягивающиеся; были и спокойные светящиеся полосы,напоминающие Млечный Путь; возникали и грандиозные, торжественно колеблющиесязанавесы, охватывающие сразу половику небосвода; вспыхивали тысячи и тысячилучей, напоминающих по форме копья; они то загорались и гасли, то быстрымимолниями летели к какой-то одной точке около зенита, то шарили по небу, словнощупальца прожекторов; видели мы и неуловимые по форме световые облака, инесущиеся по небу волны света.
Неисчислимые, горевшие сказочным светом сияния полыхали на небе, влекли к себевзгляд.
Ночной бросок на Северную Землю
Во второй половине ноября появилась молодая луна. Сначала всходила она поздно,робко пытаясь рассеять мрак полярной ночи, и, как бы смущенная своим бессилием,скоро пряталась за горизонтом. Но с каждым днем она поднималась выше и выше,дольше оставалась на небосводе и полнее наливалась светом. К декабрю - самомутемному месяцу за Северным полярным кругом - луна была полной, не заходила загоризонт и круглые сутки оставалась на небе.
В первых числах декабря установилась ясная, тихая морозная погода. Теперь вполночь стало светлее, чем в полдень, так как ночью луна стояла выше надгоризонтом. Льды, залитые лунным светом, заблестели. От отдельных вздыбленныхльдин и снежных застругов легли пепельно-серые тени. Весь мир, окружающий нас,окрасился только в две краски - в блестяще-белую и пепельно-серую. Ониотделялись друг от друга резкими линиями. Никаких переходов, никаких полутенейне было, точно на четкой фотографии лунной поверхности. Наш домик, склад, мачтыи весь остров, покрытые ожеледью и полузасыпанные снегом, никогда не были таккрасивы, как теперь. Они казались отлитыми из старого потускневшего серебра.Почти ежедневно над ними и днем и ночью горели полярные сияния. Ничем ненарушаемая тишина и полная неподвижность пейзажа делали его необычным, словномы видели его в какой-то навеки заснувшей стране.
Мы давно ждали этого времени. Призрачный свет луны, дававший пепельные тени,достаточно освещает льды, чтобы можно было по ним передвигаться, не натыкаясьна торчащие льдины, заструги и снежные холмы. Мы ждали появления незаходящейлуны, чтобы начать заброску продовольствия на Северную Землю. Надо былоиспользовать полярную ночь и сократить работу, приходящуюся на раннюю весну,когда время будет дорого.
А работа нам предстояла большая. Весной мы надеялись охватить полевымиисследованиями весь северный и центральный районы Земли, то есть от залива(может быть, пролива) Шокальского, лежащего на 79° с. ш., и до севернойоконечности Земли, лежащей неизвестно где. Насколько далеко простирается Земляк северу, никто еще не знал. Установить это предстояло нам. Во всяком случае,по нашим расчетам, Земля вряд ли могла простираться на север далее 82°, как немогла она оканчиваться и южнее 81°; именно почти до этой широты были прослеженыее восточные берега Гидрографической экспедицией. Следовательно, в плане надобыло предусматривать поход примерно до широты 81°30'. Западных берегов Землитакже никто не видел. Но, судя по дошедшим до нас сообщениям, экспедиция на"Седове" после нашей высадки, так и не увидев Земли, прошла дальше на северпримерно по 89-му меридиану. Значит, здесь 90-й меридиан мог быть границейпланируемых нами маршрутов.
Эти данные, а также предположение, что Земля представляет собой крупный массивс мало расчлененной береговой линией, позволяли надеяться, что намечаемые навесну маршруты не превысят в общей сложности 1500-1600 километров. Дляпрохождения такого расстояния с топографическими работами в условиях полярнойвесны мы должны были затратить не менее семидесяти пяти - восьмидесяти суток.Желание обеспечить себя страховым резервом времени на случай непредвиденныхзадержек подсказывало нам необходимость увеличить планируемое на проведениевесенних работ время до девяноста суток. Естественно, что мы не могли веснойвзять с собой продовольствия для себя, корма для собак и топлива сразу надевяносто суток и двинуться в поход. Загрузка научной аппаратурой иэкспедиционным снаряжением позволяла нам взять продовольствие, топливо и кормдля собак максимально на полтора месяца.
Располагай мы большим количеством людей и несколькими лишними упряжками собак,можно было бы организовать вспомогательные продовольственные партии, как этообычно делали другие полярные экспедиции. Это значительно упростило бы нашеположение и облегчило работу. Но наш план исследования Земли тем и отличался отдругих, что предусматривал проведение всей работы силами нескольких человек прирезко ограниченном количестве собак, а следовательно, требовал минимальныхзатрат. Благодаря этому план был быстро принят и утвержден.
Каждый опытный полярный исследователь согласится с тем, что появление светапосле полярной ночи еще не означает наступления полевых работ. Вести их,конечно, можно, но точность наблюдений, полученных в самый суровый периодполярной зимы, будет сомнительной. А таким периодом и являются первыемесяц-полтора после появления солнца. Наш проект имел в виду частичноеиспользование полярной ночи и неблагоприятного периода зимы для заброскипродовольствия и организации складов на будущих маршрутах экспедиции.Приближенный подсчет показывал, что при этих подготовительных работах надобудет пройти примерно тоже 1500 километров, причем в самых суровых условиях. Отзаблаговременной переброски продовольствия полностью зависел весь успех нашейэкспедиции.
К первой ночной поездке мы были готовы. При нормальном движении она моглазанять четыре-пять суток. Это нас не устраивало. Рассчитывать на пять сутокхорошей погоды было трудно. Луна могла скрыться за тучами, могла налететьмногосуточная метель. А что значит метель в темноте, мы хорошо себепредставляли. Поэтому решили нажимать на быстроту переходов, чтобы потомотдыхать дома.
Обувь, одежда и спальные мешки были просушены; продовольствие упаковано, санипроверены, сбруя упряжек в исправности. Оставалось только... побриться.
Перед всякой поездкой в холодное время года мы тщательно брились. Эта традицияи позднее всегда была обязательной при подготовке к дальним поездкам. Отросшаяборода причиняет в Арктике много неприятностей. Выйдет бородач в зимний санныйпоход, и можно быть уверенным, что уже через несколько суток он готовпоследовать примеру эскимосов, выщипывающих по одному волоску и без того редкуюрастительность на своем лице. Даже в тихую погоду борода обмерзает от влаги,выделяемой человеком при дыхании, а во время метелей превращается буквально вледяные клещи, стискивающие лицо. И если мы мало обращали внимания на своибороды в теплое время года и иногда в достаточной степени обрастали, то вхолодный период тщательно брились перед каждой поездкой, а выходя на долгийсрок, обычно брали ножницы, чтобы в дороге как можно лучше выстригать усы ибороду.
4 декабря, в 19 часов 30 минут, мы с Журавлевым, напутствуемые добрымипожеланиями товарищей, пустились в путь. Не прошло и десяти минут, как мы ужепотеряли из виду наш домик.
Дул еле заметный, часто переходящий в штиль юго-восточный ветерок. Термометрпоказывал только 25° ниже нуля. Луна, точно играя в прятки, то показывалась, тоскрывалась за быстро бегущими облаками. Наши упряжки то погружались во тьму, товылетали на площадки, освещенные луной и блестевшие, как полированный металл.
Через час приблизились к северо-западной оконечности Среднего острова. Сюда ещемесяц назад мы завезли пеммикан. Догрузив им сани, мы взяли курс на СевернуюЗемлю. Теперь движение несколько замедлилось. На моих санях, включая мойсобственный вес, было четыреста килограммов. В упряжке шло шестнадцать собак,на каждую собаку приходилось двадцать пять килограммов груза. В упряжкеЖуравлева было двенадцать собак, а на санях соответствен но меньший груз. Квесне мы надеялись приучить собак к нагрузке до сорока пяти - пятидесятикилограммов. Сейчас же и этого было довольно. Снег лежал сухой, сыпучий, некаткий. Собакам то и дело приходилось делать усилия, чтобы выдернуть груженыесани на вершину заструга или очередной снежный бугор. Все же продвигались мыдостаточно быстро, делая в среднем шесть километров в час.
Вскоре погода начала было нас беспокоить. Небо сплошь покрылось облаками. Двачаса мы шли в полной темноте. Один раз я потерял товарища. На мой оклик измрака не донеслось ответа. Я выстрелил из карабина. Через минуту глухо донессяответный выстрел. Но определить точно, откуда он исходил, было невозможно.Тогда я зажег магневый факел. Ослепительный свет выхватил из темноты моюупряжку, но еще больше сгустил мрак вокруг нее. Через четверть часа послышалсяскрип полозьев, голос Журавлева, и, наконец, показалась его упряжка. Дальше ужестарались не отрываться друг от друга.
После полуночи вновь показалась луна. Облачка начали рваться, и через час небоочистилось. Мороз заметно усилился. Теперь луна заливала своим серебристымсветом снежные поля. Поверхность их блестела и искрилась. Однако свет былобманчивый. Хорошо различались только ближайшие неровности. Наш горизонт былочень маленьким. Это создавало впечатление, что снежные поля поднимались совсех сторон от нас. Казалось, что мы находимся на дне невиданно огромнойсеребряной чаши. Собаки старательно карабкались по ее вогнутому боку, нобезрезультатно. Край блестевшей чаши все время отодвигался и оставалсянедосягаемым. Это было очень красиво и первое время забавно, но потом началосильно утомлять, точно бесцельное топтание на одном месте. Время тянулосьбесконечно медленно. Таким же казался и путь.
Только счетчик одометра, не останавливаясь, отмечал каждый шаг пройденногопути. В четыре часа (5 декабря) он показывал, что мы прошли от базы 45километров. Это хороший перегон.
Пора было дать передышку собакам. Они пока не сбавляли бега и последний час шлис такой же скоростью, как и раньше. Но небольшой отдых все же не мог помешать.
Решили остановиться только часа на четыре. Собакам дали по небольшой порциипеммикана. Если их накормить досыта - надо простоять не менее восьми - десятичасов, иначе пища не пойдет впрок, да и работать они будут хуже, чемполуголодные. А терять драгоценные часы нам было нельзя. Сколько моглапродержаться ясная и тихая погода, мы не знали. По небу опять уже летелиоблака.
В 9 часов двинулись дальше. Обстановка опять изменилась. Небо сплошь покрылосьоблаками. Непроглядный мрак окутал нас. Собаки виднелись только как силуэты.Идти в такой темноте было еще утомительнее. Время тянулось еще медленнее. Всевокруг было обманчиво. Показывающиеся из темноты снежные заструги высотой всеголишь в 20-30 сантиметров казались скалистыми берегами; мелкие, изредкапопадающиеся на пути обломки айсбергов выглядели гигантскими вершинами, амаленькие снежные бугры - высокими горами. Когда собаки взбегали на неровностиили огибали их, становилось понятным, что перед глазами нет ни гор, ни скал.Это так утомляло внимание и надоедало, что мы старались не смотреть вокругсебя. Тогда невольно закрывались глаза. Мерный бег собак, поскрипывание снегапод полозьями и покачивание саней начинали действовать на утомляющийся организмкак хорошее снотворное. Надо было делать над собой усилие, чтобы -не смыкалисьвеки. Подстегивали мысли: "спать нельзя, надо идти вперед; как бы не налетеламетель; не сбиться бы с курса".
А выдержать курс было действительно нелегко. Приходилось часто останавливатьсяи вглядываться в компас. Сани были снабжены стальными подполозками, средибагажа лежал карабин и другие предметы, которые могли оказать влияние напоказание магнитной стрелки. Поэтому в каждом случае проверки курса надо былоотойти от саней и осветить компас. Но так как никаких ориентиров вокруг небыло, даже воздух как бы застыл, то все же в темноте мы незаметно моглисвернуть с курса и зайти неизвестно куда. Уже через десять минут послеостановки нельзя было быть уверенным, что идешь по правильному курсу. Наконецмы нашли выход. В одну из очередных остановок я положил компас на снег и,осветив его, заметил, что стрелка остановилась под определенным углом кближайшему застругу. Вот он, ориентир! Заструги - невысокие снежные борозды,почти сплошь покрывающие с середины зимы снежные поля. Господствующие ветрыделают их строго направленными. Я заметил угол, под которым заструги лежали кнаправлению нашего пути, и после небольшой тренировки уже мог в полной темнотепроверять этот угол с достаточной точностью, чтобы выдержать наш курс. Послеэтого не было необходимости в частых сверках с компасом, мы останавливались нечаще двух раз в течение часа и довольно быстро продвигались вперед.
А темнота продолжала сгущаться. К полудню надвинулся туман. Стало так темно,что, по меткому выражению моего спутника, отпала какая бы то ни былонеобходимость в глазах. К 14 часам одометр отсчитал 27 километров, пройденныхнами после отдыха, и 72 - от дома.
Где-то очень близко лежала Северная Земля. Но где? Нам надо было найти нетолько Землю, но и мыс Серпа и Молота, ведь на нем был наш продовольственныйсклад, заложенный в октябре. Но как отыскать мыс в такой темноте? Хоть глазколи - ничего не видно. Уж не отклонились ли мы от курса? Судя по пройденномурасстоянию, мы должны были бы упереться в мыс Серпа и Молота. Хоть бы на минутувыглянула луна!..
Собаки сильно устали. Они заметно сбавили ход. Искать в непроглядной тьме мыс исклад означало только еще больше мучить их. Решили остановиться, как следуетнакормить собак и дать им настоящий отдых. Надежда на то, что за это времявыглянет луна и осветит нам нашу цель, подкрепила решение.
Разбили лагерь. Собаки съели заслуженную ими двойную порцию пеммикана и быстроуспокоились, свернувшись в ряд шерстяных клубков. В палатке было сравнительнотепло, так как с наступлением облачности вообще заметно потеплело. Термометрпоказывал только -26°. Через час был готов суп, и мы поели. Что это было -завтрак, обед или ужин, мы и сами не знали. Было 16 часов. Судя по времени, мыобедали, но как-то думалось, что все-таки это был ужин. Так казалось потому,что нам очень хотелось спать и мы торопились поскорее забраться в спальныемешки.
К 23 часам мы уже свернули лагерь, увязали сани, запрягли собак и готовы были кдальнейшему пути. Туман рассеялся, стало как будто немного светлее, но все жевокруг ничего не было видно. Обсз7ждая дальнейший путь, мы уже совсем былоповерили, что уклонились от курса, и решали только вопрос о том, насколько намнадо взять вправо или влево, чтобы попасть на мыс Серпа и Молота. В это время воблаках начали появляться просветы. Кое-где заблестели звезды. Это вселилонадежду на появление луны. Не двигаясь с места, мы сидели на нагруженных саняхи наблюдали за бегущими облаками. Прошло полчаса, час... Собаки сначалабеспокойно крутились в лямках, потом, убедившись, что мы не собираемсядвигаться с места, успокоились. Разрывы между облаками становились все шире.Наконец, в один из просветов хлынул лунный свет, и мы прямо на своем прежнемкурсе увидели на фоне неба знакомый силуэт мыса Серпа и Молота.
Отдохнувшие собаки бойко тронулись с места. Через час мы разыскалипродовольственный склад. Продукты, оставленные здесь осенью, были в целости.Нетронутой осталась даже буханка хлеба, лежавшая поверх банок с пеммиканом.Сюда не заходил ни один медведь, не забегал ни один песец, не было видно ниодного следа.
К нашему выходу на мыс небо совершенно очистилось от туч. А ведь только тричаса назад не было ни одного просвета, господствовала полная тьма. Сейчас небыло и следа облачка. Ярко светила луна. Трепетали бесчисленные звезды. Пейзажснова казался отлитым из серебра. Воздух был недвижим. Погода как-то совсемвыправилась. Но частая и резкая смена облачности, трепет звезд не обещалиничего хорошего. В атмосфере было неспокойно. Там что-то происходило. Этотревожило нас. Мы совсем не хотели, чтобы ветер, так быстро очистивший над наминебосвод, забушевал и в нижних слоях атмосферы. Это сулило бы жестокую метель.Беспокойство заставляло поторапливаться.